Курды в войнах России с Персией и Турцией (Аверьянов)/1900 (ДО)/Глава I

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

[1]

ГЛАВА I.
Русско-персидскія война 1804—1813 гг. и русско-турецкая 1805—1812 гг.

Добровольное присоединеніе къ Россіи Грузіи (въ 1801 г.), Имеретіи и Мингреліи (въ 1804 г.), покореніе княземъ Циціановымъ Ганжинскаго ханства (въ 1804 г.) и безкровное окончательное присоединеніе имъ же Карабахскаго и Шекинскаго ханствъ и Шурагельскаго султанства (въ 1805 г.), — окончательно перенесли нашу Кавказскую границу за Главный Кавказскій хребетъ и привели къ непосредственному сосѣдству нашихъ владѣній съ персидскими: Адербейджанской провинціей и Эриванскимь ханствомъ, и съ турецкими: Карсскимъ и Ахалцихскимъ пашалыками, т. е. съ областями, въ числѣ населенія которыхъ находились и курдскія племена.

Съ этого времени началась новая эпоха въ исторіи русскаго владычества на Кавказѣ и войска наши въ Закавказьи являются не для временнаго только оказанія помощи нашимъ союзникамъ, но уже для [2]защиты нашихъ собственныхъ владѣній отъ постоянныхъ вторженій со стороны Персіи и Турціи полудикихъ и мало признающихъ чью-либо власть азіатскихъ народностей, среди которыхъ особенно выдѣлялись курдскія племена, вслѣдствіе особенной ихъ склонности къ грабежамъ и къ дикой, необузданной свободѣ.

Такимъ образомъ, первыя наши столкновенія и сношенія съ курдами относятся еще къ началу XIX столѣтія.

Политическое состояніе Курдистана въ началѣ XIX вѣка.

Въ первый разъ курды подпали подъ оттоманское владычество въ 1514 году, вслѣдствіе удачнаго похода султана Селима I противъ персидскаго шаха Измаила (изъ династіи Софи). Завоевавъ въ этомъ походѣ провинцію Діарбекиръ и значительную часть Курдистана, лежавшія на пути побѣдоноснаго похода его противъ Измаила, Селимъ поручилъ устройство и управленіе завоеванныхъ земель курду Эдриси, родомъ изъ Битлиса. Послѣдній выполнилъ возложенную на него задачу весьма удачно. Значительная часть кочевыхъ курдовъ, сильно грабившихъ тогда, какъ и теперь, мирное земледѣльческое населеніе, была принуждена распоряженіями Эдриси удалиться въ богатую пастбищами страну около Эрзерума, Эривани и Карса; выселеннымъ курдамъ было обезпечено изъятіе на [3]вѣчныя времена отъ всякихъ податей, подъ условіемъ выставленія ими милицій для защиты турецкой границы; этимъ-же переселеніемъ курдовъ-суннитовъ турки создавали въ долинѣ Аракса противовѣсъ персіанамъ и татарамъ-шіитамъ.

Установленная послѣ похода Измаила граница между персидскимъ и турецкимъ Курдистаномъ существуетъ почти безъ измѣненій и въ настоящее время.

Съ теченіемъ времени курды успѣли въ значительной степени освободиться изъ подъ власти Персіи, и особенно Турціи, и къ началу XIX столѣтія значительная часть Курдистана фактически пользовалась почти полной независимостью; незначительная дань и вооруженные контингенты доставлялись правительствамъ Турціи и Персіи только подъ давленіемъ силы; власть персидскаго правительства надъ курдами была, однако, значительнѣе и сильнѣе власти турецкаго правительства и Персія имѣла большое вліяніе даже среди турецкихъ курдовъ.

Весь Курдистанъ путешественники того времени дѣлили на четыре части, находившихся въ различной степени зависимости отъ Персіи и Турціи: Арделянъ или восточный, сѣверный, южный и западный Курдистанъ.

Арделянъ, или восточный Курдистанъ, отдѣляется отъ Гамаданской равнины и Керманшаха цѣпью горъ, идущею отъ Тавра мимо озера Вана до истоковъ Кизиль-Озанъ; главный его населенный пунктъ — г. Сенахъ (Сенне). Арделянъ находился въ значительной зависимости отъ Персіи. Политика въ отношеніи [4]курдовъ, которой слѣдовали персидскіе шахи со времени вступленія на престолъ династіи Софи (въ 1499 году), доставила Персіи къ началу XIX вѣка болѣе владычества надъ курдами, нежели политика Турціи. Шахи обыкновенно предоставляли сильнѣйшему и болѣе приверженному родоначальнику одного изъ курдскихъ племенъ наслѣдственный титулъ „вали“ Курдистана и потомъ помогали ему силою и убѣжденіемъ распространять свою власть на племена другихъ частей какъ персидскаго, такъ и турецкаго Курдистана. Этотъ курдскій вали, имѣвшій резиденцію въ г. Сенне, пользовался значительнымъ вліяніемъ даже среди турецкихъ курдовъ и былъ однимъ изъ первыхъ сановниковъ персидской монархіи, игравшимъ важную роль при коронаціи шаховъ[1]. Курдистанскіе вали не всегда [5]оставались вполнѣ преданными персидскому правительству, но въ своихъ войнахъ съ Турціей шахи, однако, весьма часто пользовались вліяніемъ этихъ вали на турецкихъ курдовъ. Почетное положеніе въ Персіи курдистанскаго вали придавало и самимъ курдамъ значительный вѣсъ, несомнѣнно нравилось имъ и привлекало ихъ къ Персіи; курдскіе родоначальники стояли близко къ шахскому престолу, а нѣкоторые изъ нихъ достигали высшей власти и имѣли значительное вліяніе на управленіе всѣмъ государствомъ[2].

Сѣверный, западный и южный Курдистанъ считались номинально подъ властью Турціи, но фактически значительная часть турецкаго Курдистана совершенно не признавала турецкихъ властей. [6]

Сѣверный Курдистанъ заключается между хребтомъ Агрыдага и озерами Ваномъ и Урміей и цѣпью горъ Джуламеркъ и Нимродъ; его составляли Баязетскій и Ванскій пашалыки и округь Джуламеркъ. Обладаніе Эриванью и Нахичеванью давало персіанамъ возможность, пользуясь слабостью Порты, распространить свое вліяніе почти на весь сѣверный Курдистанъ и особенно на наслѣдственнаго курдскаго Баязетскаго пашу и курдовъ Баязетскаго и отчасти даже Ванскаго пашалыковъ; главнѣйшимъ курдскимъ княжествомъ въ послѣднемъ пашалыкѣ было Хейккарійское, управляемое эмиромъ, жившимъ въ Джуламеркѣ, непризнававшимъ власти турокъ и находившимся въ дружественныхъ отношеніяхъ съ Персіей. Власть надъ остальными курдами сѣвернаго Курдистана принадлежала правителямъ Ванскаго и отчасти Мушскаго пашалыковъ.

Западный Курдистанъ заключалъ въ себѣ пашалыки Мушскій и Эрзерумскій. За исключеніемъ горной области Дерсима, совершенно непризнававшей турецкаго владычества, остальные курды западнаго Курдистана были въ сравнительно большой зависимости отъ правителей упомянутыхъ пашалыковъ.

Южный Курдистанъ заключалъ въ себѣ пашалыки Діарбекирскій и Мосульскій. Порта не имѣла здѣсь почти никакого вліянія и мѣстные курдскіе беки, болѣе или менѣе независимые другъ отъ друга, подчиняли себя иногда начальнину округа Солейманіе (въ Мосульскомъ пашалыкѣ), который, съ давняго времени будучи поддерживаемъ Персіей, съумѣлъ [7]распространить свою власть на значительную часть южнаго Курдистана, самовластно присвоилъ себѣ званіе паши Курдистанскаго и находился въ дружественныхъ отношеніяхъ съ Персіей[3]. Главнѣйшими княжествами южнаго Курдистана были: Ревандузское, Багданъ[4] и Бегдинанъ.

Внѣ указанныхъ предѣловъ Курдистана курдскія племена обитали еще: малыми обществами (отъ 20 до 30 семействъ) въ предѣлахъ Карсскаго и Ахалцихскаго пашалыковъ, находясь въ большой зависимости (вслѣдствіе своей малочисленности) отъ пашей этихъ турецкихъ областей, и въ предѣлахъ Эриванскаго ханства, гдѣ ихъ насчитывалось до 8 тыс. семействъ, находившихся подъ большимъ вліяніемъ Эриванскаго сардара.

Такимъ образомъ, вліяніе Персіи на курдовъ переходило государственную границу между Персіей и Турціей, распространяясь на значительное пространство къ западу отъ этой границы. Если присоединить къ этому еще и то обстоятельство, что турецкіе паши въ азіатскихъ пашалыкахъ хотя и были подчинены пользовавшемуся неограниченной властью Эрзерумскому сераскиру (правителю всей Арменіи и Анатоліи), но, будучи въ большинствѣ наслѣдственными правителями въ своихъ областяхъ, они не всегда употребляли свое вліяніе на подчиненныхъ имъ курдовъ согласно съ [8]видами Порты, — то станеть вполнѣ яснымъ, что власть турецкаго Константинопольскаго правительства надъ курдами была совершенно ничтожной.

Участіе курдовъ въ русско-персидской войнѣ 1804—1813 годовъ.

Весьма цѣнныя свѣдѣнія о положеніи собственно персидокаго Курдистана въ началѣ XIX вѣка и объ участіи курдовъ въ русско-персидской войнѣ 1804—1813 годовъ даетъ въ своемъ сочиненіи французскій капитанъ Гаспаръ Друвиль[5], принимавшій весьма дѣятельное участіе въ организаціи и обученіи валіатомъ Аббасъ-Мирзой персидской арміи и пользовавшійся большимъ довѣріемъ и расположеніемъ послѣдняго.

По словамъ Друвиля, правиіель Адербейджана и наслѣдникъ персидскаго престола, Аббасъ-Мирза, видѣлъ въ курдахъ наилучшій элементъ для сформированія конницы, почему и старался привлечь ихъ къ себѣ различными льготами. Значительная часть персидскаго Курдистана (почти весь Арделянъ) вмѣстѣ съ Луристаномь составляла удѣлъ Могамедъ-Али-Мирзы, старшаго сына Фетъ-Али-Шаха. Такъ какъ Могамедъ-Али-Мирза являлся претендентомъ на персидскій престолъ, то онъ находился въ натянутыхъ отношеніяхъ съ Аббасъ-Мирзой, почему и курды Арделяна [9]принимали самое незначительное участіе въ комплектованіи арміи Аббаса-Мирзы. За то всѣ остальные персидскіе курды (Адербейджана, ближайшихъ областей Арделяна, Макинскаго и отчасти Эриванскаго ханствъ) настойчиво привлекались Аббасъ-Мирзой для образованія конницы, за что были освобождены имъ отъ всякихъ налоговъ и податей. Не довольствуясь этимъ, Аббасъ-Мирза старался силою оружія, а главнымъ образомъ обѣщаніемъ различныхъ льготъ, привлечь къ себѣ и часть турецкихъ курдовъ, что ему, въ значительной мѣрѣ, и удалось. Такъ напр., онъ подчинилъ себѣ воинственныя племена Бейлама, обитавшія на равнинахъ къ западу отъ отроговъ Загросскихъ горъ, отдѣлявшихъ эти равнины отъ округовъ Салмаса и Урміи[6]; они выставляли Аббасу-Мирзѣ до 10—15 тыс. всадниковъ на хорошихъ лошадяхъ и составляли лучшую и храбрѣйшую конницу въ арміи валіата; во все время пребыванія своего за границей, т. е. въ предѣлахъ Персіи, они получали отъ Аббаса-Мирзы жалованье, которое платилось имъ весьма исправно. Попытка Аббаса-Мирзы привлечь на свою сторону силою [10]оружія Джуламеркскаго эмира, управлявшаго совершенно независимо почти всѣми Хейккарійскими курдами, и содѣйствіе котораго было особенно цѣнно для валіата, т. к. этотъ эмиръ располагалъ 40-тысячной арміей, состоявшей, главнымъ образомъ, изъ несторіанской пѣхоты, — окончилась вначалѣ неудачей; въ 1810 году Аббасъ-Мирза отправилъ противъ этого эмира (Мустафа) 20-ти тысячную армію, но 12 тыс. несторіанской пѣхоты съ 2 тысячами Хейккарійской курдской кавалеріи заставили персіанъ отступить; тѣмъ не менѣе, нѣкоторыя Хейккарійскія племена выставили контингенты въ армію Аббаса за хорошее жалованье, и даже самъ эмиръ Мустафа-паша потомъ призналъ себя въ нѣкоторой вассальной зависимости отъ валіата и даже платилъ ему дань.

По даннымъ Гаспара Друвиля, во время войны 1804—1813 годовъ Аббасъ-Мирза имѣлъ армію свыше 50-тысячнаго состава, изъ которыхъ ⅔ составляли иррегулярную конницу, набранную главнымъ образомъ изъ курдовъ; всего же курды, подчиненные Аббасу-Мирзѣ, могли выставить около 30 тыс. всадниковъ.

Въ общемъ, однако, только уплатой хорошаго содержанія и освобожденіемъ отъ всѣхъ налоговъ и податей удалось Аббасу-Мирзѣ привлечь курдовъ и заставить ихъ выставить конницу для войны съ Россіей. Испытавъ на себѣ нѣсколько разъ силу русскаго оружія, курды, съ теченіемъ военныхъ событій, весьма неблагопріятно складывавшихся для Аббаса-Мирзы, все менѣе и менѣе изъявляли желаніе пополнять его армію, и послѣ каждаго пораженія Аббасу-Мирзѣ стоило [11]большихъ трудовъ заставить курдовъ вновь собраться; ему приходилось давать курдамъ новыя льготы и немедленно смѣнять въ угоду имъ своихъ беглербеевъ (правителей областей и округовъ), которыми они были почему-либо недовольны; обижать курдовъ было строжайше запрещено.

Однако, курды, такъ высоко цѣнимые Аббасомъ-Мирзой и считавшіеся наилучшей конницей, по словамъ Друвиля, командовавшаго частью персидской конницы и участвовавшаго въ бою подъ Асландузомъ (въ 1812 году), въ которомъ Аббасъ-Мирза былъ разбитъ на голову генераломъ Котляревскимъ, — далеко не оправдали возлагавшихся на нихъ надеждъ. По свидѣтельству Друвиля „вся иррегулярная конница, въ томъ числѣ и курды, совершенно не годилась противъ русскихъ; она была хороша только противъ турокъ и другихъ азіатскихъ народовъ, съ которыми приходилось воевать Персіи, дѣйствительно превосходя всѣ остальныя азіатскія конницы; особенно дѣйствовалъ на нихъ и поражалъ ужасомъ артиллерійскій огонь“. Въ другомъ мѣстѣ своего сочиненія онъ говоритъ о курдахъ: „я не нахожу въ нихъ другого достоинства, кромѣ чрезвычайной храбрости; но она не основывается на благоразуміи и не происходитъ отъ чувствованія чести, лучше назвать ее дерзостью лютаго звѣря, взирающаго только на свою добычу, а не на опасности, которымъ онъ подвергается, гоняясь за нею“.

Дѣйствительно, цѣлый рядъ неслыханныхъ погромовъ и пораженій, понесенныхъ въ эту войну персидскими войсками, значительную часть которыхъ [12]составляли курды, наглядно свидѣтельствуютъ о малой пригодности послѣднихъ для серьезныхъ военныхъ дѣйствій[7].

Сношенія наши съ курдами въ войну 1804—1813 гг.

Назначенный въ 1802 году Главнокомандующимъ въ Грузіи князь Циціиновъ, для выполненія [13]поставленной ему задачи — обезпеченія нашихъ новыхъ владѣній со стороны Персіи и Турціи, — окончательно покорилъ силою оружія Ганжинское ханство[8], послѣ чего обратился на ханство Эриванское, владѣтель котораго велъ двуличную политику и просилъ у кн. Циціанова помощи противъ вторгнувшихся персидскихъ войскъ. Въ теченіе іюня 1804 года войска Аббаса-Мирзы и самого Фетъ-Али-Шаха (Баба-хана) были нѣсколько разъ разбиты кн. Циціановымъ на голову и бѣжали за Араксъ[9]; однако Эриванскій ханъ не присягнулъ на подданство Россіи, почему кн. Циціановъ приступилъ къ осадѣ Эривани (2-го іюля). Еще раньше, вступая въ предѣлы ханства, кн. Циціановъ вошелъ въ сношенія съ родоначальникомъ Эриванскихъ курдовъ, Хуссейнъ-агой. Въ предѣлахъ Эриванскаго ханства насчитывалось тогда около 8 т. курдскихъ семействъ, находившихся въ зависимости отъ Эриванскаго хана, но кочевавшихъ безпрепятственно и въ предѣлахъ Ганжинскаго ханства, Баязетскаго и Карсскаго пашалыковъ; въ сущности, они мало признавали чью-либо власть, нерѣдко вторгались въ наши новыя владѣнія и особенно грабили населеніе турецкаго Карсскаго [14]пашалыка[10]. Видя быструю расправу князя Циціанова съ Ганжинскимъ Джеватъ-ханомъ, Эриванскіе курды почти не принимали участія въ военныхъ дѣйствіяхъ персіанъ противъ вступившаго въ Эриванское ханство отряда кн. Циціанова. 24-го іюля кн. Циціановъ написалъ Хуссейнъ-агѣ письмо[11], въ которомъ предлагалъ ему вступить въ подданство Россіи, обѣщавъ оставить за нимъ полную власть надъ Эриванскими курдами. Видя колебанія Хуссейнъ-аги, кн. Циціановъ угрожалъ ему силою оружія, и т. к. курды прекрасно понимали, что у кн. Циціанова слово никогда не расходилось съ дѣломъ, то они оставили Эриванскаго хана и прекратили грабежи, но въ то же время не переходили на нашу сторону и не высылали требуемыхъ княземъ Циціановымъ депутатовъ и аманатовъ. Во всякомъ случаѣ, сношенія наши съ курдами принесли намъ несомнѣнную пользу, заставивъ бездѣйствовать многочисленную непріятельскую конницу.

Между тѣмъ, отсутствіе осадныхъ орудій, сильныя жары, развившія массовыя заболѣванія въ войскахъ, и недостатокъ продовольствія, т. к. страна была опустошена персіанами, — вынудили кн. Циціанова, 3 сентября, снять осаду Эривани. Съ уходомъ нашихъ войскъ изъ ханства курды снова помирились съ Эриванскимъ ханомъ[12]. [15]

Въ 1805 году кн. Циціановъ былъ занятъ присоединеніемъ Карабахскаго и Шекинскаго ханствъ и дѣйствіями противъ вторгнувшихся въ Карабахъ полчищъ Баба-хана. Для обезпеченія границъ со стороны Эриванскаго ханства въ Бамбакахъ былъ оставленъ слабый отрядъ (два некомплектныхъ полка) ген.-маіора Несвѣтаева, которому кн. Циціановъ и поручилъ вести сношенія и переговоры съ Эриванскими курдами. Скоро ген.-маіоръ Несвѣтаевъ убѣдился, что курды будутъ „до тѣхъ поръ раболѣпствовать Эривани, пока оная нами не будетъ взята, ибо здѣшніе народы предаются по обстоятельствамъ[13]“; дѣйствительно, курды обѣщали многое и даже предлагали выкрасть малолѣтняго сына Эриванскаго хана и прислать его русскимъ въ аманаты[14], но обѣщаній своихъ не исполняли и не принимали никакого участія въ совмѣстныхъ дѣйствіяхъ съ войсками ген.-маіора Несвѣтаева при наказаніи селеній Эриванскаго ханства, въ которыхъ жило враждебное намъ (не курдское) населеніе, чего требовалъ отъ курдовъ ген.-маіоръ Несвѣтаевъ[15]. Свои обѣщанія курды давали до тѣхъ поръ, пока были увѣрены въ нашемъ вторичномъ наступленіи въ предѣлы ханства, но не видя этого, они стали собираться [16]въ Талынѣ при укрѣпленномъ замкѣ Гечильскомъ и начали производить набѣги въ наши владѣнія и въ Карсскій пашалыкъ, съ правителемъ котораго кн. Циціановъ поддерживалъ дружественныя отношенія[16].

Убѣдившись окончательно въ двуличности Хуссейнъ-аги, который обѣщалъ прислать аманатомъ своего сына, въ дѣйствительности несуществовавшаго, кн. Циціановъ предписалъ ген.-маіору Несвѣтаеву дѣйствовать противъ курдовъ оружіемъ и для наказанія ихъ совершить цѣлый рядъ экспедицій[17].

Ген.-маіоръ Несвѣтаевъ совершилъ нѣсколько экспедицій и особенно жестоко наказалъ курдовъ въ концѣ октября 1805 года. Съ небольшимъ отрядомъ (500 чел. пѣхоты, 5 орудій и 180 казаковъ) онъ выступилъ 7 ноября изъ Артика къ с. Мостары, 8-го былъ въ Талынѣ, гдѣ оставилъ для обезпеченія своихъ сообщеній 100 чел. пѣхоты, 1 орудіе и 30 казаковъ, а съ остальными силами совершилъ ночной маршъ къ укрѣпленію Гечильскому, отбивъ по дорогѣ 5 т. головъ баранты. Часть курдовъ заперлась въ укрѣпленіи, а остальные, собравшись въ тысячныя массы, окружили отрядъ ген.-маіора Несвѣтаева; скоро штыки наши заставили непріятеля открыть крѣпостныя ворота и укрѣпленіе было взято, но окружавшія отрядъ массы курдовъ на открытый бой не рѣшились; послѣ суточнаго [17]отдыха въ Гечильскомъ укрѣпленіи, ген.-маіоръ Несвѣтаевъ, захвативъ 89 чел. плѣнныхъ, двинулъ отрядъ въ Амаратъ для разоренія окрестныхъ курдскихъ селеній, но, вслѣдствіе сношеній мѣстнаго населенія съ Баязетомъ, въ которомъ въ то время свирѣпствовала чума, отрядъ направился обратно въ Бамбакъ. На обратномъ пути отрядъ предалъ огню и мечу всѣ курдскія селенія и разрушилъ укрѣпленные пункты (Шагріанъ, Молла-Баязетъ и др.); около 3-хъ тысячъ конныхъ курдовъ нѣсколько разъ производили нападеніе на нашъ малочисленный отрядъ, но огонь артиллеріи всякій разъ отбивалъ ихъ, нанося большія потери[18].

Подобныя экспедиціи заставляли курдовъ на долгое время прекращать свои набѣги въ наши владѣнія.

8-го февраля 1806-го года князь Циціановъ былъ вѣроломно убитъ у воротъ кр. Баку. Съ его смертью въ Закавказьи возникли волненія во вновь присоединенныхъ магометанскихъ областяхъ, усложнившіяся одновременной войной противъ Персіи и Турціи. Курды Эриванскаго ханства возобновили свои вторженія и грабежи въ нашихъ предѣлахъ[19]. При такихъ трудныхъ обстоятельствахъ Главнокомандующимъ на [18]Кавказѣ былъ назначенъ графъ Гудовичъ. Подобно своему предшественнику, онъ обратилъ большое вниманіе на привлеченіе Эриванскихъ курдовъ на нашу сторону. Предварительныя сношенія съ курдами въ 1807 году имѣли слѣдствіемъ то, что когда въ 1808 году гр. Гудовичъ осадилъ Эривань, значительная часть курдовъ осталась въ выжидательномъ положеніи, откочевавъ на правый берегъ Аракса. Три раза писалъ гр. Гудовичъ курдскому родоначальнику Хуссейнъ-агѣ, и его соправителю Абдулла-агѣ, приглашая ихъ прибыть въ лагерь подъ Эриванью и открыто присоединиться къ Россіи; онъ обѣщалъ имъ полную безопасность, оставленіе власти надъ курдами въ ихъ рукахъ и даже возвращеніе имъ тѣхъ деревень, которыя были заняты непріятелемъ за Араксомъ; при этомъ обѣщались также и обширныя мѣста для кочевокъ всѣмъ Эриванскимъ курдамъ[20]. Но [19]курдскіе родоначальники, изъявляя черезъ посредниковъ свою покорность, въ лагерь, однако, не пріѣхали; тѣмъ не менѣе, подвластные имъ курды оставались въ бездѣйствіи и сообщенія гр. Гудовича съ Грузіей были вполнѣ обезпечены[21].

Узнавъ, что Хуссейнъ-ага, опасаясь мести русскихъ, переселился въ Карсскій пашалыкъ, гр. Гудовичъ утвердилъ въ званіи курдскаго старшины Джафаръ-агу, выбраннаго Эриванскими курдами на мѣсто Хуссейнъ-аги; въ своемь письмѣ къ Джафаръ-агѣ гр. Гудовичъ обѣщалъ послѣднему свое покровительство и утверждалъ его владѣтелемъ всѣхъ земель и деревень, принадлежавшихъ Хуссейнъ-агѣ[22].

Слѣдствіемъ такой политики въ отношеніи курдовъ было оставленіе ими Эриванскаго хана и его брата, Гассанъ-хана, оборонявшаго Эривань, безъ всякой помощи.

Потерпѣвъ неудачу при штурмѣ Эривани 17 ноября 1808 г., гр. Гудовичъ, 30 ноября, снялъ осаду крѣпости по случаю наступившей зимы и отступилъ въ Грузію. Съ уходомъ русскихъ войскъ наше непосредственное вліяніе на курдовъ Эриванскаго ханства было опять на время утрачено, чѣмъ и воспользовался Хуссейнъ-ага; онъ возвратился изъ Карсскаго пашалыка и снова принялъ власть надъ Эриванскими курдами. [20]

Дальнѣйшія сношенія наши съ курдами и дѣйствія противъ нихъ съ 1809 года до окончанія персидской и турецкой войны.

Слѣдующіе, послѣ графа Гудовича, Главнокомандующіе на Кавказѣ — ген.-отъ кавалеріи Тормасовъ (съ 1809 года), маркизъ Паулуччи (съ 1811 года) и ген.-лейт. Ртищевъ (съ 1812 года), продолжая веденіе войны одновременно съ Турціей и съ Персіей, весьма дѣятельно продолжали и поддерживали сношенія съ курдами, съ цѣлью отвлеченія послѣднихъ отъ совмѣстныхъ дѣйствій съ персіанами и турками. Главное вниманіе по прежнему было обращено на персидскихъ курдовь Эриванскаго ханства, т. к. турецкіе курды Карсскаго и Ахалцихскаго пашалыковъ, по малочисленности и разбросанности своихъ обществъ, не имѣли особеннаго значенія и находились подъ вліяніемъ родоначальниковъ Эриванскихъ курдовъ. Общій характеръ сношеній нашихъ съ курдами оставался такимъ же, какъ и при кн. Циціановѣ и гр. Гудовичѣ, т. е. курдскимъ главарямъ предлагали добровольный переходъ въ русское подданство, обѣщая сохранить за ними всѣ ихъ права надъ подвластнымъ имъ народомъ и достаточное количество кочевокъ, старались безъ крайней необходимости не раздражать ихъ военными дѣйствіями, но въ то же время не оставляли безъ суроваго и жестокаго наказанія ни одного ихъ вторженія и грабежа въ нашихъ предѣлахъ[23]. Такая политика вполнѣ достигала желательной для насъ цѣли. [21]

Курды, хотя и не переходили въ русское подданство, но, тѣмъ не менѣе, старались избѣгать боевыхъ столкновеній съ русскими войсками и въ наши предѣлы вторгались только малочисленныя ихъ шайки; персіанамъ же и туркамъ они, въ сущности, не оказывали никакой помощи и только вносили еще большую неурядицу во взаимныя отношенія Персіи и Турціи, заключившихъ союзъ противъ Россіи; при вѣроломствѣ и двуличной политикѣ полусамостоятельныхъ турецкихъ пашей, обманывавшихъ и Эрзерумскаго сераскира, и персіанъ, и въ то же время непрекращавшихъ переговоровъ съ русскими объ измѣнѣ турецкому правительству, — эти взаимныя отношенія союзниковъ были и безъ того крайне запутаны и непрочны, а курды, своими грабежами, еще болѣе раздражали обѣ стороны: персидскіе курды грабили во владѣніяхъ Баязетскаго и Карсскаго пашалыковъ, турецкіе — въ Эриванскомь ханствѣ, наконецъ тѣ и другіе соединялись вмѣстѣ и грабили безъ разбора и своихъ, и чужихъ, что подавало постоянные поводы ко взаимнымъ неудовольствіямъ и пререканіямъ союзниковъ[24]. Турецкіе паши обращались съ просьбой о наказаніи курдовъ даже къ русскимъ[25]. [22]

На курдовъ болѣе всего дѣйствовалъ страхъ наказанія и разоренія ихъ селеній русскими войсками. Такъ напримѣръ, въ іюлѣ 1810 года, около 3 т. курдовъ (турецкихъ и эриванскихъ) собрались у Магизберда во владѣніяхъ Кара-бека, (брата Карсскаго паши, подобно послѣднему обманывавшаго во время этой войны и турецкое правительство, и русскихъ), и произвели вторженіе въ Шурагель, но были отражены нашимъ небольшимъ отрядомъ (200 чел. пѣхоты, 1 орудіе и 100 казаковъ), послѣ чего отрядъ нашъ отбилъ у курдовъ множество скота[26]; это такъ подѣйствовало на нихъ, что, въ августѣ того же года, Хуссейнъ-ага, возвращавшійся съ полчищами эриванскихъ курдовъ изъ Зергушада и проходившій все время по Карсскому пашалыку вдоль нашей границы, не произвелъ въ нашихъ предѣлахъ ни одного грабежа, несмотря на то, что граница была почти обнажена отъ войскъ; ген.-маіоръ Портнягинъ, въ своемъ рапортѣ генералу Тормасову, объяснялъ такое поведеніе курдовъ именно тѣмъ, что, при наказаніи ихъ въ іюлѣ мѣсяцѣ, имъ было объявлено окончательно: „если дерзнутъ оскорбить хоть одного русско подданнаго, то самый Магизбердъ будетъ обращенъ въ пепелъ[27]“. [23]

Въ мартѣ 1812 года персидскіе челабіанскіе курды, жившіе въ Карадагѣ выше Худоаферинскаго моста, произвели вторженіе въ Зангезурскій округъ нашего Карабахскаго ханства, но были разбиты отрядомъ полковника Живковича, послѣ чего обратились въ бѣгство и, переправившись черезъ Араксъ, сломали Худоаферинскій мостъ и укрылись въ крѣпостцѣ Кызъ-кала, защищаемой 150-ью отборными курдскими воинами; отправленный генераломъ Котляревскимъ небольшой отрядъ (200 ч.) маіора Подревскаго быстро перешелъ Араксъ, разрушилъ крѣпостцу и отбилъ у курдовъ 10 тыс. головъ скота[28]. Т. к. это наказаніе не успокоило челабіанскихъ курдовъ, то генералъ Котляревскій рѣшилъ наказать ихъ снова и болѣе жестокимъ образомъ. Для этого былъ составленъ, подъ начальствомъ маіора Дьячкова, особый отрядъ изъ 250 гренадеръ, 50 егерей, 150 каз. и 1000 конныхъ и пѣшихъ Карабахскихъ татаръ, который скрытно переправился черезъ Араксъ противъ кочевокъ этихъ курдовъ и внезапно атаковалъ ихъ; курды бросили свои кочевки и стада и бѣжали спасаться въ горы; русскія войска сожгли 11 кишляковъ со всѣмъ имуществомь, а Карабахскіе татары захватили болѣе 4 т. головъ скота[29]; послѣ такого урока челабіанскіе курды присмирѣли. [24]

Для полноты очерка необходимо отмѣтить, что съ окончательнымъ присоединеніемъ къ Россіи Карабахскаго ханства (въ 1805 году), въ предѣлахъ котораго кочевали персидскіе курды, Россія стала имѣть въ числѣ своихъ народовъ и курдовъ.

Этимъ новымъ русскоподданнымъ, видимо, не вполнѣ нравились новые для нихъ порядки, почему бывали случаи выселенія ихъ въ предѣлы Эриванскаго ханства; такъ напр., въ 1810 году, около 140 семействъ бѣжали изъ Карабаха къ эриванскимъ курдамъ, жалуясь, что „русскіе не защищаютъ ихъ отъ персіанъ, а берутъ только подати“[30]; дѣйствительно, постоянныя вторженія въ Карабахское ханство персидскихъ войскъ крайне разоряли мѣстное населеніе, въ томъ числѣ и курдовъ. Бывали, однако, случаи переселенія курдовъ изъ Персіи и въ наши владѣнія; такъ напр., въ концѣ 1807 года, Карадагскій Мамедъ-Сефи-Султанъ, имѣвшій около 500—600 курдскихъ семействъ, испросилъ разрѣшѳнія переселиться со своими курдами на жительство въ Карабахское ханство[31].

Главнѣйшіе выводы изъ очерка нашихъ сношеній съ курдами и дѣйствій противъ нихъ по 1813 годъ.

Сдѣланный нами краткій историческій очеркъ даетъ возможность придти къ слѣдующимъ общимъ выводамъ: [25]

1) Несмотря на хорошія отношенія, установившіяся къ началу XIX вѣка между персидскимъ правительствомъ и подвластными ему курдами, послѣдніе, хотя и выставили многочисленные контингенты въ персидскую армію для войны съ Россіей, но сдѣлали это и сключительно изъ корыстныхъ побужденій (хорошее жалованье, освобожденіе отъ податей и т. п.), а вовсе не изъ чувства привязанности къ государству, подданными котораго они состояли. Значительная часть персидскихъ курдовъ (Арделянъ) не принимала никакого участія въ этой войнѣ; въ то же время турецкіе курды, несмотря на бывшую въ то время натянутость отношеній Турціи съ Персіей, довольно охотно пополняли полчища Аббаса-Мирзы, привлекаемые хорошимъ жалованьемъ; это наглядно показываетъ, что курды были готовы служить кому угодно.

2) Эриванскіе курды своимъ бездѣйствіемъ положительно измѣняли персидскому правительству и если они и не перешли въ русское подданство, то причиной этому были только: веувѣренность въ окончательной побѣдѣ русскихъ (двѣ наши неудачи подъ Эриванью и уходъ нашихъ войскъ изъ Эриванскаго ханства) и страхъ передь новыми порядками, а главное — передъ твердой русской властью, къ которой имъ было бы трудно привыкнутъ послѣ полнѣйшей анархіи, царившей въ Персіи и Турціи.

3) Турецкіе курды, кромѣ увеличенія общаго безпорядка, ничѣмъ не помогли своему государству.

4) Всѣ курды были довольны войной, какъ всякимъ смутнымъ временемъ, въ теченіе котораго можно [26]было безнаказанно совершать грабежи и разбои.

5) Въ отношеніи пригодности для военныхъ цѣлей курды оказались нисколько не выше и не лучше остальныхъ азіатовъ; въ составѣ персидскихъ полчищъ они терпѣли страшныя пораженія отъ нашихъ малочисленныхъ отрядовъ, и наши войска совершенно безнаказанно разоряли курдскія кочевки на глазахъ тысячныхъ скопищъ вооруженныхъ курдовъ.

Испытавъ на себѣ силу русскаго оружія, курды стали менѣе охотно пополнять армію Аббаса-Мирзы, несмотря даже на хорошее жалованье и новыя льготы.

6) Въ этотъ періодъ времени мы входили въ сношенія и переговоры только съ племенами, жившими вблизи нашихъ границъ.

7) Наилучшимъ способомъ обезпеченія нашихъ владѣній отъ вторженій курдовъ оказались экспедиціи въ раіоны курдскихъ кочевокъ, сопровождаемыя разореніемъ и уничтоженіемъ всего, принадлежавшаго курдамъ.


Примѣчанія[править]

  1. Персія, кромѣ ханствъ и бегляръ-бегствъ, составляющихъ ее и зависящихъ непосредственно отъ самовластія шаховъ, имѣетъ 4 намѣстничества, коихъ намѣстники назывались по персидски вали, а именно: вали Арабистанскій, вали Гурджистанскій (Грузинскій царь), вали Луристанскій и вали Курдистанскій. Послѣднему принадлежатъ земли, граничащія съ турецкими владѣніями и Баязетомъ, который прежде также принадлежалъ Курдистанскому вали и теперь населенъ курдами. Вышеуказанные 4 вали имѣли при шахскомъ дворѣ званія и должности, кои ими исправляемы были при коронаціи шаха въ Ардабилѣ; должности эти слѣдующія: Арабистанскій долженъ былъ держать джигу или перо изъ шапки; Гурджистанскій — мечъ; Луристанскій — порфиру, а Курдистанскій — украшеніе изъ двухъ алмазныхъ перевязей, и потому, безъ признанія однимъ изъ сихъ сановниковъ шаха въ его достоинствѣ, шахъ не можетъ короноваться. Прерогативы вали состоятъ въ томъ, что когда шаха нѣтъ, то они могутъ раздавать ханское достоинство и сажать на ханство. Симъ правомъ пользуются по старшинству своему, т. е. первый Арабистанскій, за нимъ второй Гурджистанскій, третій Луристанскій и четвертый Курдистанскій, а потому младшіе при жизни старшаго онымъ правомъ не пользуются».

    (Изъ отношенія князя Циціанова къ князю Чарторыйскому, отъ 29 января 1805 г., № 43. Томъ I актовъ археографической комиссіи, стр. 823).

  2. Даже во главѣ управленія всей Персіей долгое время находился курдъ Керимъ-ханъ. Онъ былъ родоначальникомъ малочисленваго курдскаго племени Зендъ и сотоварищемъ знаменитаго Надиръ-шаха. Послѣ смерти послѣдняго, онъ, съ помощью главы бахтіарскаго племени, Али-Мерданъ-хана, возвелъ на престолъ малолѣтняго шаха Измаила изъ династіи Сефевидовъ, а послѣ его смерти занималъ персидскій престолъ въ теченіе 20 лѣтъ (съ 1759 по 1779 годъ) подъ скромнымъ титуломъ «векиля», т. е. правителя. Персидскіе историки славятъ его мудрость и правосудіе; онъ успокоилъ Персію послѣ жестокаго правленія Надиръ-шаха и оставилъ по себѣ хорошую память въ народѣ. Послѣ Керимъ-хана на престодъ вступилъ Ага-Могамедъ-ханъ (родоначальникъ царствующей и нынѣ династіи Каджаровъ), котораго Керимъ-ханъ сдѣлалъ евнухомъ.
  3. Отношеніе графа Паскевича къ графу Нессельроде, отъ 3 іюня 1829 года, № 187. (Стр. 785 тома VII актовъ археографической комиссіи).
  4. Иначе Бохтанъ.
  5. Гаспаръ Друвиль. Путешествіе въ Персію въ 1812 и 1813 годахъ. Части 1 и 2. Изд. 1826 г.
  6. Эти племена Бейлама принадлежали прежде къ племенамъ Хейккари, живущимъ въ горахъ, но угрожаемые и притѣсняемые Хейккарійскими беями, отдались подъ покровительство Измаила-бея, владѣльца крѣпкаго замка въ Загросскихъ горахъ, съ тѣмъ условіемъ, чтобы онъ освободилъ ихъ отъ другихъ Хейккарійскихъ беевъ. Измаилъ-бей отдался подъ покровительство Аббаса-Мирзы, объявилъ ссбя его вассаломъ и обязался повиноваться повелѣніямъ шаха и валіата; Аббасъ-Мирза утвердилъ его беемъ отдавшихся подъ его покровительство племенъ, которые и получили названіе «Бей-лама» по названію замка Измаилъ-бея.
  7. Интересныя данныя сообщаетъ Друвиль о веденіи курдами боя: «Курды ведутъ войну по примѣру нерегулярныхъ персидскихъ войскъ; однако у нихъ меньше безпорядка и они умѣютъ, хотя несовершенно, строиться въ сраженіи въ двѣ шеренги. Начальники колоній, или племенъ, почитаемые за самыхъ храбрыхъ, всегда идутъ передъ ними на нѣсколько шаговъ впередъ и должны первыми встрѣтить непріятеля. Когда непріятель въ виду и они должны вступить въ сраженіе, то каждый изъ нихъ готовится, пробуетъ свое оружіе, старается о томъ, чтобы ничто его не вязало, и все съ такимъ хладнокровіемъ, какъ будто-бы онъ шелъ на какое-нибудь веселье. Тогда муллы каждаго племени бѣгаютъ передъ строемъ, махая бердышемъ въ правой рукѣ, а лѣвой ударяя въ небольшой барабанъ, привязанный къ лукѣ сѣдла, и крича во все сіе время: Алла! По сему сигналу вся линія двигается, и жрецъ, предшествующій оной, часто первый начинаетъ бой. Каждый курдъ вооруженъ копьемъ, парой пистолетовъ и двумя саблями, изъ коихъ одна виситъ у нихъ при бедрѣ, а другая лежитъ горизонтально при подпругѣ сѣдла и употребляется только тогда, когда первая изломается. Храбрѣйшіе изь нихъ въ великомъ уваженіи и, какого-бы они ни были состоянія, имѣютъ право садиться передъ вельможами, которые оказываютъ имъ особенное почтеніе, поелику страшатся силы ихъ, какую имѣютъ они между своими сотоварищами. Они получаютъ также нѣкоторые знаки отличія, но главный состоитъ въ томъ, что втыкаютъ въ ихъ чалмы павлиное перо за каждаго убитаго ими непріятеля».
  8. Оно было уже раньше покорено графомъ Зубовымъ, но, по отозваніи съ Кавказа графа Зубова и съ удаленіемъ нашего гарнизона изъ Ганжи, Ганжинскій Джеватъ-ханъ опять предался персіанамъ.
  9. 10-го іюня Тучковъ разбилъ у Гумры грузинскаго царевича Александра; 25-го іюня самъ кн. Циціановъ разбилъ у Эчміадзина 20 т. армію Аббаса-Мирзы, а 30-го іюня, у д. Калагиры, 27 тысячную армію самого шаха Баба-хана.
  10. Письмо кн. Циціанова въ Кара-Мамедъ-беву, отъ 13 февр. 1804 г., № 96. Письмо Мамеда-паши къ кн. Циціанову, отъ 20 сент, 1804 г. (Стр. 910 и 913 I-го тома акт. археогр. комиссіи).
  11. См. приложеніе № 1. Письмо кн. Циціанова начальнику Эриванскихъ курдовъ Хусссйнъ-агѣ, отъ 24 іюля 1804 г., № 345. (Изъ I-го тома актовъ археографическое комиссіи, стр. 617)
  12. Письмо Мамедъ-паши къ кн. Циціанову отъ 20 сентября 1804 Г. (Стр. 913 I-го тома актовъ археографической комиссіи).
  13. Рапортъ ген.-маіора Несвѣтаева кн. Циціанову, отъ 28 сентября 1805 года, № 937. Караклисъ. (Стр. 171 тома I-го актовъ археографическое комиссіи.)
  14. Рапортъ ген.-маіора Несвѣтаева кн. Циціанову, отъ 17 іюля 1805 года. Караклисъ (Стр. 625 тома II-го актовъ археографической комиссіи).
  15. Донесеніе ген.-маіора Несвѣтаева кн. Циціанову, отъ 7 сентября 1805 года Караклись. (Стр. 629 тома II-го актовъ археографической комиссіи).
  16. Письмо кн. Циціанова къ Джафаръ-Кули-хану, отъ 12 мая 1805 г, № 322. (Стр. 862 тома II-го актовъ археографической комиссіи).
  17. Предписаніе кн. Циціанова ген.-маіору Несвѣтаеву, отъ 10 авг. 1805 г., № 544. (Стр. 1032 тома II-го актовъ археографическое комиссіи).
  18. Рапортъ ген.-маіора Несвѣтаева кн. Циціанову, отъ 30 ноября 1805 года, за № 1079. Караклисъ. (Стр. 630 I-го тома актовъ археографическое комиссіи).

    Рапортъ ген.-маіора Несвѣтаева, отъ 8 декабря 1804 г., за № 1105. Караклисъ. (Стр. 916 I-го тома актовъ археографическое комиссіи).

  19. Всеподданнѣйшее донесеніе гр. Гудовича, отъ 20 окт. 1808 г., № 2. Лагерь подъ Эриванью. (Стр. 246 III-го тома актовъ археографическое комиссіи).
  20. Письмо гр. Гудовича начальникамъ Куртинскаго народа, Хуссейнъ-агѣ и Абдулла-агѣ, отъ 31 октября 1808 г. № 472. (Стр. 247 III-го тома актовъ археограф. комиссіи).

    Письмо гр. Гудовича тѣмъ-же лицамъ, отъ 7 ноября 1808 г. (Стр. 247 III-го тома актовъ археограф. комиссіи).

    Письмо гр. Гудовича Хуссейнъ-агѣ Куртинскому, отъ 8 ноября 1808 г. (Стр. 248 III-го тома актовъ археогр. комиссіи.)

    Рапортъ ген.-маіора Несвѣтаева гр. Гудовичу, отъ 7 октября 1807 г., № 2012. Караклисъ (Стр. 443 тома III-го актовъ археографач. комиссіи.)

    Рапортъ ген.-маіора Орбеліани гр. Гудовичу, отъ 6 августа 1808 г. (Стр. 588—590 III-го тома акт. археографач. комиссіи).

    Рапортъ генералъ-маіора Несвѣтаева гр. Гудовичу, отъ 16 апрѣля 1807 г. № 750. Кизилъ-Чахчахъ. (Стр. 608 III-го тома актовъ археографич. комиссіи).

    Рапортъ ген.-лейт. Розена гр. Гудовичу, отъ 4 декабря 1806 г. № 1381. Тифлисъ. (Стр. 232 III-го тома актовъ археографической комиссіи).

    Рапортъ ген.-маіора Несвѣтаева гр. Гудовичу, отъ 1 ноября 1807 г. № 2215. Караклисъ. (Стр. 236 III-го тома акт. археографической комиссіи).
  21. Всеподданнѣйшее донесеніе гр. Гудовича, отъ 21 декабря 1808 г. № 13. Амамлы. (Стр. 258 тома III-го актовъ археографической комиссіи).
  22. Письмо гр. Гудовича къ Джафаръ-агѣ, отъ 28 ноября 1808 года. № 505. (Стр 252 тома III-го акт. археограф. комис.)
  23. Предписаніе генерала Тормасова полковнику князю Уракину, отъ 4 іюля 1809 года, за № 174 (Стр. 495—497 IV-го тома актовъ археографич. комиссіи). Рапортъ кн. Уракина генералу Тормасову, отъ 26 мая 1809 г., за № 532. (Тамъ же).

    Предписаніе генерала Тормасова ген.-маіору Портнягину, отъ 28 августа 1810 года, за № 818. (Стр. 732 тома IV-го автовъ археографич. комиссіи).

  24. Рапортъ ген.-маіора Несвѣтаева графу Гудовичу, отъ 9 декабря 1807 года, за № 2528. (Стр. 556 тома III-го акт. археографич. комиссіи).
  25. Рапортъ ген.-маіора Несвѣтаева гр. Гудовичу, отъ 14 мая 1807 года. (Стр. 611—613 тома III-го акт. археогр. комис.).
  26. Рапортъ ген.-маіора Портнягина генералу Тормасову, отъ 12 іюля 1810 года, за № 59. (Стр. 496—497 тома IV актовъ археографич. комиссіи)..
  27. Рапортъ ген.-маіора Портнягина генералу Тормасову, отъ 21 августа 1810 года. (Стр. 730 тома IV актовъ археографич. комиссіи).

    Рапорты его же генералу Тормасову, отъ 29 іюня, 20 іюля, 3 августа, 15 августа 1810 года. (Стр. 719, 724, 725 и 727 тома III актовъ археографич. комиссіи).

    . Предписаніе генерала Тормасова ген.-маіору Портнягину, отъ 28 августа 1810 г. за № 818. (Стр. 732 IV-го тома акт. археографич. комиссіи).
  28. Всеподданнѣйшій рапортъ маркиза Паулуччи, отъ 27 марта 1812 года, за № 89. (Стр. 179 тома V актовъ археографич. комиссіи).
  29. Рапортъ ген.-лейт. Котляревскаго генералу Ртищеву, отъ 5 марта 1813 г., за № 112. (Стр.703 тома V акт. археогр. комис.).
  30. Рапортъ полковника Асѣева генералу Тормасову, отъ 15 авг. 1810 года. (Стр. 562 тома IV актовъ археогр. комиссіи).
  31. Рапортъ полк. Котляревскаго графу Гудовичу отъ 28 ноября 1807 года, за № 270. (Стр. 443 тона III-го актовъ археографич. комиссіи).