* 1848 г. Тендеръ Струя. Командиръ Капитанъ-Лейтенантъ П. А. Леоновъ 1. (Черн. м.) Стоялъ на бриделѣ, и вѣроятно залитый и обледенѣлый, потонулъ. Поутру 14 января, когда мракъ бывшей бури прочистился, на мѣстѣ гдѣ стоялъ этотъ несчастный тендеръ, виднѣлась только наклоненная вершина мачты, съ ея салингомъ, какъ крестъ нагнутый нѣсколько на лѣвую сторону, надъ влажною и холодною могилою пятидесяти двухъ человѣкъ, низшедшихъ въ нее въ одно мгновеніе, въ цвѣтѣ лѣтъ и здоровья. Ужасная участь! Погибли всѣ: командиръ Капитанъ-Лейтенантъ Павелъ Алексѣевичъ Леоновъ, Мичмана Обезьяновъ и Ковалевскій, К. Ф. Ш. Прапорщикъ Скогоревъ; нижнихъ чиновъ 48 человѣкъ. Тендеръ впослѣдствіи поднятъ. При этомъ, также по предварительному его осмотру водолазами оказалось, что командиромъ были принимаемы всѣ мѣры къ отвращенію бѣдствія: бушпритъ вдвинутъ, орудія перевезены на корму, якоря и верпы отданы, а цѣпи бриделя расклепаны — вѣроятно съ цѣлію идти въ берегъ, когда наступила минута гибели; носовая часть была покрыта сплошною массою льда; изломанные топоры, интрипели и другое абордажное оружіе, свидѣтельствовали объ усиліяхъ освободиться отъ него.
Поднятіе этого тендера, одна изъ искуснѣйшихъ механическихъ работъ на морѣ, дѣлаетъ великую честь Контръ-Адмиралу П. С. Нахимову, подъ непосредственнымъ руководствомъ котораго производилось оно.
Описанное очевидцемъ Мичманомъ Македонскимъ, въ Морскомъ Сборникѣ 1848 г. т. I, № 11, предлагается здѣсь въ извлеченіи:
«Вытребованные изъ Севастополя водолазы для очистки нанесеннаго на тендеръ, нашли, что ахтеръ-штевень былъ поврежденъ футахъ въ 4 отъ киля, киль былъ отломанъ отъ ахтеръ-штевня футъ на 25, фалшкиля не было вовсе, и съ лѣвой стороны, на которой лежалъ тендеръ, отстало нѣсколько обшивныхъ досокъ. Такія значительныя поврежденія заставляли думать, что тендеръ не въ состояніи будетъ держаться на водѣ съ полнымъ грузомъ; а какъ температура воды непозволяла въ то время посылать водолазовъ въ воду на продолжительное время, то выгрузка тендера отложена до болѣе благопріятнаго времени.»
«Для поднятія тендера по предварительной выгрузкѣ водолазами, всѣхъ тяжестей груза и вооруженія, также отклепки цѣпей, были употреблены два килектора (суда, нарочно для поднятія большихъ и тяжелыхъ предметовъ приспособленныя, плоскодонныя, съ кранболами, брашпилями, чугунными роульсами и другими приспособленіями для поднятія значительныхъ тяжестей), поставленные съ носу и съ кормы тендера, въ разстояніи отъ оконечностей по 50 саж.; сдѣлана изъ двухъ канатовъ въ 14 д. брага (два каната, загнутые петлями, со сдѣланными на сгибахъ, по два, огонами, въ разстояніи одинъ отъ другаго 10 ф., въ которые взаимно продѣты концы канатовъ образующіе такимъ образомъ общую петлю); огона были сдѣланы точно такъ, какъ перевязываютъ ванту около юнфера, но схвачены однимъ кореннымъ бензелемъ. Образовавшаяся чрезъ соединеніе канатовъ, петля была опущена на дно такъ, чтобы тендеръ былъ въ серединѣ ея; за концы канатовъ, взятыхъ на роульсы килекторовъ заложены гини, лопаря которыхъ тянулись на шпиляхъ. Взяты еще въ предосторожность, чтобы брага затянулась не иначѣ, какъ на высотѣ грузовой ватерлиніи, вертикальные оттяжки на барказы, поставленныхъ впереди килекторовъ, на которыхъ предварительно отложены разстоянія грузовой ватерлиніи отъ горизонта воды; а чтобы тендеръ, по остротѣ его образованія, не вывернулся изъ браги: два одношхивныхъ толстоходныхъ блока были взяты за стропъ вымбовокъ, заложенныхъ въ люкъ бротъ-камеры тендера, и два такіе-же въ нарочно прорубленный люкъ впереди бушпритнаго степса его; такое распоряженіе сдѣлано для того, чтобы тали не дѣйствовали въ раздрай — и несближали между собой килекторовъ; другія двѣ пары блоковъ были заложены за найтовы на кринболахъ; лопари въ 9 д. подведены срединами подъ киль тендера, для чего носовая часть тендера была нѣсколько приподнята брагой, а концы ихъ, продѣтые сперва въ блоки на кранболахъ килекторовъ, потомъ въ тѣ, которые у люковъ, тянулись чрезъ шхивы этихъ кранболъ, на носовыхъ брашпиляхъ килектора. Въ случаѣ если бы лопнула брага, предполагалось поставить килекторы съ боковъ тендера и поднимать его на четырехъ гиняхъ; для этого подъ киль подведены два стропа, чтобы обхватывая подводную часть тендера, они доходили до грузовой ватерлиніи. Въ эти стропы должны были заложиться гины. Работы выгрузки и приготовленія продолжались болѣе двухъ мѣсяцевъ; въ это время Адмиралъ два раза прошелъ повсему протяженію Черноморской береговой линіи для опроса о состояніи всѣхъ укрѣпленій и управленія команды.
Подъемъ начался въ 4 часа пополудни 4-го августа и тендеръ сталъ подниматься совершенно прямо; черезъ часъ показалась планширъ и потомъ палуба тендера.
«Обломки всѣхъ принадлежностей военнаго судна, покрытые иломъ и разбросанные по палубѣ — говоритъ очевидецъ, Г. Македонскій — представляли грустную картину разрушенія; изломанное абордажное оружіе доказываетъ, съ какимъ усиліемъ команда обрубала ледъ, покрывавшій тендеръ, на которомъ, можетъ быть, только одна надежда на спасеніе команды не замерзала до послѣдней минуты. Болѣе поднимать тендеръ не было надобности; дѣйствіе брагъ прекращено, а стали забивать порты, клюзы, шпигаты и гельмпортъ, а когда это было исполнено, помпами и ведрами отливали воду въ продолженіи ночи, и къ утру 5 числа въ тендерѣ оставалось воды 20 д.; прибыль воды была 10 д. въ часъ. Изъ кубрика вытащены были послѣднія три тѣла и всѣ вещи, изъ которыхъ сохранились отъ гнилости только металлическія и нѣкоторые тросы; особенно замѣчательна 15 секундная стклянка прежняго устройства, въ которой песокъ былъ сухъ и стклянка оказалась совершенно вѣрною; между тѣмъ какъ стклянки съ пробкою въ днахъ, были наполнены водою. Для скорѣйшей осушки внутренности тендера, были выломаны всѣ уцѣлѣвшія переборки, поставлены жаровни и бортъ выкрашенъ известью. 5 числа снята брага и тендеръ поставленъ на якоря, на которыхъ стоялъ всю ночь, не смотря на крѣпкій NO вѣтеръ.»
«По освидѣтельствованіи тендера, найдено затруднительнымъ отправить его подъ собственнымъ вооруженіемъ, по случаю гнилости парусовъ и недостатка въ рангоутѣ; почему положено отправить его на буксирѣ, и 17 августа, присланный за килекторами пароходъ Бессарабія взяла и его для отвода въ Севастополь, гдѣ онъ конечно вытащенъ на мортоновъ эленгъ и исправленъ.
«Еще прежде поднятія тендера, опускавшіеся водолазы подняли нѣсколько жертвъ этого ужаснаго крушенія. Различить труповъ было невозможно; но тѣло Капитана узнали по его часамъ, найденнымъ въ карманѣ, которые стояли на 1012 часахъ, единственный документъ, по которому можно, хотя приближенно, опредѣлить часъ гибели тендера. Офицерами отряда и гарнизономъ крѣпости, 15 апрѣля, отданъ послѣдній долгъ, лишившимся жизни столь необыкновеннымъ образомъ.»
Изъ другихъ судовъ, стоявшихъ тогда въ Новороссійскѣ, удержались — и то съ великими усиліями — только фрегатъ Мидія, на которомъ находился Начальникъ отряда, Контръ-Адмиралъ Юрьевъ, командиръ Капитанъ 1 ранга Касторфъ, и шхуна Смѣлая, командиръ Лейтенантъ Колчинъ.
Заимствуемъ изъ того-же источника начало, заключающее въ себѣ описаніе мѣстности и свѣденія о борѣ, о которой такъ часто намъ приходилось говорить при разсказахъ о страшныхъ крушеніяхъ на восточномъ берегу Чернаго моря.
«Еслибъ великій поэтъ нашъ ожилъ и посмотрѣлъ, что сдѣлалось съ прославленнымъ имъ югомъ, то отрекся бы отъ звучнаго стиха:
|
«Отъ Финскихъ хладныхъ скалъ до пламенной Колхиды,» |
и нашелъ бы, что эпитетъ «пламенный» теперь не у мѣста: югъ нашъ превратился въ сѣверъ, по крайней мѣрѣ, въ прошедшую зиму. Въ Тифлисѣ каталися уже на саняхъ, когда въ Архангельскѣ жаловались на безснѣжье. Зима съ 1847 на 48 годъ была одна изъ такихъ, какія изрѣдка посѣщаютъ нашъ не привыкшій къ холоду Новороссійскій край. Ее сравниваютъ съ зимами: такъ называемою Очаковскою 1788-89; съ памятною современникамъ 1812, 1828-29 и 1837-38 годовъ. Въ степной части Крыма, свирѣпствовали постоянно, болѣе 36 дней, страшныя мятели; скотъ по трое и болѣе сутокъ оставался безъ корму въ загонахъ, куда невозможно было пробраться, по причинѣ снѣжныхъ сугробовъ, заградившихъ входы. Сады были покрыты снѣгомъ до того, что виднѣлись однѣ только вершины деревъ. Ложбины превратились въ снѣжныя возвышенности. На Черномъ морѣ, въ теченіи зимнихъ мѣсяцевъ, дули сильные вѣтры, а у восточнаго берега свирѣпствовала бора.»
«Бора, у сѣверо-восточнаго берега Чернаго моря, дуетъ въ NO четверти съ различною силой, исключительно на пространствѣ отъ Анапы до форта Вельяминовскаго; далѣе къ SO она постоянно слабѣетъ, и очень часто переходитъ въ свѣжій SO. Разрушительная сила боры бываетъ только у самыхъ береговъ; далѣе-же въ море, она чувствительно ослабѣваетъ; были случаи, что суда, находившіеся не въ дальнемъ разстояніи отъ берега, при порывахъ боры, крѣпили марсели, между тѣмъ какъ другія, мористѣе, несли брамсели.»
«Нигдѣ бора не свирѣпствуетъ съ такого ужасною силой какъ въ Новороссійскомъ заливѣ. Заливъ этотъ вдается отъ мыса Дообъ, при входѣ, къ сѣверо-западу почти на 8 миль; по сѣверо-восточную сторону его возвышается сплошной хребетъ горъ, высота котораго надъ поверхностію моря до 2000 футъ. Простираясь вдоль залива, въ разстояніи отъ берега около 112 мили, хребетъ этотъ къ NW оканчивается постепеннымъ скатомъ, къ обширной лѣсистой долинѣ, въ верховья залива; къ SO, обогнувъ Новороссійскій заливъ, идетъ по сѣверо-восточную сторону Геленджика, за которымъ вскорѣ сливается съ другими горами. Склонъ этого хребта къ заливу, у вершины голый, безлѣсный, идетъ въ началѣ подъ угломъ болѣе 45° къ горизонту; потомъ, дѣлаясь постепенно положе, покрывается кустарниками, и разрѣзывается неглубокими ущельями, образуя какъ-бы рядъ хребтовъ, спускающихся къ заливу, у котораго они и оканчиваются каменными обрывами. По многимъ ущельямъ протекаютъ небольшіе ручьи, вливающіеся въ море. Юго-западный берегъ залива въ началѣ пологъ; потомъ, постепенно возвышаясь, сливается съ хребтомъ горъ, который къ юго-западу, высокими утесами, упирается въ море и, разсѣкаясь (мѣстами) ущельями и долинами, оканчивается къ сѣверу низменностію у Анапы.»
«На юго-западной сторонѣ залива, у самаго верховья его, расположенъ, основанный въ 1838 году, Новороссійскъ, съ двумя своими фортами, южнѣе устья текущей съ сѣвера, по долинѣ, горной рѣчки Цемесъ. Въ южномъ концѣ залива, между хребтомъ горъ и высотою надъ мысомъ Дообъ, находится, въ узкой ложбинѣ, укрѣпленіе Кабардинское, построенное въ 1836 году.»
«Вѣстниками боры въ Новороссійскѣ бываютъ клочьи облачковъ, являющіеся на вершинѣ хребта, при чистомъ небѣ; облачки эти вскорѣ, какъ-будто отрываясь отъ хребта, теряются въ атмосферѣ; вмѣсто ихъ, изъ-за горъ показываются новые; въ то же время налѣтаютъ по временамъ съ горъ порывы вѣтра, мѣняясь въ направленіи, болѣе нежели на 4 румба; порывы эти начинаютъ набѣгать чаще и сильнѣе; тогда наступаетъ настоящая бора: несясь съ горъ порывами, съ невыразимою силою, бора достигаетъ залива, вздымаетъ воду частыми гребнями, срываетъ верхи ихъ, и, несясь водяною пылью, кропитъ ею на берегу зданія и отдаленныя деревья; срываетъ желѣзныя крыши и сворачиваетъ ихъ въ тонкую трубку. Человѣкъ, застигнутый порывомъ боры на площади, прилегаетъ къ землѣ, и, предавшись волѣ вѣтра, катится до первой преграды. Зимою, при морозѣ въ 16° и болѣе, срываемая вѣтромъ вода, примерзая къ корпусу и рангоуту судовъ, образуетъ родъ ледяной коры, безпрестанно увеличивающейся въ объемѣ; люди, обрубая ледъ, смѣняются безпрестанно, язвимые въ лицо, какъ бы иглами, мерзнущею водяною пылью; платье на нихъ леденѣетъ, всѣ члены костенѣютъ; на суднѣ, сквозь оглушительный, заунывный свистъ вѣтра, нѣтъ никакой возможности отдавать приказаній; вода въ заливѣ, при порывистыхъ вихряхъ боры, кажется клокочущею; отъ страшнаго завыванія вѣтра, сопровождаемаго протяжнымъ, сливающимся въ одинъ гулъ, оглушительнымъ трескомъ, въ нѣсколькихъ кабельтовыхъ нельзя слышать пушечныхъ выстрѣловъ; весь заливъ покрывается густою, мрачною мглою, сквозь которую никакое зрѣніе не можетъ отличить предметовъ въ нѣсколькихъ саженяхъ; иногда только въ зенитѣ видно, небольшимъ кругомъ, чистое небо. Ночью, отъ густоты воздуха и необыкновенной быстроты его теченія, звѣзды какъ будто дрожатъ на небѣ.»
«Въ прошедшую зиму, свирѣпство этихъ боръ, по словамъ тамошнихъ жителей, было гораздо сильнѣе и продолжительнѣе чѣмъ когда-либо, со времени занятія нами этого мѣста. Съ 27 октября задулъ NO, который съ большею или меньшею силою продолжался до половины Января. Въ этотъ промежутокъ времени, особенно разразились двѣ страшныя боры, или лучше сказать порывистые ураганы. Первая изъ нихъ началась съ утра 28 ноября. NO вѣтръ, очень сильный, съ краткими промежутками, дулъ въ продолженіи двухъ слѣдующихъ дней; но въ 6 часовъ вечера, онъ обратился въ свирѣпую бору, которою причинены въ укрѣпленіи значительныя поврежденія: со многихъ домовъ желѣзныя крыши снесены вовсе, а въ зданіи тамошняго карантина, кромѣ желѣзной крыши, сорвало и самыя стропила. Въ это время на рейдѣ стояли на бриделяхъ: № 3, фрегатъ Мидія, подъ флагомъ командовавшаго отрядомъ крейсеровавшихъ у восточнаго берега Чернаго моря судовъ, Контръ-Адмирала Юрьева 2; № 2, 18 пуш. бригъ Аргонавтъ; № 4, тендеръ Струя; № 1, транспортъ Березань.»
Описавъ, претерпѣнныя ими бѣдствія, авторъ заключаетъ:
«Но эта жестокая бора была только предшественницею еще ужаснѣйшей, которая ознаменовалась столь гибельными послѣдствіями.»
Вотъ еще прекрасное описаніе боры и Новороссійской бухты, офицера командовавшаго прежде тендеромъ Струя И. М. Соковнинымъ, напечатанное въ Морскомъ Сборникѣ 1849 г. т. II, № 3.
«21 Августа 1848 года, былъ приведенъ на Севастопольскій рейдъ пароходомъ Бессарабія кузовъ тендера Струя, поднятаго со дна въ заливѣ Новороссійскомъ. Съ чувствомъ глубокой скорби и благоговѣнія, посѣтили мы эту могилу сослуживцевъ, погибшихъ смертію мучениковъ.... Нельзя, да и не нужно высказывать того, что думали и что чувствовали мы, остановясь на шханцахъ этого злополучнаго судна, послѣ обозрѣнія растерзанной его внутренности....
|
О сколько думъ и сколько чувствъ прекрасныхъ |
Сказалъ одинъ изъ замѣчательнѣйшихъ современныхъ поэтовъ Русскихъ. Но могу воздержаться однакожъ, чтобъ не сказать въ услышаніе міру, что на этомъ тендерѣ погибли отличные матросы; пять лѣтъ мы служили вмѣстѣ. Хвала вамъ, погибшіе товарищи! Вы достойны были лучшей доли. Вы были несчастливы, потому что разставшись съ вами, и я не былъ счастливѣе васъ. Можетъ быть и вы сожалѣли обо мнѣ столько-же, сколько я теперь жалѣю о васъ. Миръ праху вашему!… Но, да позволено мнѣ будетъ сказать, не въ укоръ памяти вашей: какъ же такъ мои храбрые товарищи, обстрѣленные пулями Черкесскими и ядрами Арабскими, закопченные солнцемъ Африки, закаленные въ водахъ Нила и Іордана, пошли вы просто какъ ключъ ко дну?… Это тайна, которая утонула вмѣстѣ съ вами, и которой не разгадаетъ ни кто....
«Судьба тендера Струя конечно одно изъ самыхъ необыкновенныхъ и самыхъ печальныхъ событій на морѣ, и мы, можетъ быть болѣе нежели кто нибудь, имѣющіе право принимать это къ сердцу — переслушали и перечитали все, что только было говорено и писано по случаю послѣднихъ боръ и бѣдствій въ Новороссійскѣ. Постараемся въ слѣдующихъ строкахъ сказать наше мнѣніе о тѣхъ средствахъ, которые могли бы предупредить въ будущемъ подобное несчастіе.
«Такъ какъ во время послѣднихъ боръ въ Новороссійскѣ, большая часть цѣпей, на которыхъ стояли суда лопнули, то нѣкоторые были отъ того мнѣнія, что если сдѣлать эти цѣпи однимъ рангомъ, т. е. на 110 дюйма толще, такъ безопасность стоящихъ на нихъ судовъ будетъ обеспечена. Но это ни такъ. Всѣ бѣдствія, случившіяся въ Новороссійскѣ, произошли ни отчего инаго, какъ отъ мороза: не будь мороза, не было бы ни оборванныхъ цѣпей, ни затонувшихъ судовъ. Извѣстно всякому, что морозъ разрушительно дѣйствуетъ на металлъ, сжимая его до того, что сообщаетъ ему высшую степень хрупкости, и хотя всякому извѣстно, что вообще въ сильную погоду полезно и должно, такъ сказать обновлять цѣпь въ клюзѣ, но въ бору, даже и безъ мороза, когда она достигнетъ полной своей силы, этого дѣлать нѣтъ никакой невозможности, и потому если случится, что одно и тоже звѣно, ложась срединою на край клюза, при рискѣ судна будетъ большою силою ломимо подъ нѣкоторымъ угломъ; на морозѣ 18° это звѣно скорѣе должно лопнуть, нежели устоять, и дѣйствительно, всѣ цѣпи въ Новороссійскѣ лопнули у клюзовъ, а между тѣмъ надо вообще замѣтить, что чѣмъ цѣпь, на которой стоитъ мелкое судно, идя отъ бочки мертваго якоря, будетъ тяжелѣе, тѣмъ выдержать бору съ морозомъ для судна будетъ труднѣе, потому что тѣмъ скорѣе оно получитъ дифферентъ на носъ, а потому, если справедливо замѣчаніе Горцевъ, что особенно жестокія боры съ морозомъ случаются періодически, года черезъ три или четыре, то можно думать, что и съ утолщенными цѣпями, мелкія суда подвергнутся тогда въ Новороссійскѣ подобнымъ же бѣдствіямъ какъ нынѣ.
«Въ исходѣ 1834 и въ началѣ 1835 года, іолъ Эвредика, которымъ я тогда командовалъ, съ пеньковыми канатами, проходящими въ эти длинные клюзы, въ которыхъ канатъ перегибается дважды, выдержалъ въ Геленджикѣ нѣсколько боръ съ морозомъ до 8°, при чемъ сдѣлано было мною наблюденіе, что канатъ, обвязанный въ рогожу вмѣсто мата, котораго въ бору съ морозомъ отнюдь не должно имѣть въ клюзѣ, не примерзаетъ къ клюзу. Правда, что Геленджикскія боры покрайней мѣрѣ вдвое слабѣе Новороссійскихъ; одною изъ нихъ залило тогда стоявшее рядомъ съ іоломъ наше призовое судно, и хотя іолъ и дрейфовало, и прочее, но это продолжалось только до тѣхъ поръ, пока четырехъ-лапые дреки не замѣнили мы верпомъ съ корвета, послѣ чего мы сравнительно были совершенно спокойны при всѣхъ случайностяхъ боры; и я убѣжденъ, да и многіе того мнѣнія, что въ бору съ морозомъ, для мелкаго судна ничего не можетъ быть лучше и надежнѣе исправныхъ пеньковыхъ канатовъ, а потому судамъ, могущимъ встрѣтить надобность стоять зимою въ Новороссійскѣ, необходимо имѣть на концахъ своихъ пеньковыхъ канатовъ извѣстное приспособленіе, для того чтобы закладывать скобы этихъ канатовъ за скобы бочекъ мертвыхъ якорей; однакожъ вмѣстѣ съ этимъ представляется нижеслѣдующее:
«Положимъ, что съ пеньковыми канатами мелкое судно и можетъ довольно удачно бороться съ борою; но рано или поздно случится, что какое нибудь мелкое судно, придя въ Новороссійскъ безъ воды или безъ провизіи, и застигнутое борою, которая, какъ нынѣ изъ опытовъ извѣстно, можетъ прекратить сообщеніе съ берегомъ на нѣсколько недѣль, будетъ принуждено выброситься на берегъ, чтобы команда не погибла, если не отъ холода, то отъ голода и жажды. Это совершенно основательное замѣчаніе побудило насъ разсмотрѣть предметъ съ другой точки зрѣнія, и результатъ нашихъ размышленій и заключеній на счетъ того какимъ образомъ должны стоять суда въ Новороссійскѣ, съ достаточною для нихъ безопасностію, во всякое время года, при семъ имѣемъ изложить:
«Такъ какъ въ Новороссійскомъ заливѣ господствуютъ только два вѣтра, SO и NO, слѣдственно и вообще безопасность якорной стоянки судовъ будетъ достаточно обезпечена, если будутъ объяснены и указаны средства противустоять этимъ двумъ главнымъ вѣтрамъ.»
«Начнемъ съ SO.»
«Въ 1842 году тендеръ Струя, которымъ я тогда командовалъ, занималъ постъ военной брантвахты на Евпаторійскомъ рейдѣ, какъ извѣстно совершенно открытомъ отъ S и SSW, и имѣющимъ грунтъ чистый песокъ, такъ что при этихъ вѣтрахъ и при жестокой зыби, ихъ сопровождающей, имѣя якорь, положенный на 4 саженяхъ и 100 саженъ цѣпи на клюзѣ, тендеръ дрейфовало, то есть по не многу тащило якорь, который былъ совершенно чистъ; но имѣя 160 саженъ цѣпи на клюзѣ, тендеръ стоялъ хорошо, что было испытано мною неоднократно. Изъ этого слѣдуетъ, что на малой и ровной глубинѣ, даже и при самомъ дурномъ грунтѣ, когда есть достаточно мѣста для того, чтобы травить цѣпь до 200 саженъ, то, исключая урагана и мороза, нѣтъ такого вѣтра и такой зыби въ мірѣ, которые могли-бы порвать исправную цѣпь (подъ этимъ словомъ мы разумѣемъ такую цѣпь, которая, будучи надлежащей пропорціи и самой отличной ковки, не испорчена ржавчиною, въ которой всѣ вертлюги вертятся и всѣ склепы легко расклепываются, въ которой цѣлы всѣ распорки и заклепки вылужены), и что при большой зыби и при достаточномъ пространствѣ, несравненно безопаснѣе стоять на одномъ якорѣ, имѣя цѣпи до 200 саженъ, нежели на двухъ якоряхъ, имѣя каждой цѣпи до 100 саженъ. Все это ведетъ къ тому, чтобы сказать, что на Новороссійскомъ рейдѣ судно со спущеннымъ рангоутомъ, стоящее на бочкѣ мертваго якоря и имѣющее 150 саженъ исправной цѣпи на клюзѣ, должно почитаться безопаснымъ при всякомъ SO вѣтрѣ и при всякой зыби, его сопровождающей; слѣдовательно первая часть предложенія рѣшена удовлетворительно. Конечно, она можетъ быть рѣшена еще удовлетворительнѣе, если сказать, что для этого стоитъ лишь въ приличномъ мѣстѣ бухты устроить волнорѣзъ. Вторая часть вопроса касается до NO или боры. Неоспоримо, что разныя мѣстныя причины, часто требуютъ совершенно различныхъ способовъ достиженія той-же цѣли. Такъ на примѣръ: придя на Севастопольскій рейдъ и въ приличномъ мѣстѣ бросивъ якорь, судно находится уже въ безопасномъ положеніи; но придя на Сухумскій рейдъ и бросивши якорь, судно не находится въ безопасномъ положеніи до тѣхъ поръ, пока вопервыхъ не заложило свою цѣпь за бочку мертваго якоря, а вовторыхъ пока не притянетъ корму свою къ берегу, потому что для всякаго, знакомаго съ этими берегами, безъ дальнихъ объясненій понятно, что не только тѣже, но еще большія причины требуютъ, чтобы суда въ Новороссійскѣ стояли тоже также, какъ стоятъ онѣ въ Сухумѣ, и только съ тѣмъ условіемъ онѣ могутъ быть въ безопасномъ положеніи и при борѣ. Для выполненія же этого условія нужно, чтобы начиная отъ того мѣста, на которомъ назначено на картѣ «кладбище,» и простираясь къ югу вдоль сѣворовосточнаго берега, были положены мертвые якоря въ разстояніи отъ него не болѣе трехъ сотъ саженъ, или и ближе, и чтобы противъ каждой бочки по румбу N или около этого, въ разстояніи около 100 саженъ отъ берега, были ввинчены швартовныя винтовыя сваи, съ обухами или съ рымами, смотря по тому какъ удобнѣе, для закладыванія за нихъ скобы пеньковыхъ канатовъ.»
«Теперь предположимъ, что все сдѣлано, и что приходитъ судно съ моря. Оно должно дѣйствовать въ слѣдующемъ порядкѣ:
«Подходя къ бочкѣ и имѣя въ виду, что грунтовыя цѣпи ея, при теперешнемъ ихъ положеніи, идутъ на O и на W по 100 саженъ, бросаетъ якорь такъ, чтобы не забросить его на эти цѣпи; потомъ завязываетъ кабельтовъ за бочку, поднимаетъ якорь, подтягивается къ бочкѣ, закладываетъ за нее свою цѣпь, завязываетъ надежный кабельтовъ за швартовную винтовую сваю своей бочки, беретъ кабельтовъ на корму, подтягиваетъ корму сколь возможно ближе къ сваѣ, то есть вытравливая цѣпи около 150 саженъ на клюзъ, и остается въ такомъ положеніи до тѣхъ поръ, пока усилившійся откуда-либо вѣтръ не заставитъ перенесть кабельтовъ на носъ; въ случаѣ же боры, въ помощь кабельтову закладываетъ еще за рымъ сваи скобу пеньковаго каната, одного или двухъ, смотря по обстоятельствамъ, и спускаетъ рангоутъ.
«Суда стоящія такимъ образомъ, кромѣ очевиднаго и неоспоримаго сохраненія ихъ, получатъ еще ту неоцѣненную выгоду, что всегда могутъ имѣть прѣсной воды въ изобиліи, что теперь сопряжено съ величайшими затрудненіями, потому что въ крѣпости есть лишь два колодца, недостаточные ни для жителей, ни для гарнизона, ни для госпиталя; при рѣчкѣ вода болотная и лѣтомъ пересыхаетъ; а хотя на сѣверовосточномъ берегу и довольно воды и хорошая, но для каждаго барказа надобно высылать изъ крѣпости конвой, а при теперешнемъ положеніи бриделей и способѣ стоянки судовъ на нихъ, разстояніе до этого берега слишкомъ велико.»