1830 г. Транспортъ Донецъ. Командиръ Лейтенантъ Ѳ. Ѳ. Мейснеръ. (Касп. м.) Шелъ изъ Астрахани къ Персидскимъ берегамъ, съ грузомъ и съ пассажирами. Вечеромъ 23 октября, когда по счисленію былъ въ 30 миляхъ отъ Апшеронскаго пролива, вѣтеръ попутный, переходившій между NNW и NW, очень крѣпкій, съ пасмурностію и дождемъ, въ ожиданіи дня для входа въ проливъ, легъ въ дрейфъ, сперва подъ бизанью, потомъ, когда сломился гафель, подъ гротъ-стакселемъ. Внезапно уменьшившаяся около полуночи глубина, до 10 саж., ввела командира въ сомнѣніе о близости берега, и онъ сталъ на якорь. Вѣтеръ уже перешелъ къ N. Вскорѣ, отъ большаго волненія канатъ (котораго было выпущено 80 саж.) лопнулъ, и командиръ, пролежалъ еще въ дрейфѣ до исхода третьяго часа, когда глубина уменьшилась до 5 саж. Это была Апшеронская, 5-саженная банка, не опасная для судна настоящихъ размѣровъ, и хотя по грунту ея (ракуша кофейнаго цвѣта) малоспособная для отстоя на якорѣ (на ней однакожъ, по нуждѣ, останавливались нѣкоторыя суда), но хорошо опредѣляющая мѣсто: отъ нея курсъ въ Апшеронскій проливъ прямо на S, разстояніе 18 миль. Вѣтеръ былъ снова NNW. Мало знакомый съ лоціею, и оставаясь въ прежнемъ убѣжденіи близости берега, командиръ снова остановился на якорѣ; между тѣмъ, какъ зная свое мѣсто, онъ могъ-бы отлежаться въ морѣ, и даже обойти, далѣе лежащій отъ Апшеронскаго пролива островъ Жилой, или рискуя, спуститься прямо въ Апшеронскій проливъ, курсъ въ который, какъ мы говорили, опредѣлителенъ; хотя послѣднее и не безопасно. И такъ, отдавши два якоря (съ 70 и 50 саж. канатовъ) на малой, но открытой глубинѣ, транспортъ задержался, однакожъ не надолго: отъ чрезвычайно-сильной и стремительной качки, черезъ часъ времени сломился бушприхтъ, при чемъ утонулъ матросъ Евстафій Мартыновъ, крѣпившій остатки оборваннаго форъ-стеньги-стакселя, и транспортъ понесло по вѣтру, со скоростію 314 узловъ. Глубина увеличивалась, и это убѣдило, что находились предъ тѣмъ на Апшеронской банкѣ. «Правило требовало,» сознается командиръ, отрубивъ канаты идти въ море; но онъ этого не сдѣлалъ, вопервыхъ потому, что не могъ нести переднихъ парусовъ, ибо фокъ-мачта, за переломомъ буширихта, держалась только на однѣхъ таляхъ, а съ однѣми задними парусами тащило совершенно по вѣтру; вовторыхъ потому, что надѣялся, при уменьшившейся глубинѣ, задержаться на якоряхъ (тщетная надежда, на вѣтрѣ каменистаго Апшеронскаго пролива); и притомъ полагалъ, что тащимые якоря все-таки нѣсколько замедлятъ приближеніе къ берегу. Преданный волѣ вѣтра и волнъ, среди непроницаемой мрачности, транспортъ тащился въ теченіи шести длинныхъ часовъ, съ одною слабою надеждою, что при содѣйствіи теченія будутъ пронесены далѣе острова Жилаго, или что вѣтеръ отойдетъ, или затихнетъ наконецъ. Надежды однакоже не сбылись: около половины 9 часа утра глубина изъ 12 саж., вдругъ уменьшилась на 6. Считая себя тогда въ 312 м. на N отъ острова Ураноса (между Апшеронскаго полуострова и острова Жилаго, пространство по которому тянется рядъ почти непроходимыхъ надводныхъ и подводныхъ камней), и уже потерявъ надежду на якоря (на которыя не слѣдовало и надѣяться), отрубилъ канаты, поставилъ (слишкомъ поздно) гротъ-стаксель, и легъ на O, имѣя ходу 4 узла, съ дрейфомъ до 4 R. Въ началѣ 11 часа пасмурность нѣсколько попрочистилась, и миляхъ въ 3 разстоянія подъ вѣтромъ, въ SW, открылись буруны и самые камни. Были употреблены послѣднія усилія, чтобы отойти отъ нихъ: подняли гротъ-рею въ полъ-мачты и поставили гротъ; но парусъ этотъ тотчасъ-же изорвало. Въ 11 ч., глубина уменьшилась до 412 саж., и вскорѣ до 3. Здѣсь ударило о грунтъ два раза, руль вышибло, и пронесенный нѣсколько еще далѣе, транспортъ наконецъ сталъ на каменьяхъ, у втораго наружнаго камня, западнѣе острова Жилаго. Въ это время погода прояснилась, и солнце освѣтило страшную картину бѣдствія. Частые и сильные удары разворотили форъ-штевень, и вода полилась въ трюмъ потоками. Угрожаемые близкою гибелью, успѣли однакожъ, прорубивъ борта, спустить барказъ съ ростеръ на подвѣтренную сторону. Между тѣмъ, облегченный транспортъ сошелъ съ каменьевъ на которыхъ стоялъ, и былъ брошенъ на другіе, на плиту, лежащую въ полу-кабельтовѣ отъ SO оконечности Ураноса. Это было во второмъ часу. Здѣсь выломило ахтеръ-штевень и трюмъ совершенно залило. Тогда только рѣшились срубить мачты. Удары стали легче; но транспортъ уже и безъ ударовъ разрушался, разбиваемый самымъ волненіемъ. Еще сутки провели бѣдствующіе на обломкахъ своего судна, въ молитвѣ о спасеніи и въ отчаяніи… Съ утра 25-го вѣтеръ позатихъ, и въ продолженіи этого дня, команда и пассажиры, переѣхали на голую, каменную скалу Ураносъ. Холодъ былъ необыкновенный для такой поры года, въ широтѣ около 40°: въ сосѣднемъ городѣ Бакѣ, 26 числа, термометръ опустился ниже нуля. Въ послѣдующіе дни, когда совсѣмъ стихло и буруны поулеглись, всѣ переѣхали на ближайшій островъ Жилой, помѣстясь тамъ въ казармахъ тюленьщиковъ.
Буря 23 и 24 октября у Апшеронскаго берега была дѣйствительно чрезвычайная: на Бакинскомъ рейдѣ многія суда дрейфовало съ двухъ якорей, и двѣ расшивы выкинуло на камни; одинъ шхоутъ, отстаиваясь при входѣ въ Апшеронскій проливъ, потерялъ три якоря и выброшенъ на мель; военный бригъ Тавризъ, стоявшій у острова Свинаго, тоже сорвало съ якоря.
Въ Бакѣ узнали о бѣдствіи транспорта только 31 октября, и немедленно посланъ былъ на помощь бригъ Тавризъ, подъ командою Лейтенанта Юрасова, подошедшій къ мѣсту крушенія уже 4 ноября. Транспортъ оказался столько поврежденнымъ и такъ крѣпко засѣвшимъ въ камняхъ, что не оставалось никакой возможности къ снятію его, и потому положили его разломать. — Судъ, не признавая въ этомъ дѣлѣ никого виновнымъ, опредѣлилъ предать настоящій случай «волѣ Божіей».