Было бы трудно говорить объ этого рода явленіяхъ съ нѣкоторою опредѣленностью, еслибъ не существовало внѣшняго, пребывающаго процесса, въ точности отражающаго характеръ человѣка. Такой процессъ представляетъ намъ письмо. Оно носитъ на себѣ столь же оригинальную, какъ и вѣрную печать своего автора. Это, такъ сказать, фотографія характера человѣка. Графологія, находящаяся еще только въ зачаткѣ, тѣмъ не менѣе признала фактъ, что почеркъ есть точное выраженіе безсознательныхъ движеній, характеризующихъ личность (см. «Revue Philosophique», ноябрь 1885 года). Новѣйшіе опыты въ области гипнотизма констатировали, что внушеніе фиктивной личности влечетъ за собою въ почеркѣ субъекта измѣненія, соотвѣтствующія характеру внушенной личности. Будучи въ 1886 году въ Парижѣ, я имѣлъ случай, благодаря любезности г. Шарля Рише, присутствовать на опытахъ этого рода; почеркъ и правописаніе субъекта (образцы которыхъ я сохраняю) дѣйствительно измѣнились съ внушенными ролями (см. «Ребусъ», 1887 г., № 1, статью «Мое свиданіе съ Рише»); но легко видѣть, что это только модификація нормальнаго почерка субъекта, соотвѣтствующая, равно какъ его выраженія и жесты, внушенному типу. Извѣстно, что въ спиритизмѣ медіумы довольно часто пишутъ почеркомъ, который отличается отъ ихъ нормальнаго, и какъ для значительной части медіумическихъ проявленій я допускаю, вмѣстѣ съ Гартманомъ, что они — результатъ нашихъ безсознательныхъ дѣятельностей, такъ точно и здѣсь я допускаю охотно, что измѣненіе медіумическаго почерка можетъ во многихъ случаяхъ быть только безсознательной модификаціей нормальнаго почерка медіума, смотря по воображаемымъ личностямъ, разыгрываемымъ его безсознательными способностями. Но какъ и во всѣхъ медіумическихъ явленіяхъ есть градаціи въ сложности факта и прилагаемости гипотезъ, точно также и здѣсь мы должны принять въ соображеніе, почему медіумъ, пишущій автоматически отъ имени А, пишетъ своимъ нормальнымъ почеркомъ, а отъ имени В и С почеркомъ ему чуждымъ? Съ точки зрѣнія сомнамбулизма или гипнотизма условія за или противъ измѣненія почерка должны быть одинаковыми для всѣхъ случаевъ, и дать одинаковые результаты. Затрудненіе возрастаетъ, когда В, С и D всегда удерживаютъ свой почеркъ съ математическою тожественностью, ибо если В, С и D суть случайныя роли, созданныя въ данный моментъ, какъ могутъ они воспроизводиться постоянно съ идентичными оттѣнками характера, выражающимися въ идентичныхъ оттѣнкахъ почерка? Психическія состоянія, субъективныя и безсознательныя, не суть величины неизмѣнныя (какъ индивидуальныя особи) и ихъ повтореніе не можетъ быть идентичнымъ; мы не знаемъ сновъ, повторяющихся идентично, и рѣдкіе случаи подобнаго рода являются исключительными, почему ихъ обыкновенно и приписываютъ личному, невидимому вмѣшательству. Затѣмъ представляются тѣ случаи, гдѣ автоматическій почеркъ совершенно отличается отъ почерка медіума; создать оригинальный почеркъ внезапно и всегда идентично воспроизводить его — вещь трудно поддающаяся объясненію той же теоріей. И, наконецъ, имѣются и такіе случаи, гдѣ въ медіумическомъ почеркѣ мы признаемъ почеркъ другого лица, котораго медіумъ никогда и не видалъ. Здѣсь никакое внушеніе со стороны гипнотизера или безсознательной дѣятельности не объяснитъ факта; впрочемъ я не стану распространяться теперь объ этомъ предметѣ, о которомъ буду говорить подробнѣе въ IV главѣ.
Но и содержаніе сообщеній можетъ быть противно характеру медіума. Какъ, напр., объяснить случай, гдѣ ругательства, богохульства и неприличія произносятся устами, или пишутся рукою ребенка? Вотъ два случая такого рода, сообщенные г. Подморомъ въ № «Light»’а отъ 20 мая 1882 года:
«Бабтистскій пасторъ, жившій въ Экшанѣ, около Оксфорда, получалъ черезъ своихъ дѣтей письменныя сообщенія, исходившія отъ имени его покойной жены. Въ этихъ посланіяхъ содержалось много утѣшительнаго для него и много доказательствъ самоличности. Въ продолженіи нѣкотораго времени пасторъ былъ убѣжденъ, что онъ находится въ общеніи съ женою. Внезапно, безъ всякой невидимой причины, характеръ сообщеній измѣнился, библейскіе тексты и слова участія и любви смѣнились богохульствомъ и сквернословіемъ, и несчастный мужъ долженъ былъ придти къ заключенію, что онъ все время былъ жертвою злостнаго обмана. Всѣ подробности этого случая, крайне поразительнаго, читатель найдетъ въ „Human Nature“ за 1875 годъ, стр. 176.
„Второй случай переданъ мнѣ тѣмъ лицомъ, съ которымъ онъ произошелъ. Вскорѣ послѣ смерти его жены, двѣнадцатилѣтняя дѣвочка, его родственница, начала писать психографически. Сообщенія получались также, какъ и въ первомъ случаѣ, отъ имени умершей жены и содержали въ себѣ много вѣскихъ доказательствъ въ пользу такого происхожденія. Было сдѣлано не мало намековъ на событія, извѣстныя только мужу и женѣ, и на разговоры, происходившіе между ними съ глазу на глазъ. Но желая получить еще большія доказательства, пріятель мой сталъ допрашивать сообщающагося еще обстоятельнѣе. Тутъ оказалось, къ его удивленію, что память или знаніе внушавшаго эти посланія простирались не далѣе, какъ за шесть недѣль до кончины его жены; все же происходившее ранѣе было ему неизвѣстно. Упрекая сообщавшагося въ обманѣ, онъ пришелъ въ ужасъ отъ посыпавшихся на него проклятій и грязной брани, и все это, вспомнимъ, писалось рукою ребенка, который едва-ли когда могъ слышать, а еще менѣе понимать смыслъ употребленныхъ словъ“.
Другой корреспондентъ „Light“’a сообщаетъ: „Замѣчательная вещь, что при писаніи посредствомъ планшетки весьма часто случается, что характеръ сообщеній находится въ полномъ противорѣчіи съ характеромъ медіума. Такъ, напр., я видѣлъ, какъ ужаснѣйшія проклятія выливались изъ-подъ рукъ людей, которые скорѣе готовы были бы умереть, чѣмъ позволить себѣ подобныя рѣчи“ („Light“, 1883 года, стр. 124).
Вообще фактъ полученія сообщеній грубо-неприличныхъ черезъ медіумовъ, совершенно невинныхъ и чистыхъ душою, а иногда и неспособныхъ понимать значеніе ими написаннаго, — одинъ изъ самыхъ обыкновенныхъ и вмѣстѣ поразительныхъ; всѣ опытно знакомые съ медіумизмомъ подтвердятъ это.