ЗАВѢЩАНІЕ ДЯДИ БЛЁДСТОНА[править]
I.[править]
Въ одинъ жаркій іюльскій день, не позднѣе часовъ одиннадцати утра къ воротамъ очень почтенной по размѣру загородной виллы къ окрестностяхъ Лондона подъѣхала наемная карета. Едва успѣлъ кучеръ, остановить лошадей, какъ изъ окна нетерпѣливо высунулась кудрявая голова бѣлокураго юноши. Окинувъ мѣстность любопытнымъ взглядомъ, и отдавъ, своему возницѣ условленную между ними двойную плату, пріѣзжій вынулъ изъ кареты чемоданъ и быстро выпрыгнулъ на тротуаръ. Секунду спустя онъ, изо всѣхъ, силъ дергалъ, за ручку колокольчика, но все напрасно, ему никто не отворялъ. Отъ нечего дѣлать, онъ сталъ внимательно осматривать представившееся глазамъ, его зданіе. Передъ нимъ возвышалась высокая, десятифутовая стѣна изъ краснаго, уже покрытаго плѣсенью кирпича, вся обросшая роскошными гирляндами плюща, но и сквозь массивныя илъ желѣза рѣзныя ворота никакъ нельзя было заглянуть вовнутрь заколдованнаго жилища. Они, къ великой досадѣ путника, забиты были изнутри деревянными досками. Ему оставалось терпѣливо любоваться двумя, вѣроятно невѣдомыми самому ученому изъ натуралистовъ животными, сидѣвшими на заднихъ лапахъ на каждомъ изъ двухъ столбовъ, соединенныхъ, между собою массивною аркою, къ которой прикрѣплялся довольно уже ветхій газовый рожокъ.
— Старинный, но далеко негостепріимный домъ! Такое вывелъ молодой человѣкъ заключеніе изъ своего болѣе подробнаго осмотра. — Хотѣлъ бы я знать, найдется ли битое стекло подъ плющемъ, застилающимъ эту настоящую крѣпостную стѣну?
Пріѣзжій былъ высокаго роста, хорошо сложенный юноша съ веселымъ, открытымъ лицемъ. Небольшой лобъ, продолговатый носъ, свѣтло-каріе глаза и рыжеватые усы, вотъ отличительные черты его наружности. Хотя по костюму и по пріемамъ, нельзя было не признать его тотчасъ же за джентельмена, но вглядѣвшись пристальнѣй въ это лице съ широкими скулами, съ отсутствіемъ. бакенбардъ, никто бы не назвалъ его англичаниномъ. Нѣчто въ покроѣ платья, слишкомъ плотно облегавшаго его стройный станъ, въ его круглой, соломенной шляпѣ, а главное въ манерахъ и походкѣ изобличало въ немъ иностранца.
— Однако въ этой благословенной странѣ не очень то торопятся отворять двери пріѣзжимъ, воскликнулъ онъ, возводя случайный фактъ, въ общее правило по привычкѣ мало путешествовавшихъ, неопытныхъ еще юношей.
— Впрочемъ, продолжалъ онъ раздумывать, всего вѣроятнѣе, что это заколдованное жилище отличается въ эту минуту пустотою. Блаженной памяти дядюшка мой умеръ, стало быть онъ внѣ вопроса, а какъ меня ранѣе недѣли не ожидаютъ, то знаменитый управляющій Карбёнкль вѣроятно удралъ съ своею внучкой, разрѣшивъ себѣ, при семъ удобномъ случаѣ, коротенькій отпускъ. При такихъ обстоятельствахъ, на лицо, пожалуй, находится одна племянница, а я полагаю, что богатыя наслѣдницы и въ Англіи не исправляютъ должности привратниковъ. Что же мнѣ дѣлать. Къ черту эту стѣну съ ея непомѣрной вышиной, когда отъ нея нѣтъ даже ни малѣйшей тѣни.
Онъ поставилъ, какъ могъ ближе къ стѣнѣ чемоданъ, сѣлъ, на него и закурилъ сигару.
— Чортъ, меня дернуль такъ скоро отослать извощика, продолжалъ онъ свои размышленія, можно было бы вернуться въ городъ и навести справки, а то извольте-ка тащиться пѣшкомъ двѣ мили съ чемоданомъ на спинѣ въ такую жару Это никакъ бы не согласовалось съ достоинствомъ племянника и наслѣдника достопочтеннаго Жабеза Блёдстона эсквайра. Вотъ глупое положеніе! Ужъ не одурачили ли меня этой нелѣпою сказкой, заманивъ пустыми обѣщаніями золотыхъ горъ? И потомъ эта племянница далеко не такъ пугала меня, когда я только-что выѣхалъ изъ Франціи. Какія имѣю я данныя думать, что ей менѣе сорока лѣтъ, что она не ханжа, не обладаетъ длиннымъ носомъ и лошадиными зубами и не помѣшана на миссіонерствахъ и на дамскихъ комитетахъ. Честное слово, я все это недостаточно обдумалъ, не вернуться ли лучше домой? Нѣтъ, глупо принимать такія радикальныя рѣшенія, не убѣдившись во очію въ ея прелестяхъ
!!!!!!!!!!!!Пропуск 2—3.
десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ не валяются на улицѣ, согласитесь съ этимъ, мистеръ Гедеонъ. Неужели возможно выпустить ихъ изъ рукъ изъ-за какой-то фантазіи, просто каприза. Да къ тому же, вы можетъ быть найдете въ вашей кузинѣ осуществленіе вашего идеала.
— Она молода… и хороша? съ запинкой спросилъ Гедеонъ.
— Относительно красоты, сэръ, ничего не могу сказать, красота — дѣло вкуса, что же касается возраста, я не считаю себя въ правѣ опредѣлять возрастъ дѣвушки, это ея секретъ. Спросите сами у нея; я боюсь только, что она найдетъ насъ слишкомъ молодымъ.
— Такъ, и не ошибся, внутренно простоналъ Гедеонъ. Конечно она можетъ оказаться обворожительной, прибавилъ вслухъ, съ напускной шутливостью, и конечно слишкомъ глупо будетъ съ моей стороны, если я составлю о ней другое мнѣніе.
— Пропала изъ за денегъ. Человѣческая душа продана за тысячу фунтовъ стерлинговъ, пропѣлъ попугай и залился своимъ противнымъ птичьимъ хохотомъ.
— Нельзя ли попросить васъ приказать вынести эту гадость?
— Конечно его сейчасъ вынесутъ если вы этого желаете, отвѣчалъ мистеръ Карбенкль и быстро подойдя къ двери прибавилъ: пойди сюда, моя милочка. Затѣмъ вернувшись ни свое мѣсто, онъ продолжалъ:
— Больше пока намъ не о чемъ толковать, конечно, вамъ придется подписать нѣсколько бумагъ, но къ этому нельзя приступать безъ стряпчихъ мистера Блёдстона. Сегодня же, я васъ только попрошу показать мнѣ письмо вашего дяди, въ которомъ онъ излагаетъ вамъ свои намѣренія и желанія.
— Сейчасъ, оно у меня въ карманѣ, отвѣчалъ Гедеонъ.
Однако письма въ карманѣ не оказалось, напрасно вывертывалъ онъ всѣ свои карманы, даже маленькій для часовъ, письма нигдѣ не было. Гедеонъ засмѣялся и покраснѣлъ отъ досады.
— Должно быть я его потерялъ, заговорилъ онъ наконецъ.
— Гм, очень некстати, замѣтилъ старичекъ снимая золотыя очки и постукивая ими по столу.
— Душа моя, обратился онъ къ вошедшей въ комнату молодой особѣ, вынеси Полли, онъ надоѣдаетъ нашему гостю. Моя внучка, сэръ, мистеръ Брайтъ, душа моя.
Гедеонъ не принадлежалъ къ числу людей, влюбляющихся во всякое женское личико, но при видѣ прелестной дѣвушки, показавшейся въ дверяхъ, онъ почувствовалъ, что сердце его неудержимо полетѣло къ ней на встрѣчу. Внучку мистера Карбенкля никто бы не назвалъ красавицей, многіе, пожалуй даже не нашли бы её и привлекательной. Но бываютъ случаи взаимной, внезапно зарождающейся любви, сродства душъ, таинственнаго притяженія другъ къ другу, причину котораго объяснить невозможно на нашемъ человѣческомъ языкѣ. Гедеону показалось, что онъ въ эту только минуту открылъ лучшую часть своего «я», и сердце его забилось сильнымъ, дотолѣ невѣданнымъ ему чувствомъ. Молодая дѣвушка была очень небольшаго роста, даже ниже своего маленькаго дѣда, прелестно сложенная, съ круглыми, покатыми плечами, полными руками и тонкими, изящными пальчиками. Она стояла сперва передъ гостемъ съ опущенными глазами, когда же подняла свои длинные рѣсницы, изъ подъ нихъ блеснули чудные бархатные глаза. Очертанія рта поражали своими мягкими линіями, но въ уголкахъ при поднятыхъ губокъ таилась лукавая улыбка. Цвѣтъ лица болѣе напоминалъ брюнетку, нежели блондинку. Бѣдный Гедеонъ, всегда находчивый и остроумный, рае терялся и ничего не нашелъ сказать, кромѣ банальнаго:
— Какъ вы себя чувствуете, миссъ?…
На этомъ и запнулся, вспомнивъ, что онъ не знаетъ даже ея фамиліи: старичекъ могъ вѣдь быть ея дѣдомъ по матери, слѣдовательно носить другое ими. Когда онъ оправился отъ смущенія, ея уже не было въ комнатѣ, она ушла, унося попугая, дразнившаго по дорогѣ Брайта насмѣшливыми словами: поцѣлуй меня, дуракъ!
— Какой… заговорилъ Гедеонъ и остановился, въ первый разъ въ жизни чувства его были настолько сильны, что онъ не могъ ихъ выразить.
— Что какой? рѣзко спросилъ старикъ.
— Какой вы счастливецъ, имѣя такую внучку!
— Гм, мы говорили объ этомъ письмѣ, не можете ли вы отыскать его?
— Отыскать письмо? Конечно. Ахъ, нѣтъ! Я хочу сказать…
Мистеръ Карбенкль всталъ со странной гримасой.
— Вы кажется устали, сэръ, отложимъ нашу бесѣду до завтрака. Вѣроятно, все уладится, но если письмо потеряно, вамъ придется обратиться къ друзьямъ вашимъ въ Америку съ просьбой, выслать сюда всѣ нужныя бумаги. Теперь, во всякомъ случаѣ, привѣтствую васъ въ Гернгольмѣ и сообщу вашей кузинѣ о вашемъ пріѣздѣ.
Гедеонъ поспѣшно всталъ и остановилъ маленькаго старичка, положивъ на его крошечное плечо свою большую руку.
— Если моя кузина умерла внезапно отъ старости, что тогда? спросилъ онъ, слегка дрогнувшимъ голосомъ.
Старикъ зло усмѣхнулся, какъ показалось Гедеону.
— Въ такомъ случаѣ, сэръ, если вы желаете получить наслѣдство, вы должны остаться холостякомъ. До свиданія. Дверь затворилась. Гедеонъ, оставшись одинъ, упалъ въ кресло и застоналъ.
III.[править]
До завтрака оставался еще цѣлый часъ. Гедеонъ надѣлъ шляпу, закурилъ сигару и уныло побрелъ по лужайкѣ, прилегавшей къ дому съ задняго фасада.
Лужайка, на которую онъ вышелъ, поражала изысканной роскошью тщательно вырощеннаго, выхоленнаго газона такого, какой можно найдти въ одной Англіи. Нога такъ и утопала въ изумрудной поверхности мягкаго бархатистаго ковра, ни колодой человѣкъ не обратилъ на него никакого вниманія. Подъ гнетомъ своей невеселой думы онъ разсѣянно шелъ между кустарниками пока не столкнулся съ внучкой мистера Карбенкля въ роскошномъ цвѣтникѣ, находившемся въ концѣ лужайки. Она стояла около розоваго куста, срывая полураспустившіяся розы, изъ которыхъ составляла букетъ.
— Извините, воскликнулъ Гедеонъ краснѣя.
— Вы вѣрно искали дѣдушку? Пожалуйста не бросайте вашей сигары, я люблю ихъ запахъ. Не позвать ли дѣдушку?
— О, нѣтъ — какіе прелестные цвѣты? Они предназначаются для миссъ Блёдстонъ, конечно?
— Для миссъ Блёдстонъ? Вы хотите сказать для… вашей кузины? спросила она, съ улыбкой вскинувъ на него глазами. О… нѣтъ, не для нея.
— Такъ для меня? спросилъ, собравшись съ духомъ, Гедеонъ.
— Ваша кузина желала, чтобы я нарвала вамъ букетъ, сказала дѣвушка, нагибаясь сорвать еще бутонъ.
Гедеонъ тяжело вздохнулъ, водворилось молчаніе.
— Не дадите ли вы мнѣ этотъ бутонъ отъ себя? несмѣло выговорилъ онъ наконецъ.
— Развѣ вамъ мало цвѣтовъ и безъ него?
— Остальные цвѣты не имѣютъ никакой цѣны безъ этого бутона: благодарю васъ, заключилъ онъ, такъ порывисто схватывая цвѣтокъ, что тотъ упалъ. Оба наклонились за нимъ одновременно и, поднимая голову, Гедеонъ слегка коснулся нѣжной щеки дѣвушки.
— Вы часто видаете мою кузину? спросилъ Брайтъ, продѣвая цвѣтокъ въ петлицу сюртука.
— О, да, отвѣчала она нервно улыбаясь и исправляя волосы, мы всегда вмѣстѣ.
— Вы любите ее?
— Я нахожу, что вамъ не слѣдовало бы дѣлать мнѣ подобныхъ вопросовъ…
— Пожалуйста отвѣтьте мнѣ хотя этотъ разъ.
— Не могу сказать, чтобы я очень ее любила, но другимъ она можетъ быть и симпатична.
— Я знаю, что никогда не полюблю ее.
— Какъ это не хорошо такъ говорить. Отчего же?
— Отъ того, что я увидалъ кого то другаго прежде нея.
— Кого же это?
— Я не знаю ея имени. Вы можете сказать мнѣ его.
— У насъ нѣтъ общихъ знакомыхъ.
— Какъ нѣтъ, а вы сами?
— Я! да, это правда. Но вы совсѣмъ меня не знаете.
— Такъ помогите мнѣ узнать васъ, научите меня…
— Я не даю уроковъ, сэръ.
— Но вѣдь вы можете же научить меня вашему имени.
— Дѣдушка зоветъ меня Юліей.
— Юлія! Такъ я Ромео, хотя меня всю жизнь по ошибкѣ, звали Гедеономъ. Но позвольте мнѣ быть Ромео для васъ!
— Для меня вы пока мистеръ Брайтъ и ничѣмъ другимъ въ настоящее время быть не можете.
— Зачѣмъ говорить о настоящемъ времени и зачѣмъ бы намъ сторониться другъ отъ друга? Вы знаете, что по завѣщанію дяди, мы обречены постоянно жить подъ одной кровлей.
— Да, но вы забываете другое условіе.
— И никогда не буду о немъ помнить.
— Если такъ, то вы не поселитесь въ этомъ домѣ, мы не будемъ жить вмѣстѣ, слѣдовательно останемся одинъ другому чужими.
— Одно ваше приказаніе можетъ заставить меня считать васъ чужой, Юлія.
— Лучше подумайте о томъ, какъ вы будете занимать вашу кузину при первой встрѣчѣ съ нею, чѣмъ говорить мнѣ такой вздоръ.
— Нечего мнѣ обдумывать это заранѣе единственное слово, которое она отъ меня услышитъ, это — прощайте.
— Можете сказать его теперь мнѣ… такъ какъ я ухожу домой.
— Нѣтъ, вамъ и не скажу прощайте, а только до свиданія, до завтрака, скоро ли я дождусь его?
— Не больше какъ черезъ полчаса, не стоить пожимать мнѣ руки на прощаньи, скоро увидимся. Пустите меня.
— До свиданія, Юлія.
— До свиданія, мистеръ Брайтъ. До свиданія, Ромео, если вы этого непремѣнно желаете, прибавила она насмѣшливо. Не передать ли чего вашей кузинѣ?
— Отнесите ей сорванный вами букетъ и скажите, что я дорожу одной только розой, той, которая вдѣта въ петлицу моего сюртука.
— Понимаю, надо ей сказать, что для васъ дороже одна роза, сорванная ею, нежели цѣлый садъ, сорванный мной по ея порученію. Я ей такъ и скажу.
— Нѣтъ, скажите ей…
Но она скрылась уже изъ виду. Лице Гедеона омрачилось, онъ погрузился снова въ свою грустную думу.
— Проѣхать три тысячи миль въ погоню за богатымъ наслѣдствомъ и начать такъ искусно… кто кромѣ меня на это способенъ? думалъ Брайтъ.
IV.[править]
По уходѣ Юліи, розы потеряли для него всю свою прелесть, и Гедеонъ машинально двинулся вдоль луга къ скамейкѣ, находившейся около огромнаго каштана, и также машинально сѣлъ на нее. Кругомъ царствовала прохлада, огромныя, раскидистыя вѣтви каштана наклонились до земли и образовали зеленый шатеръ. Онъ долго сидѣлъ задумавшись, но поднявъ случайно глаза, увидѣлъ табачнаго цвѣта панталоны, чулки и башмаки съ пряжками, владѣлецъ ихъ стоялъ на лугу, внѣ его прохладнаго убѣжища. Гедеонъ сдѣлалъ надъ собою усиліе, стряхнулъ свое уныніе и затѣмъ, голосомъ, которому постарался придать веселый оттѣнокъ, сказалъ
— Войдите ко мнѣ, мистеръ Карбенкль.
Старичекъ нагнулся и вошелъ. Брайтъ замѣтилъ, что его густыя брови грозно сдвинуты, и углы рта недовольно и строго опущены внизъ.
— Завтракъ готовъ? спросилъ Гедеонъ.
— Прежде нежели сѣсть за одинъ столъ съ вами, сэръ, заговорилъ маленькій старичекъ, стоя передъ молодымъ человѣкомъ съ заложенными за спиной руками, я хочу спросить васъ, какъ вы думаете: поведеніе ваше съ моей дѣвочкой можетъ ли назваться джентельменскимъ?
Гедеонъ помолчалъ, серьезно вглядываясь въ глаза собесѣдника. Черезъ полминуты онъ отвѣчалъ тономъ убѣжденнаго человѣка.
— Безъ сомнѣнія можетъ, мистеръ Карбенкль.
— Гм! Можетъ быть въ Америкѣ на это иначе смотрятъ нежели въ Англіи…
Гедеонъ вспыхнулъ.
— Если бы и такъ, сэръ, тѣмъ хуже для Англіи!.
— Хорошо, хорошо, мистеръ Брайтъ, патріотизмъ пока въ сторону, но я не могу позволить подобнаго обращенія съ моей дѣвочкой. Вы знаете, что она внучка человѣка, зависимаго по своему положенію, и набиваете ей голову всякимъ сантиментальнымъ вздоромъ, который въ вашихъ устахъ, обращенный къ ней, оскорбителенъ не только для нея, но и для меня. Берегите ваши нѣжныя рѣчи для другихъ, молодой человѣкъ, и поблагодарите судьбу, что ваши неумѣстныя любезности не повредили вамъ во мнѣніи другой особы.
Молодой американецъ вмѣсто того, чтобы съ должнымъ смиреніемъ и покорностью выслушать нотацію, неудержимо и добродушно расхохотался. Затѣмъ онъ вскочилъ, взялъ удивленнаго старика за плечи и заставилъ его сѣсть рядомъ съ собой на скамейку.
— Да, я вижу, что англичане иначе смотрятъ на вещи нежели американцы, ха, ха, ха! Нѣтъ, сэръ, моя родина не родить ловеласовъ, и я навѣрно не принадлежу къ ихъ числу. Если бы вы меня назвали дуракомъ, вы бы попали вѣрнѣе… Послушайте же, тайны тутъ нѣтъ никакой, все просто, какъ дважды два четыре. Я люблю вашу Юлію, а что касается кузины, мнѣ о ней думать противно, и если бы только Юлія могла отвѣчать на мои чувства, я былъ бы счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ!
— Вы любите мою Юлію сэръ? Хотите ли вы этимъ сказать, что желаете жениться на ней?
— Что же иное могу я этимъ сказать? спросилъ Гедеонъ, покручивая усы.
— Вы ее любите? А давно ли вы познакомились съ ней? Годъ можетъ быть, или по крайней мѣрѣ шесть мѣсяцевъ. И вамъ противно подумать о вашей кузинѣ! Какъ же это, вѣдь вы ее никогда не видали? Чертъ васъ подери! неужели вы въ самомъ дѣлѣ воображаете, что и отнесусь серьезно къ вашему вздору?
— Я никакого вздора не говорю, мистеръ Карбенкль, отвѣчалъ Гедеонъ съ вытянувшимся лицемъ, и прошу васъ вѣрить, что я очень серьезно намѣренъ жениться на Юліи, если она будетъ на это согласна. Что касается до того, что мы только часъ какъ познакомились, то это подтверждаетъ мою теорію, что одни безхарактерные люди долго думаютъ и останавливаются передъ окончательнымъ рѣшеніемъ своей судьбы.
— Однако потрудитесь меня выслушать, мистеръ Брайтъ, молодые люди, рѣшающіеся такъ быстро, нерѣдко забываютъ очень важныя условія. Подумали ли вы, что ваша свадьба со всякой другой женщиной, кромѣ вашей кузины, обойдется вамъ въ семьдесять тысячъ фунтовъ?
— Что же дѣлать, это моя постоянная судьба, я неудачникъ, отвѣчалъ вздыхая Гедеонъ, конечно пріятнѣе было бы получить Юлію и деньги, но такъ какъ это немыслимо, я выбираю то, что для меня дороже.
— Клянусь честью, сэръ, воскликнулъ мистеръ Карбенкль, положивъ руки на колѣни и пытливо взглядывая на Брайта, вы были бы идеаломъ мужа, если бы для этого требовалось только полнѣйшее равнодушіе къ денежнымъ средствамъ. По нашему взгляду на вещи можно подумать, что вы родились тысячу лѣтъ тому назадъ. Въ нашемъ девятнадцатомъ столѣтіи развѣ возможно забывать о презрѣнномъ металлѣ? Подумайте только, могу ли я, лице отвѣтственное за счастье моей внучки, выдать ее за человѣка. не только отказавшагося отъ большаго состоянія, но не имѣющаго ничего за душой?
— Вотъ объ этомъ я не подумалъ, грустно пробормоталъ Гедеонъ. Вы наконецъ нашли мою слабую сторону, хотя впрочемъ нищимъ меня все-таки считать нельзя, прибавилъ онъ болѣе веселымъ голосомъ. У меня есть немного болѣе десяти тысячъ долларовъ и, передъ моимъ отъѣздомъ изъ Нью-Іорка, я занималъ довольно выгодное мѣсто; мнѣ поручили изслѣдованіе почвы для проведенія канала въ Сіэрра-Леоне. Вы знаете конечно, что и инженеръ.
— Десять тысячъ долларовъ! Сіэрра-Леоне! Вы хотите уморить мою дѣвочку лихорадкой, если не голодной смертью отъ лишеній! Нѣтъ, это никуда не годится, мистеръ Брайтъ, у васъ на роду написано быть милліонеромъ или холостякомъ. Вы доказали ваше доброе сердце, докажите теперь вашу практичность. Начните ухаживать за кузиной и за наслѣдствомъ.
— Вы хотите этими словами дать понять мнѣ, заговорилъ рѣшительно Гедеонъ, что вы окончательно отказываете мнѣ въ рукѣ Юліи, и это не смотря на нашу взаимную любовь?
— Почему я знаю, что вы другъ друга любите, запальчиво спросилъ старичекъ. Какія имѣете вы доказательства того, что она расположена къ вамъ?
— Я могу въ свою очередь спросить васъ, какимъ способомъ узнали вы, что и люблю ее? горячился Гедеонъ. Я думалъ, что садовникъ подрѣзываетъ кусты, пока мы разговаривали около нихъ, а теперь вижу, что это быль кто-то другой!
Неожиданный и мѣткій отпоръ разсердилъ старика. Гедеонъ дѣйствовалъ неполитично, уличая въ подслушиваніи родственника любимой дѣвушки.
— Я васъ попрошу замѣтить, заговорилъ Карбенкль съ комично-торжественнымъ сдвиганіемъ своихъ кривыхъ бровей, что я имѣю право знать все, что дѣлается въ этомъ домѣ и употреблять какія мнѣ заблагоразсудится способы для достиженія этой цѣли. Что касается до вашей женитьбы на Юліи, вы ни на комъ не женитесь, кромѣ вашей кузины, я другаго брака не допущу и даже не позволю вамъ жениться и на ней, пока вы не выучитесь болѣе приличному обращенію съ людьми старшими васъ!
V.[править]
Собесѣдники начинали не на шутку сердиться другъ на друга, когда раздался колоколъ, призывающій къ завтраку; тогда Гедеонъ и Карбенкль молча встали, прошли по лугу и сѣли за столъ, не обмѣнявшись ни однимъ словомъ. Юлія была тоже въ неразговорчивомъ настроеніи, и завтракъ начался при полнѣйшемъ затишьи, которое, какъ и всегда, оказалось предвозвѣстникомъ на двигавшейся бури.
Едва успѣлъ Гедеонъ серьезно приняться за холодный ростбифъ, какъ раздался звонъ колокольчика, того самаго, которымъ за нѣсколько часовъ назадъ онъ возвѣстилъ о своемъ прибытіи.
— Кто это такъ рано? проворчалъ мистеръ Карбенкль, никого нѣтъ дома, слышите Ѳома, сказалъ онъ прислуживавшему имъ лакею.
Ѳома вышелъ и скоро вернулся съ визитной карточкой на подносѣ, подавъ ее Карбенклю, онъ недовѣрчиво оглянулъ Гедеона, усердно поглощавшаго Бертонскій эль.
Мистеръ Карбенкль сердито надѣлъ очки и взялъ карточку съ широкимъ траурнымъ ободкомъ. Прочтя имя пріѣзжаго, онъ удивленно повелъ бровями и такъ странно устремилъ взглядъ на Гедеона, что тотъ не могъ не замѣтить выраженія его лица.
— Сборщикъ податей? спросилъ онъ улыбаясь, скажите ему, чтобы онъ зашелъ въ другой разъ.
Старикъ промолчалъ, но сталъ разсматривать карточку какъ бы для опредѣленія качества бумаги, изъ которой она сдѣлана. Потомъ онъ шепотомъ обмѣнялся нѣсколькими словами съ Ѳомой.
— Скажите, что я къ нему выйду… Нѣтъ, воскликнулъ Карбенкль, бросая странный взглядъ на Гедеона, пускай онъ войдетъ къ намъ, попросите его пожаловать сюда.
Очевидно готовилось что то странное выходящее изъ обычной колеи.
— Не уйдти ли мнѣ, дѣдушка? спросила Юлія.
— Нѣтъ, оставайся, душа моя.
Ѳома вышелъ исполнить полученное приказаніе. Юлія вопросительно смотрѣла на дѣда, не спускавшаго глазъ съ Гедеона; пока послѣдній, не обращая вниманіе на общее смущеніе, развязно подкрѣплялъ себя большими кусками ростбифа съ горчицей.
Послышались шаги возвращавшагося Ѳомы, къ которымъ присоединялась другая легкая, изящная поступь. Ѳома войдя вытянулся у двери и доложилъ: Мистеръ Гедеонъ Брайтъ!
— Я здѣсь, кто меня спрашиваетъ? удивился Гедеонъ, вставая.
Новая личность показалась въ дверяхъ: Блондинъ, средняго роста, съ свѣтлыми волосами и такими же усами; нисколько не впадавшими въ рыжеватость. Что касается возраста, то трудно было бы опредѣлить его съ перваго взгляда. Пошедшему можно было дать и двадцать и тридцать лѣтъ безразлично. Одѣть онъ былъ очень изысканно; полный траурный костюмъ отлично обрисовывалъ его гибкую, изящную фигуру, въ правомъ глазу торчалъ монокль. Онъ вошелъ и остановился, почтительно и съ любезной улыбкой оглядывая присутствующихъ. Послѣ чего граціозно протянулъ обѣ руки управляющему.
— Я узнаю въ васъ дорогаго Карбенкля, воскликнулъ онъ прочувствованнымъ голосомъ, позвольте мнѣ пожать вамъ руку, многоуважаемый сэръ, другъ и совѣтникъ моего дяди, и надѣюсь и мой съ этого часа. А вы, обратился онъ съ почтительной любезностью къ Юліи, вы конечно моя кузина. Какая счастливая встрѣча при такихъ грустныхъ обстоятельствахъ!
Пока вновь прибывшій знакомился съ хозяевами, молодой американецъ сидѣлъ, откинувшись на спинку стула съ вилкой и ножемъ въ рукахъ, какъ застало его появленіе новаго гостя, выраженіе его подвижнаго липа ежеминутно мѣнялось. сначала появилось на немъ любопытство, потомъ сверкнуло удовольствіе, затѣмъ удивленіе, перешедшее въ явное недовѣріе. Но къ концу рѣчи новаго гостя, Гедеонъ первый собрался съ мыслями и слѣдующій разговоръ завязался между двумя Брайтами.
Гедеонъ 1-й. Какъ пожинаете дружище, отчего не предупредили меня о своемъ пріѣздѣ?
Гедеонъ 2-й. Ахъ, Кертисъ, это вы, совсѣмъ не узналъ васъ безъ бороды.
Гедеонъ 1-й. У меня никогда бороды не было, лучше скажите, куда дѣвалась ваша?
Гедеонъ 2-й. Я однако не ошибаюсь, вы самъ Кертисъ?
Гедеонъ 1-й. Я? Самъ Кертись? Чортъ васъ побери, да вы то кто же, въ такомъ случаѣ?
Гедконъ 2-й. Какъ, вы забыли вашего друга Гедеона Брайта, съ которымъ переплыли Атлантическій океань и разстались только вчера вечеромъ?
Гедеонъ 1-й. Вы вѣроятно спятили дружище. Я не могу забыть Гедеона Брайта, ни вашего вчерашняго обѣда, но Гедеонъ Брайтъ, это я, а вы самъ Кертисъ, по крайней мѣрѣ вы были извѣстны мнѣ подъ этимъ именемъ до сегодняшняго утра.
Гедеонъ 2-й. Неужели вы хотите сказать, что вы называете себя Гедеономъ Брайтомъ и присвоиваете себѣ мое имя? Нѣтъ, это шутка. Вы вѣрно другъ дома и скрывали это отъ меня…
Карбенкль. — Другъ дома? — Нисколько, мы его къ глаза не видали до сегодняшняго дня.
Гедеонъ 2-й. Что же это значитъ? Мистеръ Кертисъ, если это шутка, пора объясниться и положить ей конецъ.
Гедеонъ 1-й. Не зовите меня Кертисомъ. Что все это значитъ, не понимаю.
Карбенкль. Нечего кричать господа, вопросъ самый простой: одинъ изъ васъ обманщикъ, остается узнать, который изъ двухъ. Садитесь пока. Для различія мы будемъ звать васъ, сэръ, пріѣхавшій въ одинадцать часовъ мистеромъ Гедеономъ, а васъ пріѣхавшаго въ часъ, мистеромъ Брайтомъ. Слово за вами мистеръ Брайтъ, какія доказательства представите вы въ пользу утверждаемаго вами факта, что вы наслѣдникъ. Юлія, душа моя, можешь удалиться.
Но Юлія, щеки которой пылали яркимъ румянцемъ, а губки выражали твердую рѣшимость, попросила позволенья остаться.
— Дорогой сэръ, заговорилъ тутъ названный старикомъ мистеромъ Брайтомъ; до сихъ поръ онъ молчалъ, видимо разыгрывая оскорбленнаго, вопросъ совершенію простъ, какъ вы замѣтили и меня огорчаетъ только то, что человѣкъ, съумѣвшій внушить мнѣ настолько симпатіи во время нашего короткаго плаванія, что и откровенно говорилъ съ нимъ о своихъ дѣлахъ, оказался, по вашимъ словамъ, мошенникомъ и обманщикомъ.
— Извините, вмѣшался Карбенкль отчаянно нюхая табакъ, я сказалъ, что одинъ изъ васъ обманщикъ, но мы еще не знаемъ, который.
— Совершенно справедливо, я не хочу, повѣрьте, предупреждать вашего рѣшенія, отвѣчалъ мистеръ Брайтъ съ поклономъ, я хочу только разсказать вамъ, какъ три, или четыре недѣли тому назадъ, я получилъ письмо отъ дорогаго дяди, увѣдомляющее меня, что онъ мнѣ завѣщаетъ свое состояніе въ Англіи (равняющееся семидесяти тысячамъ фунтовъ). При этомъ имъ было постановлено дна условія, исполненіе которыхъ пріятнѣе для меня даже полученія самаго наслѣдства: первое условіе, оставить васъ и вашу молодую родственницу жить въ Гернгольмѣ навсегда: второе, и, онъ взглянулъ выразительно на Юлію, жениться на этой прелестной дѣвушкѣ, моей кузинѣ…
— Оставьте эту дѣвицу въ покоѣ, грозно крикнулъ разсвирѣпѣвшій Гедеонъ, она внучка мистера Карбенкля, и я хочу…
— Ни слова болѣе, вмѣшался старичекъ, постукивая ручкой своей вилки по столу. Если мистеръ Брайтъ ошибся относительно Юліи, такъ кто-то другой тѣмъ же началъ два часа тому назадъ. Садитесь сэръ, прошу васъ.
Гедеонъ сѣлъ, продолжая ворчать. Брайтъ перенесъ сообщенное ему извѣстіе совершенно невозмутимо.
— Примите вы, дорогой Карбенкль, равно какъ и ваша прелестная внучка, моя извиненія въ невольной ошибкѣ. Я полагаю, что кузина моя еще слишкомъ огорчена…
— Она послѣ объяснитъ вамъ причину своего отсутствія, отвѣчалъ управляющій. До сихъ поръ ваша исторія вѣрна истинѣ сэръ. Вы конечно знаете, что вы родились въ Санъ-Франциско, получили ученую степень гь Гарвардь-Колледжѣ и такъ далѣе?
— Именно такъ: отецъ мой изъ Калифорніи, мать (сестра дорогаго дяди) встрѣтилась съ нимъ въ Англіи двадцать пять лѣтъ тому назадъ, они женились и вернулись въ Америку; мнѣ было пятнадцать лѣтъ, когда отецъ умеръ отъ желтой лихорадки. Мать привезла меня въ Нью-Іоргь, гдѣ и она умерла черезъ дня года; меня помѣстили въ Коллэджъ добрые друзья…
— Да, знаю… сколько вамъ лѣтъ?
— Двадцать третій годъ.
— Бывали вы въ Англіи прежде?
— Нѣтъ никогда, пріѣхалъ въ первый разъ. Какая прелестная страна.
— Имѣли ли вы когда нибудь склонность къ коммерческимъ дѣламъ, мистеръ Брайтъ?
— Я? Никогда. Я намѣревался заниматься инженерными дѣлами. Но къ чему этотъ вопросъ?
— Такъ, безъ особенной цѣли, только мнѣ пришла въ голову странная мысль: знаете ли вы, чѣмъ былъ вашъ дядя въ своемъ родномъ городѣ?
Брайтъ задумался.
— Если я когда и зналъ, то въ эту минуту забылъ, но…
— Успокойтесь, это безразлично; я самъ скажу вамъ, что пять лѣтъ тому назадъ онъ былъ мировымъ судьей въ Брентфордѣ, и у него была удивительная память за лица, вы же кажется, не можете похвалиться ею, мистеръ Брайтъ. Письмо при васъ, я полагаю?
— Конечно сэръ, я никогда не разставался съ нимъ со дня его полученія. И Брайть вынулъ изъ боковаго кармана письмо, которое и подалъ Карбенклю.
— Гм, да, это оно, пробормоталъ старичекъ, вѣское доказательство противъ васъ, обратился онъ гь Гедеону.
— Совершенно справедливо, отвѣтилъ американецъ. Честное слово, мѣдный лобъ этого господина даже восхищаетъ меня. Если бы и не зналъ, кто я — я бы подумалъ, что онъ — я. Я только теперь понялъ все его искусное мошенничество! Какимъ же я былъ дуракомъ! Онъ напоилъ меня вчера за обѣдомъ и укралъ письмо… Что-жъ, мнѣ подѣломъ за мою глупость, прибавилъ юноша вздыхая. Но никогда бургонское не дѣйствовало такъ сильно на мою голову, а оно было еще не особенно крѣпкое… Странно… очень странно!
— Однако, сэръ, мнѣ кажется мистеръ Брайтъ, болѣе всѣхъ выглядитъ моимъ племянникомъ, замѣтилъ Карбенкль очень серьезно, усаживаясь покойнѣе въ своемъ креслѣ. На немъ траурное платье, чего нѣтъ ни на комъ изъ насъ, исторія имъ о себѣ расказанная вѣрна до мельчайшихъ подробностей и подтверждается къ тому же письмомъ. Я не знаю, чего намъ еще нужно? Каково твое мнѣніе, душа моя?
— Мнѣ же кажется, отвѣчала Юлія, что этотъ господинъ говорить по англійски не какъ американецъ и что ему на видъ гораздо болѣе двадцати трехъ лѣтъ.
Голосъ ея звучалъ рѣшительно, а глаза блестѣли негодованіемъ; Гедеонъ почувствовалъ неизъяснимую нѣжность и благодарность къ своей защитницѣ.
— Ваша внучка не знаетъ, что образованные американцы говорить по англійски безъ всякаго акцента, замѣтилъ Брайтъ улыбаясь, что же касается моихъ лѣтъ, то нашъ климатъ дѣйствуетъ болѣе разрушительно нежели здѣшній на здоровье.
— У него всякія случайности предусмотрѣны, на всѣ возраженія отвѣтъ готовь, воскликнулъ Карбенкль. Какъ ты думаешь. Юлія, не сдаться ли намъ въ виду неопровержимости его доказательствъ?
— Никогда не повѣрю, что вы не настоящій Гедеонъ, отвѣчала она, протягивая руку Гедеону, который несмотря на присутствіе Карбенкля, почтительно поцѣловалъ ее.
Брайтъ удивленно молчалъ.
— Итакъ, господа, продолжалъ старичекъ, обращаясь къ молодымъ людямъ, все дѣло въ болѣе вѣскихъ несомнѣнныхъ доказательствахъ, которыхъ мы все-таки еще не имѣемъ. Есть ли у васъ такіе знакомые въ Лондонѣ, которые могли бы подъ присягой показать, кто изъ васъ Гедеонъ Брайтъ?
— Кажется, что никого нѣтъ, отвѣчалъ, грустно покачивая головой, мистеръ Брайтъ.
— Нашелъ! воскликнулъ Гедеонъ, выходя внезапно изъ задумчивости. Я разсчитываю на капитана Генлея, за пароходѣ котораго мы пріѣхали въ Англію. Онъ былъ товарищемъ отца моего въ продолженіи десяти лѣтъ, а меня видаетъ каждые шесть мѣсяцевъ, стало быть знаетъ хорошо. Онъ конечно засвидѣтельствуетъ передъ вами мою личность.
— А, это упростить дѣло, сказалъ Карбенкль, не спускавшій глазъ съ видимо сконфуженнаго Брайта. Если вашъ капитанъ еще находится въ Англіи, онъ будетъ здѣсь черезъ два, три дня. Поздравляю васъ, мистеръ Брайтъ, вашъ противникъ лучше васъ придумалъ, какъ доказать вашу подлинность.
— Я бы отъ души поблагодарилъ его за это, не будь тутъ безсовѣстной лжи сначала и до конца, отвѣчалъ, растерянію улыбаясь, Брайтъ. Капитанъ Генлей никогда не былъ знакомъ съ нашей семьей и я увѣренъ, что нашъ пріятель вспомнилъ о немъ, зная, что онъ давно оставилъ Англію.
— Во всякомъ случаѣ вопросъ скоро рѣшится, я сейчасъ пошлю телеграмму въ контору компаніи, сказалъ мистеръ Карбенкль, а пока я все-таки обязанъ обращаться съ вами обоими какъ съ честными людьми и потому прошу обоихъ оставаться у меня, но на одномъ условіи, чтобы никакихъ столкновеній между вами не было. Первый, кто нарушитъ это условіе, будетъ выпровоженъ вонъ изъ этого дома.
Молодые люди переглянулись, и изъявили согласіе.
— Могу ли предложить вамъ позавтракать, мистеръ Брайтъ, вѣжливо спросилъ старичекъ.
— Благодарствуйте, я уже завтракалъ и желалъ бы переговорить съ вами наединѣ.
— Съ удовольствіемъ, пожалуйте въ мой кабинетъ. И онъ увелъ его изъ комнаты.
VI.[править]
Мистеръ Брайтъ прошелъ вслѣдъ за старичкомъ по лѣстницѣ и очутился въ длинной комнатѣ, всю мебель которой составляло бюро съ бумагами, конторка и нѣсколько камышевыхъ стульевъ.
— Я къ вашимъ услугамъ, сэръ, сказалъ Карбенкль, подвигая ему стулъ.
— Я хочу попросить у васъ нѣкоторыхъ разъясненій насчетъ завѣщанія дяди. Я полагаю, что оно написано имъ задолго до смерти, и вамъ конечно извѣстны всѣ подробности?
— Я самъ писалъ духовную подъ диктовку мистера Блёдстона, отвѣчалъ Карбенкль.
— Прекрасно. Что же тамъ сказано относительно этой свадьбы; въ случаѣ ея несовершенія имѣніе будетъ раздѣлено между племянницей и племянникомъ7
— Въ такомъ случаѣ раздѣлъ будетъ, но неровный: племяннику достанется можетъ быть сорокъ тысячъ, а можетъ быть сорокъ фунтовъ, я бы вамъ все разсказалъ подробно, будь я увѣренъ въ вашей подлинности.
— Но племянница во всякомъ случаѣ наслѣдница?
— Во всякомъ случаѣ щедро обезпечена.
— Надѣюсь, мистеръ Карбенкль, вы не вѣрите баснямъ, которыя вамъ разсказываетъ этотъ проходимецъ, оставшійся внизу?
— Насчетъ этого сомнѣнія быть не можетъ никакого, но это между нами, мистеръ Брайтъ.
— Благодарю васъ… и — между нами будь сказано, — нечего терять драгоцѣннаго времени. Какъ намъ предстоитъ соединиться на всю жизнь, чѣмъ раньше мы познакомимся, тѣмъ лучше, не правда ли?
— Ваши слова не безъ основанія, отвѣчалъ старичекъ, вынимая табакерку изъ кармана.
— Мистеръ Карбенкль, заговорилъ его собесѣдникъ, я желалъ бы жениться на ней завтра, сегодня, если возможно…
— Такая готовность исполнить желаніе вашего дяди, доказываетъ очень…
— А что, любезный Карбенкль прервалъ тутъ господинъ въ траурѣ, придвигая стулъ ближе и принимая таинственный видъ, дядя, я полагаю щедро обезпечилъ васъ? Десять тысячъ получили, сознайтесь?
— Не могу этого сказать, медленно выговорилъ управляющій, поднимая глаза и встрѣчаясь со взглядомъ молодаго человѣка, онъ мнѣ не оставилъ ничего, кромѣ права жить здѣсь мнѣ и моей Юліи.
— Неужели? — какая странная забывчивость, какъ жаль, что меня не было здѣсь, чтобы напомнить дядѣ, чѣмъ онъ обязанъ такому старому, испытанному другу. Повѣрьте, Карбенкль, если бы мнѣ поручили распредѣленіе наслѣдства, я бы предоставилъ вамъ болѣе существенныя выгоды, нежели право пользованьи старымъ домомъ. Да и что же можетъ помѣшать мнѣ поправить его забывчивость по полученіи наслѣдства, я увѣренъ, что дядя одобрилъ бы мое намѣреніе. Десять тысячъ фунтовъ не дурная сумма, не правда ли Карбенкль? Я бы радъ удвоить ее, но предвижу на имѣніи большіе долги… Десять тысячъ, что вы на это скажете?
Старичекъ понюхалъ и задумался. Наконецъ онъ медленно проговорилъ:
— Пятнадцать изъ семидесяти пяти, остается 60.
Настала пауза. Затѣмъ мистеръ Брайтъ сказалъ:
— Такъ рѣшено? Пятнадцать тысячъ и по рукамъ!
— Что вы этимъ хотите сказать? спросилъ старичекъ, поднимая глаза съ самымъ невиннымъ выраженіемъ.
— Такъ, вы не желаете никакихъ предварительныхъ условій между нами, засмѣялся Брайтъ. Прекрасно, полагаю, мы другъ друга поняли.
— Хи хи хи, усмѣхнулся старичекъ, я васъ насквозь увидалъ, какъ только вы въ комнату вошли.
— Ха ха ха, какой вы хитрецъ! Относительно этой свадьбы…
— Не безпокойтесь, смѣлость города беретъ. И безпокоиться нечего, этотъ глупецъ влюбился въ мою Юлію и предлагаетъ ей руку и сердце.
— Какъ, онъ хочетъ жениться на вашей внучкѣ и лишиться наслѣдства?
— Да, онъ настолько глупъ, что предпочитаетъ любовь деньгамъ.
— И вы согласны?
— Гм, сказать вамъ правду. — я скорѣе отдамъ ее ему, нежели вамъ. Но я надѣюсь на вашу щедрость, надѣюсь, что вы не обдѣлите молодой четы, положите имъ 20,000?
— Не слишкомъ ли многаго вы отъ меня желаете, сэръ, почти половину добычи7 Нельзя ли удовлетворить требованіямъ, я хочу сказать, ни на чемъ не основаннымъ претензіямъ этого проходимца, меньшей суммой?
— Въ подобныхъ случаяхъ вѣрнѣе быть щедрымъ, нежели только справедливымъ, мистеръ Брайтъ.
— Хорошо, я самъ съ нимъ переговорю. Надо ему объяснить, что его законныя, какъ онъ ихъ называетъ, требованія не поведутъ ни къ чему. Напримѣръ, это письмо къ капитану Генлею…
— Совершенно не нужно. Мы все уладимъ и безъ капитана.
— Я того же мнѣнія, а пока пойдемъ въ столовую и разопьемъ вмѣстѣ бутылку вина.
VII.[править]
Пока замышлялся заговоръ, внизу разыгрывалась сантиментальная сцена.
— Вашъ дѣдушка считаетъ меня обманщикомъ. Юлія?
— Не думаю, чтобы онъ былъ о васъ дурнаго мнѣнія, мистеръ Брайтъ.
— Не называйте меня такъ. Юлія.
— Но я увѣрена, что Брайтъ ваше настоящее имя.
— Называйте меня иначе, пока не будетъ доказано, что тотъ господинъ не имѣетъ право на мое имя.
— Въ такомъ случаѣ вы для меня будете мистеръ Гедеонъ.
— Вижу, что вамъ нѣтъ до меня никакого дѣла, а это еще хуже, чѣмъ считать меня обманщикомъ.
— О, Ромео, вы знаете, что это совсѣмъ не такъ, что я вѣрю вамъ и интересуюсь вами.
— Всѣмъ сердцемъ, да?
— Можетъ быть и не всѣмъ, но…
— А если не всѣмъ, значитъ, нисколько. Развѣ сердце дѣлится на части?
— Какъ же нѣтъ? вѣдь я люблю тоже и дѣдушку, то есть не тоже… а просто очень люблю. О, Ромео, это нехорошо съ моей стороны, я слишкомъ подчиняюсь вамъ.
— А вы этого боитесь?
— Я ничего не боюсь. Вы должны были бы знать это, я прямо высказала свое мнѣніе при всѣхъ.
— Всю жизнь буду помнить это, Юлія. Послѣ вашихъ словъ, мнѣ все равно, что бы они не доказали. Я люблю васъ всѣмъ сердцемъ. У меня нѣтъ ни отца, ни матери, Юлія, никого изъ близкихъ въ цѣломъ мірѣ…
— Неужели?
— Дядя мой умеръ и, любя васъ, я лишаю себя наслѣдства. Мнѣ жаль его только потому, что я не могу сдѣлать васъ богатой.
— Вы будете любятъ меня и будете богаты. Зачѣмъ вы говорите, что у васъ нѣтъ родныхъ, а ваша кузина?
— Вы знаете, что мнѣ противно вспомнить о ней.
— О нѣтъ: вы не должны ее ненавидѣть! Грѣхъ ненавидѣть кого бы то ни было, и я знаю, что она очень желаетъ, чтобы вы полюбили ее. Она не очень дурна, Ромео, я думаю, вы не нашли бы ее некрасивой.
— Къ чему вы говорите мнѣ о ней? Какое мнѣ до нея дѣло? Я васъ люблю, васъ однихъ… вы принимаете мою любовь… вѣдь да?… отчего же вы находите, что я долженъ любятъ и ее?
— Вы должны любить ее какъ кузину… а меня…
— Какъ мою жену, Юлія! Дорогая моя. могу ли я? У меня только десять тысячъ долларовъ, но я…
— У васъ будетъ триста тысячъ! Вы благороднѣйшій человѣкъ и заслуживаете всего! Я васъ люблю и… да… разъ можно… О, Ромео, я сказала, только разъ… а вы…
Послышались шаги и смѣхъ въ залѣ: Юлія заняла свое прежнее мѣсто, но Гедеонъ все еще держалъ ее за руку, когда отворилась дверь и вошли мистеръ Брайтъ и управляющій съ попугаемъ за плечѣ.
— Позвольте сэръ, что вы дѣлаете съ рукой моей внучки? спросилъ нѣсколько заносчиво старикъ.
— Она сейчасъ отдала мнѣ ее навсегда, твердо выговорилъ Гедеонъ.
— Она отдала?… А знаете ли вы, что она не совершеннолѣтняя, что у нея своего ничего нѣтъ, кромѣ того, что мнѣ вздумается оставить ей послѣ себя, и что я не желаю выдавать ее за обманщика!
— Она уже не дѣвочка и можетъ сама выбрать себѣ мужа, что касается меня, я такъ люблю ее, что будь я обманщикъ, я бы самъ на ней не женился.
— Юлія, душа моя, не слушай этого краснобая, заговорилъ старичекъ, подходя къ внучкѣ. У него ни гроша за душой и чтожъ ты будешь дѣлать безъ денегъ? Одной любовью не проживешь…
— Умрешь голодной смертью, прокричалъ уныло попугай.
— Замолчи глупецъ, отвѣчали Юлія неизвѣстно кому, попугаю, или дѣду, причемъ положила руку на руку своего жениха, а голову къ нему на плечо.
— Такъ ты стоишь на своемъ? Хорошо миссъ, вы мнѣ болѣе не внучка. Что же касается васъ, мистеръ Гедеонъ, мое мнѣніе составлено, помните это. Вы меня не знаете, не знаетъ меня и эта кокетка, опирающаяся на вашу руку. Я намъ говорю, что прежде нежели вы женитесь на внучкѣ старика Карбенкля, я сотру ее съ лица земли!…
Гедеонъ посмотрѣлъ на него съ спокойнымъ сознаніемъ своей силы:
— Я не позволю никому дотронуться до нея пальцемъ!
— Вздоръ, пустяки, сэръ. Вы думаете, что я не могу уничтожить ее не трогая. Знайте, что я могу уничтожить ее однимъ словомъ!
— Успокойтесь, успокойтесь, сэръ, вмѣшался мистеръ Брайтъ, дотрогиваясь своей рукой въ перчаткѣ до рукава Карбенкля и шепча ему на ухо: — Это совсѣмъ негодится, это намъ не поможетъ. Какъ вы не понимаете, что если онъ разсердится на васъ, то надѣлаетъ намъ много хлопотъ? Ублажайте же его, старый глупецъ.
— Сэръ, вы напоминаете мнѣ мой долгъ, благодарю васъ. Дѣти мои, забудьте мои жестокія слова и огляните съ благоговѣніемъ на благороднѣйшаго человѣка въ мірѣ. Вотъ онъ передъ вами, облеченный въ полный трауръ. Онъ также щедръ, благосклоненъ и самоотверженъ, какъ и дерзокъ, то-есть… я хотѣлъ сказать, какъ непогрѣшимъ. Выслушайте отъ меня перечень его доблестей.
— Полоумный старикъ совсѣмъ спятилъ, онъ все испортитъ, пробормоталъ Брайтъ. — Карбенкль, прибавилъ онъ вслухъ, вы забыли обѣщанную мнѣ бутылку вина?
Управляющій продолжалъ, не слушая никого.
— Нашъ филантропъ, дѣти мои, я его такъ называю, прибавилъ онъ, указывая нз мистера Брайта, во время своихъ странствій по землѣ все отыскивалъ, кого бы ему облагодѣтельствовать, и вотъ наконецъ напалъ на благодарнаго субъекта — Гедеона Брайта. Съ прозорливостью великихъ умовъ, онъ тотчасъ же раскусилъ нашего американца. Выпытавъ мало по малу всю подноготную заморскаго простофили, ему нетрудно было сообразить, что Гедеонъ влюбится не въ свою кузину и лишится наслѣдства. Затѣмъ, не тратя времени на безполезные совѣты и предостереженія, благодѣтель дѣйствуетъ быстро и рѣшительно: по пріѣздѣ въ Лондонъ, приглашаетъ простофилю товарища вмѣстѣ пообѣдать, вино, благодаря его неусыпнымъ заботамъ, оказывается необыкновенно крѣпкимъ. Гедеонъ пьянѣетъ, товарищъ-благодѣтель вынимаетъ изъ его кармана нужный документъ и укладываетъ выпившаго не въ мѣру въ постель. Слѣдующимъ утромъ, рано ѣдетъ онъ къ ближайшему парикмахеру, сбриваетъ себѣ бориду, оставивъ только изящные усы не безъ цѣли и направляется затѣмъ къ портному купить полный траурный костюмъ…
— Мина подведена, дѣти моя, остается только поджечь ее. Вотъ онъ заранѣе устраиваетъ такъ, чтобы пріѣхать въ Гернгольмъ часомъ или двумя позднѣе того, кого онъ собирается предохранять отъ послѣдствій его непрактичности. Скромно, но рѣшительно исполняетъ онъ очень непріятную, однако необходимую обязанность, выставить Гедеона обманщикомъ, а себя настоящимъ Гедеономъ. Что жъ ему дѣлать? Онъ только этимъ путемъ можетъ спасти своего друга и вотъ онъ хладнокровно объявляетъ его обманщикомъ, разсказываетъ подробности своей, то есть, его исторіи, представляетъ письмо. Мы удивлены, поражены, убѣждены и неожиданностью всего происшедшаго и его доводами…
— Мнѣ одному съ глазу на глазъ открываетъ онъ свои намѣренія: устроить счастье Гедеона, полюбившаго Юлію, посредствомъ женитьбы его на любимой имъ дѣвушкѣ. Судьба ихъ обезпечена, онъ удѣляеть имъ изъ своихъ скромныхъ достатковъ двадцать тысячъ, нѣтъ больше, тѣ пятнадцать, которыя онъ даетъ мнѣ въ награду за мое искреннее поклоненіе его таланту и уму, перейдутъ современемъ имъ же. И вотъ наконецъ устроивъ счастье друга, обезпечивъ его и всѣхъ окружающихъ, чего желаетъ онъ, чего требуетъ для себя?
— Бѣдный старикъ часто такъ заговаривается? спросилъ зѣвая тотъ, кто служилъ предметомъ оживленной рѣчи Карбенкля.
Никто не отвѣчалъ ни слова; Гедеонъ сидѣлъ съ грозно сдвинутыми бровями и опушенной головой, не выпуская руки Юліи изъ своей. Юлія озабоченно взглядывала то на дѣда, то на Гедеона, и губы ея слегка вздрагивали отъ волненія. Не дождавшись отвѣта ни себѣ, ни Брайту. Карбенкль понюхалъ съ наслажденіемъ и продолжалъ тѣмъ же тономъ:
— Этотъ идеалъ самоотверженія требуетъ, дорогія дѣти мои, взамѣнъ направо и налѣво расточаемыхъ благодѣяній, только сорока тысячъ фунтовъ стерлинговъ и руки племянницы мистера Жабеза Блёдстона. Кромѣ того, ему необходимо, чтобы Гедеонъ призналъ себя обманщикомъ и обязался никогда нигдѣ не упоминать о своемъ благодѣтелѣ, и о способѣ его благодѣянія. Какъ видите, онъ требуетъ бездѣлицы!
— Пропалъ изъ за денегъ, крикнулъ попугай, человѣческая душа куплена!!!
— Вижу, что сердца ваши такъ переполнены благодарностью, что вы не въ состояніи выговорить слона, и понимаю васъ. Мнѣ же, остается представить нашего благодѣтеля племянницѣ. мистера Блёдстона. Юлія, душа моя, какъ ты думаешь, готова ли она выдти къ намъ?
— Я тутъ, поцѣлуй меня, дуракъ, закричалъ попугай.
— Она давно уже готова, дѣдушки, отвѣчали Юлія, полулукаво, полуукоризненно взглядывая на него.
— Позовешь ли ее ты, или мнѣ пойти за нею?
— Я отказываюсь быть представленнымъ кузинѣ при такихъ невозможныхъ обстоятельствахъ. Я увѣренъ, что вы противъ воли держите ее взаперти и обвиняю всѣхъ васъ въ заговорѣ противъ нея и меня и при этомъ заявляю вамъ, что намѣренъ добиться своихъ правь не смотря на всѣхъ васъ и добьюсь таки ихъ. если въ Англіи существуетъ правосудіе.
— Не только правосудіе существуетъ, но и мировые судьи, мой дорогой сэръ, серьезно отвѣтилъ Карбенкль, не безпокойтесь, вы получите все, на что имѣете право. Гедеонъ, пожалуйста станьте у двери и не выпускайте никого безъ моего приказанія.
Колокольчикъ прозвонилъ въ третій разъ, пошелъ слуга.
— Сэръ, какой-то господинъ спрашиваетъ, здѣсь ли мистеръ Гедеонъ Брайтъ?
— Попросите его войдти я рѣшить, который изъ двухъ Брайтъ, ихъ оказалось два, отвѣчалъ Карбенкль.
— Честь имѣю кланяться, заговорилъ большой, толстый и подвижной человѣкъ, незамѣтно проскользнувшій за спиной слуги. А, вотъ онъ, тотъ, кого я ищу. Здравствуйте Перкинсъ, иначе называемый Перли, а еще иначе Кертисъ. А вы этого не желаете? прибавилъ онъ, вынимая что-то изъ кармана и приближаясь къ Брайту. Вамъ и въ Америкѣ не посчастливилось. Вотъ неудача, право?
— Я требую объясненія… Какъ вы осмѣливаетесь?… За что такое оскорбленіе?… Я… началъ совершенно уничтоженный Брайть. Онъ имѣлъ очень странный видъ въ своемъ траурномъ костюмѣ и ручныхъ кандалахъ.
— Этого я не ожидалъ и отъ васъ Перкинсъ, укоризнепно заговорилъ сыщикъ. Если вы имѣете дерзость требовать объясненія, вотъ вамъ приказъ о задержаніи, законно подписанный мировымъ судьей. Какъ странно, что мы накрыли его именно здѣсь у васъ, обратился онъ къ старичку.
— Гм! Его убѣдили, что я… т. е.. что мистеръ Блёдстонъ… онъ вообразилъ, что я умеръ и пожелалъ наслѣдовать мое состояніе, вотъ его цѣль на этотъ разъ!
— Вѣрю, вѣрю, онъ не даромъ слыветъ предпріимчивымъ человѣкомъ! А вы, тотчасъ же изволили узнать его, ваша милость?
— У меня хорошая память на лицо, къ счастью, лучше чѣмъ у него, отвѣчалъ съ улыбкой старичекъ, подавая свою табакерку сыщику. Къ тому же онъ меня видѣлъ разъ только и въ цѣпи. Однако мы васъ задерживать не будемъ, господа. Но не выпьете ли вы стаканъ вина передъ отъѣздомъ, обратился онъ опять къ полицейскому. Прощайте.
— Всѣ объясненія за обѣдомъ, раньше ни слова, заговорилъ старикъ, когда полицейскій и узникъ его вышли. О чемъ это вы хихикаете, молодой негодяй?
— Я не знаю, какъ умилостивить васъ, дяди, хочу просить прошенія за отказъ жениться на вашей племянницѣ.
— А, вы теперь кажется передумали?
— Совсѣмъ передумалъ, сказалъ Гедеонъ, обнимая Юлію за талію.
— Итакъ вы безъ сожалѣнья отказываетесь отъ внучки Карбенкля?
— Не знаю, кажется она мнѣ еще милѣе вашей племянницы, но такъ какъ я женюсь одновременно на обѣихъ, разницы почти никакой нѣтъ.
— Ошибаетесь сэръ, я не хочу племянника мормона. Внучка Карбенкля исполнила свое назначеніе, пускай она исчезнетъ, но не забывайте ее, вы ей многимъ обязаны и между прочимъ расположеніемъ моей племянницы.
— Я жалѣю, что старикъ Карбенкль умеръ, не во гнѣвъ вамъ будь сказано, дядя. Полагаю, онъ тоже былъ мнѣ очень полезенъ по отношенію къ вамъ, а я не имѣлъ времени поблагодарятъ его.
— Я тоже благодаренъ Карбенклю, сказалъ дядя Блёдстонъ, слегка приподнимая брони, во всякомъ случаѣ, что касается моей духовной, я готовъ заплатить семьдесятъ тысячъ за испытаніе, кончившееся такъ удачно. Пусть Карбенкль живетъ вашимъ пансіонеромъ остатокъ дней своихъ. Я исполню всѣ его обѣщанія, хотя многія изъ нихъ продиктованы не имъ, ни мною, а вами.
— Что касается до моего участія въ обманѣ, сказала Юлія, застѣнчиво взглядывая на жениха, оно было самое незначительное, увѣряю васъ, имя мое дѣйствительно Юлія, а со смерти отца, дяди всегда любилъ, чтобы я его называла дѣдушкой.
— Я очень люблю такія игры, какъ ваша, когда у всѣхъ хорошія карты и къ концу всѣ въ выигрышѣ, вотъ какъ мы теперь, весело заговорилъ Гедеонъ, обнимая старика за плечи и задѣвая спускающагося по нимъ попугая, загоготавшаго во все горло. Насъ здѣсь трое и чѣмъ бы мы не оказались, самими ли собой, или кѣмъ другимъ, мое счастье отъ того не уменьшится.
— Можно сказать, что насъ здѣсь шестеро, отвѣчалъ Блёдстонъ, а чѣмъ многочисленнѣе общество, тѣмъ въ немъ веселѣе, не правда ли?
— Всего веселѣе будетъ, когда останутся только двое?
— Какъ такъ? Ты ужъ мечтаешь отъ меня отдѣлаться?
— Онъ не то хочетъ сказать, дѣдушка, воскликнула вся вспыхнувъ Юлія, понимаете, онъ хочетъ сказать… что когда онъ и я…
— Гм! Понимаю, то есть когда ты да онъ станете одно… Понимаю…
— А одинъ и еще одинъ — значитъ двое, прибавилъ Гедеонъ, обнимая дядю, а вдвоемъ всего веселѣе! Не такъ ли?