Въ теченіе 20 лѣтъ, истекшихъ со времени окончанія Восточной войны, усложненной для Турціи возстаніемъ Іезданшира, турецкое правительство стремилось суровыми мѣрами утвердить свою власть и вліяніе въ самыхъ отдаленныхъ и непокорныхъ частяхъ Курдистана. Главнымъ дѣятелемъ по утвержденію среди курдовъ турецкой власти былъ Измаилъ-Хакки-паша, курдъ родомъ изъ Карсскаго пашалыка, до фанатизма преданный турецкому султану, жестокій и безпощадный въ отношеніи своихъ соплеменниковъ. Изъ всѣхъ турецкихъ пашей только одному Измаилу удалось совершить нѣсколько удачныхъ экспедицій въ неприступные уголки Курдистана; только онъ одинъ никогда не терпѣлъ пораженій отъ курдовъ и имя этого паши, назначеннаго Курдистанскимъ „вали“, было грозно среди курдовъ; его вліяніе среди нихъ было громадное и онъ пользовался славой непобѣдимаго и неумолимаго карателя неповиновенія Портѣ. Во время пребыванія своего губернаторомъ въ Діарбекирѣ онъ сдѣлалъ нѣсколько походовъ и, предавая все огню и мечу, усмирилъ курдовъ въ Эгилѣ, Ахджанкендѣ, Бохтанѣ, Джезире и въ другихъ мѣстахъ, и страхомъ, внушаемымъ его грознымъ именемъ, держалъ въ повиновеніи даже Дерсимскихъ курдовъ. Цѣлый рядъ частныхъ попытокъ къ возстанію въ Бохтанѣ былъ задушенъ Измаиломъ-пашей въ самомъ зародышѣ.
Такія суровыя мѣры хотя и привели курдовъ къ наружному спокойствію и повиновенію Портѣ, но въ тоже время крайне озлобили ихъ противъ турокъ; родоначальники и шейхи племенъ Бохтана и Хейккари только выжидали болѣе благопріятнаго времени, чтобы напастъ на ненавистныхъ имъ турокъ и вернуть свою прежнюю независимость.
Въ еще болѣе враждебномъ Турціи положеніи находилась дикая, неприступная горная область Дерсима.
Въ отношеніи Дерсимскихъ курдовъ Порта придерживалась иной политики. Турецкіе паши избѣгали совершать экспедиціи въ неприступныя горы и ущелья Дерсима и даже самъ непобѣдимый Измаилъ-Хакки-паша дѣйствовалъ здѣсь подарками, обѣщаніями и лаской. Онъ, и Эрзерумскій муширъ Самихъ-паша, старались заставить Дерсимскихъ курдовъ платить подати и отбывать воинскую повинность; съ этой цѣлью они привлекали къ себѣ знатныхъ Дерсимскихъ беевъ, пользовавшихся наибольшимъ вліяніемъ въ странѣ, чинами, орденами и подарками, и въ отношеніи нѣкоторыхъ беевъ такая политика имѣла полный успѣхъ: беи обѣщали заставить подвластныхъ имъ курдовъ уплатить подати, выставить контингенты въ армію и даже построить руками курдовъ шоссе отъ Эрзинджана до Діарбекира; на постройкѣ этого шоссе особенно настаивалъ Самихъ-паша, видя въ немъ наилучшее средство сдѣлать Дерсимъ доступнымъ для военныхъ экспедицій вглубь страны.
Однако такая политика турокъ, подчинившая имъ нѣкоторыхъ беевъ, потерпѣла полную неудачу, благодаря сопротивленію массы простого курдскаго населенія Дерсима и въ конечномъ результатѣ привела Дерсимскихъ курдовъ, ко времени войны 1877—78 годовъ, къ открытому неповиновенію всѣмъ требованіямъ и распоряженіямъ турецкаго правительства. Оказалось, что беи, поддавшіеся турецкимъ пашамъ, при малѣйшей попыткѣ къ исполненію турецкихъ требованій, немедленно потеряли свое вліяніе среди подвластныхъ имъ курдовъ, а многіе изъ нихъ поплатились за это и своей жизнью, какъ напр. каймакамъ Гюлляби-бей, убитый въ 1875 году своими же курдами, причемъ и всѣ его родственники (болѣе 30 человѣкъ) раздѣлили съ нимъ его печальную участь. На мѣсто фамилій, потерявшихъ свое значеніе (благодаря преданности турецкому правительству), вліяніе въ странѣ захватили фамиліи шейховъ или прямо и открыто враждебныхъ туркамъ, или игравшихъ съ послѣдними въ двуличную игру; новыя вліятельныя лица Дерсима, опасаясь раздѣлить участь своихъ предшественниковъ, избѣгали вступать даже въ простые переговоры съ турецкими пашами и уклонялись отъ поѣздки въ Эрзерумъ, куда ихъ усиленно вызывалъ муширъ Самихъ-паша, съ цѣлью заручиться помощью Дерсима въ предстоящую войну съ Россіей. Въ общемъ, ко времени начала военныхъ дѣйствій, положеніе дѣлъ въ Дерсимѣ было слѣдующее: центральный Дерсимъ находился подъ властью враждебнаго туркамъ шейха Сулейманъ-оглы, имѣвшаго 12-ти тысячное войско, изъ котораго въ постоянной готовности находились возлѣ шейха 5 тысячъ вполнѣ вооруженныхъ пѣшихъ курдовъ; во власти этого-же шейха были и пять небольшихъ укрѣпленій (кала) центральнаго Дерсима; вызванный въ Эрзерумъ Кузиджанскій каймакамъ Хуссейнъ-бей, на просьбу Самиха-наши о сборѣ съ Кузиджана и Дерсима 10 тысячъ курдовъ, отвѣтилъ, что относительно центральнаго Дерсима онъ не можетъ дать слова совсѣмъ, а относительно Кузиджана онъ дастъ положительный отвѣтъ не раньше, какъ по возвращеніи въ свое каймакамство.
Въ конечномъ результатѣ Дерсимскіе курды не только не дали контингента для формированія шаекъ баши-бузуковъ и требуемыхъ Самихъ-пашею рекрутъ за два года впередъ въ редифные батальоны, но отказали даже въ выдачѣ солдатъ, уже числившихся въ спискахъ редифа; кромѣ того, нѣсколько беевъ предложили русскому консулу въ Эрзерумѣ свое содѣйствіе въ случаѣ войны; въ числѣ этихъ беевъ находился каймакамъ въ Мазгертѣ — вліятельный Мунзуръ-ага; однако нашъ консулъ не нашелъ возможнымъ принять посланныхъ отъ беевъ и далъ имъ неопредѣленный и уклончивый отвѣтъ[1].
Такое исключительное и единодушное враждебное настроеніе всего Дерсима къ Турціи объясняется, помимо присущихъ всѣмъ курдамъ обособленности и свободолюбія, еще и религіозной рознью, существующей между магометанами — турками, и кизилбашами — дерсимскими курдами, исповѣдующими таинственную религію Али-Алла. Эта религіозная вражда выразилась особенно рѣзко въ томъ, что когда турецкія войска были вызваны изъ Дерсима къ Эрзеруму и Карсу, то Дерсимцы подожгли въ Хозатѣ и Мазгертѣ казармы, желая „стереть самый слѣдъ турокъ“.
Потерпѣвъ полнѣйшую неудачу въ Дерсимѣ, турецкое правительство употребило всѣ усилія къ по нятію противъ насъ остальныхъ частей Курдистана. Обратившись непосредственно къ родоначальникамъ различныхъ племенъ, турецкое правительство въ первое время потерпѣло опять полную неудачу. Въ октябрѣ 1876 года муширъ Самихъ-паша получилъ телеграммы отъ Ванскаго и Мушскаго мутессарифовъ съ извѣстіемъ, что осѣдлые курды равнинъ Мушской, Битлисской и Ванской не только не даютъ требуемаго съ нихъ за будущіе два года контингента рекрутъ, но отказываютъ даже въ выдачѣ редифовъ, бывшихъ уже въ низамѣ и записанныхъ прямо въ редифные списки; наборъ же баши-бузуковъ среди племенныхъ (аширетныхъ) курдовъ, не отбывавшихъ воинской повинности, не только не встрѣтилъ никакого сочувствія, но вызвалъ даже вооруженное сопротивленіе.
На эту телеграмму Самихъ-паша отвѣтилъ, что «текущее положеніе дѣлъ не даетъ возможности дѣйствовать насильно», а потому и приказалъ оставить въ покоѣ тѣхъ, которые не пожелали нести службу въ редифѣ[2].
Такое поведеніе курдовъ являлось вполнѣ естественнымъ и понятнымъ, если принять во вниманіе ихъ всеобщее озлобленіе противъ турокъ, вызванное кровавыми расправами и суровымъ управленіемъ Измаила-паши. Казалось-бы, что и здѣсь, какъ и въ Дерсимѣ, турецкое правительство потерпитъ окончательную неудачу; однако, въ скоромъ времени, обстоятельства перемѣнились и туркамъ удалось достигнуть значительнаго и даже неожидаемаго ими успѣха.
Причинами такого благопріятнаго для турокъ поворота дѣлъ явились слѣдующія обстоятельства.
Турецкій султанъ объявилъ газаватъ, т. е. священную войну противъ невѣрныхъ русскихъ во имя пророка и подъ его священнымъ зеленымъ знаменемъ. Это объявленіе газавата само по себѣ не имѣло особеннаго значенія и не подвинуло бы массы курдовъ на защиту Турціи; въ прежнихъ войнахъ съ Россіей уже не разъ прибѣгали къ этому средству для подъема мусульманъ противъ Россіи, но, однако, курды не особенно спѣшили стать въ ряды защитниковъ султана-халифа; сами курды, хотя и исповѣдуютъ, подобно туркамъ, суннитскій толкъ магометанской религіи, но громадное большинство изъ нихъ не признаетъ нынѣшнихъ турецкихъ султановъ за религіозныхъ главъ и за халифовъ. Такими халифами многіе курды считаютъ своихъ шейховъ, выводящихъ свой родъ непосредственно отъ Магомета, его родственниковъ и ихъ потомковъ; Бохтанскіе курды, напримѣръ, и въ настоящее время скрываютъ въ своихъ горахъ священное черное знамя Аббассидовъ, т. е. законныхъ халифовъ, и это знамя не разъ развѣвалось противъ турокъ въ возстаніи Іезданшира и въ послѣдующихъ частныхъ возстаніяхъ Бохтанскихъ курдовъ.
Слѣдовательно, объявленіе газавата лишь однимъ турецкимъ султаномъ въ массѣ курдовъ не имѣло рѣшительно никакого значенія; но турки по этому и не ограничились однимъ только объявленіемъ газавата, но, оставивъ безцѣльныя и малоуспѣшныя сношенія съ племенными родоначальниками, обратились за содѣйствіемъ къ религіознымъ курдскимъ главарямъ, почитаемымъ не однимъ какимъ-либо племенемъ, но всей массой курдскаго населенія.
Такимъ выдающимся лицемъ, признаваемымъ за религіознаго главу большинствомъ курдовъ, былъ шейхъ Обейдулла, потомокъ Халеда (двоюроднаго брата Магомета) и глава небольшого племени Орамаръ изъ Хейккарійскихъ курдовъ; какъ родоначальникъ племени онъ не былъ особенно выдающимся и значительнымъ, вслѣдствіе сравнительной малочисленности подвластныхъ ему курдовъ, но какъ религіозный глава онъ пользовался громаднымъ значеніемъ и вліяніемъ во всемъ Курдистанѣ; слава о святости его жизни и о мнимыхъ его чудесахъ проникла въ самые отдаленные уголки Курдистана и большинство курдовъ считало его „святынею во плоти“ и законнымъ наслѣдникомъ халифовъ. Къ нему-то и обратилось турецкое правительство за содѣйствіемъ, что и было причиной относительнаго успѣха поднятія курдовъ на защиту Турціи[3].
Впервые турецкое правительство прибѣгло къ такой помощи и этимъ поставило соперника султана въ правахъ на халифатство въ затруднительное положеніе; до этого времени родъ Обейдуллы никогда не употреблялъ своего вліянія среди курдовъ въ пользу султана, а наоборотъ — принималъ всегда подъ свою защиту и охрану всѣхъ возстававшихъ противъ турецкаго правительства и объявляемыхъ послѣднимъ внѣ закона. Не допуская терпимости въ отношеніи христіанъ и выдавая фетвы на поголовное ихъ истребленіе, ни шейхъ Гуссейнъ, ни шейхъ Тагыръ (дѣдъ и отецъ Обейдуллы) никогда, однако, не выступали противъ русскихъ и никогда не давали на борьбу съ русскими своего благословенія курдамъ.
Какъ соперникъ султана въ отношеніи религіозна го владычества надъ мусульманами-курдами — шейхъ Обейдулла не могъ выступить на защиту незаконнаго халифа-султана, но какъ религіозный глава онъ не смѣлъ отказаться отъ участія и содѣйствія въ защитѣ ислама, т. к. именно о такой защитѣ ислама вообще, а не халифатства султана, просило Обейдуллу турецкое правительство.
Внимая призыву на газаватъ, Обейдулла счелъ себя обязаннымъ стать во главѣ правовѣрныхъ и выступилъ на войну изъ своего текэ въ Хейккари съ 300 мюридовъ. Въ январѣ 1877 года онъ поселился въ Ванскомъ вилаетѣ и санджакѣ. Возлѣ него-то и начали впервые группироваться полчища курдовъ и только благодаря Обейдуллѣ вліяніе султана на Курдистанъ было на время обезпечено вполнѣ. Участіе такого святого шейха въ призывѣ курдовъ на борьбу съ русскими принесло туркамъ несомнѣнную пользу: оно освящало въ глазахъ курдовъ правоту борьбы съ русскими, убѣждало ихъ въ несомнѣнной побѣдѣ надъ русскими (а несомнѣнная побѣда рисовала курдамъ заманчивыя картины легкаго и безнаказаннаго грабежа, такъ любимаго курдами), и въ то же время обезпечивало туркамъ спокойствіе въ Малой Азіи, заставляя Бохтанскихъ и другихъ курдовъ отказаться на время войны отъ возстанія и мести[4].
Другимъ ревностнымъ помощникомъ турокъ въ привлеченіи курдовъ на сторону Турціи былъ Измаилъ-Хакки-паша, происходившій, какъ уже сказано, изъ знатной курдской фамиліи Карсскаго пашалыка и имѣвшій большія родственныя связи среди курдовъ Эрзерумскаго вилаета.
По зову Обейдуллы и Измаила въ баши-бузуки начали записываться многіе курды на всемъ пространствѣ отъ персидской границы до Алла-дага и Эрзерума и къ югу до Моссульскаго санджака и Діарбекира. Только кизилбаши Дерсима и курды обществъ Джемадинлы, Зилянлы и Касканлы (Карсскаго пашалыка)[5] не приняли участія въ борьбѣ противъ насъ и не дали туркамъ ни одного человѣка: Дерсимцы — вслѣдствіе религіозной обособленности ихъ отъ остальныхъ курдовъ, низводившей значеніе Обейдуллы среди кизилбашей до нуля, а курды упомянутыхъ трехъ племенъ — вслѣдствіе мѣръ, принятыхъ ген.-адъют. Лорисъ-Меликовымъ.
Еще въ ноябрѣ 1876 года нашъ посолъ въ Константинополѣ, ген.-адъют. Игнатьевъ, телеграфировалъ Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, что Кавказскому начальству настоятельно необходимо заручиться сочувствіемъ курдовъ и завязать съ ними, по примѣру прошлыхъ войнъ, тайныя сношенія, иначе заискиваніямъ турецкой администраціи и англійскимъ интригамъ удастся возстановить противъ Россіи все воинственное населеніе Курдистана, тѣмъ болѣе, что Порта уже получила предложеніе курдскихъ вождей выставить 60 тыс. человѣкъ и намѣрена включить ихъ въ регулярную армію[6].
На это предложеніе нашего посла ген.-ад. Лорисъ-Мелиновъ въ своемъ докладѣ Великому Князю Главнокомандующему, отъ 2-го декабря 1876 года, замѣтилъ, что выраженныя посломъ опасенія онъ считаетъ преждевременными, во первыхъ потому, что зная хорошо курдовъ по войнѣ 1853—55 годовъ, и уже имѣвъ возможность услышать отъ нихъ подобныя же предложенія, онъ увѣренъ, что курды будутъ на сторонѣ того, кто имъ больше будетъ платить, и гдѣ они вообще будутъ видѣть больше выгодъ, а во вторыхъ также и потому, что уже успѣлъ къ этому времени достаточно заручиться сочувствіемъ и обѣщаніями двухъ главныхъ представителей и родоначальниковъ курдовъ: генералъ-маіора Джафаръ-аги, командовавшаго въ Восточную войну курдской милиціей въ Эриванскомъ отрядѣ, и Кагызманскаго каймакама Ахмедъ-аги, командовавшаго въ ту-же войну курдскимъ № 2 полкомъ на Карсскомъ театрѣ военныхъ дѣйствій.
По порученію ген.-ад. Лорисъ-Меликова, Джафаръ-ага долженъ былъ войти въ сношенія съ курдами Баязетскаго пашалыка, принадлежавшими къ обществамъ Джелали и Джунаки и насчитывавшими до 4 тыс. кибитокъ; онъ долженъ былъ склонить этихъ курдовъ выставить, по открытіи наступательныхъ дѣйствій, конный отрядъ въ составъ Эриванскаго отряда; заходить далѣе въ сношеніяхъ нашихъ съ Баязетскими курдами ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ считалъ, до взятія нами Баязета, преждевременнымъ и безцѣльнымъ.
Среди курдовъ Карсскаго пашалыка, т. е. обществъ Зилянлы (до 1 тыс. кибитовъ), Джемадинлы, Сепики (до 400 киб.), Касканлы (600 киб.) и другихъ мелкихъ (до 300 киб.), насчитывавшихъ въ общемъ около 2½ т. кибитокъ, долженъ былъ распространять наше вліяніе Ахмедъ-ага.
Такимъ образомъ ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ призналъ необходимымъ войти въ сношенія только съ сосѣдними намъ пограничными курдскими племенами; что-же касается до курдовъ, живущихъ вдали отъ границы, то онъ считалъ, что «положеніе, которое они примутъ, будетъ зависѣть главнѣе всего отъ успѣховъ наступательныхъ нашихъ дѣйствій и въ значительной степени отъ того оклада или содержанія, которымъ будетъ оплачена наша куртинская милиція», почему ни въ какія предварительныя сношенія съ отдаленными курдскими племенами мы и не вступали въ войну 1877—78 годовъ.
Наиболѣе вѣрнымъ средствомъ привлечь курдовъ въ ряды милиціи ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ считалъ, какъ сказано, хорошее жалованье милиціонерамъ, почему и ходатайствовалъ о назначеніи каждому всаднику 10 рублей жалованья въ мѣсяцъ, при казенномъ отпускѣ провіантскаго, приварочнаго и фуражнаго довольствія.
«Я и въ настоящее время остаюсь при убѣжденіи, что мѣра эта повліяла бы существеннѣе, чѣмъ выдача одиночнымъ лицамъ, какъ то родоначальникамъ и главнымъ старшинамъ куртинскихъ обществъ, десятковъ тысячъ рублей; во всякомъ-же случаѣ, денежныя поощренія главныхъ лицъ должны идти, такъ сказать, объ руку съ оплатою милиціонныхъ частей изъ курдовъ», писалъ ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ въ письмѣ къ ген.-маіору Павлову[7].
Наши сношенія съ курдами Карсскаго пашалыка увѣнчались полнымъ успѣхомъ. Хотя Ахмедъ-ага, на котораго возлагалось много надеждъ, руководимый исключительно корыстолюбіемъ, далеко не оказался такимъ преданнымъ[8], какъ этого ожидали, но, тѣмъ не менѣе, по прибытіи въ кр. Александрополь ген.-ад. Лорисъ-Меликова, въ ноябрѣ 1876 года, къ нему явились родственники и довѣренные люди отъ всѣхъ курдскихъ старшинъ Карсскаго пашалыка съ заявленіемъ полнѣйшей готовности служить намъ по примѣру прошлой войны, при чемъ спрашивали указаній, что слѣдуетъ дѣлать имъ до открытія военныхъ дѣйствій.
Выдавъ денежное вознагражденіе прибывшимъ, ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ приказалъ, чтобы, до перехода границы нашими войсками, всѣ курдскія общества оставались въ выжидательномъ положеніи, старшины-же строго надзирали, чтобы отнюдь не производились какіе либо грабежи и насилія.
Курды обѣщали исполнить все и дѣйствительно честно сдержали свои обѣщанія: до открытія военныхъ дѣйствій не было ни одного случая прорыва ихъ черезъ границу, или грабежа въ нашихъ предѣлахъ. Турки всполошились, узнавъ о такихъ нашихъ успѣхахъ среди пограничныхъ курдовъ и приняли всевозможныя мѣры, чтобы удержать ихъ въ своемъ повиновеніи и возстановить противъ русскихъ; однако, въ Карсскомъ пашалыкѣ имъ это совершенно не удалось.
По приказанію Самиха-паши изъ Карса былъ посланъ чиновникъ Бакеръ-бекъ-Хотунъ-оглы для составленія списковъ и набора курдовъ изъ Джемадинлинскаго, Зилянлинскаго и Касканлинскаго обществъ; курды объявили этому чиновнику, что отказаться отъ набора они не могутъ, но обѣщали всего 1600 всадниковъ; когда же имъ было предложено послѣ сбора явиться въ Карсъ за полученіемъ новыхъ ружей, то они отказались, говоря, что ружьями владѣть не умѣютъ и лошадей своихъ держать на холодѣ въ Карсѣ не могутъ, т. к. лошади у нихъ дорогія. Тогда въ Карсъ были вызваны родоначальники Амедъ-ага, Максутъ-ага и Решидъ-бекъ, чтобы черезъ нихъ склонить подвластное имъ населеніе къ выполненію требованій турецкаго начальства. Но и родоначальники отвѣтили отказомъ, предусматривая и опасаясь, что турецкое правительство намѣрено отнять у курдовъ лошадей для регулярной кавалеріи, а самихъ курдовъ поставить въ ряды пѣхоты — частью для пополненія редифа, а частью для предотвращенія побѣга ихъ къ русскимъ[9].
Когда же турки стали собирать всадниковъ силою, то курды на отрѣзъ отказались исполнять какія-бы то ни было требованія турецкаго начальства и прислали своихъ депутатовъ искать у насъ защиты.
Опасаясь окончательнаго перехода курдовъ на сторону русскихъ и даже переселенія ихъ въ наши предѣлы, Самихъ-паша попытался было уговорить курдовъ переселиться подальше отъ русской границы вглубь страны и съ этой цѣлью вызвалъ, 16 февраля 1877 года, всѣхъ курдскихъ старшинъ въ Карсскую телеграфную станцію и велъ съ ними переговоры изъ Эрзерума по телеграфу[10]. Курдскіе старшины получили подарки и хотя выдали подписку въ повиновеніи, но отвѣчали Самиху-пашѣ очень уклончиво, заранѣе окончательно рѣшивъ не исполнять турецкихъ требованій. Видя неудачу, турки начали заискивать у курдовъ, угощать ихъ старшинъ и раздавать вліятельнымъ лицамъ подарки[11], но и это мало помогло дѣлу. Находясь временно въ Карсѣ, Самихъ-паша лично пообѣщалъ старшинамъ назначить каждому явившемуся на службу всаднику ежемѣсячное жалованье въ 30 курушей (около 3 рублей), но курды обѣщали для его успокоенія выставить конницу даже безъ всякаго вознагражденія, но не иначе, какъ съ открытіемъ военныхъ дѣйствій[12]; наконецъ курды перестали даже являться въ Карсъ по вызову властей, отговариваясь или болѣзненнымъ состояніемъ, или тѣмъ, что въ свое время, т. е. когда наступитъ война, они успѣютъ выставить требуемыхъ отъ нихъ всадниковъ[13].
Этимъ окончились всѣ переговоры турецкаго начальства съ курдами Карсскаго пашалыка и ему удалось склонить на свою сторону лишь немногихъ зажиточныхъ курдовъ, которые и выставили на свой счетъ пикетъ изъ 20 всадниковъ вблизи нашей границы, который долженъ былъ ихъ извѣстить о нашемъ приближеніи, чтобы они могли своевременно избѣгнуть встрѣчи съ русскими и бѣжать вглубь пашалыка[14].
Съ несравненно большимъ успѣхомъ боролись турки противъ нашего вліянія на курдовъ Баязетскаго пашалыка. По дѣлу привлеченія на нашу сторону Баязетскихъ курдовъ мы весьма много разсчитывали, какъ уже сказано, на генералъ-маіора Джафаръ-агу; испытанное усердіе и огромное вліяніе, которымъ онъ пользовался въ средѣ курдовъ, живущихъ какъ въ нашихъ предѣлахъ, такъ и въ Турціи, давали намъ несомнѣнную увѣренность въ полномъ успѣхѣ[15].
Дѣйствительно, Джафаръ-ага честно выполнялъ свои обѣщанія и, пока онъ былъ живъ, курды Баязетскаго пашалыка и даже часть курдовъ аширета Гайдеранлы, жившихъ по ту сторону Алла-дага въ Магометовой долинѣ, упорно уклонялись отъ переписи и взноса податей. Въ бытность въ Баязетѣ, осенью 1876 года, титулярнаго совѣтника Воинова, курды племени Джелали говорили ему, что перепись сдѣлать они туркамъ еще позволятъ, но солдатъ въ редифъ не дадутъ ни въ какомъ случаѣ[16].
Курды Гайдеранлы вначалѣ также не особенно охотно исполняли требованія турокъ, почему, въ сентябрѣ 1876 года, Самихъ-паша потребовалъ въ Эрзерумъ главу Гайдеранлинскаго аширета, Али-агу, управлявшаго на правахъ и съ званіемъ мюдира частью Ванскихъ и всѣми Баязетскими курдами; обласканный Самихомъ-пашею и получивъ подарки и ордена, Али-ага обѣщалъ выставить отъ племени Гайдеранлы 2 т. вооруженныхъ всадниковъ[17]; по своемъ возвращеніи изъ Эрзерума онъ постарался выполнить свое обѣщаніе и вскорѣ совершенно уничтожилъ и то слабое вліяніе на курдовъ Гайдаранлы, которое намъ удалось пріобрѣсти съ помощью Джафаръ-аги.
За нѣсколько недѣль до времени открытія кампаніи Джафаръ-ага умеръ[18]; оставшіеся послѣ него братья и сыновья не были въ силахъ занять его положеніе[19] и мы окончательно утратили свое вліяніе даже среди пограничныхъ курдовъ Баязетскаго санджака.
Въ Баязетскомъ пашалыкѣ сборомъ курдовъ руководили два зажиточныхъ обывателя: Шавешъ-эффенди и Ибрагимъ-ага; имъ содѣйствовали два нашихъ бѣглыхъ офицера: курдъ поручикъ Джафаръ-ага и татаринъ прапорщикъ Тапры-верды.[20] Они внесли въ списки изъ курдовъ и мусульманъ Баязетскаго пашалыка до 6 тыс. всадниковъ и уже къ январю 1877 года успѣли собрать изъ нихъ половину. Порядокъ сбора былъ таковъ: сперва составляли общіе списки всѣмъ взрослымъ мужчинамъ, а потомъ выбирали изъ нихъ нужное число посредствомъ баллотировки или вынутіемъ жребія; отъ армянъ людей не требовали, но за то облагали ихъ усиленною денежною повинностью[21].
Курды Баязетскаго пашалыка уже настолько подпали подъ вліяніе турокъ, что даже почти безпрекословно выполняли всѣ повинности какъ денежныя, такъ и натурою: они безплатно поставляли для турецкихъ войскъ масло и барановъ и даже курдскія женщины вязали, по приказанію турецкихъ властей, шерстяные носки для турецкихъ солдатъ[22]. Такой полной покорности отъ курдовъ турки никогда не видѣли даже въ мирное время. Обо всемъ происходившемъ въ Баязетскомъ санджакѣ мы имѣли подробныя и обстоятельныя свѣдѣнія и передъ открытіемъ кампаніи знали, что Эриванскій отрядъ при наступленіи не встрѣтитъ сочувствія мѣстныхъ курдовъ; наоборотъ, намъ было извѣстно, что у Баязета противъ насъ будетъ выставлено не менѣе 20 тысячъ курдовъ[23].
Такимъ образомъ, передъ открытіемъ кампаніи положеніе обѣихъ сторонъ въ отношеніи вліянія на курдовъ представлялось въ слѣдующемъ видѣ: на нашей сторонѣ были только курды Карсскаго пашалыка и русско-подданные курды; Дерсимъ оставался во враждебномъ туркамъ нейтралитетѣ; остальныя массы курдовъ были, по видимому, на сторонѣ турокъ; однако курды шли сражаться не за султана и Турцію, а во имя ислама, слѣдуя за своимъ религіознымъ главой — шейхомъ Обейдуллой; послѣдующія событія показали, что въ дѣйствительности курдовъ подвинула на борьбу съ русскими даже не религіозная идея, а просто надежда на безнаказанный грабежъ подъ предводительствомъ непобѣдимыхъ, по мнѣнію курдовъ, „святыни во плоти и чудотворца“ Обейдуллы и свирѣпаго Измаила-Хакки-паши, въ непобѣдимости котораго курды неоднократно убѣждались лично, когда онъ разорялъ и жегъ ихъ деревни и имущество.
Къ изложенію послѣдовавшихъ событій, вполнѣ подтверждающихъ сдѣланное заключеніе, мы и переходимъ.
Заручившись такъ неожиданно сочувствіемъ почти всего Курдистана, турецкое правительство замышляло весьма широкіе планы, исполненіе которыхъ должно было лечь на массы курдской милиціи. Разсчитывали усилитъ курдами всю Анатолійскую армію, при чемъ численность одного только Ванскаго отряда предполагали довести до 60 тысячъ; ядромъ этого отряда должны были послужить 6½ регулярн. бат. пѣхоты и 2 эскадр. регулярн. кавалеріи при 12 полевыхъ и горныхъ орудіяхъ, мобилизовавшихся въ Ванскомъ пашалыкѣ.
Задачи, исполненіе которыхъ предполагалось возложить на Ванскій отрядъ, должны были-бы состоять: 1) въ производствѣ набѣговъ и вторженій курдскихъ полчищъ въ Эриванскую губернію, съ цѣлью производства тамъ возстаній, возмущеній и различныхъ замѣшательствъ для пріостановки наступленія нашего Эриванскаго отряда, о формированіи котораго турки имѣли обстоятельныя свѣдѣнія; 2) въ охраненіи путей изъ Эриванской губерніи въ Ванъ; 3) въ дѣйствіяхъ на сообщеніяхъ Эриванскаго отряда въ случаѣ его наступленія по Алашкертской долинѣ къ Эрзеруму.
Общее начальство надъ Ванскимъ отрядомъ было ввѣрено Фаику-пашѣ, который и долженъ былъ заняться формированіемъ отряда при содѣйствіи Обейдуллы (Обеидъ-Улла, Абдулла), Середли-Хамзы, Моссула-еффенди, Мехмета-еффенди и многихъ другихъ курдскихъ шейховъ и родоначальниковъ; главная роль принадлежала Обейдуллѣ.
Скоро, однако, выяснилось, что разсчеты турецкаго правительства на широкое содѣйствіе курдовъ въ дѣйствительности врядъ-ли оправдаются.
Еще въ январѣ 1877 года шейхъ Обейдудла переселился въ Ванскій санджакъ и началъ сборъ курдовъ со всего Ванскаго пашалыка, но когда, 9 апрѣля 1877 года, Фаикъ-паша прибылъ въ Ванъ, т. е. черезъ 2½—3 мѣсяца послѣ пріѣзда Обейдуллы, то не нашелъ тамъ ни одного курдскаго всадника. Несмотря на принятыя имъ мѣры и разсылку для сбора курдовъ собственныхъ чиновниковъ и офицеровъ, дальнѣйшее формированіе Ванскаго отряда шло крайне медленно и малоуспѣшно и во все время кампаніи Фаику-пашѣ удалось довести численность своего отряда только до 11—12 тысячъ, изъ которыхъ курдовъ было не болѣе 8—9 тысячъ.
Причинами этого были: 1) полнѣйшее отсутствіе предварительной подготовки базы въ Ванѣ (сосредоточенія запасовъ продовольствія, вьючныхъ перевозочныхъ средствъ и т. п.); 2) неаккуратная выдача милиціонерамъ обѣщаннаго турецкимъ правительствомъ продовольствія и жалованья; одно время турки обѣщали платить каждому всаднику 300 піастровъ (около 18 руб) въ мѣсяцъ, но не платили рѣшительно ничего, т. к. въ дѣйствительности и не имѣли такихъ средствъ, чтобы выдавать такое высокое содержаніе всей курдской милиціи; даже регулярныя войска рѣдко получали жалованье, тѣмъ болѣе курды; 3) отсутствіе всякаго авторитета не энергичнаго Фаика-паши среди курдовъ; здѣсь необходимо было имѣть такую личность, какъ Измаилъ-Хакки-паша; 4) наконецъ, вѣроятно, главнѣйшая причина: курды оставались курдами; они не торопились покидать свои жилища и присоединяться къ турецкимъ войскамъ въ то время, когда война еще не началась и не было надежды на грабежъ; отрядъ формировался вдали отъ русской границы, производить набѣги было некуда, а присутствіе регулярныхъ войскъ стѣсняло производство грабежей въ собственной странѣ; собравшись массами въ Ванѣ, курды, конечно, не могли бы прокормить себя и своихъ лошадей въ теченіе долгаго мобилизаціоннаго періода, т. к. о запасахъ турецкое правительство, какъ сказано, совсѣмъ не позаботилось.
Невозможное положеніе, въ которомъ находился Фаикъ-наша, наглядно выясняется изъ его телеграммъ къ Мухтару-пашѣ, получившихъ гласность на процессѣ Фаика-паши, преданнаго суду за малоуспѣшныя дѣйствія ввѣреннаго ему Ванскаго отряда.
20 апрѣля, т. е. послѣ занятія Эриванскимъ отрядомъ Баязета, Фаикъ-паша телеграфировалъ Мухтару: «отрядъ мой состоитъ всего изъ 380 штыковъ Ванскаго редифа третьяго призыва, да и тѣ въ лохмотьяхъ».
Событія подъ Баязетомъ дошли и до Константинополя и канцелярія султана, озабоченная неудачей формированія Ванскаго отряда, запрашивала, въ періодъ 20—22 апрѣля, Ванскаго пашу: «исполняетъ-ли шейхъ Абдулла свое обѣщаніе, успѣли-ли сформировать части войскъ изъ разныхъ племенъ?»; на это паша отвѣчалъ: «отъ предпріятій шейха еще не видно никакихъ послѣдствій; намъ сообщили, что большое число иррегулярныхъ войскъ изъ разныхъ пунктовъ округа находится уже на пути, но это послѣдовало лишь послѣ безпрерывныхъ напоминаній и побужденій съ моей стороны и то благодаря посылкѣ особыхъ чиновниковъ».
Въ послѣднихъ числахъ апрѣля курды наконецъ выставили нѣсколько сотенъ милиціи и Фаикъ-паша, послѣ неоднократныхъ настойчивыхъ приказаній Мухтара, выступилъ изъ Вана въ д. Бергери; 2-го мая Фаикъ-паша доносилъ Мухтару: «до сихъ поръ еще не прибыло ни одной части изъ обѣщанныхъ шейхами иррегулярныхъ войскъ»; 10-го мая у него было всего лишь 500 курдовъ, ‘20-го — около 1000, 25-го — до 5000 и только 27 мая число ихъ достигло 7—8 тысячъ.
Тѣмъ не менѣе, и послѣ этого, наступленіе къ Баязету совершалось крайне медленно и только 30-го мая передовыя части Ванскаго отряда начали переваливать за Алла-дагъ.
Причинами такого медленнаго наступленія Ванскаго отряда были: 1) полное неустройство административной и продовольственной части въ отрядѣ и 2) совершенное отсутствіе дисциплины среди курдскихъ полчищъ, не признававшихъ для себя обязательными распоряженій и приказаній Фаика-паши и его офицеровъ; они растягивались на походѣ на 2—3 перехода, грабили придорожныя селенія, оставались по своему произволу въ этихъ селеніяхъ, нѣкоторые возвращались домой и т. п.; вообще собрать курдовъ вь одну массу не было никакой возможности. Цѣлыя страницы сочиненія Нормана[24]. заняты описаніями тѣхъ чудовищныхъ грабежей и насилій, которые производили курды на походѣ; они грабили все, что имъ встрѣчалось на пути, не отличая христіанъ отъ магометанъ.
Для выясненія общей обстановки на Эриванскомъ театрѣ военныхъ дѣйствій необходимо въ краткихъ чертахъ упомянуть о дѣйствіяхъ нашего Эриванскаго отряда.
Къ 12 апрѣля 1877 года Эриванскій отрядъ (9¼ бат., 22 эск. и сот., 24 пѣш. и 8 кон. ор.) находился у Игдыря; назначеніе отряда состояло въ оборонѣ Эриванской губерніи, въ обезпеченіи лѣваго фланга главныхъ силъ дѣйствующаго корпуса на Карсскомъ театрѣ и въ содѣйствіи имъ при наступательномъ движеніи ихъ въ предѣлы Турціи.
Для достиженія поставленной задачи ген.-лейт. Тергукасовъ предложилъ «наступленіе къ Баязету и, по занятіи его, дѣйствія на западъ по транзитному пути до Керпи-кея, откуда совмѣстно съ главными силами надлежало наступать къ Эрзеруму»; этотъ планъ былъ одобренъ ген.-ад. Лорисъ-Меликовымъ, за исключеніемъ предположеній о наступленіи къ Эрзеруму, которыя онъ находилъ преждевременными и гадательными; но и наступленіе къ Баязету было разрѣшено лишь частью силъ Эриванскаго отряда, а 2 бат., 10 сот. и 2 ор. приказано было оставить въ Кагызманѣ для связи съ главными силами.
Кромѣ указанной задачи, на Эриванскій отрядъ возлагалось распространеніе нашего вліянія среди курдскаго населенія и привлеченіе послѣдняго на нашу сторону; сношенія съ курдами, по предположеніямъ, должны были получить наиболѣе широкое развитіе именно съ переходомъ Эриванскаго отряда въ наступленіе[25].
Къ 12 апрѣля турки имѣли: 1) у Топрахъ-кале и Каракилисы 3 тыс. пѣх. и 1640 вс. кавал.; 2) у Даяра и Делибабы — 3 тыс. пѣх. и 6 ор.; 3) въ Баязетѣ — 2 бат., 1 эск. и 3 ор. и 4) въ Ванѣ — формировавшійся отрядъ Фаика-паши. Эти силы составляли два независимыхъ отряда, базировавшихся по двумъ направленіямъ (на Ванъ и на Эрзерумъ), причемъ каждый изъ нихъ былъ растянутъ въ глубину.
Въ виду полной неудачи формированія Ванскаго отряда, всѣ выгоды были въ это время на нашей сторонѣ, т. к. противъ 9½ тысячъ съ 15 орудіями турецкихъ разбросанныхъ силъ мы имѣли тѣже 9½ тысячъ съ 32 орудіями, но сосредоточенными. Это давало намъ возможность дѣйствовать быстро и рѣшительно, но полное неустройство продовольственной части Эриванскаго отряда, вѣрнѣе даже хаотическое ея состояніе (вслѣдствіе полной нераспорядительности и плохого личнаго состава отряднаго интендантства) неизбѣжно парализовали блестящія распоряженія и энергію ген.-лейт. Тергукасова.
13-го и 14-го апрѣля Эриванскій отрядъ началъ наступленіе, но, вслѣдствіе дурного состоянія дорогъ, потребовавшихъ разработки ихъ войсками, двигался медленно и только 17-го достигъ границы; въ этотъ-же день къ Баязету былъ высланъ рекогносцировочный отрядъ полковника Филиппова (2 сотни), который убѣдился, что турки оборонять Баязетъ не намѣрены; къ полковнику Филиппову явились нѣсколько представителей племени Гайдеранлы, подъ предводительствомъ одного изъ родоначальниковъ, Мирза-аги, и изъявили покорность[26].
18-го апрѣля часть силъ Эриванскаго отряда заняла безъ боя Баязетъ, откуда турки поспѣшно отступили по Ванской дорогѣ въ д. Бергери, не успѣвъ даже вывезти казеннаго имущества.
Вслѣдствіе слабости силъ, высланныхъ отъ Эриванскаго отряда 17 апрѣля, намъ не удалось захватить Баязетскій гарнизонъ, который и послужилъ ядромъ для формированія Ванскаго отряда Фаика-паши.
До 25 апрѣля Эриванскій отрядъ оставался въ Баязетѣ, занимаясь устройствомъ гражданскаго управленія, продовольственной части и рекогносцировкой путей. Въ это же время было произведено нѣсколько кавалерійскихъ развѣдокъ и поѣздокъ съ цѣлью распространить наше вліяніе среди курдовъ. Одинъ разъѣздъ (2 эск. и 1 сот.) подполковника Медвѣдовскаго направился на Шейхъ-Али, а затѣмъ вдоль р. Сары-су, прошелъ по кочевкамъ и зимовникамъ курдовъ до с. Зурама, откуда долиной р. Дере-су вернулся въ Баязетъ. Рекогносцировкой этой выяснилось, что курды, кочевавшіе по лѣвому берегу р. Сары-су, устрашенные разбоями и грабежами адербейджанскихъ татаръ и персидскихъ курдовъ, перебрались на правую сторону рѣчки и размѣстились кочевками на сѣверныхъ и восточныхъ склонахъ горы Кописъ. При движеніи по этому пути рекогносцировочнаго отряда, курды выходили ему на встрѣчу съ выраженіемъ покорности и просили защитить ихъ отъ набѣговъ со стороны Персіи.
Другой отрядъ (2 эск., 1 сот. и 2 кон. ор.) князя Амилахвари направился къ Діадину, а третій (1 сот. казак. и ½ сот. курдск. дивизіона), подъ начальствомъ капитана Домантовича, прошелъ съ отрядомъ князя Амилахвари до р. Курдугулъ, а затѣмъ свернулъ на селенія Кизылъ-дезе, Каракендъ, Кемерджикъ и черезъ Карагёзъ возвратился въ Баязетъ; на этомъ пути курдовъ не оказалось[27].
Оставивъ въ Баязетѣ 1 бат., 5 сот. и 2 ор., Эриванскій отрядъ занялъ, 26 и 27 апрѣля, Діадинъ и Сурпъ-Оганезъ, гдѣ и оставался до 22 мая, занимаясь устройствомъ своей совершенно неорганизованной продовольственной части и промежуточнаго базиса въ Сурпъ-Оганесѣ, разработкой путей и вообще подготовкой операціи на западъ, какъ это только будетъ разрѣшено изъ Главной Квартиры.
По прибытіи въ Діадинъ, ген.-лейт. Тергукасовъ получилъ свѣдѣнія о формированіи по южную сторону Алла-дага, возлѣ озера Сары-гёль, двухъ батальоновъ изъ курдовъ Гайдеранлы, подъ начальствомъ родоначальника Али-аги, который, присоединивъ 500 конныхъ курдовъ, находившихся въ числѣ бывшаго Баязетскаго гарнизона, намѣревался произвести нападеніе на Баязетъ. Для провѣрки этихъ свѣдѣній былъ посланъ полковникъ Филипповъ съ двумя сотнями казаковъ; 28 апрѣля онъ дошелъ до Тапериза, а 29-го пошелъ по тропѣ, единственной дорогѣ отъ Баязета къ Вану; отъ Тапериза до озера Сары-гёль находилось у дороги только одно небольшое курдское селеніе Карыгёль, оказавшееся оставленнымъ своимъ населеніемъ; возлѣ самого озера Сары-гёль находилось еще одно курдское селеніе Чобанъ-Каласи, жители котораго выражались о туркахъ очень презрительно, особенно о регулярныхъ турецкихъ войскахъ, бѣжавшихъ изъ Баязета, но въ то же время они выказывали видимое нерасположеніе и къ русскимъ.
Во время слѣдующей рекогносцировки отряда кн. Амилахвари, 7 и 8 мая, за Алла-дагъ, по той-же дорогѣ къ Вану, у озера Сары-гёль къ князю Амилахвари прибылъ на бивакъ одинъ изъ родоначальниковъ курдскихъ обществъ, обитавшихъ въ долинѣ Абага; онъ изъявилъ свою покорность и разсказалъ, что турки умышленно отступаютъ по дорогѣ къ Вану, съ цѣлью завлечь русскій отрядъ къ д. Бергери, гдѣ и разбить, пользуясь численнымъ превосходствомъ. Свѣдѣнія эти были завѣдомо ложныя, почему генералъ-маіоръ князь Амилахвари и намѣревался наступать дальше, съ цѣлью произвести кавалерійскій набѣгь на курдовъ Али-аги (аширета Гайдеранлы), болѣе другихъ выказывавшихъ намъ свое нерасположеніе; однако ген.-лейт. Тергукасовъ приказалъ отряду кн. Амилахвари возвратиться назадъ. Это отступленіе русскаго отряда изъ за Алла-дага имѣло свои нежелательныя для насъ послѣдствія: Фаикъ-паша, не замедлилъ донести о своемъ успѣхѣ, удаленіе наше изъ за Алла-дага турки объяснили нашей слабостью, а курды стали дерзки и готовились начать набѣги и грабежи. Нѣтъ сомнѣнія, что продолженіе наступленія отряда кн. Амилахвари по дорогѣ къ Бергери, наказаніе враждебныхъ намъ курдскихъ обществъ и хотя бы небольшой успѣхъ надъ непріятелемъ въ предѣлахъ Малаго Курдистана, — имѣли бы весьма цѣнныя послѣдствія и подчинили-бы намъ хотя часть за-Алладагскихъ курдовъ, какъ это постоянно происходило въ предыдущія наши войны съ Турціей. На рѣшеніе ген.-лейт. Тергукасова — отозвать назадъ отрядъ кн. Амилахвари, — повліяло извѣстіе о намѣреніи турецкаго отряда, находившагося у Кара-килисы, перейти въ наступленіе.
Безрезультатность этого поиска за Алла-дагъ не замедлила обнаружиться съ первыхъ же дней прибытія князя Амилахвари въ Сурпъ-Оганесъ; немедленно начали поступать свѣдѣнія о броженіи умовъ среди за-Алладагскихъ курдовъ и о сборѣ ихъ шаекъ. Вслѣдствіе этого, 12 мая, за Алла-дагъ былъ посланъ отрядъ Шипшева (4 сотни и 4 ракетныхъ станка), но онъ, дойдя до р. Курдугулъ, ограничился лишь высылкой разъѣздовъ для сбора свѣдѣній о настроеніи курдовъ, а 15 мая вернулся обратно въ Діадинъ[28].
Вотъ, въ сущности, и все, что было сдѣлано Эриванскимъ отрядомъ для распространенія нашего вліянія среди курдскаго населенія и для привлеченія на нашу сторону за-Алладагскихъ курдовъ.
Сознавая вполнѣ опасность, которой могъ, при такомъ настроеніи курдовъ, подвергнуться Баязетъ со стороны Вана во время движенія Эриванскаго отряда на западъ, и опасаясь также отступленія Бараклисскаго турецкаго отряда на югъ (на Хамуръ и Мелязгердъ), откуда онъ могъ бы дѣйствовать на сообщенія Эриванскаго отряда, продвинувшагося до Драмъ-дага, ген.- лейт. Тергукасовъ просилъ Главную Квартиру объ усиленіи своего отряда, чтобы имѣть возможность прочно обезпечить свои сообщенія и назначить въ Баязетъ гарнизонъ, способный къ активной оборонѣ всего Баязетскаго санджака; малочисленность войскъ, дѣйствовавшихъ на главномъ Карсскомъ театрѣ, не позволила ген.-лейт. Лорисъ-Меликову исполнить эту просьбу начальника Эриванскаго отряда, дѣйствовавшаго на второстепенномъ театрѣ.
Между тѣмъ подъ Карсомъ было рѣшено приступить къ бомбардированію крѣпости, а чтобы отвлечь отъ Карса вниманіе Мухтаръ-паши и задержать его на Саганлугѣ, Эриванскому отряду было приказано (немедленно произвести активную операцію на непріятеля, не стѣсняясь потерями»; это приказаніе повело къ движенію Эриванскаго отряда на западъ и къ боямъ 4-го іюня на Драмъ-дагѣ и 9-го іюня у Даяра.
Въ первой половинѣ іюня (въ періодъ операціи къ Драмъ-дагу) тылъ и сообщенія Эриванскаго отряда были обезпечены такъ: въ Игдырѣ — 600 чел., въ Баязетѣ — 1470 чел., въ Сурпъ-Оганесѣ и въ его окрестностяхъ — до 500 чел., у Каракилисы — до 1000 ч., т. е. въ тылу и на сообщеніяхъ на протяженіи 226 верстъ (отъ Игдыря черезъ Баязетъ къ Даяру) было около 3½ тысячъ, что составляло почти половину тѣхъ силъ, съ которыми ген.-лейт. Тергукасовъ выдержалъ бои 4 и 9 іюня.
Тѣмъ не менѣе, тылъ и сообщенія отряда оставались слабо обезпеченными, т. к. не было весьма важнаго обстоятельства, при которомъ въ предыдущія кампаніи и при меньшемъ количествѣ войскъ Эриванскаго отряда — въ тылу было все спокойно[29], а именно: не было нашего вліянія на мѣстныхъ и особенно на за-Алладагскихъ курдовъ. На распространеніе нашего вліянія среди этихъ курдовъ, на привлеченіе ихъ на нашу сторону и на внушеніе имъ страха передъ силою нашего оружія, въ эту кампанію въ Эриванскомъ отрядѣ не было обращено должнаго вниманія.
«Неоправданіе ожиданій отъ дѣйствій Эриванскаго отряда по отношенію къ курдамъ является одною изъ нашихъ ошибокъ. Собственно ради курдовъ Эриванскій отрядъ былъ оставленъ въ его составѣ, не смотря на важность въ началѣ войны усиленія на его счетъ главныхъ силъ; между тѣмъ, вліянія отряда на курдовъ почти не было замѣтно. Правда, симпатіи къ намъ курдовъ много зависѣли отъ успѣха общаго хода дѣлъ и таковой высказался не скоро. Но все-таки, хотя нѣкоторыхъ результатовъ мы въ правѣ были ожидать», излагалъ ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ въ своемъ докладѣ Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему[30].
Въ результатѣ мы имѣли въ эту кампанію „Баязетское сидѣніе“, представляющее безпримѣрный въ военной исторіи случай 22-хъ дневной обороны отдѣльнаго каменнаго зданія (цитадели) 1500-ми бойцевъ противъ въ 10 разъ сильнѣйшаго противника; и только исключительныя выдающіяся военныя способности ген.-лейт. Тергукасова, полная непригодность курдскихъ ополченій къ сколько нибудь серьезнымъ операціямъ и полнѣйшее равнодушіе курдовъ къ судьбамъ Турціи, — дали возможность Эриванскому отряду, при высокихъ боевыхъ качествахъ составляющихъ его войскъ, выйти изъ критическаго положенія съ честью и успѣхомъ.
Возвратимся теперь къ дѣйствіямъ Ванскаго отряда Фаика-паши, выясняющимъ полную непригодность дикихъ курдскихъ полчищъ для серьезныхъ военныхъ операцій.
Въ началѣ іюня Ванскій отрядъ Фаика-паши, около 11 тысячъ, находился: у Тапериза (18 в. отъ Баязета) и по дорогѣ къ Баязету — вся курдская кавалерія и иррегулярная пѣхота; на переходъ къ югу отъ Алла-дага — остальныя силы отряда, т. е. регулярная пѣхота и кавалерія съ артиллеріей и часть иррегулярныхъ войскъ.
3-го іюня изъ Баязета былъ высланъ на Ванскую дорогу рекогносцировочный отрядъ войск. старшины Булавина (2 сот. каз. и 2 сотни милиціи), который былъ встрѣченъ 6 сотнями курдовъ и отступилъ назадъ; 4-го іюня (въ день боя у Драмъ-дага) курды произвели набѣгъ къ самому Баязету и, благодаря нашей оплошности, захватили до 1000 головъ рогатаго скота.
Успѣхъ этихъ первыхъ набѣговъ и столкновеній съ нашими войсками сообщилъ курдамъ необычайную дерзость и возбудилъ въ нихъ большую охоту къ дѣлу, начавшемуся такой безнаказанной удачей любимаго ими грабежа, и указалъ вмѣстѣ съ тѣмъ на малочисленность Баязетскаго гарнизона.
6-го іюня Баязетскій гарнизонъ произвелъ опять рекогносцировку по Ванской дорогѣ; произошло дѣло при р. Инже-су (въ 15—18 верстахъ отъ Баязета), окончившееся отступленіемъ нашего отряда, окруженнаго массой курдовъ, поддержанныхъ турецкими регулярными войсками. Послѣ этого дѣла, успѣхъ котораго курды приписали исключительно себѣ, они совершенно вышли изъ повиновенія у начальства Ванскаго отряда и стали крайне презрительно относиться къ Фаику-пашѣ и къ его регулярнымъ войскамъ.
8-го іюня Фаикъ-паша штурмовалъ Баязетскую цитадель, но былъ отбитъ съ громадными потерями, при чемъ особенно много погибло курдовъ, увлекшихся грабежемъ города.
Послѣ этого въ Ванскомъ отрядѣ начинается невообразимый хаосъ и онъ обращается въ какую-то дикую орду. Послѣ отбитаго штурма 8-го іюня, дикія ополченія курдовъ, крайне возбужденныя неудачей штурма, огромными потерями и неполученіемъ въ теченіе нѣсколькихъ дней разнаго вида довольствія, окончательно вышли изъ повиновенія кому бы то ни было и не слушались не только Фаика-паши и его офицеровъ, но даже своихъ шейховъ и старшинъ. Сами шейхи и начальники племенъ уже не считали себя въ безопасности среди своихъ необузданныхъ подчиненныхъ; такъ напримѣръ, родоначальникъ Халифе-фельми-эффенди просилъ Фаику-пашу «разрѣшить ему занять общее съ Фаикомъ-пашею лагерное расположеніе, въ виду ненадежности управляемыхъ имъ ополченцевъ».
«Невыносимое поведеніе курдовъ выводитъ меня изъ терпѣнія», доносилъ Фаикъ-паша Мухтару-пашѣ въ своемъ рапортѣ отъ 8 іюня: «и я окончательно убѣдился, что изъ этихъ ордъ нельзя извлечь никакой пользы и только развѣ одна ихъ кавалерія могла бы быть годна для набѣговъ и разореній». При этомъ онъ просилъ Мухтара-пашу «о подчиненіи ему начальниковъ иррегулярныхъ войскъ, дабы они были въ его непосредственномъ подчиненіи и исполняли бы всѣ его распоряженія, иначе онъ ничего не можетъ сдѣлать».
«Съ прискорбіемъ», продолжаетъ онъ далѣе: «прошу распоряженія Вашего Превосходительства удержать только тѣхъ изъ иррегулярныхъ, которые хотя сколько нибудь способны для правильной организаціи и для зачисленія ихъ въ регулярные баталіоны, а остальныхъ отослать обратно».
Все время, 9-го, 10-го и 11-го іюня, курды продолжали грабить городъ, не щадя даже мусульманъ, и только 12-го іюня, когда все уже было разорено и разграблено, они нѣсколько утихли; но до конца осады у нихъ постоянно происходили волненія и неурядицы, которыхъ Фаикъ-паша такъ и не могь устранить. Онъ неоднократно обращался къ шейхамъ и къ начальникамъ племенъ, настаивая какъ на прекращеніи курдами своевольства, грабежей и безсмысленной рѣзни беззащитнаго населенія, такъ и на обратномь возвращеніи жителямъ Баязета награбленной курдами добычи. Но шейхи, не отрицая всѣхъ этихъ безобразій и обѣщая принять съ своей стороны свои мѣры, ссылались однако на неполученіе иррегулярными войсками слѣдуемаго отъ казны довольствія; въ этомъ отношеніи они были правы, т. к. продовольственная часть въ отрядѣ Фаика-паши была организована плохо. Во всякомъ случаѣ и шейхи оказались безсильными унять своихъ расходившихся и бунтующихъ подчиненныхъ и даже самъ вліятельный Обейдулла не могъ оказать Фаику-пашѣ дѣйствительнаго содѣйствія.
Одновременно съ осадой Баязета курды начали дѣйствовать и на сообщенія Эриванскаго отряда, но и здѣсь предались безсмысленному разоренію селеній своего-же государства; скоро вся Баязетская долина была наводнена разбойничающими курдами, которые захватили Діадинъ, а 13 іюня и монастырь Сурпъ-Оганесъ; однако въ послѣднемъ пунктѣ ихъ шайка была настигнута маіоромъ Крапивнымъ, который поджегъ монастырское зданіе съ запершимися въ немъ курдами; здѣсь въ огнѣ погибло 37 курдовъ, большей частью важныхъ шейховъ и начальниковъ племенъ.
Но этими грабежами собственно и окончились дѣйствія курдовъ на нашихъ сообщеніяхъ, а широкіе планы Мухтара-паши, имѣвшіе цѣлью наводнить курдами весь тылъ Эриванскаго отряда и Эриванскую губернію, — совершенно не осуществились. Слухи о пораженіи отряда Магомета-паши 4 іюня у Даяра, гдѣ курды разбѣжались изъ турецкаго отряда даже не дождавшись конца боя, быстро распространились по курдскимъ кочевьямъ и всѣ курды, на пространствѣ отъ Даяра и до Сурпъ-Оганеса, въ продолженіи 12 дней оставались совершенно спокойными.
13-го іюня Мухтаръ-паша получилъ отъ Фаика-паши донесеніе, въ которомъ послѣдній сообщалъ, что онъ «не можетъ предпринять наступленіе по недостатку перевозочныхъ средствъ и по ненадежности иррегулярныхъ войскъ». Но Мухтаръ-паша снова послалъ по телеграфу категорическое приказаніе: «наводнитъ Эриванскую провинцію нашими иррегулярными войсками, по большей части одушевленными духомъ грабительства». Получивъ эту депешу, Фаикъ-паша немедленно послалъ слѣдующее характерное денесеніе: «Получилъ вашу телеграмму 14 іюня. Дѣйствительно силы Баязета незначительны, но иррегулярныя войска моей дивизіи еще не организованы. Шейхъ Обеидъ-Улла-еффенди, не смотря на мою просьбу, еще не представилъ свѣдѣній о своемъ отрядѣ; сила послѣдняго не превышаетъ 1443 человѣкъ. О войскахъ шейха Джеллалъ-едина-еффенди, вооруженныхъ и бывшихъ у меня на смотру, могу утвердительно сказать, что ихъ не больше 800 человѣкъ. У Гамзы-еффенди вооруженныхъ 450. Остальные дезертировали съ оружіемъ и патронами».
Дѣйствительно, курды, и прежде самовольно оставлявшіе отрядъ Фаика-паши для посѣщенія своихъ семействъ и для производства грабежей въ окрестностяхъ расположенія войскъ Ванскаго отряда, теперь стали уходить массами, захватывая съ собой и розданное имъ турецкое оружіе. 17-го іюня внезапно и самовольно ушли изъ подъ Баязета 1500 всадниковъ ополченія шейха Обейдулы, возвратившагося въ Таперизскій лагерь, откуда снова 1000 курдовъ дезертировали домой.
При такихъ условіяхъ Фаикъ-паша, конечно, не могъ выполнить широкихъ плановъ Мухтара-паши.
Показавъ себя совершено не годными для выполненія какихъ-либо задачъ на театрѣ военныхъ дѣйствій, курды оказались малопригодными и на полѣ сраженія. Капитанъ англійской службы Норманъ, бывшій очевидцемъ нѣсколькихъ сраженій и боевъ, въ которыхъ участвовали курды, весьма плохого мнѣнія о боевыхъ качествахъ курдской милиціи.
Въ день боя 4-го іюня на Драмдагскихъ высотахъ въ отрядѣ Магомета-паши изъ 8300 чел. было 300 курдовъ, сведенныхъ въ три сотни; они не приняли почти никакого участія въ бою и въ полдень, видя, что побѣда склоняется на нашу сторону, самовольно ушли изъ отряда и разсѣялись въ горахъ. Очевидецъ этого боя, капитанъ Норманъ, описываетъ въ своемъ сочиненіи[31] дѣйствія курдовъ слѣдующимъ образомъ: «о турецкой кавалеріи можно сказать, что она ниже всякой критики; одинъ только отрядъ изъ 500 черкесовъ, вооруженныхъ винчестеровскими карабинами, дрался великолѣпно; курды же, устроившіе наканунѣ ристалище въ долинѣ и клявшіеся съ гикомъ и крикомъ, что они разнесутъ русскихъ въ куски, въ день битвы скромно убѣгали въ горы, по временамъ показывались оттуда въ одиночку и стрѣляли на удачу изъ пистолетовъ, нанося нерѣдко раны своимъ же товарищамъ черкесамъ, непокидавшимъ фронта».
Въ бою 9-го іюня у Даяра три курдскихъ сотни простояли все время въ резервѣ Мухтара-паши и избѣгали принимать участіе въ бою.
Описывая дѣло 6 іюля у Субботана (на Карсскомъ театрѣ), Норманъ говоритъ: «Я долженъ упомянуть о курдской милиціи, которая была послана на поддержку черкесовъ; курды, стрѣляя, весело и шумно понеслись впередъ; къ сожалѣнію ихъ храброе намѣреніе не удалось вслѣдствіе трусости многихъ изъ нихъ, которые начали отставать по мѣрѣ того, какъ уменьшалось разстояніе до непріятеля; внезапное появленіе изъ за деревни русскаго эскадрона еще сильнѣе увеличило ихъ трусость и они повернули назадъ также быстро, какъ шли впередъ. Нѣкоторые штабные турецкіе офицеры высказывали въ разговорахъ единогласное мнѣніе о безполезности употребленія курдовъ въ качествѣ солдатъ; они говорили, что на курдовъ, вслѣдствіе ихъ вѣроломства, нельзя положиться ни какъ на развѣдчиковъ, ни какъ на шпіоновъ; своей же безсмысленной жестокостью они только безчестятъ турецкое войско».
При отступленіи черезъ Агрыдагъ Эриванскій отрядъ сдѣлалъ 21 іюня переходъ отъ Дарака къ Каравансарайскому перевалу на глазахъ у 2-хъ тысячъ курдовъ, занимавшихъ Діадинскія высоты подъ начальствомъ полк. Ахмедъ-бея (изъ Ванскаго отряда); курды не рѣшились въ этотъ день атаковать измученный отступающій русскій отрядъ и только 22 іюня они произвели слабую попытку продвинуться впередъ, но достаточно было нѣсколькихъ выстрѣловъ разсыпанной въ цѣпь нашей саперной роты и атаки одной сотни казаковъ, чтобы эта двухъ-тысячная масса моментально повернула назадъ и скрылась въ Мысуну[32].
Описывая освобожденіе ген.-лейт. Тергукасовымъ Баязетскаго гарнизона 28 іюня, когда Эриванскій отрядъ, кромѣ Ванскаго отряда съ фронта, имѣлъ еще на правомъ флангѣ отрядъ Измаила-паши, Норманъ говоритъ: «А что же дѣлали въ это время бѣшеные курды, эти фанатики, которые стремились внести смуты и разореніе въ предѣлы Россіи подъ предводительствомъ своего достойнаго вождя курда Измаила-наши, героя, который, не колеблясь ни минуты, пускалъ ихъ на безоружныхъ военно-плѣнныхъ, на беззащитныхъ женщинъ и дѣтей? Даже не подумавъ стать лицемъ къ наступающему врагу и сразиться съ вооруженнымъ непріятелемъ, а только взглянувъ на наступающую русскую пѣхоту и на эскадронъ кавалеріи, быстро заходившій имъ въ тылъ, они побросали свое оружіе и бѣжали, какъ стадо овецъ».
Такимъ образомъ и на полѣ сраженія, какъ и на театрѣ военныхъ дѣйствій, курды не принесли турецкой арміи почти никакой пользы. Но за то они совершенно разорили свою собственную страну и внесли большой безпорядокъ въ отряды регулярныхъ турецкихъ войскъ. Цѣлыя страницы сочиненія капитана Нормана наполнены описаніями безсмысленныхъ грабежей, убійствъ и насилій, совершенныхъ курдами; тамъ, гдѣ хотя одинъ разъ прошелъ курдскій отрядъ, все было разрушено, разграблено и опустошено. Выступивъ на войну по призыву турецкаго правительства, они считали себя совершенно свободными отъ всякихъ стѣсненій и хозяйничали въ странѣ по своему дикому произволу. Подъ предлогомъ войны, по словамъ Нормана, повсюду въ Курдистанѣ хозяйничали шайки курдовъ, опустошившія цѣлые раіоны вокругъ Вана, Муша, Битлиса и др. пунктовъ[33]; сотни деревень были разрушены ими до основанія, тысячи христіанскаго и даже мусульманскаго населенія были перебиты; въ тѣхъ отрядахъ, въ которыхъ находились курды, постоянно происходили всевозможныя неурядицы, смуты и т. п.; распущенность курдовъ дурно вліяла на дисциплину другихъ милиціонныхъ частей и даже регулярныхъ войскъ.
Мухтаръ-паша неоднократно издавалъ[34] строгіе приказы и велѣлъ вѣшать всѣхъ курдовъ, занимавшихся грабежемъ, но курдъ Измаилъ-паша всегда покрывалъ виновныхъ и даже поощрялъ ихъ[35].
На Карсскомъ театрѣ военныхъ дѣйствій вліяніе надъ курдами, пріобрѣтенное нами до начала военныхъ дѣйствій, осталось за нами и во время войны. Курды Карсскаго пашалыка, за исключеніемъ единичныхъ личностей, продолжали быть на нашей сторонѣ и вѣрно служили намъ по мѣрѣ своихъ силъ: нѣкоторые изъ нихъ поступили въ формируемую курдскую милицію[36], другіе служили проводниками, шпіонами[37], для связи тайной почтой между разобщенными отрядами[38]; депутаты ихъ всегда находились при нашей Главной Квартирѣ; все курдское населеніе весьма охотно доставляло намъ требуемые запасы продовольствія и фуража.
Вообще курдами Карсскаго пашалыка въ нашей Главной Квартирѣ всѣ были довольны.
Паденіе Карса произвело сильное впечатлѣніе во всей Малой Азіи и въ высшихъ правительственныхъ сферахъ Константинополя, гдѣ поговаривали даже о смѣнѣ Мухтара-паши; самъ муширъ также не ожидалъ такой быстрой развязки съ Карсомъ. Началась усиленная дѣятельность турецкаго правительства по сбору новыхъ вооруженныхъ силъ и съ этой цѣлью въ Курдистанъ былъ командированъ Нафисъ-паша. Ему, однако, было приказано оставить собранныхъ курдовъ на мѣстахъ сбора до особаго приказанія; вѣроятно турецкое правительство намѣревалось хотя сколько нибудь организовать и привести въ порядокъ курдскую милицію, прежде чѣмъ двинуть ее на театръ военныхъ дѣйствій. Но разсчеты турокъ на Курдистанъ на этотъ разъ не оправдались даже въ той мѣрѣ, какъ это было до начала и въ первый періодъ кампаніи.
Шейхи уже разошлись по своимъ текэ; самъ Обейдулла, хотя и не понесъ лично пораженія отъ русскихъ, т. к. заблаговременно уклонился отъ встрѣчи съ войсками генерала Тергукасова, но тѣмъ не менѣе вполнѣ убѣдился, что русскіе штыки и пушки сильнѣе его мнимой святости, почему и пересталъ принимать участіе въ призывѣ курдовъ на войну съ русскими. Измаилъ-Хакки-паша, утвердившій Зивинскимъ дѣломъ свою репутацію „непобѣдимаго“, быстро потерялъ ее послѣ своего бѣгства изъ подъ Игдыря и пораженія на Деве-Бойну; обаяніе его среди курдовъ и страхъ, внушаемый Курдистану его грознымъ именемъ, исчезли безвозвратно.
Курды убѣдились, что и эта война съ русскими совершенно исключаетъ всякую надежду на грабежи въ русскихъ предѣлахъ, а своя собственная страна была уже достаточно разграблена и опустошена еще въ первый періодъ кампаніи; наконецъ и турецкое правительство, благодаря настояніямъ Мухтара-паши, перестало особенно стѣсняться съ разбойничающими курдами; по приказанію Мухтара-паши уже не одинъ курдъ покончилъ свое существованіе на висѣлицѣ.
Такимъ образомъ у курдовъ не было уже надежды на безнаказанный грабежъ и они перестали пополнять ряды защитниковъ Турціи. Къ 22-му ноября, т. е. черезъ мѣсяцъ послѣ Девебойнскаго пораженія, въ распоряженіи турецкаго главнокомандующаго было 55 таборовъ пѣхоты, 6 полев. и горн. батарей и только 2 тысячи сувари, черкесовъ и курдовъ.[39]
Съ перенесеніемъ военныхъ дѣйствій за Сагандугъ, ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ придавалъ особенно важное значеніе сношеніямъ нашимъ съ родовитыми представителями курдскихъ племенъ. Паденіе Эрзерума являлось лишь вопросомъ времени, а т. к. окончательнаго исхода войны никто не могъ предвидѣть, хотя Турція еще съ конца декабря 1877 года начала думать о перемиріи, то привлеченіе на нашу сторону курдовъ должно было обезпечить нашу операціонную линію, въ случаѣ дальнѣйшаго нашего наступленія вглубь Малой Азіи и вмѣстѣ съ тѣмъ облегчить снабженіе Засаганлугскаго отряда продовольствіемъ.
19-го декабря ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ писалъ начальнику Эрзерумской области генералу Шелковникову[40]: «Занятіемъ нами Хнисъ-кала,[41] настала пора открыть сношенія наши съ турецкими курдами. Дѣло это имѣетъ для насъ во всѣхъ отношеніяхъ огромное значеніе. Курды, если будутъ привлечены на нашу сторону, съ открытіемъ дальнѣйшихъ наступательныхъ дѣйствій могутъ принести намъ существенную пользу, а турецкое правительство поставятъ въ крайне затруднительное положеніе. Много курдовъ служитъ въ рядахъ турецкой арміи и если бы Вамъ удалось при посредствѣ вліятельныхъ старшинъ развить дезертирство ихъ въ турецкихъ войскахъ, съ предоставленіемъ имъ права свободнаго проживанія въ своихъ домахъ, то и этотъ результатъ былъ бы для насъ весьма выгоденъ. Но племя это вообще отличается особенною падкостью къ деньгамъ и потому, для привлеченія къ намъ главныхъ родоначальниковъ ихъ, не слѣдуетъ жалѣть расходовъ — нужно лишь избирать лицъ, дѣйствительно вліяющихъ на населеніе. Вообще долженъ Вамъ сказать, что весьма важный вопросъ сношеній нашихъ съ курдами, на который мы много разсчитывали и до нынѣ лежавшій всецѣло на заботахъ начальника Эриванскаго отряда, былъ веденъ мало успѣшно. Настоящія же обстоятельства настоятельно требуютъ двинуть это дѣло впередъ болѣе энергично, потому что, повторяю, привлеченіемъ на свою сторону курдовъ мы можемъ поставить турецкое правительство въ безвыходное положеніе».
Въ этихъ видахъ ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ признавалъ полезнымъ, чтобы кавалерія Эриванскаго отряда производила поиски къ сторонѣ Муша, вступала въ сношеніе съ мѣстными курдами и открыла связь съ Засаганлугскимъ отрядомъ черезъ Хнисъ-кала. Поиски предполагалось производить изъ Алашкертской долины черезъ Хамуръ и Мелязгердъ, центры курдскаго населенія Баязетскаго и Мушскаго санджаковъ, и далѣе изъ Мушской равнины къ Хнисъ-кала. Впослѣдствіи-же имѣлось въ виду занять Мушскую равнину особымъ отрядомъ изъ 8 бат. и 2 кавалер. полковъ, съ цѣлью окончательно утвердить наше вліяніе въ значительной части Курдистана. Въ подспорье къ означеннымъ мѣрамъ предположено было возложить на кавалерійскія части, расположенныя въ Хнисъ-калѣ и Кюлли, производство усиленныхъ разъѣздовъ къ сторонѣ Эрзерума, а для связи между Баязетомъ и Эрзерумомъ —черезъ Драмъ-дагъ и Дели-бабу установить казачьи посты[42].
Занятіе Хнисъ-калы. Еще 7-го декабря направленъ былъ отрядъ ген.-маіора Лорисъ-Меликова (одинъ эскадронъ Нижегородскаго драг. полка, 2-ой Волжскій казач. полкъ и три сотни 1-го Горско-Моздокскаго полка съ ракетной командой) для занятія Хнисъ-калы. Отрядъ, слѣдуя безъ дорогъ по пробиваемой имъ самимъ среди глубокаго снѣга тропѣ, въ этотъ день дошелъ до Эртефа, гдѣ и заночевалъ. 8-го декабря ему предстояло подниматься по горнымъ тропамъ черезъ труднодоступные перевалы, заваленные снѣгомъ; путь былъ до такой степени труденъ, что отрядъ, не будучи въ состояніи преодолѣть встрѣтившихся препятствій, на ночь возвратился обратно въ Эртефъ и только 11 декабря ему удалось добраться до Хнисъ-калы. Каймакамъ, весь городъ и почетные жители окрестныхъ деревень и зимовниковъ вышли на встрѣчу отряду. Ген.-маіоръ Лорисъ-Меликовъ объявилъ имъ о присоединеніи города съ окрестными селеніями къ землямъ, управляемымъ русскими властями, но пока, временно, оставилъ старое управленіе во всей силѣ.
Т. к., за неимѣніемъ при себѣ обозовъ и необходимыхъ вещей, отрядъ не могъ оставаться въ городѣ на болѣе продолжительное время, то, закрывъ телеграфную станцію и оставивъ всѣ амбары съ зерномъ и мукой за печатями и на отвѣтственности меджлиса и старшинъ деревень, ген.-маіоръ Лорисъ-Меликовъ 13 декабря предпринялъ движеніе къ Гассанъ-калѣ, куда и прибылъ 16 декабря.
Въ деревнѣ Кюлли къ нему на встрѣчу выѣхалъ родоначальникъ курдскаго племени Зараканлы съ почетными представителями, которые сопровождали отрядъ до Гассанъ-калы. Вслѣдъ за возвращеніемъ отряда, въ Гассанъ-калу прибылъ каймакамъ съ четырьмя членами Хнисъ-кальскаго меджлиса, а также родоначальники и старшины курдовъ, для полученія приказаній.
Движеніе нашего отряда къ Хнисъ-калѣ утвердило наше вліяніе на всемъ пути слѣдованія отряда; съ занятіемъ же Хнисъ-калы мы подчинили своей власти цѣлый раіонъ, не разоренный еще войной, и тѣмъ пріобрѣли новые источники для сбора продовольственныхъ запасовъ и фуража. Тотчасъ же признано было необходимымъ расположить на зимнія квартиры въ Кюлли — 2-ой Горско-Моздокскій казачій полкъ, а въ Хнисъ-калѣ — Нижегородскій драгунскій[43].
Соображенія ген.-ад. Лорисъ-Меликова относительно дѣйствій въ Курдистанѣ были одобрены Е. И. В. Великимъ Княземъ Главнокомандующимъ; съ этой цѣлью былъ сформированъ изъ кавалеріи Эриванскаго отряда летучій отрядъ, въ составѣ 9 сотенъ съ ракетной полубатареей, подъ начальствомъ начальника штаба Эриванскаго отряда Генеральнаго Штаба полковника Филиппова[44]. 25 декабря 1877 года этотъ отрядъ выступилъ изъ Каракилисы на Хамуръ.
Между тѣмъ, въ послѣднихъ числахъ декабря, въ штабѣ Засаганлугскаго отряда начали получаться свѣдѣнія о сосредоточеніи у Муша, Эрзинджана и Тортума турецкихъ отрядовъ, имѣющихъ намѣреніе перейти повсюду въ наступленіе и, дѣйствуя на наши фланги, оттѣснить расположенные тамъ наши отряды, а затѣмъ, угрожая нашимъ сообщеніямъ, заставить насъ снять блокаду Эрзерума.
Свѣдѣніямъ этимъ сначала не придавали особаго значенія, но скоро въ Хнисскомъ округѣ начали обнаруживаться волненія и непріязненныя противъ насъ дѣйствія среди наиболѣе фанатичной части мусульманскаго населенія, а также и среди курдовъ. Въ виду этого командиръ Нижегородскаго драгунскаго полка, полковникъ Кельнеръ, притянувъ изъ Кюлли въ Хнисъ-калу двѣ сотни казаковъ, произвелъ съ двумя эскадронами, 26 декабря, поискъ къ Чаръ-Бору[45], жители котораго относились къ намъ наиболѣе враждебно.
Драгуны прошли черезъ нѣсколько селеній, причемъ полк. Кельнеръ обязалъ старшинъ собрать съ курдовъ казенную турецкую десятинную подать (ашаръ) и доставить ее въ Хнисъ-калу. Получивъ затѣмъ извѣстія о сборѣ значительныхъ непріятельскихъ силъ у Муша и о намѣреніи ихъ произвести нападеніе на Хнисъ-калу, полковникъ Кельнеръ 28-го декабря возвратился въ Хнысъ-калу[46].
«Не думаю, чтобы наступленіе изъ Муша послѣдовало раньше десяти дней», доносилъ онъ 29 декабря генералу Гейману: «но очень возможно, что фанатическое населеніе, а главное — вооруженные курды, попытаются испробовать свои силы съ малочисленнымъ отрядомъ русскихъ, почему опасаюсь нападенія жителей Чаръ-Бора“[47].
Непріязненныя дѣйствія со стороны мусульманъ Хнисскаго округа обнаружились также появленіемъ партіи въ 500 коней подъ предводительствомъ курда-софта, съ цѣлью производства грабежей въ преданныхъ намъ армянскихъ селеніяхъ[48]. Но въ это время въ Хнисъ уже прибылъ летучій отрядъ полковника Филиппова, что сразу подняло упавшій духъ армянскаго населенія и заставило эту шайку разсѣяться.
Въ предупрежденіе новыхъ волненій, 29 декабря былъ сформированъ особый „Хнисскій отрядъ“, въ составѣ 4 бат., 4 эск. и 8 сот., подъ начальствомъ генералъ-маіора фонъ-Шака[49]. Но пока этотъ отрядъ сосредоточивался къ Хнису, произошли новыя событія.
Поискъ къ Мушу. Летучій отрядъ полковника Филлипова занялъ 28 декабря Мелязгердъ, гдѣ былъ встрѣченъ всѣмъ населеніемъ, меджлисомъ и помощникомъ каймакама.
Учредивъ здѣсь наше управленіе, летучій отрядъ прибылъ 30 декабря черезъ с. Шерванъ-шейхъ въ сел. Кара-керпи, откуда и вошелъ въ связь съ полковникомъ Кельнеромъ, занимавшимъ Хнисъ-калу. Въ тотъ же день, послѣ совѣщанія въ сел. Эльписѣ, полковники Филипповъ и Кельнеръ рѣшили произвести поискъ къ Мушу, съ цѣлью обезоруженія жителей Чаръ-Бора, т. к. только въ этомъ видѣли они единственное средство обезпечить армянскія селенія и зимнія квартиры нашихъ войскъ отъ нападенія курдовъ. Кромѣ того, поискомъ къ Мушу они разсчитывали также подчинить мусульманское населеніе всего раіона меджлису, учрежденному въ Хнисѣ, и расширить раіонъ для сбора продовольственныхъ средствъ, уже истощавшихся въ окрестностяхъ Хниса.
Притянувъ изъ Кюлли двѣ сотни 2-го Горско-Моздокскаго полка и оставивъ одну изъ нихъ въ Хнисъ-калѣ, полковникъ Кельнеръ выступилъ, 1-го января 1878 года, двумя колоннами, причемъ одну (изъ одного эскадрона Нижегородскихъ драгунъ и одной сотни[50] Горско-моздокцевъ), подъ начальствомъ войскового старшины Алтадукова, направилъ по прямой зимней дорогѣ на Мушъ, а другую (три эскадрона Нижегородцевъ) лично повелъ по кружной дорогѣ черезъ сс. Кара-керпи, Гевандукъ, Кара-чабанъ, Шерванъ-шейхъ и Кар-агыля въ долину Евфрата[51].
Слѣдуя въ одномъ переходѣ за летучимъ отрядомъ полковника Филиппова, полковникъ Кельнеръ соединился съ послѣднимъ, 3-го января, у Кара-агыля, откуда послалъ слѣдующее донесеніе генералъ-маіору фонъ-Шаку, который, по предположеніямъ полковника Кельнера, долженъ былъ уже находиться въ Хнисъ-калѣ: «Получено извѣстіе, что въ Мушѣ формируются 9 батальоновъ; въ Ахлятъ-калѣ[52] высадились направленные изъ Бегри-кала 6 таборовъ, которые везутъ снаряды и продовольствіе въ Мушъ. Завтра выступаю изъ Кара-агыля и буду ожидать приказаній Вашего Превосходительства въ сел. Лизъ, гдѣ расположусь совмѣстно съ отрядомъ полковника Филиппова и употреблю всѣ усилія къ выясненію настоящаго положенія дѣлъ въ Мушѣ. Черезъ Евфратъ устроенъ мостъ. Для охраненія моста и обезпеченія пути отступленія оставлю одинъ эскадронъ. Отъ войскового старшины Алтадукова извѣстій не имѣю — отдѣленъ труднопроходимыми горами. Если одобрите мои предположенія, то поспѣшите съ пѣхотой, т. к. Алтадуковъ ждетъ моего появленія къ Чаръ-Бору со стороны Муша»[53].
Въ виду полученія изложенныхъ въ приведенномъ донесеніи свѣдѣній о противникѣ, полковникъ Кельнеръ отложилъ движеніе къ Чаръ-Бору до прибытія пѣхоты (Мингрельскаго полка) ген.-маіора фонъ-Шака; къ сел. Лизъ былъ выдвинутъ только авангардъ, въ составѣ двухъ эскадроновъ Нижегородцевъ подъ командой маіора Витте, а для прикрытія моста черезъ р. Евфратъ къ сел. Тегутъ былъ направленъ одинъ эскадронъ тоже Нижегородскихъ драгунъ. Войсковому старшинѣ Алтадукову было послано приказаніе соединиться съ этимъ эскадрономъ у Кара-агыля[54].
Между тѣмъ ген.-маіоръ фонъ-Шакъ прибылъ 3-го января въ Хнисъ съ двумя сотнями, оставивъ Мингрельскій полкъ (подъ командой полк. Озерова) на ночлегѣ въ сел. Агаверанъ. На другой день Мингрельскій полкъ расположился по квартирамъ въ селеніяхъ Сарылы, Хнисѣ, Пармаксисѣ и Меджингертѣ, а двѣ сотни казаковъ 2-го Волжскаго полка — въ сс. Мулла-Булагъ и Ганеспо.
Вь Хнисъ-калѣ ген.-маіоръ фонъ-Шакъ узналъ о поискѣ полк. Кельнера къ Мушу, но т. к. «главное назначеніе Хнисскаго отряда заключалось въ обезпеченіи лѣваго фланга войскъ, расположенныхъ подъ Эрзерумомъ, и въ упроченіи нашей власти въ Хнисскомъ округѣ», то, по мнѣнію ген.-маіора фонъ-Шака, поискъ къ Мушу составлялъ задачу кавалеріи Эриванскаго отряда, т. е. летучаго отряда полковника Филиппова, а вовсе не Хнисскаго отряда, почему онъ и приказалъ полковнику Кельнеру пріостановить дальнѣйшее движеніе къ Мушу и вернуться въ Хнисъ[55]. Дѣйствительно, такой поискъ не согласовался съ предположеніями и общими планами начальника Засаганлугсскаго отряда[56].
Вечеромъ 7 января ген.-маіоръ фонъ-Шакъ получилъ отъ старшины сел. Халиль-чаушъ[57] весьма тревожныя свѣдѣнія о положеніи Алтадукова, который, будто-бы, былъ окруженъ непріятелемъ въ Чаръ-Борѣ. Поднявъ по тревогѣ ночью одинъ батальонъ Мингрельскаго полка и двѣ сотни казаковъ, онъ приказалъ имъ съ разсвѣтомъ слѣдовать къ Чаръ-Бору; вслѣдъ за этой авангардной частью онъ двинулъ, утромъ 8 января, одинъ батальонъ изъ Меджингерта черезъ Сарылы, Эльписи и Халиль-чаушъ тоже къ Чаръ-Бору; поручивъ затѣмъ остальнымъ двумъ батальонамъ Мингрельскаго полка прикрывать Хнисъ, ген.-маіоръ фонъ-Шакъ съ одной сотней лично направился къ Халиль-чаушу, имѣя въ виду на другой день прослѣдовать съ авангардомъ къ Чаръ-Бору[58].
Между тѣмъ, 5 января, маіоръ Витте находился съ двумя эскадронами въ сел. Лизъ, гдѣ и получилъ свѣдѣнія о появленіи турокъ въ окрестностяхъ этого селенія. Желая удостовѣриться въ справедливости такихъ показаній мѣстнаго населенія, онъ въ тотъ же день выслалъ два разъѣзда (по взводу драгунъ) по двумъ направленіямъ — къ Мушу и къ Битлису. Въ одномъ изъ ближайшихъ селеній нашимъ драгунамъ удалось захватить непріятельскій разъѣздъ изъ 8 человѣкъ и узнать отъ него, что всѣ пути въ Хнисъ были заняты непріятельскими войсками, формировавшимися въ Мушѣ. Вслѣдствіе этого, 6-го января, маіоръ Витте перешелъ на лѣвый берегъ р. Евфрата къ сел. Кара-агылю.
На другой день полк. Кельнеръ, опасаясь за слабый отрядъ Алтадукова, отъ котораго онъ все еще не получилъ никакихъ извѣстій, выступилъ на Хамза-шейхъ, имѣя въ виду поспѣшить на выручку къ Алтадукову[60].
Но Алтадуковъ къ этому времени успѣлъ продвинуться только до Халиль-чауша, гдѣ и оставался до 7 января, въ ожиданіи дальнѣйшаго наступленія полк. Кельнера. 7-го января, получивъ отъ полк. Кельнера приказаніе соединиться съ нимъ у Кара-агыля, онъ двинулся черезъ Кара-керпи къ Хамза-шейху, причемъ имѣлъ перестрѣлку съ непріятельской стрѣлковой цѣпью; въ этотъ же день, недалеко отъ Хамза-шейха, обѣ колонны соединились, а 8 января полк. Кельнеръ началъ обратное движеніе, давъ время отряду полковника Филиппова, отступавшаго въ Алашкертскую долину, отойти на разстояніе одного перехода.
9-го января отрядъ полковника Кельнера прибылъ въ сел. Эльписъ, откуда и разошелся по зимнимъ квартирамъ. Въ виду прибытія полковн. Кельнера, ген.-м. фонъ-Шакъ отмѣнилъ движеніе къ Чаръ-Бору и распустилъ войска Хнисскаго отряда по зимнимъ квартирамъ.
Этотъ единственный и не вполнѣ энергичный поискъ нашей кавалеріи къ Мушу выяснилъ до нѣкоторой степени силы турокъ, собиравшихся у Муша, произвелъ извѣстное впечатлѣніе на курдское населеніе и, несомнѣнно, повліялъ на прекращеніе грабежей. Курды послѣ этого поиска оставались спокойными и не присоединялись къ турецкимъ войскамъ, что было слѣдствіемъ также и прокламацій Великаго Князя Главнокомандующаго, разосланныхъ по населеннымъ пунктамъ и зимовникамъ всего Эрзерумскаго вилаета[61].
Въ виду сосредоточенія значительныхъ силъ непріятеля въ окрестностяхъ Муша, что выяснилъ описанный выше поискъ къ Мушу, Хнисскій отрядъ былъ усиленъ 4 полевыми орудіями. Вмѣсто заболѣвшаго ген.-маіора фонъ-Шака начальникомъ Хнисскаго отряда назначенъ былъ ген.-маіоръ Духовской.
Въ докладѣ Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, отъ 20 января 1878 года, № 12, ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ излагалъ:
«Результаты, достигнутые нами за Саганлугомъ, не ограничиваются лишь полнымъ обложеніемъ Эрзерума и поставленіемъ его въ критическое положеніе. Со времени паденія Карса мы заняли уже обширные Ольтинскій и Хнисскій округа и, прочно водворясь тамъ, ввели наше управленіе; кромѣ того мы успѣли пріобрѣсти вліяніе на курдовъ и, при произведенныхъ движеніяхъ кавалеріи отъ Хниса и Алашкерта къ Мелязгерду, они, не смотря на подстрекательство турокъ, никакого противодѣйствія намъ не оказывали»[62].
При дальнѣйшихъ наступательныхъ операціяхъ въ Малой Азіи предполагалось развить наши дѣйствія въ Курдистанѣ въ болѣе широкихъ размѣрахъ, но 21-го января было получено извѣстіе о перемиріи.
25 января, т. е. послѣ заключеннаго перемирія, когда уже ген.-маіоръ Духовской извѣстилъ о перемиріи начальника турецкихъ войскъ въ Ванѣ и Мушѣ, Рифада-пашу, партія курдовъ въ 300 всадниковъ, вооруженныхъ ружьями, сдѣлала нападеніе на разъѣздъ казаковъ Горско-Моздокскаго полка вблизи селенія Кахчикъ.
Командиръ 2-го эскадрона Нижегородцевъ, штабсъ-ротмистръ Карангозовъ, поднялъ по тревогѣ свой эскадронъ и поскакалъ на выстрѣлы. Видя приближеніе драгунъ, курды отступили къ сел. Халиль-чаушъ, откуда и открыли ружейный огонь. Тогда Карангозовъ спѣшилъ эскадронъ и, занявъ кладбище вблизи этого селенія, завязалъ съ курдами перестрѣлку. Курды съ гикомъ набросились на драгунъ, но были сразу отбиты, очистили селеніе и разбѣжались, оставивъ на мѣстѣ 30 чел. убитыми; нашъ эскадронъ потерялъ 1 чел. убитымъ и 8 чел. ранеными.
Этой стычкой закончились наши дѣйствія противъ курдовъ въ кампанію 1877—78 годовъ[63].
По Санъ-Стефанскому договору наша азіатская граница съ Турціей захватывала Баязетъ съ его санджакомъ. Она шла отъ Норимана на Зивинъ, Ардостъ, Хороссанъ, Гиличманъ, затѣмъ по хребту Шаріанъ-дагу достигала въ десяти верстахъ къ югу отъ Хамура Мурадчайскаго ущелья. Отъ этого ущелья граница должна была пройти вдоль по хребту Алла-дагу, по вершинамъ Хори и Тандурекъ, и, пройдя на югъ отъ Баязетской долины, прилегала къ прежней турецко-персидской границѣ отъ Казы-геля. Такимъ образомъ она пролегала по естественнымъ рубежамъ и отдавала въ наши руки Баязетскій санджакъ, т. е. исполнялось желаніе, высказанное еще графомъ Паскевичемъ Эриванскимъ по окончаніи войны 1828—29 годовъ. Обладаніе Баязетскимъ санджакомъ дало-бы намъ возможность распространить наше вліяніе на за-Алладагскихъ и Ванскихъ курдовъ и значительно облегчило бы намъ сношенія съ курдами самыхъ отдаленныхъ уголковъ Курдистана въ будущія наши войны съ Турціей.
Однако, на Берлинскомъ конгрессѣ эта выгодная для насъ граница была урѣзана по прямымъ линіямъ[64].
Для полноты очерка необходимо еще упомянуть о милиціонныхъ частяхъ, сформированныхъ въ эту войну изъ нашихъ и турецкихъ курдовъ. Курды шли весьма охотно въ наши милиціонныя части.
Въ первый періодъ войны (съ 12 апрѣля по 28 іюня 1877 года) на службѣ состоялъ Александропольскій конно-иррегулярный дивизіонъ, трехсотеннаго состава, доведенный скоро до четырехсотеннаго зачисленіемъ въ него курдовъ и іезидовъ, шившихъ по сю сторону Алагеза, и курдовъ Карсскаго пашалыка; его пополненіе было закончено 20 апрѣля 1877 года. Кромѣ него былъ еще курдскій дивизіонъ, доведенный также до четырехсотеннаго состава. Александропольскій полкъ былъ вооруженъ ружьями азіатскаго образца, а курдскій дивизіонъ (позже полкъ) имѣлъ національное оружіе курдовъ, т. е. пики, сабли и пистолеты.
Во второй періодъ войны (съ 28 іюня по 3 октября 1877 года) къ этимъ курдскимъ милиціямъ была прибавлена еще курдская конная дружина, сначала въ 144 всадника, а потомъ въ 200.
Въ третій періодъ войны (съ 3-го октября до заключенія перемирія) курдская дружина была доведена до четырехсотеннаго состава.
По взятіи Карса Александропольскій конно-иррегулярный полкъ (татарскій и курдскій), четырехсотенная курдская дружина и двухсотенная Шурагельская дружина (татарская) были переформированы въ шестисотенный Александропольскій конно-иррегулярный полкъ.
Въ концѣ 1877 года начали формировать изъ турецкихъ курдовъ занятой русскими войсками Эрзерумской области четырехсотенный курдскій конный полкъ, но формированіе это, за открытіемъ переговоровъ о перемиріи, ограничилось всего одной сотней, которая и вступила на службу 1-го января 1878 г.[65]
Всего наши и турецкіе курды выставили 13 конныхъ сотенъ. Хотя эти сотни и участвовали въ бояхъ (въ Эриванскомъ и Карсскомъ отрядахъ) и вели себя хорошо, но особеннаго боевого значенія не имѣли и выдающимися подвигами себя не ознаменовали. Да и формировали ихъ болѣе по политическимъ соображеніямъ, съ цѣлью «отвлеченія съ Кавказа вреднаго для насъ элемента»[66].
Сначала къ этимъ милиціоннымъ частямъ былъ примѣненъ порядокъ довольствія регулярныхъ кавалерійскихъ частей, а затѣмъ всадникамъ вмѣсто продовольствія и фуража стали выдавать на руки деньги. Кромѣ того, каждый всадникъ получалъ 10 рублей жалованья ежемѣсячно. Въ общемъ на всадника расходовалось около 30—35 рублей въ мѣсяцъ. Такимъ содержаніемъ курды были весьма довольны и съ большой охотой записывались въ милицію. Будучи обезпечены хорошимъ содержаніемъ, они переставали грабить и, какъ сказано, вели себя на войнѣ хорошо, что замѣчалось и въ предыдущія кампаніи при уплатѣ имъ достаточнаго содержанія. Если намъ и приходилось тратить на курдскія милиціи довольно большую сумму денегъ, то, во всякомъ случаѣ, мы этимъ обезпечивали себя отъ разбоевъ и неурядицъ въ тылу и въ занятыхъ нами непріятельскихъ областяхъ, т. к. самые безпокойные элементы и отчаянные головорѣзы поступали въ милицію. Кромѣ того, турецкіе курды, служившіе туркамъ и за свою службу ничего не получавшіе отъ послѣднихъ, съ завистью смотрѣли на своихъ единоплеменниковъ, служившихъ Русскому Царю и такъ щедро Имъ оплачиваемыхъ, а это имѣло выгодное для насъ политическое значеніе, почему ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ такъ и настаивалъ на высокомъ жалованьи нашимъ милиціонерамъ.
Главнѣйшіе выводы, сдѣланные нами при изложеніи событій предыдущихъ кампаній, вполнѣ подтверждаются также и фактами послѣдней русско-турецкой войны 1877—78 годовъ.
Но въ эту войну явились еще два новыхъ обстоятельства, неимѣвшихъ мѣста въ событіяхъ предыдущихъ войнъ нашихъ съ Турціей; на выясненіи ихъ мы и остановимся.
1) Впервые въ эту войну туркамъ удалось заручиться содѣйствіемъ религіозныхъ главарей курдовъ; впервые „святые“ шейхи благословили курдовъ на борьбу съ русскими и впервые они шли на войну для защиты ислама; оказалось, однако, что и религіозная идея была не въ состояніи сплотить курдовъ и заставить ихъ жертвовать собою; какъ только исчезли надежды на легкій и безопасный грабежъ, курды оставили ряды защитниковъ ислама. Въ сущности и въ эту кампанію курдовъ увлекла не религіозная идея, а только корыстолюбіе; присутствіе-же святыхъ шейховъ давало имъ увѣренность въ несомнѣнной побѣдѣ надъ русскими, а слѣдовательно давало увѣренность и въ пріобрѣтеніи особенно богатой добычи.
2) Хотя надежды турецкаго правительства на сформированіе 60-ти тысячнаго Ванскаго отряда и не оправдались, но, тѣмъ не менѣе, туркамъ въ эту войну впервые удалось собрать только въ одномъ Ванскомъ отрядѣ 8—10-ти тысячную массу, состоявшую исключительно изъ курдовъ. Но оказалось, что курды, собранные въ такую массу, еще менѣе пригодны для серьезныхъ военныхъ дѣйствій, нежели сравнительно малочисленные курдскіе отряды 1828—29 и 1853—55 годовъ; во всякомъ случаѣ, эта масса курдовъ принесла туркамъ пользы значительно менѣе, нежели небольшія курдскія ополченія прежнихъ войнъ; десятитысячное скопище курдовъ оказалось совершенно неудобоуправляемымъ, а потому и малопригоднымъ для военныхъ операцій; эта масса конницы должна была-бы играть роль весьма подвижнаго и легкаго кавалерійскаго отряда, производящаго смѣлые и быстрые набѣги въ наши предѣлы и на сообщенія Эриванскаго отряда, что отчасти и достигалось небольшими курдскими партіями въ предыдущія войны; оказалось, однако, что громадные отряды курдской конницы, дѣйствующей въ массѣ, не только не имѣли свойствъ подвижной и легкой кавалеріи, но своимъ присутствіемъ въ составѣ Ванскаго отряда парализовали подвижность и способность къ наступательнымъ операціямъ даже регулярныхъ силъ; эта буйная и дикая толпа, растягиваясь на походѣ на два и на три перехода въ глубину и на нѣсколько верстъ въ ширину, постоянно волнующаяся и протестующая, то расходящаяся по своимъ домамъ, то снова приливающая въ отрядъ, производящая повсюду грабежи и насилія, не разбирая своихъ и чужихъ, — она дѣйствовала сковывающимъ образомъ на весь Ванскій отрядъ, вліяла развращающимъ образомъ на регулярныя войска и оказадась способной только на грабежъ мирнаго и безоружнаго населенія Баязета, Діадина и т. п., т. е. подданныхъ турецкаго-же правительства.
Привести въ повиновеніе эту толпу и заставить ее хотя нѣсколько подчиняться распоряженіямъ начальства Ванскаго отряда — не могли даже сами шейхи и родоначальники племенъ; регулярныхъ же турецкихъ офицеровъ и пашей курды совершенно не признавали.
Въ такомъ хаотическомъ состояніи Ванскаго отряда въ значительной степени были виноваты, конечно, и сами турки, которые не объединили власти надъ курдами въ рукахъ Фаика-паши и не подчинили ему шейховъ въ достаточной степени; но, съ другой стороны, могло случиться, что шейхи не захотѣли бы подчиняться обыкновенному турецкому генералу и тогда турки лишились бы содѣйствія курдовъ; чтобы заставить курдовъ повиноваться, необходимо было поставить во главѣ Ванскаго отряда такого пашу, какъ Измаилъ-паша, одно грозное имя котораго заставляло трепетать многихъ курдовъ. Но Измаилъ-паша у турокъ былъ только одинъ; кромѣ того, Измаилъ-паша былъ также курдъ, со всѣми недостатками курда, и бывшіе въ его отрядѣ курды также занимались только грабежами армянскаго населенія и разореніемъ деревень, чему онъ даже покровительствовалъ.
Турецкое правительство, повидимому, не упускаетъ своихъ промаховъ въ прежнія войны и при формированіи полковъ Гамидіе оно назначило командирами полковъ и сотенъ этой конницы офицеровъ изъ регулярной кавалеріи (сувари). Удастся-ли этимъ офицерамъ привести въ повиновеніе во время будущей войны подчиненныхъ имъ курдамъ, т. е. удастся-ли имъ достигнуть того, что оказалось совершенно не по силамъ Фаику-пашѣ и его офицерамъ?
Примѣчанія[править]
- ↑ См. приложенія № 22 (копіи съ писемъ Эрэерумскаго консула послу нашему въ Константинополѣ) и № 23 (извлеченія изъ донесеній титулярн. совѣтн. Воинова къ ген.-маіору Духовскому), въ которыхъ весьма подробно и обстоятельно изложены событія, происшедшія въ Дерсимѣ вслѣдствіе попытокъ турецкаго правительства утвердить свою власть среди Дерсимскихъ курдовъ. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Донесеніе титулярн. совѣтника Воинова генералъ-маіору Духовскому изъ г. Эрзерума, 30 октября 1876 года, (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Донесеніе титулярн. совѣтника Воинова генералъ-маіору Духовскому изъ г. Эрзерума, 28 февраля 1876 года. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ См. приложеніе № 24: а) записку о Бохтинскихъ курдахъ статскаго совѣтника Иванова, консула въ Алеппо, интересную по высказаннымъ въ ней мыслямъ и многимъ подробностямъ, и б) письмо начальника Эриванскаго отряда ген. Лазарева къ ген. Павлову, отъ 13 марта 1878 года. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Донесеніе титулярнаго совѣтника Воинова генералъ-маіору Духовскому, отъ 28 февраля 1877 г., г. Эрзерумъ. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ См. приложеніе № 25. Шиффрованная депеша генералъ-адъютанта Игнатьева, отъ 23-го ноября 1876 года. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ См. приложеніе № 26. Письмо ген.-ад. Лорисъ-Меликова къ начальнику штаба ген.-маіору Павлову, отъ 2 декабря 1876 года за № 82. „О положеніи нашихъ дѣлъ въ куртинскихъ обществахъ“. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Рукопись № 4 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Дѣло № 741, стр. 33. Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа. (Дѣла, относящіяся къ послѣдней русско-турецкой войнѣ).
- ↑ См. приложеніе № 27, т. е. выписки изъ донесеній шт.-капитана Арутюнова и писемъ къ нему армянина Каркмазіанца, въ которыхъ подробно изложены всѣ мѣры, употребленныя турками для привлеченія курдовъ Карсскаго пашалыка на свою сторону, и приведенъ интересный разговоръ по телеграфу Самиха-паши съ курдскими старшинами. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Тамъ-же.
- ↑ Письмо ген.-маіора Духовского къ ген.-маіору Павлову, отъ 1-го марта 1877 года, № 34. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Его же письмо къ ген.-маіору Павлову, отъ 20-го марта 1877 года, за № 44. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Дѣло № 1442. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа. Дѣла, относящіяся до послѣдней русско-турецкой войны).
- ↑ Докладъ ген.-ад. Лорисъ-Меликова Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, отъ 19 января 1878 г. за № 39. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Письма титулярн. совѣтн. Воинова къ ген.-маіору Духовскому. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Письмо титулярн. совѣтн. Воинова къ ген.-маіору Духовскому, отъ 5 сент. 1876 года. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Докладъ ген.-ад. Лорисъ-Меликова Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, отъ 19 января 1877 г., за № 30, (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Тамъ же.
- ↑ Прапорщикъ Тапры-верды служилъ въ Уманскомъ казачьемъ полку. Онъ бѣжалъ изъ полка въ Эрзерумъ къ муширу Самихъ-пашѣ и обѣщалъ переселить изъ Закавказья въ Турцію все свое племя, состоявшее изъ 500 семействъ. Муширъ подарилъ ему 10 деревень, брошенныхъ армянами по лѣвому берегу Евфратъ-Мурадъ-чая и отвелъ кочевки на сѣверномъ склонѣ Алла-дага. Тапры-верды обѣщалъ выставить изъ своихъ татаръ полкъ, силою въ 500 всадниковъ, при условіи, что онъ будетъ назначенъ командиромъ этого полка.
- ↑ Рукопись № 4 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Приложеніе къ письму ген.-лейт. Тергукасова къ ген.-ад. Лорисъ-Меликову, отъ 5 дек. 1876 г. № 3: «......Въ пользу ожидающихся войскъ каждое семейство Баязетскаго санджака обязано теперь же дать назначеннымъ отъ начальства лицамъ: курды — по два барана, по батману (16 ф.) масла и по парѣ шерстяныхъ носковъ, а осѣдлые жители, если не могутъ дать требуемое натурой, то деньгами». (Дѣло № 1443. Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа. Документы, относящіеся до войны 1877—78 гг.).
- ↑ Письмо ген.-ад. Лорисъ-Меликова къ ген.-маіору Павлову, отъ 2 дек. 1876 года. (Дѣла №№ 1443 и 82, относящіяся до послѣдней русско-турейкой войны. Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ C. B. Norman. Armenia and the Campaign of 1877.
- ↑ Письмо ген.-ад. Лорисъ-Меликова къ ген.-маіору Павлову, отъ 21 января 1877 года, № 17. Докладъ ген.-ад. Лорисъ-Меликова Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, отъ 19 января 1878 года, за № 39.
Письмо ген.-ад. Лорисъ-Меликова къ ген.-лейт. Тергукасову, отъ 10 декабря 1876 года. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Рукопись № 14 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Рукопись № 14 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Рукопись № 14 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Какъ было указано въ главѣ V-ой — при движеніи Эриванскаго отряда въ 1855 году въ Керпи-кею въ тылу было оставлено всего: 1 казачья сотня въ Баязетѣ и 3 роты, 1 сотня армянской милиціи и 2 орудія въ Сурпъ-Оганесѣ; этими силами тылъ былъ совершенно обезпеченъ.
- ↑ См. приложеніе № 28. Извлеченіе изъ доклада ген.-ад. Лорисъ-Меликова Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, отъ 19 января 1878 г. за № 39. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ C. B. Norman. Armenia and the Campaign of 1877.
- ↑ Рукопись № 14 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Даже въ городахъ курды захватывали все въ свои руки и производили грабежи и безчинства. Битлисъ былъ совершенно разоренъ ими; въ Ванѣ курды грабили на улицахъ и губернаторъ не могъ ничего предпринять противъ нихъ, почему американская миссія во все время войны жила на лодкахъ, плававшихъ но Ванскому озеру. (C. B. Norman. Armenia and the Campaign of 1877).
- ↑ C. B. Norman. Armenia and the Campagn of 1877.
- ↑ Тамъ-же.
- ↑ Многіе изъ нихъ всегда напоминали о своей вѣрной службѣ русскимъ въ 1855 году. Такъ напр., 7-го мая 1877 года, къ генералу Гейману въ д. Келикъ явились старшины Гельскихъ курдовъ; въ числѣ депутатовъ находился молодой курдъ, который передалъ генералу Гейману настоятельную просьбу своего отца о принятіи на русскую службу всѣхъ сыновей, во вниманіе къ тому, что самъ отецъ, теперь уже дряхлый старикъ, честно служилъ милиціонеромъ въ 1855 году.
- ↑ Нѣкоторые старшины для виду оставались на службѣ у турокъ и сообщали намъ различныя свѣдѣнія о турецкихъ дѣлахъ. Такъ напр., братъ Решидъ-бека, старшины Касканлинскихъ курдовъ, былъ членомъ меджлиса въ Карсѣ и доставлялъ намъ свѣдѣнія (черезъ Решидъ-бека) о непріятелѣ.
- ↑ Такъ напримѣръ, важное донесеніе ген.-лейт. Тергукасова о бояхъ Эриванскаго отряда ва Драмдагскихъ высотахъ и у Даяра, сообщавшее о трудномъ положеніи отряда, доставилъ курдъ въ собственныя руки ген.-ад. Лорисъ-Меликова въ день боя подъ Зивиномъ.
- ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ См. приложеніе № 29. Письмо ген.-ад. Лорисъ-Меликова къ генералу Шелковникову, отъ 19 дек. 1877 г., за № 51. Карсъ. (Дѣло № 812. Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Хнисъ-кала былъ занятъ отрядомъ ген.-маіора Лорисъ-Меликова 11 декабря 1877 года, о чемъ будетъ сказано ниже.
- ↑ См. приложеніе № 30. Докладъ ген.-ад. Лорисъ-Меликова Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, отъ 4 января 1878 г. Кромѣ того: дѣло № 14, ч. 2-ая временно-походнаго Штаба; докладъ ген.-ад. Лорисъ-Меликова Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, отъ 22 декабря 1877 года, № 10. (Архивъ Штаба Кавказскаго военнаго округа).
Вообще для развитія и прочнаго обезпеченія наступательныхъ операцій въ Малой Азіи, ген.-ад. Лорисъ-Меликовъ считалъ необходимымъ предварительно прочно утвердиться въ Курдистанѣ, занявъ достаточно сильными отрядами главнѣйшіе города Курдистана. Этотъ взглядъ проводится во всѣхъ его докладахъ Е. И. В. Великому Князю Главнокомандующему, а также и въ собственноручныхъ помѣткахъ его на поступавшихъ къ нему донесеніяхъ и докладахъ. Такъ напр., на поляхъ доклада начальника Саганлугскаго отряда, отъ 22 ноября 1877 г. изъ Гассанъ-кала, противъ мѣста, гдѣ сказано: «со стороны Мушской долины на нашемъ лѣвомъ флангѣ у сел. Кюлли необходимо имѣть такое же число войскъ (полкъ пѣхоты съ небольшою частью кавалеріи). Этимъ прикрытіемъ нашихъ фланговъ мы съ одной стороны будемъ держать въ повиновеніи аджарцевъ, а съ другой — курдовъ, и наши сообщенія будутъ достаточно прикрыты. Конечно, было бы весьма полезно, если бы Эриванскій отрядъ, нѣсколько усиленный, хотя бы небольшими силами демонстрировалъ къ сторонѣ Мушской долины на Мелязгердъ», рукою Лорисъ-Меликова сдѣлана помѣтка: «Съ однимъ полкомъ пѣхоты нельзя удержатъ въ повиновеніи Курдистанъ. Не демонстраціями къ сторонѣ Мушской равнины, а лишь занятіемъ ея можно упрочить наше вліяніе надъ курдами Мушскаго и отчасти Ванскаго санджаковъ». - ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа: «Война въ Азіатской Турціи. Военныя дѣйствія за Саганлугомъ съ половины ноября 1877 года по 8 сентября 1878 года».
- ↑ Тамъ-же и кромѣ того дѣло № 816 архива Штаба Кавказскаго воен. окр. (Изъ дѣлъ, относящихся до войны 1877—78 года).
- ↑ Чаръ-Боръ — это группа курдскихъ селеній и зимовниковъ, расположенныхъ на правомъ берегу Евфрата по рѣчкѣ Чарбугуръ, въ 30—40 верстахъ отъ Муша.
- ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Дѣло № 1345 архива Штаба Кавказскаго военнаго округа, стр. 203. (Дѣла, относящіяся до послѣдней войны съ Турціей).
- ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Въ составъ Хнисскаго отряда вошли уже расположенные въ Хнисѣ и Кюлли войска — Нижегородскій
- ↑ драгунскій полкъ и 2 сотни Горско-Моздовскаго полка; кромѣ того были вновь назначены: Мингрельскій пѣх. полкъ и 2-ой Волжскій казачій полкъ.
- ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Это селеніе иаходится на сѣверо-западномъ берегу Ванскаго озера.
- ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Тамъ-же.
- ↑ Предписаніе генерала Геймана начальнику Хнисской колонны, отъ 7 января 1879 года, за № 49.
- ↑ Письмо ген.-маіора фонъ-Шака полковнику Кельнеру, отъ 8 января 1878 года. (Дѣло № 1349 архива Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Селеніе Халиль-чаушъ находится по дорогѣ къ Мушу, въ 16 верстахъ отъ Хниса.
- ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Место этой сноски на странице 213 не указано. Поставлена в произвольное место. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.[59]
- ↑ См. приложеніе № 31. Прокламація Главнокомандующаго къ жителямъ Эрзерумскаго вилаета. (Изъ дѣлъ архива Штаба Кавказскаго военнаго округа).
- ↑ Изъ дѣлъ архива Штаба Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Рукопись № 12 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Изъ дѣлъ архива Штаба Кавказскаго военнаго округа.
- ↑ Извлеченіе изъ рукописи № 34 военно-историческаго отдѣла при Штабѣ Кавказскаго военнаго округа «Отчетъ о милиціяхъ, формировавшихся изъ туземнаго населенія Кавказа и Азіатской Турціи въ войну 1877—78 годовъ».
- ↑ Изъ письма ген.-ад. Лорисъ-Меликова къ ген.-маіору Павлову, отъ 21 января 1877 года, № 17. (Дѣла архива Штаба Кавказскаго военнаго округа, относящіяся до послѣдней русско-турецкой войны.)