Когда подсудимый будет приговорён к одному рублю, то должен заплатить судье (Iudici) два алтына, писцу (Notario) восемь денег. Если обе стороны помирятся, прежде нежели придут на место поединка, то должны платить судье и писцу не менее, как если бы суд был произведён. Если придут на место поединка, которое назначать могут только окольничий (Ocolnik) и недельщик (Nedelsnik), и там помирятся, то должны платить судье, как выше сказано, окольничему — пятьдесят денег, недельщику — также пятьдесят денег и два алтына, писцу (Scribae) четыре алтына и одну деньгу. Если дойдут до поединка, и один будет побеждён, то виновный должен платить судье столько, сколько с него требуется, окольничему дать полтину и оружие побеждённого, писцу — пятьдесят денег, недельщику — полтину и четыре алтына. Если же поединок совершается по причине какого нибудь пожара, убийства друга, похищения или кражи, тогда обвинитель, если победит, имеет получить то, о чём просил; окольничему должно дать полтину и оружие побеждённого, писцу — пятьдесят денег, недельщику — полтину, вестону (Veston — тот, который предписывает условия и сводит обе стороны на поединок) — четыре алтына; всё оставшееся у побеждённого следует продать и отдать судьям, самого же подвергнуть телесному наказанию по мере преступления.
Убийцы своих господ, предатели города, святотатцы, укрыватели беглых рабов, также те, которые тайком вносят вещи в дом другого и говорят, что они украдены у них (их называют подмётчиками, Podmetzchek), зажигатели и явные злодеи — подвергаются смертной казни.
Кто в первый раз будет уличён в воровстве, если только он не будет обвиняем в святотатстве или в укрывательстве беглых рабов, того не должно наказывать смертью, но исправлять публичным наказанием т. е. бить палками, а судья должен взыскать с него денежную пеню.
Если он будет пойман в воровстве во второй раз и не будет иметь чем удовлетворить обвинителя или судью, то должен быть наказан смертью.
Если уличённый вор не будет иметь чем удовлетворить обвинителя, то выдаётся обвинителю, подвергнувшись палочным ударам.
Если кто обвинён в воровстве, и какой нибудь честный человек клятвою утвердит, что он и прежде был уличён в воровстве или мирился с кем нибудь вследствие воровства, тогда он наказывается смертью, без всякого суда; с имуществом же его должно поступить так, как выше сказано.
Если человек низкого сословия или подозрительной жизни будет обвинён в воровстве, то призывается к допросу. Если же он не может быть уличён в воровстве, то, представив поручителей, отпускается до дальнейшего исследования.
За письменное решение или за произнесённый приговор должно платить судье с одного рубля девять денег, дьяку, который имеет печать, — один алтын, писцу — три деньги.
Областные начальники, которые не имеют власти, разобрав дело, решать и произносить приговор, должны присуждать одну из сторон к платежу нескольких рублей, потом отсылать решение к установленным судьям; если оно покажется им правым и согласным с справедливостью, то должно платить с каждого рубля судье по одному алтыну, дьяку же — четыре деньги.
Кто хочет обвинить другого человека в воровстве, грабеже или человекоубийстве, тот приезжает в Москву и требует, чтобы такой-то был призван в суд. Ему даётся недельщик, который назначает срок виновному и приводит его в Москву. Виновный, представленный в суд, большею частью отвергает взводимое на него преступление. Если истец приводит свидетелей, тогда спрашивают обе стороны, желают ли они положиться на их слова. Обыкновенно на это отвечают: «Пусть свидетели будут выслушаны по справедливости и обычаю». Если они свидетельствуют против обвиняемого, то обвиняемый тотчас вступается и возражает против свидетельств и самих лиц, говоря: «Требую, чтобы мне назначена была присяга и вверяю себя Божией правде, требую поля и поединка». И таким образом, по отечественному обычаю, им назначается поединок.
Каждый из них может поставить на поединок вместо себя кого нибудь другого; также каждый может взять себе какое угодно оружие, исключая пищали и лука. Обыкновенно же они имеют продолговатые панцири, иногда двойные, латы, поручи, шлем, пику, топор и в руке какое-то железо, в роде кинжала, но острое с обоих концов; они так проворно употребляют его одною рукой, что оно не затрудняет их ни в какой схватке и не выпадает из рук. Им большею частью пользуются они в пешем бою.
Начинают бой сперва пикою, потом употребляют в дело другие оружия. В продолжении многих лет московиты, бившиеся с иностранцами, с германцами, поляками или литовцами, большею частью были побуждаемы. Когда же, весьма недавно, один литвин, 26 лет от роду, был убит на поединке с одним московитом, который вышел победителем более чем из двадцати поединков; то князь разгневался и приказал немедленно призвать его, чтобы на него посмотреть. Увидев его, он плюнул на землю и постановил впредь не назначать поединка между иноземцем и своим подданным. Московиты множеством различного оружия скорее обременяют себя, чем защищают; чужеземцы же сражаются более под защитой своего искусства, чем оружия. Они преимущественно опасаются схватываться в рукопашную, ибо знают, что московиты очень сильны руками и мышцами, — и обыкновенно побеждают их, утомив наконец постоянством и проворством. Обе стороны имеют много друзей и доброжелателей, которые смотрят на поединок, не имея при себе никакого оружия, кроме дубин, которыми они от времени до времени и пользуются. Ибо, если доброжелатели одного из бойцов увидят, что ему делается какая нибудь обида, то тотчас бегут для отражения этой обиды; тоже делает и другая сторона, — и таким образом между ними происходит схватка, интересная для зрителей, потому что дерутся в потасовку, кулаками, батогами и дубинами с обожжённым концом.
Свидетельство одного человека из благородного сословия значит более, чем свидетельство многих людей низкого состояния. Очень редко допускаются поверенные: каждый излагает своё дело сам. Хо я князь весьма строг, тем не менее однако всё правосудие продажно, и что почти явно. Я слышал, что один из советников, который заведовал судами, был уличён в том, что в каком-то деле принял подарки от обеих сторон и решить дело в пользу того, кто больше даль. Когда на него донесли князю, он не отвергал этого, и говорил, что тог, в пользу которого он решил дело, человек богаты}, занимает почётное положение в обществе, и потому ему должно верить более, чем этому презренному бедняку. Кончилось тем, что хотя князь и переменил решение, но посмеявшись, отпустил его без наказания. Может быть причина этой жадности и бесчестности — крайняя нужда, и князь, зная, что его чиновники находятся под её гнётом, снисходит к таким их поступкам и бесчестности, как бы предлагая им безнаказанность. Доступ к князю закрыт для бедных, они могут обращаться только к его советникам, и то с большими затруднениями.
Окольничий представляет собою Претора или судью, поставленного князем; этим именем также называется высший советник, находящийся постоянно при князе. Недельщик у них общественная должность; недельщики призывают в суд людей, схватывают злодеев и держат их в темнице; они принадлежат к числу благородных.
Поселяне работают на своего господина шесть дней в неделю, седьмой же день предоставлен им на собственную работу. Они имеют несколько своих полей и лугов, которые даёт им господин, и от которых они кормятся. Впрочем положение их самое жалкое, потому что их имущества подвержены грабежу благородных и воинов, у которых они называются крестьянами (Christiani) в презрительном смысле или чёрными людишками.
Благородный, как бы он ни был беден, почитает для себя позором и бесславием добывать хлеб своими руками, а не считает постыдным подбирать с земли и есть корки или кожу плодов, в особенности дынь, чесноку и луку, которые бросаем мы и наши слуги. Впрочем, как умеренны они в употреблении пищи, так невоздержно пьют, где только представится случай. Почти все они мало раздражительны, но надменны в бедности, которая сопровождается тяжким спутником, рабством. Носят длинные платья, белые остроконечные шапки из плотного войлока (из которого делаются пёстрые епанчи). Сени у домов довольно просторны и высоки, двери же в жилищах низки, так что желающий войти должен приседать и нагоняться.
Те, которые живут трудами рук своих, нанимаются в работу, получая плату за один день полторы деньги; ремесленник получает две деньги, и если их не прибить хорошенько, они не будут прилежно работать. Я слышал, что иногда слуги жаловались, что господа недостаточно бьют их. Они думают, что господа ими недовольны, и что если их не бьют, то это знак немилости.