Литовские древности (Киркор)

Литовские древности
автор Адам Киркор

Источник: Черты из истории и жизни литовского народа / Адам Киркор, Владислав Сырокомля, Павел Кукольник. Вильно: тип. Осипа Завадского, 1854.

ЛИТОВСКІЯ ДРЕВНОСТИ.
(ОБЪЯСНЕНIЕ ВИНЬЕТКИ).

Въ настоящее время, когда Литовскiя древности обращаютъ на себя особенное внимание ученыхъ, думаю, не безполезно будетъ представить хотя несколько общихъ очерковъ изъ исторіи и мифологіи нѣкогда могущественнаго Литовскаго Княжества. Съ этою цѣлію изображены на прилагаемой виньеткѣ развалины замковъ, до сихъ поръ существующихъ, и нѣкоторые предметы, добытые изъ нѣдра земли, гдѣ пролежали они цѣлыя столѣтія.

Какъ исторія Литвы, такъ и памятники ея древности почти до половины нынѣшняго вѣка оставались неразгаданными. Исторiя — это храмъ, в которомъ должны умолкнуть страсти, побужденія, житейскія связи и отношенія. Историкъ — это жрецъ истины, повергающій на ея алтарь иногда не токмо собственныя выгоды, но самое спокойствіе. Судъ настоящаго рѣдко бываетъ справедливъ для историка своего народа; фанатизмъ, пристрастіе позорятъ доблестное имя, которому суждено быть увѣнчаннымъ будущимъ поколѣніемъ, когда событiя и время утишатъ страсти, уничтожатъ побужденiя, отталкивавшiя историческiя истины, истины неопровержимыя, но попираемыя невѣдѣніемъ или заблужденіемъ. И счастливъ историкъ, если при жизни найдетъ хотя не многихъ, способныхъ оцѣнить его трудъ и самоотверженіе.

Исторiя Литвы и ея столицы, Вильны, обязана своимъ бытiемъ Феодору Нарбутту и Іосифу Игнатію Крашевскому. Они изторгли минувшее этой любопытной страны изъ хаоса, въ которомъ оно блуждало дотолѣ; освободили отъ оковъ заблужденiя и проложили прекрасное поприще будущимъ изслѣдователямъ. Много ученыхъ бросились уже на это поприще, многихъ труды приносятъ уже нѣкоторую пользу; но повторяемъ, главная заслуга принадлежитъ безспорно Нарбутту и Крашевскому, и принадлежитъ не только потому, что они первые посвятили свои труды этому предмету, но и потому въ особенности что въ трудахъ этихъ видна основная цѣль: олицетворить великое назначение Историка, т. е. высказать истину, основанную на фактахъ, критикѣ, соображеніи и совершенномъ безпристрастіи.

Сколько исторiя Литвы обязана Нарбутту и Крашевскому, столько же археологія этого любопытнаго крал обязана Графу Евстафію Піевичу Тышкевичу. Онъ первый обратилъ внимание на этотъ важный предмет и многолетними трудами успѣлъ сдѣлать гораздо больше, нежели сколько можно было ожидать отъ одного частнаго лица. Къ тому же Графъ Тышкевичъ примѣромъ своимъ породилъ любовь къ наукѣ, породилъ подражателей, съ пользою подвизающихся на этомъ прекрасномъ поприщѣ.

Виленская губернія ― центръ древняго Литовскаго Княжества богаче других памятниками минувшаго. Благодаря талантливому Виленскому художнику Викентію Дмоховскому, намъ удалось представить хотя нѣсколько изъ этихъ памятниковъ. Вотъ краткое объяснение каждаго изъ нихъ. Начнемъ съ Перкунаса и дубоваго дерева; но, чтобы объяснить мысль художника, мы должны прежде хотя нѣсколько углубиться въ Литовскую мифологію.

Языческая вѣра Литовцевъ происхожденія Восточнаго; въ ней проявляются мифы Персидскіе, Индѣйскіе, а также Римскіе и Скандинавскіе. Изъ этихъ разнородныхъ началъ время и обстоятельства образовали единое цѣлое, коего главное основаніе — поклонение солнцу, звѣздамъ и огню. Вотъ нѣкоторыя изъ философическо-религиозныхъ понятій древнихъ Литовцевъ. Міръ, по мнѣнію ихъ, существовалъ искони. Все cyществовавшее въ мiрѣ было воплощеннымъ божествомъ. Оно проявлялось двояко: какъ благодѣтельное или какъ гибельное — было добромъ или зломъ. Эти два начала, находясь въ постоянной борьбѣ между собою, сосредоточивались въ источники добра и зла. Понятіе о верховной силѣ проявлялось въ слѣпомъ вѣрованіи въ предопредѣленіе. Оно управляло всѣмъ, отъ песчинки до государства. Отъ него зависѣла участь не только людей, но и боговъ. Верховное существо опредѣлило судьбу себѣ, людямъ, землѣ, растеніямъ, всему, и никто и ничто, самое это существо не могли избѣжать этой судьбы или перемѣнить ея. Самый грѣхъ былъ слѣдствіемъ не злой воли человѣка, но предопредѣленiя, и кто согрѣшилъ, тотъ не могъ не согрѣшить.

Жизнь проистекала изъ двухъ началъ — добра и зла; ― силы созидающей и силы уничтожающей. По этому-то послѣдней преимущественно и поклонялись литовцы какъ силѣ грозной ―властительницѣ жизни.

Души не знали Литовцы; но они понимали духъ, искру божества. Послѣ смерти, духъ возвращался въ нѣдра божества или оставался на землѣ и переходилъ въ другое тѣло. Не смотря на безусловное вѣрование въ предопредъленіе, Литовцы ожидали награды и наказанія послѣ смерти. Награда ожидала того, кто безропотно покорялся судьбѣ; наказание того, кто дерзалъ противиться ей. Грѣхъ могъ былъ искупленъ принесенiемъ въ жертву себя самого, или предмета дорогаго сердцу. Самымъ страшнымъ наказаніемъ почиталось осужденіе духа послѣ смерти на вѣчное ничтожество. Въ противномъ случаѣ духъ, улетѣвшій въ горнія или оставшійся на землѣ, не переставалъ быть вѣчно.

Силами духа почитались разумъ, память, воображеніе, вниманіе, остроуміе; послѣднее подчинялось разуму. Способности и наклонности получались съ рожденіемъ; въ противномъ случаѣ пріобрѣсть ихъ не было возможности ни трудомъ, ни усиліями, ни опытомъ жизни.

Доброе, прекрасное, благородное проистекали изъ добраго начала. Истина и законъ значили одно и тоже. Законъ, искони существованній, былъ олицетворенною истиною. Закона нельзя было создать, но только отыскать; ибо онъ былъ проявленіемъ вѣчной истины. Обычай былъ уважаемъ, какъ память минувшаго; отъ этого даже порокъ, подъ покровомъ обычая, былъ терпимъ.

Предметы, не приносящіе дѣйствительной пользы, подлежали уничтоженію. Удрученные годами, неизлечимые страдальцы стонами своими оскорбляли Верховную силу, и потому ихъ приносили въ жертву.

Напрасно думаютъ нѣкоторые, что власть Крево-Кривейты, т. е. верховнаго жреца, была неограниченною. Она подчинялась закону. Крево-Кривейта повелѣвалъ именемъ боговъ; но эти повелѣнія согласовались съ обычаями и древними преданіями. Литовцы поклонялись свѣтиламъ небеснымъ. Солнце было источникомъ жизни. Съ его появленіемъ, Литовецъ вѣрилъ въ свое существованіе; съ его закатомъ, тревожная мысль имъ овладѣвала: онъ боялся, возвратитсяли солнце, возродитсяли жизнь? Это поклоненіе древнѣйшее въ Литовской миѳологіи, породило поклоненіе огню, называвшемуся Зничъ. Огонь или Зничъ былъ неугасаемымъ; его сторожили жрецы и жрицы (Вейделоты и Вейделотки). Въ послѣдствіи, когда стали поклоняться истуканамъ и вѣрованіе въ нихъ соединилось съ вѣрованіемъ въ огонь, Зинчъ былъ зажигаемъ передъ истуканами.

Однимъ изъ главныхъ идоловъ Литвы въ послѣднее время язычества былъ Перкунасъ - богъ молніи (изображенный внизу виньетки). Истуканъ его ставили подъ дубомъ, а передъ истуканомъ стоялъ жертвенникъ съ неугасаемымъ Зничемъ.

Дубъ былъ посвященъ исключительно этому идолу. Дубъ и Перкунасъ сливались в воображеніи Литовцевъ; они почитались священными и къ нимъ обращался Литовецъ во всякомъ случаѣ. Всякій предметъ, въ который ударилъ громъ, почитался святымъ. Человѣкъ, убитый громомъ, почитался счастливымъ въ будущей жизни. По мнѣнію Литовцевъ, въ шелухѣ жолудей, сосланы были богами сѣмена хлѣба; преданіе также воспоминаетъ, что древніе Литовцы питались жолудями. Преданіе и даже Прусскія хроники говорятъ, будто священные дубы и зимою и лѣтомъ были зелены. Не токмо дубовый лѣсъ, но и отдѣльныя деревья, особенно старыя, получали божескія почести; ихъ окружали заборами, или каменною стѣною и поклоненіе имъ долго еще продолжалось даже послѣ окрещенія Литовцевъ, а во время крещенія, Литовцы скорѣе соглашались истреблять идоловъ, чѣмъ прикасаться сѣкирою къ вѣковому дубу, свидѣтелю минувшихъ поколѣній. И долго послѣ крещенія дубовые лѣса считались священными, и нынѣ еще простой народ, особенно въ Трокскомъ уѣздѣ, оказываетъ имъ безсознательное, родовое уваженіе. Главные храмы Перкунаса и священныя дубовыя рощи были въ Кревѣ, Ромовѣ, въ Вильнѣ и другихъ мѣстахъ. Въ Вильнѣ, гдѣ нынѣ Р. К. Соборъ и площадь, — простирался дубовый лѣсъ. Долина эта называлась долиною Свинторога, котораго прахъ былъ здѣсь сожженъ сыномъ его Гермундомъ. Послѣдній въ 1265 году основалъ здѣсь храмъ Перкунаса. Храмъ имѣлъ въ длину около 150 аршинъ, въ ширину 100, высота стѣнъ простиралась до 13 аршинъ. Храмъ былъ безъ крыши, съ однимъ входомъ съ западной стороны, съ противуположной стороны котораго была часовня съ разными сосудами и священными предметами, а подъ нею пещера, гдѣ хранились змѣи, лягушки и другіе гады. Въ этомъ-то храмѣ стоялъ идолъ бога молній Перкунаса, привезенный изъ Полангена. Здѣсь было возвышеніе въ родѣ галлереи, въ 16 аршинъ падъ стѣною. Въ галлереѣ помещался главный жертвенникъ на пьедесталѣ изъ 12 ступеней, изъ коихъ каждая была поларшина вышиною и 3 аршина шириною; жертвенникъ или алтарь былъ вышиною 3 аршина, а шириною 9 аршинъ. На этомъ алтарѣ горѣлъ неугасаемый Зничъ. Огонь пылалъ во внутреннем углубленіи въ стѣнѣ, сдѣланномъ такъ искустно, что его не могли потушить ни вѣтеръ, ни дождь, а напротивъ еще увеличивали пламя. На ступенькахъ обозначено было теченіе луны.

Перкунъ (на виньеткѣ) поставленъ на каменномъ молотѣ. Такіе же два молота, только въ меньшемъ размѣрѣ изображены вверху виньетки рядомъ съ портретами. Большой молотъ найденъ подъ Слуцкомъ, меньшіе находимы были подъ Вильною, въ Минской губерніи и въ другихъ мѣстахъ. Молоты эти паходятся въ рѣдкомъ собраніи Литовскихъ древностей у Гр. Е. П. Тышкевича. Вообще находимые въ землѣ молоты можно раздѣлить на три рода: 1. Молоты съ отверстіями внутри, куда вкладывалось древко. 2. Безъ отверстій, плоскіе, съ одного конца заостренные безъ всякаго слѣда, чтобы имѣли оправу, и 3. отъ половины съуженные для оправы въ древко. Длина ихъ бываетъ от 2 до 10 вершковъ. Думаютъ, что они введены въ употребленіе Скандинавами во время ихъ переселенія въ эту страну, потому что такіе именно молоты преимущественно находятъ въ Норвегіи, а также и потому, что родъ камня, изъ котораго они сдѣланы, сѣверный, въ здѣшнихъ странахъ неизвестный. Какое именно было назначеніе этихъ молотовъ съ точностію опредѣлить не возможно. Нѣкоторые полагаютъ, что они служили оружіемъ, прежде нежели стали для него употреблять желѣзо. Но скорѣе полагать можно, что они, какъ оружіе, употреблялись только начальниками войскъ и другими привиллегированными воинами, или же служили орудіемъ для убіенія жертвъ, приносимыхъ богам, а это последнее тѣмъ вѣроятнѣе, что некоторые молоты такъ велики, что ими съ трудомъ можно бы владѣть въ сраженіи. Сѣкиры и Топоры (изображенные по правую руку отъ Перкунаса и въ самомъ верху виньетки) были большею частію бронзовые. Ихъ находятъ въ курганахъ, гдѣ были зарываемы вмѣстѣ съ пепломъ усопшаго. Подобнымъ же образомъ находятъ и разные женскіе уборы какъ наприм: представленная здѣсь женская булавка съ цѣпочкою (по лѣвую руку отъ Перкунаса) и нѣчто въ родѣ ожерелья (вверху на деревѣ, между портретами). Булавка эта изъ бронзы служила для волосъ; отъ нея шла въ три ряда цепочка, обвивавшая голову, каждая цѣпочка имѣла въ длину полтора аршина и каждая оканчивалась заостренными полумѣсяцами, вѣроятно, для прикрепленія къ убору на шеѣ или на груди. Булавка эта найдена въ Ковенской губерніи въ имѣніи Подубисъ, помѣщика Клета Бурбы. Шейный уборъ, тоже бронзовый, найденъ въ Полангенѣ.

Двѣ фигурки (изъ композиціи, въ родѣ колокольнаго металла) съ отрубленными руками, изображаютъ обѣ стороны идола, найденнаго въ землѣ Ковенской губерніи. Гр. Е. П. Тышкевичъ полагаетъ, что это богъ войны Кавасъ, отъ имени котораго Литовцы называли мѣсяцъ Мартъ Кавасомъ, подобно тому, какъ и Римляне называли этотъ мѣсяцъ Мартомъ отъ Марса.

Подъ дубомъ представлено бранное одѣяніе Литовскаго воина —начальника. Въ глубокой древности, Литовцы, вмѣсто латъ и панцырей, носили медвѣжьи шкуры шерстью вверхъ. Шкура съ головы звѣря и челюсть его, съ зубами, служила вмѣсто шлема. Но со времени нападеній и безпрестанной борьбы съ Рыцарями, они познакомились съ шлемомъ и панцырем, хотя медвежья шкура долго еще составляла принадлежность одѣянія Литовскаго воина.

Между портретами помѣщено вензельное изображеніе имени Витовта А. W., т. с. Александръ-Витовтъ; оно было вышито на знаменахъ его войск.

Объемъ статьи недозволяетъ намъ входить въ большія подробности Литовскихъ древностей, добытыхъ изъ нѣдра земли. Перейдемъ къ памятникамъ, до сихъ поръ еще существующимъ на ея поверхности.

Развалины Лидскаго Замка^[1].

Городъ Лида построен на самомъ рубежѣ древней Литвы и племенъ Славянских. Основаніе его относятъ ко второй половинѣ ХIII столѣтія; когда удѣльное Дейновское Княжество было завоевано Литовцами. С того времени Дейново, столица Княжества^[2], уступило мѣсто Лидѣ, которая въ началѣ, вѣроятно, была небольшимъ поселеніемъ Литовскимъ^[3]. Замокъ построенъ въ 1326 году В. Кн. Гедиминомъ. Строили его Кіевскіе каменщики и Русскіе плѣнники изъ Волыни. Замокъ окруженъ съ трехъ сторонъ водою, а отъ города глубокимъ рвомъ. Каждая изъ четырехъ его стѣнъ имѣетъ длины 32 саж. толщины 2 саж. и высоты 5 саж. и 2 арш.; на противуположных углахъ находятся развалины двухъ высокихъ башень; близъ сѣверовосточной башни - ворота. Въ одной башнѣ замка съ самаго его основанія находилась домовая церковь. Ягайло отдалъ Лиду во владѣніе любимцу своему Войдылѣ^[4]. Впрочемъ, до 1392 года, не смотря на междоусобныя и внешнія войны и разные политическіе перевороты, происходившіе въ Лидѣ, исторія умалчиваетъ о здѣшнемъ замкѣ. Въ этомъ году Князь Витовтъ съ Крестоносцами подъ начальствомъ Гросмейстера Конрада Валенрода, прогнавъ изъ Лиды Князя Корибута, оставленнаго въ замкѣ съ Северскимъ войскомъ для защиты края, взялъ замокъ и опустошилъ городъ. Большое количество оружія и прочихъ военныхъ доспѣховъ досталось въ руки непріятеля. Въ 1394 году Крестоносцы, по наущенію Князя Свидригайлы подъ предводительствомъ Гросмейстера Конрада-Юнгингена, ворвавшись въ Литву и опустошивъ пространство ея между Гродномъ, Ковномъ и Вильною, вторично напали на замокъ и разграбили его. Съ 1396 по 1399 год съ дозволенія В. Кн. Витовта, Ханъ Кипчатской Орды Тохтамышъ, послѣ бѣгства своего изъ Орды, жилъ въ этомъ замкѣ съ многочисленною своею свитою. Въ 1406 году Смоленскій Князь Юрій Святославовичъ, желая освободить свою супругу, бывшую въ плѣну въ Лидѣ, нападалъ на замок; но Лидскій Староста Яковъ Селицкій отразилъ его и прогналъ. Въ 1434 году низверженный съ престола Сигизмундомъ Князь Свидригайло, идучи съ значительными силами къ Вильнѣ, ограбилъ и сжегъ Лиду, но замка не могъ взять. Вскорѣ послѣ того, по повелѣнію Сигизмунда, бывшій Ханъ Кипчатской Орды Хаджи Гирей назначенъ Лидскимъ Старостою и жилъ постоянно въ замкѣ до 1443 года, когда, по просьбѣ Крымскихъ Татаръ, возведенъ Королемъ опять въ Ханское достоинство. Въ этомъ же году жилъ лѣтомъ въ Лидскомъ замкѣ Князь Казимиръ, долго ли, неизвѣстно; въ 1553 г. Православная Церковь перенесена изъ Замка во вновь построенную среди города во имя Св. Георгія. Въ 1659 г., во время войны съ Россією Замокъ былъ взятъ Княземъ Хованскимъ и опустошенъ, а городъ созженъ и разрушенъ до основанія. Въ началѣ XVIII столѣтія Шведы, во время безпрерывныхъ походовъ чрезъ Литву, разрушили во многихъ мѣстахъ замокъ и совершенно разграбили его. Архивъ изъ замка послѣ былъ вывезенъ Русскими въ Смоленскъ, гдѣ сгорѣлъ въ 1812 году. Въ продолженіи минувшаго столѣтія замокъ былъ еще поддерживаемъ Лидскими Старостами, имевшими въ немъ свое пребываніе; но съ 1794 года, подверглись совершенному разорѣнію и опустошенію, и до сихъ поръ, не смотря на всесокрушающее время, стоитъ, какъ нѣмой пятивѣковой свидѣтель всѣхъ событій и перемѣнъ, совершившихся на Литовской землѣ.

Бернардинская Башня^[5].

Въ Вильнѣ всѣ восхищаются готическимъ костеломъ Св. Анны, забывая о существованіи еще одной прекрасной башни позади костела Бернардиновъ, замѣчательной, какъ памятникъ готическаго стиля въ этомъ краѣ, такъ и потому, что даетъ намъ понятіе о прежнемъ костелѣ Бернардиновъ, много разъ опустошенномъ пожарами. Столько уже было видовъ костела Св. Анны, а никто не вспомнилъ объ этой башнѣ. Вотъ почему мы рѣшились представить ее на виньеткѣ. Половина нынѣшняго фронтона Бернардинскаго костела достроена въ началѣ нынѣшняго вѣка, послѣ пожара во время войны 1794 года; достройка эта весьма замѣтна на первый взглядъ. Точно также достроенъ и главный престолъ, но уцѣлѣла еще одна башня, по правой сторонѣ, именно та, о которой мы говоримъ. Съ улицы видна только ея вершина, но, чтобы хорошо разсмотрѣть эту любопытную башню, надобно взойти на дворъ Бернардинскаго монастыря, позади костела; оттуда она величаво возносится изъ каменныхъ строеній, коими занесена. Она осьмиугольная, гораздо выше крайнихъ башень Св. Анны, и до сихъ поръ уцѣлѣла въ такомъ видѣ, какъ была построена въ 1469 году Казимиромъ Ягеллономъ. Такая же точно башня находилась и по лѣвой сторонѣ главнаго престола, но нынѣ и слѣдовъ ея не видно.

Развалины Мѣдникскаго Замка^[6].

Это однѣ изъ примѣчательнѣйшихъ развалинъ въ здѣшней странѣ. Мѣдники (у крестоносцевъ Medeniken) были загородною резиденціею Князей Литовскихъ, куда пріѣзжали они преимущественно лѣтомъ для охоты. Время основанія замка неизвѣстно; но древность его доказывается тѣмъ, что здѣсь не рѣдко пребывалъ В. Кн. Ольгердъ съ своею супругою Іуліанією. Дорога, ведущая изъ Вильны въ этотъ замокъ, а потомъ городскія ворота, нынѣ Острыя, назывались Мѣдникскими. Въ 1305 году Великій Магистръ Конрадъ Цольнеръ 4 недѣли простоялъ подъ Мѣдниками, производя ученія и маневры въ честь Св. Георгія и отражая нападенія Литовцевъ^[7]. Здѣсь часто жилъ извѣстный Лѣтописецъ Длугошъ съ сыновьями Казимира IV, которыхъ былъ наставникомъ; здѣсь же находилась домашняя часовня, въ которой нѣсколько лѣтъ почивали мощи Св. Казимира до перенесенія ихъ въ Вильну въ построенную Сигизмундомъ III и Владиславомъ IV часовню, т. е. до 14 Сентября 1636. Часовня эта до сихъ поръ уцѣлѣла^[8].

Нышѣшнія развалины составляютъ четыреугольную каменную стѣну изъ кирпича и камней, длиною около 249 аршинъ, шириною 195, вышиною 16. Внутри обширный плацъ, вмѣщавшій всѣ строенія замка, кои, вѣроятно, были деревянныя. На сѣверо-восточномъ углу была четыреугольная въ три этажа башня, изъ коихъ въ каждомъ могло быть по двѣ большія комнаты. Еще въ прошедшемъ году я видѣлъ дубовую лестницу, ведущую во второй этажъ. Весь замок окруженъ былъ глубокимъ рвомъ.

Мѣдники отстоятъ отъ Вильны въ 28 верстахъ по Ошмянскому тракту.

Замковая гора въ Вильнѣ^[9].

Здѣсь представлена только часть Замковой горы насупротивъ Кафедральнаго Р. К. Собора, съ башнею древняго замка, обращенною въ 1839 г. съ деревянною пристройкою въ телеграфъ. Гора эта играетъ важную роль в исторіи Вильны; чтобы разсказать ея исторію, надобно развѣ разсказывать цѣлую исторію города. На ней убитъ знаменитый туръ Гедиминомъ, здѣсь первое основаніе Вел. Княжескаго жилища съ языческимъ храмомъ, обращеннымъ при Ольгердѣ въ Православную Церковь^[10], а при Ягайлѣ въ Р. К. Костелъ Св. Мартина, разрушенный пожаромъ, но коего слѣды до ныне видны. Въ 1396, 1513, 1520, 1538, 1542 г. замокъ былъ истребляемъ пожаромъ. Во времена Сигизмунда Августа здѣсь помѣщалась богатая его библіотека, завѣщанная имъ Іезуитам, а еще прежде Арсеналъ, основанный В. Кн. Александромъ и называвшійся Александрійскимъ. Костелъ Св. Мартина уже подъ конецъ ХѴІ ст. былъ въ развалинахъ. Со временъ Іоанна Казимира (1635—1661) разрушенный во время войны съ Россіею, не возсталъ болѣе. Ученый Нарбуттъ утверждаетъ, что замокъ этотъ имѣлъ подземный ходъ или тунель съ лѣстницею, ведущею къ рѣкѣ Вилін. Тунель этотъ могъ быть сделанъ какъ для доставленія воды въ верхній замокъ, такъ и для ства во время опасности. Подобнымъ образомъ бѣжалъ В. Князь Явнутъ, когда, послѣ смерти матери его Еввы, Трокскій Князь Кейстутъ съ однимъ изъ придворных. Явнута, Иваномъ, предавшимся на сторону Кейстута, хотѣлъ нечаянно схватить его ночью. По тогдашнему обычаю все замки, построенные на высокихъ горахъ, имѣли подобные подземные ходы.

Развалины дворца Варвары^[11].

Это были палаты Князей Радзивилловъ и назывались Богуславскими (от. Богуслава), а потомъ перешли въ владѣніе Княжны Варвары Радзивиллъ, дочери Юрія Радзивилла, Гетмана Вел. Княж. Лит. и Виленскаго Кастелана, вдовы послѣ Гастольда, Воеводы Трокскаго, а потомъ Великой Княгини Литовско-Русской и Королевы Польской, супруги Сигизмунда Августа. Здѣсь жила она, когда еще была вдовою и когда за нею ухаживалъ Сиг. Августъ. Обширный садъ этого дворца соединялся посредствомъ галлереи с садомъ дворцовымъ Королевскимъ. Окпа выходили съ одной стороны на островокъ на рѣкѣ Виліи; Сигизмундъ Августъ для ея забавы велѣлъ развести на немъ лебедей, отъ чего островокъ этотъ, нынѣ изменившій свой видъ, до сихъ поръ сохранилъ названіе Лебединаго. Развалины этого дворца (въ такомъ видѣ, какъ представлены на виньетке) существовали до начала нынѣшняго столѣтія. Изъ обрушеннаго кирпича воздвигнутъ красивый и большой домъ за острою брамою Коссобудзкихъ. Уцѣлѣла еще на берегу Виліи (идучи съ Антоколя къ Зеленому мосту) не большая часть ихъ въ видѣ башни^[12].

О Пятницкой Церкви^[13].

Уцѣлѣвшія стѣны ея существуютъ до сихъ поръ въ переулкѣ, ведущемъ съ Большой улицы въ Лоточекъ, позади дома Махнауера. Церковь эта была основана Маріей Княжной Витебской, супругой В. Кн. Ольгерда, гдѣ она и погребена. Нарбуттъ полагаетъ, что она построена во имя Св. Параскевіи на томъ мѣстѣ, гдѣ находился храмъ языческаго идола Рагутиса (бога пьянства), котораго жрецы назывались Пѣтинами, Пятіонники или Потиникой; вѣроятнѣе впрочемъ, что она наименована Пятницкою, потому что в простонародіи Св. Параскевія (по Гречески Пαρασκευη) называется Пятницею. Церковь эта существовала до 1796 года. Древнѣйшій этотъ храмъ въ Вильнѣ примѣчателенъ не только потому, что здѣсь почиваетъ первая супруга Ольгерда Марія, Княжна Витебская, но и по многимъ историческимъ событіямъ Вильны, тѣсно съ нея соединеннымъ. Здѣсь Петръ В. приносилъ благодарственныя мольбы Господу за одержанныя побѣды надъ Шведами и оставилъ знамя, отнятое у нихъ; здѣсь же крестилъ онъ любимца своего Африканца Ганнибала, дѣда съ матерней стороны А. С. Пушкина.

Нынѣ видимыя развалины состоятъ изъ четырехъ стѣнъ, безъ крыши. Каменныя стѣны ихъ вышною въ 15 футовъ, носятъ слѣды глубокой древности; въ длину около 23 аршинъ. Сѣверная стѣна отъ переулка нѣсколько крива и неправильна; восточная же, где был престолъ, имѣетъ углубленіе вовнутрь. Въ окнахъ еще существуютъ деревянныя рамы, изъ чего явственно, что время, а не пожаръ опустошили этотъ храмъ. Замѣтны еще слѣды галлереи въ верху трехъ стѣнъ, кромѣ восточной. Когда внутри развалинъ рубятъ дрова, эхо вторитъ подъ землею, посему нѣтъ никакаго сомнѣнія, что тамъ существуетъ склепъ, хотя входа въ оный нигдѣ невидно. Археологи наши увѣрены, что стены эти, а особенно южная относятся ещё ко временамъ языческимъ^[14].

Костелъ Св. Николая^[15].

Это единственный въ Вильнѣ храмъ, сохранившійся въ томъ видѣ, какъ былъ построенъ въ 1440 году. По преданію онъ почитается первымъ Р. К. Костеломъ въ Вильнѣ. Когда именно основанъ, фактически доказать нельзя; достовѣрно однако, что еще въ XIV ст., на этомъ мѣстѣ, выписанные Вел. Князьями изъ разныхъ странъ купцы и ремесленники, а въ томъ числѣ и исповѣдывавшіе католическую вѣру, особенно изъ ганзейскихъ городовъ, построили себѣ часовню. Это доказывается нѣкоторымъ образомъ самою мѣстностію, ибо часть города, гдѣ и теперь стоитъ этотъ костелъ, была отведена для нѣмецкихъ переселенцевъ. Часовня эта была деревянная и имѣла своего настоятеля. Въ 1434 году Виленскій Намѣстникъ, а потомъ Воевода Трокскій Іевно на Кѣнахъ, (т. е. владѣлецъ Кѣнъ), который въ 1382 году измѣнивъ Кейстуту, далъ средство Ягайлѣ овладѣть Вильною и потомъ вмѣстѣ съ нимъ въ Краковѣ принялъ Р. Кат. исповѣданіе и нарѣченъ Ганулемъ, передъ смертью, въ томъ же году послѣдовавшею, завѣщалъ сумму па постройку каменнаго костела во имя Св. Николая. Освященіе произошло въ 1440, другіе полагаютъ въ 1464. Въ такомъ видѣ существуетъ онъ до сихъ поръ, невольно удивляя всякаго своею древностію.

Развалины Кревскаго Замка^[16].

Крево, нынѣ мѣстечко, нѣкогда столица удѣльнаго Княжества, находится въ 35 верстахъ отъ г. Ошмяны. Великій Князь Гедиминъ, раздѣляя владѣнія свои на удѣлы между сыновьями, Кревское Княжество отдалъ Ольгерду (1338). Потомъ оно перешло во владѣніе Ягайлы; сюда бѣжалъ онъ вмѣстѣ съ матерью Княгинею Іуліаніею, когда былъ изгнанъ изъ Вильны въ 1381 г. Въ слѣдующемъ году обстоятельства перемѣнились, Ягайло возвратился въ Вильну, а въ Крево привезенъ былъ скованный въ цѣпяхъ Князь Кейстутъ. Тогда разыгралась здѣсь крововая драма, о которой мы подробно разскажемъ въ очерке жизни сына его славнаго Витовта. Въ 1383 году въ Кревѣ заключилъ Ягайло Договоръ съ посланниками Королевы Польской Ядвиги о вступленіи съ нею в бракъ. Въ 1387 году Кревское Княжество отдано было брату Ягайлы Вигунту, отравленному здѣсь же въ 1391 г. После чего удѣльное это Княжество вошло въ составъ общаго Великаго Княжества Литовскаго^[17].

Основаніе Кревскаго замка относится ко временамъ Гедимина или Ольгерда. Развалины его существуютъ доселѣ и возвышаются въ долинѣ, омываемой съ сѣвера ручьемъ, съ востока прудомъ. Стѣны ихъ изъ камня и красного кирпича (безъ штукатурки), вышиною около 20 аршинъ, занимаютъ въ протяженіи своемъ 150 шаговъ. Двое воротъ съ подъемными нѣкогда мостами вели въ замокъ, въ срединѣ котораго былъ прудъ и деревянныя строенія. На сѣверномъ углу возвышалось четырехъэтажная квадратная башня, служившая для защиты во время нападенія и заключавшая въ себѣ жилья. До сихъ поръ видны готическія окна въ трех этажахъ, но въ прежнее время башня эта была еще выше, ибо изъ третьяго этажа замѣтна лѣстница, которая вела еще вверхъ. Фундамент, башни, вышиною 5 аршинъ, и подъ нею подземелье, въ которомъ была устроена темница съ небольшимъ окошкомъ вверху, сделаны изъ большихъ камней. Въ этомъ-то подземельѣ мученически умерщвленъ Князь Кейстутъ. Замокъ этотъ былъ разрушенъ Татарами во времена Александра, такъ что въ 1518 году извѣстный путешественникъ Герберштейнъ, бывшій посланникомъ въ Москвѣ, на обратномъ пути проѣзжая чрезъ Крево, видѣлъ его уже опустошеннымъ. Во времена Сигизмунда Августа жилъ въ Кревѣ нѣкоторое время Русскій выходецъ, известный Князь Курбскій. Въ 2-хъ верстахъ отъ Крева находится курганъ, до сихъ поръ называемый городищемъ, вышиною 11 саженей. Вершина его занимаетъ 1,600 саженей пространства, а въ самой срединѣ замѣтно овальное углубленіе на 2 сажени. По преданію Городище это соединялось съ замкомъ подземнымъ ходомъ, въ которомъ будтобы можно было ѣхать шестеркою лошадей, запряженныхъ рядомъ. Безъ сомнѣнія Городище это входило въ составъ укрѣпленій Кревскихъ и устроено еще прежде Кревскаго замка. Въ верстѣ отъ этого Городища указываютъ 4 древнія могилы, которыя здесь называютъ курганами.

Развалины Трокскаго Замка^[18].

Кто хочеть возобновить в памяти минувшіе вѣка Литвы, кто захочеть увидѣть ея развалины, курганы, ея священные нѣкогда дубы, дремучіе лѣса, безчисленное множество озеръ, слышать настоящее Литовское загадочное нарѣчіе и видѣть типъ Литовскаго племени; тотъ долженъ посетить Троки, Стоклишки, Езно, Пуне, Олиту, Меречь и всѣ мѣста по берегу Нѣмана. Васъ порязятъ и удивятъ очаровательные виды, безпрестанно измѣняющіеся и не дающіе отдыха взорамъ, такъ что, кажется, все это видимъ въ панорамѣ. Дубовый лѣсъ, роскошныя поля, испещренныя курганами и пригорками, множество озеръ, обширные луга чудно обрисовываютъ этотъ базисъ Литовскаго края^[19].

Не надобно смѣшивать Старыхъ Трокъ съ Новыми Троками. Старые Троки - одно изъ древнѣйшихъ поселеній въ здѣшней сторонѣ - назывались Гургани. Здѣсь была резиденція удѣльныхъ Князей изъ рода Довшпрунга, современника Палемона въ Х столѣтіи. Въ ХІ ст. когда Кіевскіе Князья простерли свое владычество до береговъ Виліи, укрѣпленіе Гургани было разрушено и построенъ городъ, названный Троки. Здѣсь жили намѣстники В. Кн. Кіевскаго для сбора дани^[20]. Отъ чего произошло названіе Трокъ? Балинскій выводитъ отъ Литовскаго слова Trakas, что означаетъ мѣсто, гдѣ росъ березовый лѣсъ, вырубленный^[21]. Крашевскій раздѣляетъ тоже мнѣніе^[22]. Но Нарбуттъ не совсѣмъ съ ними согласенъ, ибо не находитъ такого слова въ Литовскомъ языке^[23]. Когда Литва возмужала и укрѣпилась и въ свою очередь начала набѣгами своими безпокоить Русскія Княжества; Троки оставались Литовскимъ укрѣпленіемъ и до временъ Витенеса, быть можетъ, мѣстомъ пребыванія Князей Литовскихъ. Въ началѣ XIV. ст. Троки былли разрушены и почти истреблены Крестоносцами. Гедиминъ (около 1320) въ 31 верстахъ отъ Трокъ на берегу озера Гальва основалъ новый городъ и построилъ здѣсь два замка. Такое начало Новыхъ Трокъ. Нынѣ это уѣздный городъ Виленской губерніи, находится подъ 22° 33" долготы отъ Парижа 54° 38' 7" сѣверной широты. Витовтъ въ 1397 году поселилъ здѣсь Караимовъ или Караитовъ^[24], переселенныхъ имъ изъ Крима въ числѣ 383 семействъ. Нынѣ они привиллегированные обитатели этого города, ибо на основаніи привиллегій Казимира Ягеллона (1411) и другихъ Князей Литовскихъ, подтвержденныхъ нынѣ благополучно Царствующимъ ГОСУДАРЕМЪ ИМПЕРАТОРОМЪ, Караимамъ предоставлено исключительное право жительства здѣсь, а Евреямъ вовсе воспрещено. Пройдя длинную улицу, застроенную ветхими домами, вы приближаетесь къ пространному озеру, и на немъ на островѣ видите развалины нѣкогда величественнаго замка. Услужливый Караимъ предлагаетъ вамъ свою ладью. Всмотритесь въ эти блестящіе, черные глаза, черные волосы, оливковый цвѣтъ лица, правильныя красивыя черты и всю физіономію, дышащую югомъ, жизнью, этим кипяткомъ полуденнаго неба. Онъ чисто говоритъ по-русски и по-польски, но онъ не забылъ роднаго языка, которымъ его предокъ говорилъ въ царствѣ Гирея. Дитя юга, онъ любитъ лѣнь, но онъ честенъ, и вотъ прошелъ шестой вѣкъ со времени переселенія, а еще не было примѣра, чтобы Караимъ былъ замѣченъ въ воровствѣ, грабежѣ или убійствѣ. Вы садитесь въ ладью; волны разгибаются, и вы раздольно плывете по темно-голубому, глубокому озеру, порою лавируете, кружитесь, дѣлаете далекіе объезды, чтобы не попасть на вѣковыя сваи, слѣды бывшаго некогда подъемнаго моста, соединявшаго два замка, городской съ островскимъ. Ладья причалила и вы привѣтствуете жилище храбраго Кейстута, котораго простодушный Стрыйковскій величаетъ Улиссомъ и Несторомъ Литовскимъ. Вамъ представляется еще неизглаженный временемъ чистѣйшій слѣдъ готическаго стиля XIV столѣтія. До сихъ поръ уцѣлѣли двѣ величественныя, круглыя башни съ восточной стороны, грозно возвышающія свои головы надъ остальными развалинами; третья башня, входившая въ составъ укрѣпленій замка, полуразрушена и сравнялась съ каменнымъ валомъ, окружавшимъ замокъ. На сѣверѣ, изъ лона водъ, какъ привидѣніе выходитъ самый замокъ. Желѣзная рука времени не успѣла еще разрушить двухъ ярусовъ его; онъ поросъ мохомъ, въ иныхъ мѣстахъ деревьями, испещренъ трещинами, а въ срединѣ (съ юга), какъ великанъ, возвышается главная башня со множествомъ узенькихъ оконъ, отверстій и крутою лестницею въ срединѣ. Изъ внутреннихъ комнатъ вы входите въ часовню, или, быть можетъ, торжественную залу, и здѣсь повѣрите ли, еще видны слѣды живописи, современной Кейстуту, Ольгерду, Витовту! Въ одной нишѣ очень явственно изображеніе какого-то Князя, а, можетъ быть, Святаго, по сторонамъ цѣлая группа, кое-гдѣ слѣды лица или маленькихъ странныхъ ручекъ, съ поднятыми указательными пальчиками. Въ окнахъ еще и теперь аршина три въ поперечникѣ, такъ что вы удобно можете лежать и прислушиваться, какъ спокойная Гальва ласкаетъ своими волнами вѣковые камни замка.

Въ одно время съ этимъ замкомъ построенъ былъ другой замок, въ самомъ городѣ, на берегу озера, и здѣсь видны еще развалины, две башни, довольно хорошо сохранившіяся, и входъ въ подземелье. Тутъ же высится крутая гора, окруженная рвомъ, съ замѣтными слѣдами бывшихъ укрѣпленій. Эта гора, вѣроятно, водила въ общій составъ крѣпости; среди этихъ развалинъ построенъ монастырь и костелъ ксендзовъ Доминикановъ.

Въ 1655 году, въ несчастныя времена Іоанна Казимира, Трокскіе замки были разрушены и истреблены пожаромъ и съ тѣхъ поръ не возстали.

---

1. См. № 1, на виньеткѣ.
2. Дейново на западъ отъ Лиды въ 10 верстахъ, вблизи рѣки Дзитвы, теперь имѣніе. Здѣсь существовалъ замокъ, слѣды коего видны и нынѣ въ разныхъ углубленіяхъ прудовъ, отросткахъ грабба, нигдѣ вблизи не растущаго, и камнѣ огромной величины, на коемъ по преданію казнили преступниковъ. Камень этотъ называется и теперь въ простонародіи Кобылою и, судя по мѣстоположенію, вѣроятно, находился на площади насупротивъ дворца. Княжество Дейновское граничило съ Гродненскимъ Княжествомъ по р. Котру, съ нынѣшними уѣздами Волковыскимъ, Новогрудскимъ и Ошмянскимъ.
3. Слово Лида по литовски означаетъ пасѣку, или поле, очищенное от лѣсу.
4. Въ имѣніи Домбровнћ, находящемся въ Лидскомъ уѣздѣ, въ 5 верстахъ (на востокъ) отъ Лиды, указываютъ мѣсто и каменные фундаменты дворца Войдыловскаго. Войдыло, происходя изъ низкаго званія, добился высокихъ почестей при дворѣ Ольгерда и былъ любимцемъ Ягайлы, который выдалъ за него сестру свою Марію. Въ 1381 году, когда Князь Кейстутъ взялъ Вильну и вытѣснилъ изъ нея Ягайло въ Витебск, Войдылло, какъ виновникъ семейной вражды, былъ повѣшенъ.
5. См. №. 2 на виньеткѣ.
6. См. № 3 на виньеткѣ.
7. Хроника Виганда, 298.
8. Такъ увѣряетъ Балинскій (St. Pol. III., 213); но фактъ этотъ подверженъ сомнѣнію, ибо изъ рѣчи Ксендза Матвѣя Казимира Сарбѣвскаго, произнесенной при перенесеніи мощей Св. Казимира въ 1636 г. видимъ, что мощи эти находились въ Вильнѣ, а не въ Мѣдникахъ.
9. См. №. 4 на виньеткѣ.
10. Нарбуттъ.
11. См. №. 5 на виньеткѣ.
12. См. Статью въ этой книгѣ п. з. Варвара
13. См. №. 6 на виньеткѣ.
14. Акты и Грам. 1843. LX. LXVI. Нарбуттъ I, 231. Крашевскій, III., 67, Wiz. i Roz. Nauk. т. 60., 37 и 51, т. 61., 12, 52 и 54, т. 63., 241.
15. См. №. 7 на виньеткѣ.
16. См. №. 3 на виньеткѣ.
17. Въ Кревѣ былъ Магистратъ до 1795 года, а жители онaго считались мещанами до 1816 года. Въ вѣдѣніи Магистрата находились вблизи лежащія деревни Вавуки, Левексы, Мазалѣ, Стриги и Ревки. Привиллегіи, данныя Кревскимъ мѣщанамъ, слѣдующія: Сигизмунда III.- 9 Августа 1601 и 7 Января 1602; Владислава IV. 20 Августа 1634.
18. Извлеч. изъ моей статьи о Трокахъ, напечатанной въ Сѣв. пчелѣ 31 Сентября 1852 г въ №. 244. См. №. 9 на виньеткѣ.
19. Въ Трокскомъ уѣздѣ, изъ числа 685,374 десятинъ земли, занято полями и огородами 167,876, лугами 29,174, лѣсомъ 447,800, водою 50,524 десятины, а остальное пространство болотами, выгонами, кустарниками. Население уѣзда исключительно Литовскаго племени, 136,350 об. п. д.
20. Нарбуттъ.
21. St. Pol. III., 296.
22. Litwa, II., 188.
23. I., 232., можетъ быть отъ Славянскаго слова торокъ?
24. Кара значитъ завѣтъ. Караимы - Евреи, вѣрующіе только въ Ветхій Завѣтъ, т. е. отвергающіе Талмудъ, или толкованіе Раввиновъ. Замѣчательная черта Караимовъ, что, будучи Евреями, они не питаютъ враждебного расположенія къ Христіанамъ.