1848 г. Пароходъ Боецъ. Командиръ Капитанъ 2 ранга П. Рыкачевъ. (Черн. м.) «Обойдя Новороссійскія укрѣпленія, пришелъ 11-го числа въ Новороссійскъ за углемъ. Крѣпкій вѣтеръ не дозволилъ получить его съ берега, и по причинѣ занятія всѣхъ бриделей судами отряда, онъ долженъ былъ оставаться на якоряхъ. Къ полуночи брошенъ былъ другой якорь, и пароходъ, имѣя на клюзѣ дагликса 40, а плехта 90 саженъ цѣпнаго каната, до 2 часовъ оставался въ этомъ положеніи; но когда вѣтръ началъ усиливаться, то командиръ приказалъ развести пары и пустить машину полнымъ ходомъ. Эта предосторожность однакожъ не избавила парохода отъ крушенія. Когда бора обратилась въ порывистый ураганъ, то къ 2 часамъ пополуночи 13 числа, лопнула дагликсовая цѣпь. До 4 часовъ пароходъ удерживался на плехтѣ съ помощію паровъ, но съ этого времени начало его дрейфовать. Къ 612 часамъ пароходъ прибило лѣвымъ бокомъ къ берегу, въ разстояніи 9 саженъ, не далеко отъ пристани. На шлюпкѣ переданъ на берегъ кабельтовъ, и потомъ стали спасать людей; но прежде однакожъ наполнили трюмъ водою, для того, чтобы волненіемъ не било парохода объ мель.
«Съ разсвѣтомъ слѣдующаго дня буря достигла высочайшей степени своей силы, и отъ брызговъ, срываемыхъ порывистымъ вѣтромъ съ поверхности воды, и отъ пасмурной погоды, была такъ велика, что ничего не было видно на самомъ близкомъ разстояніи. Впослѣдствіи, когда нѣсколько очистилось, хотя вѣтръ нисколько не утихалъ и холодъ былъ тотъ-же, можно было разсмотрѣть съ флагманскаго фрегата, что изъ бывшихъ на рейдѣ судовъ, устояли на своихъ мѣстахъ: тендеръ Струя, котораго видна была только вершина рангоута (корпуса-же за мрачностію нельзя было видѣть, хотя онъ находился отъ фрегата не далѣе 4 кабельтовыхъ.) Корветъ Пиладъ, сорванный съ бриделя, стоялъ на своихъ якоряхъ на вольной водѣ. Шхуны Смѣлая за мрачностію не было видно. Между тѣмъ буря свирѣпствовала съ прежнею жестокостію; въ 9 часовъ ночи, по направленію къ тендеру сдѣланы были двѣ сигнальныя вспышки, и слышны были какъ будто четыре выстрѣла. Хотя отъ флагмана велѣно было повторить сигналъ, но отвѣта не послѣдовало.»
«Мы оставили корветъ Пиладъ на трехъ якоряхъ. Когда жестокость урагана дошла до высочайшей степени, то и это судно, вмѣстѣ съ прочими, съ 212 часовъ пополудни 13 числа стало дрейфовать. Въ тоже время были брошены, одинъ за другимъ, оба запасные якоря съ пеньковыми канатами; канатовъ выпущено съ правой стороны 33, съ лѣвой 30 саженъ на клюзѣ, которые по причинѣ дрейфованіи судна, выравнялись съ цѣпными канатами плехта и дагликса. Не смотря однакожъ на это, корветъ Пиладъ подаваясь едва замѣтно назадъ, въ 8 часовъ вечера ударился кормою объ мель, почему тотчасъ поспѣшили прежде всего снять съ петель руль; удары продолжались, вода въ трюмѣ дошла до 24 д., но ее выкачивали до 912 д. 14 числа, къ 9 ч. утра корветъ сталъ всемъ килемъ на песчаный грунтъ: глубина за кормою 8, у гротъ-русленей и въ носу 11 ф.; углубленіе-же корвета на вольной водѣ: ахтеръ-штевнемъ 13, форъ-штевнемъ 14 ф. 3 д. 15 числа, съ помощію береговаго гарнизона судовая команда была свезена на берегъ благополучно. Семь офицеровъ и 42 нижнихъ чиновъ отправлены въ госпиталь съ ознобленными членами. Командиръ корвета пострадалъ не менѣе другихъ. Онъ, какъ и остальные командиры выброшенныхъ судовъ, рекомендуютъ начальству гг. офицеровъ, которые во все продолженіе жестокаго испытанія, исполняли свои обязанности съ примѣрнымъ усердіемъ и охотою.»
«Изъ рапорта командира шхуны Смѣлая видно, что сначала боры, въ продолженіе болѣе 47 часовъ, онъ, офицеры и команда находились въ безпрерывной авральной работѣ, занимаясь очисткою льда съ корпуса судна, рангоута и снастей; для чего употреблялось все то, что могло служить къ этой цѣли, даже и абордажное оружіе, раскаленное желѣзо и кипятокъ; заблаговременно брошены съ крамболъ якоря, орудія перетащены къ кормѣ; но всѣ эти предосторожности мало помогали: шхуна погружалась болѣе и болѣе, и ей угрожала неминуемая гибель. Въ такомъ положеніи находилась она къ 4 часамъ утра 14 Января. Нетеряя присутствія духа, командиръ прибѣгнулъ къ послѣднимъ средствамъ для облегченія судна. Приказано было сбросить брифокъ-рей, обрубить утлегарь до эзельгофта, съ бакштагами и штагами; съ величайшею опасностію посланы были люди для обрубки на мачтахъ такелажа. Хотѣли выбросить за бортъ орудія, но непредстояло къ тому никакой возможности. Всѣ они, съ своими станками, какъ будто приросли къ своимъ мѣстамъ, составляя сплошныя массы льда. Нельзя также было и подумать объ открытіи бортовъ; всѣ усилія были обращены къ обрубкѣ льда вездѣ, гдѣ только было возможно. Командиръ и офицеры, находясь безотлучно при работѣ, не смотря на изнеможеніе и жестокую стужу, поощряли людей. Нѣкоторые изъ нихъ, равно какъ и изъ нижнихъ чиновъ, подвергались ушибамъ отъ падающихъ съ мачтъ и стенегъ ледяныхъ глыбъ. Такимъ то напряженнымъ усиліямъ экипажъ и судно обязаны своимъ спасеніемъ.»
«Но совсѣмъ другая участь постигла тендеръ Струя....»
«Дѣйствіе этой боры было жестоко не только въ Новороссійскѣ, но и по всему Черному морю. Изъ донесенія командира 16 п. шхуны Ласточка Капитанъ-Лейтенанта Данилевскаго видно, что онъ въ море подвергался такой-же опасности. Выйдя изъ Севастополя 13 Января, при легкомъ NO вѣтрѣ, шхуна находилась почти на высотѣ Херсонскаго маяка. Вскорѣ съ горъ поднялся туманъ, покрывшій весь горизонтъ густымъ, непроницаемымъ мракомъ. Въ тоже время отъ NO набѣжалъ жестокій шквалъ, предшественникъ сильнаго шторма, съ которымъ ртуть въ термометрѣ опустилась до 15° ниже нуля по реомюру. Люди, крѣпившіе паруса, отморозили руки, такъ что ихъ съ трудомъ могли снять съ марсовъ, послѣ чего оттирали имъ льдомъ ознобленные члены, въ чемъ и успѣли, но двое сильно пострадали.»
«Судно оставалось подъ штормовымъ гротъ-триселемъ во всѣ рифы и рифленнымъ фокъ-стакселемъ; но въ полдень, при поворотѣ на лѣвый галсъ, послѣдній былъ вырванъ.»
«Буря усиливалась; брызги отъ волненія, замерзая кругомъ и внутри судна, образовали вездѣ слой толстаго льда; снасти, паруса, шхивы въ блокахъ, словомъ все оледенѣло. Люди, раздѣленные на четыре смѣны, безпрестанно обрубали ледъ, гдѣ и какъ было только можно. Они перемѣнялись чрезъ каждые пять минутъ, но и въ этотъ краткій промежутокъ, отъ жестокаго мороза, лопаты и топоры падали у нихъ изъ рукъ; ихъ смѣняли другими, которые не успѣвали отогрѣваться, и выходя снова на ужасную борьбу, изнурялись этою, превозмогающею силы человѣческія работою. Отъ сильной качки нельзя было разогрѣвать воду, которую сначала употребляли для оттайки льда. Носовая часть судна примѣтно стала погружаться. Нѣсколько волнъ ходили уже черезъ бакъ по длинѣ всей шхуны, на которой съ трудомъ успѣвали выкачивать и вычерпывать наполнявшуюся воду.»
«Между тѣмъ люди изнемогали отъ истощенія силъ. Такое бѣдственное положеніе продолжалось двое сутокъ, и конечно судно неминуемо пошло-бы ко дну, еслибъ къ величайшему счастію, не послѣдовало перемѣны вѣтра, который перейдя къ SO, принесъ съ собою оттепель. Волненіе стало утихать; не теряя ни минуты, разведенъ былъ огонь, о которомъ въ продолженіе двухъ сутокъ не было и помину, стали кипятить воду и изготовили для людей горячей пищи, а между тѣмъ приступили къ очисткѣ льда въ самыхъ нужныхъ частяхъ вооруженія и рангоута, для доставленія возможности дѣйствовать парусами, для ускорѣнія чего, офицеры своими руками помогали людямъ.»
«Къ двумъ человѣкамъ, ознобившимъ руки при началѣ шторма, прибавилось еще четыре съ отмороженными ногами, которые свезены въ Новороссійскую сухопутную госпиталь, и по увѣренію судоваго медика подавали надежду къ выздоровленію.»
«Шхуна требовала конопатки ватеръ-вельсовъ, палубы и баргоута. Отъ сильной качки, въ этихъ частяхъ судна вышла изъ пазовъ смола, а мѣстами и самая пенька. На шхунѣ оказалась течь во время шторма до 6 д., а при спокойномъ состояніи до 1 д. въ часъ постоянно.»
«Въ заключеніе своего донесенія, командиръ свидѣтельствуетъ передъ начальствомъ о неутомимомъ усердіи и примѣрной дѣятельности гг. офицеровъ, состоявшихъ на шхунѣ.»
«Изъ числа принесенныхъ къ берегу въ Новороссійскъ судовъ, корветъ Пиладъ, при началѣ казался въ сомнительномъ положеніи, потому что ледъ, покрывавшій всю его носовую часть съ бушприхтомъ и княвдегедомъ, составлялъ сплошную массу, подъ которою передняя часть судна погрузилась значительно, и трюмъ его былъ наполненъ водою на равнѣ съ горизонтомъ моря. Но когда обрубили ледъ, то облегченная носовая часть поднялась сама собою болѣе 212 футъ; приступлено къ выкачкѣ воды, которая пошла на убыль, а по выгрузкѣ тяжестей, представилась несомнѣнная надежда къ спасенію корвета.»
«25 Января натянули канаты съ брошенныхъ съ кормы якорей; къ ночи задулъ отъ SSO свѣжій вѣтръ, нагнавшій воду; корветъ сталъ приподниматься, начали вытягивать канаты и корветъ стащенъ благополучно. Онъ былъ приведенъ въ Севастополь и вытащенъ на мортоновъ эленгъ для исправленія. 7 Марта стащенъ транспортъ Гостогай, но для этого судовыя средства оказались недостаточными. Командиръ крейсерующаго отряда, Контръ-Адмиралъ Колтовской, обратилъ къ этой работѣ людей и другія пособія съ отряда. Сверхъ трехъ транспортныхъ, завезено было еще два якоря гуськомъ, взята на транспортъ съ снесеннаго съ фрегатскаго мѣста бриделя цѣпь; для выкачки транспорта, къ его собственнымъ прибавлено еще 6 помпъ, и сверхъ того выкачиваемая ведрами вода съ трудомъ пошла на убыль; но транспортъ не трогался съ мѣста. По приказанію отряднаго Адмирала, транспортъ былъ наклоненъ до 10°, и тогда весьма медленно сталъ подаваться впередъ; такимъ постепеннымъ движеніемъ стащенъ на вольную воду. Значительныхъ поврежденій въ суднѣ не оказалось, но течи до 6 д. въ часъ на спокойной водѣ.»
«Гораздо труднѣе была работа при стаскѣ парохода Боецъ; который стянутъ 8 марта. Для этой цѣли были употреблены 16 якорей, 2 браги, 5 гиней, 5 шпилей и 17 подведенныхъ стелюгъ. Артиллерія, часть машины, бывшій на пароходѣ грузъ, все было сгружено. Значительныхъ поврежденій на пароходѣ не оказалось; прибыль воды 1 д. въ часъ.»
«Бригъ Паламедъ, выброшенный на камни, отъ ударовъ о нихъ приведенъ въ разрушеніе, такъ что къ спасенію его непредстояло возможности.»
«Транспортъ Гостогай прибылъ въ Севастополь, а пароходъ Боецъ въ Керчь, гдѣ 6 апрѣля введенъ въ гавань для исправленій.»