В память Андрея Смолета (Прешерн; Корш)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки


[28]


В память Андрея Смолета[1]

Спишь ты безмолвно в могильном покое,
Перстью покрытый, наш братец Андрей!
В кубках смеётся вино золотое;
Пьём его в память мы дружбы твоей.

Радость и горе твои поминая,
Пьём мы, приятели, тесной гурьбой;
Слышится песня меж нами такая,
Что не несчастен, кто спит под землёй.

Черт благородство со стройностью стана,
Разум с богатством ты принял в удел;
Лучшего сердца не знала Любляна;
Ближним как страстно ты счастья хотел!
 
Мало сияли благие светила,
В грёзах надежды дремал ты лишь миг;
Злая судьбина тебя посетила,
Жизни коварство ты рано постиг.

Дева, любимая нежно тобою,
В брачные узы вступила с другим;
Был и богатства лишен ты судьбою;
В горе расстался ты с местом родным


[29]

Край ты немецкий, французский, британский
Видел и горы швейцарской земли,
Видел ты тверди лазурь итальянской;
Сердце они исцелить не могли.

Видел везде ты, как ищут наживы,
Как почитают кумир золотой;
Где братолюбья ты видел порывы?
С сердцем разбитым ты прибыл домой.

Смерть осенила Сивиллу не прежде,
Чем привезли ей родимой земли[2];
Ты лишь в одной не ошибся надежде:
В крае родимом твой труп погребли, —

В крае словенском, приюте желанном,
В каждый миг жизни тебе дорогом,
Славою наших отцов осиянном,
Где нам могила найдется с трудом.

Персти покров погребённых не давит:
С нею сольётся в одно человек.
Бодрости, братья, вино нам прибавит;
Память Смолету да будет вовек!




Примечания переводчика

  1. См. предисл. стр. XV и XXXVI.
  2. Сивилл (пророчиц) у греков считалось несколько. Здесь разумеется, по-видимому, Деифоба, переселившаяся в Кумы (в Италии), как думали некоторые, из города Эрифр (в Малой Азии). Овидий Мет. XIV 130—153 рассказывает о значений горсти песка в её жизни несколько иначе.