В глухие дни Бориса Годунова,[1]
Во мгле Российской пасмурной страны,
Толпы́ людей скиталися без крова,
И по ночам всходило две луны.
5 Два солнца по утрам светило с неба,
С свирепостью на дольный мир смотря.
И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!»
Из тьмы лесов стремился до царя.
На улицах иссохшие скелеты 10 Щипали жадно чахлую траву,
Как скот, — озверены́ и неодеты,
И сны осуществлялись наяву.
Гроба, отяжелевшие от гнили,
Живым давали смрадный адский хлеб, 15 Во рту у мёртвых сено находили,
И каждый дом был сумрачный вертеп.
От бурь и вихрей башни низвергались,
И небеса, таясь меж туч тройных,
Внезапно красным светом озарялись, 20 Являя битву воинств неземных.
Невиданные птицы прилетали,
Орлы парили с криком над Москвой,
На перекрестках, молча, старцы ждали,
Качая поседевшей головой.
25 Среди людей блуждали смерть и злоба,
Узрев комету, дрогнула земля.
И в эти дни Димитрий[2] встал из гроба,
В Отрепьева[3] свой дух переселя.
Примечания
↑Борис Годунов — боярин, шурин царя Фёдора I Иоанновича, в 1587—1598 фактический правитель государства, с 17 (27) февраля 1598 года — русский царь. (прим. редактора Викитеки)
↑Дмитрий Углицкий — царевич, князь углицкий, младший сын Ивана Грозного от Марии Фёдоровны Нагой. (прим. редактора Викитеки)
К. Д. Бальмонт. Полное собрание стихов. Том второй. Издание четвертое — М.: Изд. Скорпион, 1914 