могъ прогнать ее изъ своего дома; а внѣ его она не знала никого и ей угрожала голодная смерть. Но на порогѣ кабинета она остановилась, собрала все свое мужество, уперлась и ни за что не хотѣла войти. Павелъ Петровичъ нѣжно взялъ ее за ручки и потащилъ къ себѣ, лакей толкнулъ ее сзади и захлопнулъ за ней дверь. Ѳeничка «уперлась лбомъ въ стекло окна» (припомните сцену Базарова съ Одинцовой) и стояла какъ вкопаная. Николай Петровичъ задыхался; все тѣло его видимо трепетало. Но это было не «трепетаніе юношеской робости», потому что онъ былъ уже далеко не юноша, не «сладкій ужасъ первaго признанія» овладѣлъ имъ, потому что первое признаніе было передъ покойницей женой: несомнѣнно, стало быть, это «страсть въ немъ билась, сильная и тяжелая страсть, похожая на злобу и, быть можетъ, сродни ей». Өеничкѣ стало еще болѣе страшно, чѣмъ Одинцевой съ Базаровымъ; Ѳеничка вообразила, что баринъ съѣстъ ее, чего не могла вообразить опытная вдова Одинцова. Я тебя люблю, Ѳеничка, люблю глупо, безумно, проговорилъ Николай Петровичъ, быстро обернулся, бросилъ на нее пожирающій взоръ — и, схвативъ ея обѣ руки, внезапно привлекъ ее къ себѣ на грудь. Она, не смотря на всѣ усилія, не могла высвободиться изъ его объятій… Нѣсколько мгновеній спустя, Николай Петровичъ сказалъ, обращаясь къ Ѳеничкѣ: «ты меня не понимала?» — «Да, баринъ», отвѣчала она всхлипывая и отирая слезы, «не понимала; что вы со мной надѣлали?» Остальное нечего досказывать. У Ѳенички родился Митя, да еще до законнаго брака; значитъ, былъ незаконнымъ плодомъ безнравственной любви. Значитъ и у «отцовъ» любовь возбуждается тѣломъ и оканчивается «толкомъ», Мишей и вообще дѣтьми; значитъ и въ этомъ отношеніи полное равенство между старымъ и молодымъ поколѣніемъ. Самъ Николай Петровичъ сознавалъ это и чувствовалъ всю безнравственность своихъ отношеній къ Ѳеничкѣ, стыдился ихъ и краснѣлъ передъ Аркадіемъ. Чудакъ же онъ; если онъ признавалъ свой поступокъ незаконнымъ, то не слѣдовало бы ему и рѣшаться на него. А если рѣшился, то нечего же краснѣть и извиняться. Аркадій, видя эту непослѣдовательность отца, и прочиталъ ему «нѣчто въ родѣ наставленія», которымъ обидѣлся отецъ совершенно несправедливо. Аркадій видѣлъ, что отецъ сдѣлалъ дѣло и практически показалъ, что онъ раздѣляетъ убѣжденiя сына и его друга; потому и увѣрялъ, что дѣло отца непредосудительно. Еслибъ Аркадій зналъ, что отецъ не согласенъ съ его взглядами на это дѣло, онъ бы прочиталъ ему другое наставленіе, — за чѣмъ же ты папаша рѣшаешься на дѣло безнравственное, противное твоимъ убѣжденіямъ? — и былъ бы правъ. Николай Петровичъ не хотѣлъ жениться на Ѳеничкѣ вслѣдствіе вліянія слѣдовъ барства, потому что она была ему неровня, и главное
