Бен-Аззай — выдающийся таннай первой трети 2 в. Полное его имя — Симон бен-Аззай, к которому иногда прибавлялся титул «рабби»; однако Б., несмотря на великую ученость, не имел права пользоваться этим титулом, так как в продолжение всей своей жизни оставался в положении «ученика» или «ученика мудрецов» («талмид» или «талмид-хахам»). Таннаитская школьная традиция считала высшими представителями этой степени в ученой иерархии Б.-А. и Бен-Зому. Они носили даже специальный титул «данин» (буквально «рассуждающие», так как они имели право оспоривать мнения учителей); ср. Jer. Maas. Scheni, II, 53d; Sanh., 17б. Б.-A. и Бен-Зома приводятся в качестве примера «учеников, достойных Horaah», т. е., имеющих право самостоятельно решать вопросы религиозного законодательства (Hor., 2б). Б.-А. находился в тесных сношениях с главами Академии Ямнии. Он передал «из уст семидесяти двух старцев» галахическое решение, принятое в Ямнии в тот день, когда вместо Гамалиила II был избран председателем р. Элеазар бен-Азария (Jad., IV, 2). Он передал также состоявшееся в тот же день другое решение, по которому книги Экклезиаст и Песнь Песней были признаны столь же священными, как и остальные книги Св. Писания, чем он официально и окончательно установил состав библейского канона (Jad., III, 5). Главным учителем Б.-А. был Иошуа бен-Хананья. Б.-А. разъясняет мнения своего наставника (Para, I, 1), доказывает их правильность (Jeb., IV, 13) или излагает их перед р. Акибой (М. Иома, II, 3; М. Таан., IV, 4; Toc. Шебиит, II, 13). Р. Акиба в действительности не был учителем Б.-А., хотя последний иногда и называет его так; однажды Б.-А. выразил сожаление, что мало учился у p. Акибы (Нед., 74б); в другом случае он жалел, что вовсе не учился у p. Исмаила бен-Элиша (Хул., 71а). В своих галахических взглядах и объяснениях Библии, а также в агадических изречениях Б.-А. следует р. Акибе. Из тона, в котором Б.-А. возражал р. Акибе в случаях разногласия между ними, амораи вывели заключение, что Б.-А. был отчасти учеником, отчасти коллегой р. Акибы (Баб. Батр., 158б; Иер. Баб. Батр., IX, 17b; Иер. Шекал., III, 47b; Иер. Рош га-Шана, I, 56d). Б.-А. отличался чрезвычайным прилежанием. «С Б.-А. умер последний прилежный человек», — говорили впоследствии (М. Сота, IX, 10). Позднейшее предание (Midr. Hallel) рассказывает ο Б.-А. и р. Акибе, что их ум был неподвижен подобно скале и им не давалось учение; но в награду за то, что они столь много трудились над изучением Торы, Бог дал им такое проникновение в смысл Писания, что Б.-А. был в состоянии объяснить даже те галахические трудности, в которых не могли разобраться школы Гиллеля и Шаммая. В Талмуде рассказывается, что из любви к Торе Б.-А. оставался всю жизнь холостым, хотя сам проповедовал против безбрачия, сравнивая его с кровопролитием. В другом месте (Кетуб., 63а) сообщается, однако, что Б.-А. был обручен с дочерью р. Акибы, ждавшей его много лет, подобно тому, как и ее мать ждала р. Акибу. Вероятно, впрочем, что Б.-А. в конце концов остался холостяком. На упрек р. Элеазара бен-Азарья, что теория противоречит у Б.-А. практике, последний ответил: «Как же мне быть? Я страстно привязан к Торе; пусть другие позаботятся ο сохранении рода человеческого» (Toc. Иебам., VIII, 4; Иебам., 63b; Beresch. r., XXXIV, 8; ср. Сота, 4б). Б.-А. отличался также благочестием. «Кто увидит во сне Б.-А., тот может надеяться стать благочестивым человеком», — говорили впоследствии (Бер., 57б). Благодаря этому Б.-А. мог без вреда для своей души посвятить себя теософическим спекуляциям, или, как выражается предание, он, подобно Бен-Зоме, Элише бен-Абуя и р. Акибе, вошел в сад («пардес») эзотерической мудрости. Легенда (Хагига, 14б) говорит ο нем: «Он узрел тайны сада и умер; и к нему применимы слова Писания: Дорога в очах Господних смерть его праведников» (Пс., 116, 15). Опираясь на этот стих, Б.-А. учил, что в смертный час Бог открывает праведникам их будущее загробное блаженство (Beresch. r., LXII, 4). В Талмуде сообщаются также и другие мнения Б.-А. относительно смертного часа (Абот р. Натан, XXV). — Согласно не вполне удостоверенному преданию, Б.-А. был в числе первых жертв гонений Адриана; его имя поэтому помещено в одном из списков «десяти мучеников» (Echah rab., II, 2). Посмертная слава Б.-А. была столь велика, что р. Иоханан, величайший аморай Палестины, и Рав, величайший аморай Вавилонии, желая показать, каким огромным авторитетом они пользуются в качестве законоучителей, говорили: «Я — здесь, как Б.-А.» (Иер. Бикк., II, 65а). В том же смысле пользуется именем Б.-А. великий вавилонский аморай Аббайя (Сота, 45а; Кид., 20а; Арах., 30а) и Рава (Эруб., 29а). Палестинская легенда повествует: "Однажды, когда Б.-А. объяснял Св. Писание, около него появилось пламя; на вопрос, не изучает ли он тайны «Божьей колесницы» (מדננה), он ответил: «Нет, но я нанизываю, как жемчуг, слова Пятикнижия со словами Пророков и слова Пророков со словами Агиографов, и сама Тора радуется поэтому, как в тот день, когда она была возвещена среди пламени с горы Синая» (Wajikra r., ΧVΙ, 5; Schir ba-Schirim rabba, I, 10). В Талмуде и Мидрашах сохранилось много изречений Б.-А. Приводим два из них, включенные в «Pirke Aboth». «Б.-А. говорит: Стремись к исполнению легкой заповеди, как к важной, и одинаково избегай всякого греха, ибо мицва (доброе дело) влечет за собой мицву, а грех влечет за собой грех, ибо награда за мицву — мицва, а возмездие за грех — грех». Он же говорил: «Не презирай никого и не считай невозможным ничего, ибо нет человека, который не имел бы своего часа, и нет вещи, которая не имела бы своего места» (Ab., IV, 2, 3). «Derech Erez rabbah» получил название «Perek Ben-Azzai», потому что третья глава этого трактата, которой он сперва и начинался, открывается изречением Б.-А. (Raschi, Бер., 22а; Toc. Эруб., 53б). В известном афоризме, напоминающем одну из основных мыслей р. Акибы, Б.-А. излагает в общих и вместе с тем характерных чертах детерминистический взгляд на жизнь: «Твоим именем тебя будут звать, и на твоем месте посадят тебя, и твое воздадут тебе; никто не прикасается к тому, что предназначено для его ближнего, и одно царство ни на волос не вторгается в пределы другого царства», другими словами, каждое царствование существует только в течение определенного ему Богом времени, а затем уступает место другому, следующему (Иома, 38а и сл.). Вслед за Гиллелем, р. Акиба утверждал, что заповедь «люби ближнего, как самого себя» (Лев., 19, 18) есть величайшая и основная заповедь еврейского закона. Имея в виду это утверждение, Б.-А. говорил, что еще более высокий принцип заключается в следующем стихе кн. Бытия: «Вот родословие Адама» (Быт., 5, 1; Sifra, Kedoschim, IV; Jer. Ned., IX, 41с; Beresch. r., XXIV, 6), т. е. отношение к ближнему должно исходить из сознания, что все люди произошли от одного человека и, следовательно, все братья между собой. Заповедь любить Бога всей душой своей (Второз., 6, 5) Б.-А. объяснял так же, как и р. Акиба: «Люби Его до последнего издыхания». Многие из агадических сентенций Б.-А. были вызваны положениями р. Акибы и начинаются так: «Я не хочу возражать против объяснения моего учителя, я хочу только дополнить его слова» (Sifra, Wajikra, II; Mechilta, 130, введение). Замечания Б.-А. относительно жертвоприношений (Sifre, Bemidbar, 143), несомненно, направлены против гностицизма. В противоположность учению гностиков, что закон, в той его части, которая относится к жертвоприношениям, дан подчиненным только Богу, справедливым, но не благодетельным Демиургом, Б.-А. утверждает, что в связи с законами ο жертвоприношениях не упоминается ни одно из разнообразных имен Бога, кроме Его собственного, четырехбуквенного имени, дабы «миним» (неверующие) не имели возможности подтвердить свои взгляды ссылками на Библию. Символическое объяснение первого слова Плача Иеремии (אינה) носит у Б.-А. полемический характер и направлено, быть может, против ап. Павла. По мнению Б.-А., численное значение четырех букв имени Божия знаменует, что евреи были изгнаны лишь после того, как они отреклись от единого (א) Бога, от десяти (י) заповедей, от закона об обрезании, данного двадцатому (נ) поколению после Адама, и пяти (ה) книг Торы (Echah r., I, 1). — Ср.: Bacher, Agada der Tannaiten, I, 406—424; Weiss, Dor Dor, II, 125. [Ст. W. Bacher’а, в J. E., II, 672—673].
3.