Загадочное происхожденіе литовскихъ князей.— Историческій разсвѣтъ: Рингольдъ.—Битвы при Могильнѣ и Короакишкахъ.— Миндовгъ.— Битвы на Шейбакъ-полѣ и при Койдановѣ. — Гедиминъ. — Ольгердъ и Кейстутъ. — Ягайло и Ядвига. — Коронація въ Краковѣ. — Скиригайло, намѣстникъ Ягайлы. — Витовтъ. — Присоединеніе удѣловъ. — Битва подъ Грунвальдомъ. — Дѣла съ Монголами. — Виленскій и Городельскій зъѣзды. — Учрежденіе Западно-русской митрополіи. — Съѣзды вѣнценосцевъ въ Луцкѣ и въ Трокахъ. — Збигневъ Олесницкій и смерть Витовта. — Свидригайло. — Сигизмундъ. —Умерщвленіе послѣдняго кн. Чарторыжскимъ. — Вел. кн. Казиміръ Ягеллонъ. - Флорентийская унія. — Законоположенія. — Казнь князей Слуцкаго и Гольшанскаго. — Вел. кн. Александръ Ягеллонъ,— Князь Глинскій.— Сигизмундъ I Старый. — Сигизмундъ Августъ. — Королева Варвара. — Радзивиллы Черный и Рыжій. — Распространеніе реформатскихъ ученій. — Люблинская унія. — Іезуиты. — Стефанъ Баторій. — Сигизмундъ III. — Скарга. — Унія церквей. — Литовскій статутъ. — Войны съ Алексѣемъ Михайловичемъ, съ Карломъ XII. — Петръ Великій. — Религіозная борьба, раздоры, междоусобія, наѣзды. — Казнь Гонсѣвскаго. — Борьба Сапѣги съ Бржостовскимъ, Сапѣги съ Вишневецкими, Олькеникская битва. — Раздѣлъ Польши. — Русскія войска въ Литвѣ. — Возстаніе Ясинскаго, — 1812, 1831 1837, 1844, 1863 годы. — Послѣдствія.
„Оберетъ собе великій князь Швинторогъ местцо
на пущи, велми хорошо, подле реки Вельи, где
река Вильня упадаетъ у Велью, и просилъ сына
своего Скиримонта, абы на томъ местцу было
жеглищо вчинено, гдежбы его мертваго сожгли; и
приказалъ сыну своему, гдѣбы по смерти его на
томъ местцу, гдебы его сжегъ всихъ князей
литовскихъ и знаменитыхъ бояръ сожжено было и
штобы вже инде тела мертвыхъ небыли съжены,
только тамъ“.
ЛѢТОПИСЬ БЫХОВЦА.
Съ историческимъ разсвѣтомъ Литовскаго полѣсья, мы застаемъ какъ Литовцевъ, такъ и Бѣлоруссовъ, на давно уже засиженныхъ ими мѣстахъ поселенія. Но историческіе факты еще невѣрны, обезображены вымыслами и лишены всякой критической подкладки. Долгое время вѣрили, что Литовцы первоначально пришли изъ Рима, основываясь на томъ, что въ литовскомъ языкѣ встрѣчаются слова латинскія. Длугошъ самое основаніе города Вильна приписываетъ римскому вождю, отъ имени котораго самый городъ будто-бы получилъ названіе. На такихъ шаткихъ основаніяхъ досужіе лѣтописцы составляли легенды о римлянинѣ Палемонѣ, котораго величаютъ княземъ литовскимъ и даютъ ему потомство въ сыновьяхъ Боркусѣ, Кунасѣ, Сперѣ. Произвесть Литовцевъ отъ Римлянъ, въ XIV ст. было въ духѣ времени; этимъ увеличивалось достоинство Ягайлы, какъ короля польскаго, и льстило народному самолюбію.
Мы уже говорили, что языкъ литовскій первобытный, самостоятельный. Наука причисляетъ народъ литовскій къ индо-европейскимъ народамъ, поселеннымъ съ древнѣйшихъ временъ на тѣхъ же мѣстахъ, которыя онъ занимаетъ и нынѣ. Народъ сохранилъ преданіе о пришельцахъ изъ-за моря; но этими пришельцами, по всей вѣроятности, были Скандинавы, съ ѴI ст. постоянно дѣлавшіе набѣги на Литву. Часть ихъ могла селиться здѣсь, съ теченіемъ времени смѣшиваясь съ туземцами. Адамъ Бременскій говорить, что король норвежскій, Олафъ, около 1000 г. изгнанный изъ отечества, явился въ Литвѣ и здѣсь, между Нѣманомъ и Двиною, распространялъ христіанское ученіе. Извѣстенъ наконецъ тотъ фактъ, что въ XII ст. въ окрестностяхъ Вильна и Трокъ былъ Снорро-Стурлезонъ, скандинавскій путешественникъ, и нашелъ здѣсь своихъ соотечественниковъ, съ которыми, хотя съ трудомъ, могъ объясняться на родномъ языкѣ.
Со временъ Ярослава I, рѣдкій изъ русскихъ князей не ходилъ на Литву, чтобы завоевать ее. Ярославъ успѣлъ даже обложить Литовцевъ данью, но не надолго. Походы русскихъ князей не всегда были успѣшны: самъ Мстиславъ Великій испыталъ неудачу въ Литвѣ, гдѣ погибли цѣлые полки его. Съ половины XII ст. Литовцы сдѣлались грозою русскихъ княжествъ, обнаруживая въ набѣгахъ своихъ грозную силу, страшную злобу, отчаянную дерзость. Они опустошали предѣлы Полоцкіе, Новгородскіе, Псковскіе, даже Волынскіе.
Въ началѣ XIII ст. являются новые, сильные враги Литовцевъ. На берегахъ Двины въ 1201 образовался орденъ Ливонскій; въ Пруссіи же въ 1225 орденъ Меченосцевъ. Послѣдніе, послѣ упорной борьбы, успѣли поработить Литовцевъ-Пруссаковъ и въ 1265 силою обратили ихъ въ христіанство. Съ Литвою же и Жмудью пришлось имъ долго еще вести кровавую и продолжительную борьбу.
Рядъ баснословныхъ князей литовскихъ начинается съ 366 года. Дѣянія ихъ намъ почти неизвѣстны, и нѣтъ никакихъ положительныхъ данныхъ, которыя бы могли служить ручательствомъ въ действительности ихъ существованія. Мы упомянемъ здѣсь только о Кернусѣ, сынѣ Кунаса, не потому, чтобы и онъ не былъ лицомъ мифическимъ, но потому, что преданіе ему приписываетъ основаніе Кернова, близъ Вильна, первой столицы литовской, по всей вѣроятности одного изъ удѣловъ, на которые была раздроблена Литва.
Первымъ достовѣрнымъ литовскимъ княземъ является въ 1226 г. Рингольдъ (Renkold?). Дѣянія его слишкомъ извѣстны, чтобы признавать и его лицомъ мифическимъ. Онъ памятенъ въ исторіи Руси и обоихъ орденовъ. Кто былъ эготъ Рингольдъ? Мы ничего положительно не знаемъ. Съ нимъ начинается загадочное, до сихъ поръ не разъясненное происхожденіе дѣйствительныхъ князей литовскихъ. Одни производятъ его отъ племени Римлянъ, другіе отъ Скандинавовъ, третьи же изъ рода князей Полоцкихъ. Жизнь Рингольда подтверждаетъ нѣкоторымъ образомъ послѣднее предположеніе. Литовецъ, язычникъ, онъ переноситъ свою столицу въ самую глубь славянскаго племени, въ Новогрудокъ, гдѣ Литовцевъ вовсе не было. Онъ успѣшно собираетъ раздробленные удѣлы, всѣ ему повинуются и признаютъ верховнымъ княземъ. Не только собственная Литва со Жмудыо, но и земли Ливовъ и Куроновъ покоряются ему. Онъ прошелъ до самой Руссы, былъ подъ Новгородомъ, явился въ области Псковской, потомъ въ Полоцкой. Здѣсь признали даже власть его надъ собою. Есть одно обстоятельство, темное, загадочное, но, тѣмъ не менѣе, невольно указывающее, что еще до Рингольда, нѣкоторые изъ князей полоцкихъ могли переселиться въ Литву и здѣсь положить начало княжескому дому. Воскресенская лѣтопись говоритъ, что, когда въ 1128 г. вел. кн. Мстиславъ Владиміровичъ покорилъ Полоцкую землю, и всѣ князья полоцкіе, т. е. три сына и два внука Всеславовы, съ женами и дѣтьми отвезены были въ Константинополь, «Вильняне взяша себѣ изъ Царьграда полотскаго Ростислава Рогволодовича, дѣтей Давила князя, да брата его Мавкольда князя и той на Вильни прави князь Давилъ— » — Къ этому лѣтописецъ присовокупляетъ: «а Мавкольда князя, сынъ Миндовгъ». Миндовгъ, какъ увѣряютъ, былъ сыномъ Рингольда и располагалъ большими силами около 1235 года. Слѣдовательно, здѣсь или имена перепутаны, или же былъ другой Миндовгъ. Въ греческихъ хроникахъ ничего не упоминается объ этомъ бѣгствѣ князей полоцкихъ. Можетъ быть, они бѣжали въ Литву, можетъ быть отъ нихъ происходитъ и Рингольдъ, игравшій только роль язычника? Повторяемъ, вопросъ этотъ еще темный, неразрѣшенный.
Удѣльные русскіе князья должны были трепетать, видя такое возрастающее могущество литовскаго князя. Давидъ, князь Луцкій, Святославъ Всеволодовичъ, Левъ Даніиловичъ Волынскій и Димитрій Друцкій собрали отборную рать и пошли на Рингольда. Отчаянная битва произошла въ 1235 г. при Могильнѣ надъ Нѣманомъ, недалеко отъ Новогрудка. Союзные князья были разбиты на голову. Послѣдствія этой битвы были весьма благодѣтельны для Рингольда и его наслѣдниковъ. Съ этого времени начинается сліяніе Литвы съ Русью, единодушныя дѣйствія противъ сильнѣйшихъ враговъ: Рыцарей и Монголовъ.
Успокоившись въ отношеніи Руси, Рингольдъ пожелалъ проучить и рыцарей. Нѣсколько разъ нападалъ онъ на ихъ владѣнія, по льду доходилъ до острова Эзеля, предавая огню и мечу все встрѣчаемое на пути. Тогда гермейстеръ ордена, Вольквинъ, собралъ отборнѣйшее войско и ударилъ на Литовцевъ. Сраженіе произошло на берегахъ Каменки, близъ мѣстечка Корсакишекъ, 23 сентября 1236 г., и окончилось блистательнымъ образомъ для Рингольда. Самъ гермейстеръ Вольквинъ былъ убитъ. Пятьдесятъ Меченосцевъ изъ числа знатнѣйшихъ рыцарей и болѣе тысячи воиновъ легли на мѣстѣ, много взято въ плѣнъ.
Рингольдъ умеръ въ 1240 г. Ему наслѣдовалъ сынъ его, Миндовгъ, Мен-догъ, Mindows. Точно ли онъ былъ сынъ Рингольда, определить трудно, но по происхожденію имѣлъ право владѣть, когда не только вся Литва ему безропотно покорилась, но и нѣкоторые удѣльные русскіе князья не противились его господству. Миндовгъ довершилъ начатое Рингольдомъ. Чтобы устрашить и дать почувствовать свою силу, онъ двинулъ свою рать на княжества Кривскія, Псковское, Новгородское, овладелъ даже Торжкомъ. Напоръ Литвы такъ былъ стремителенъ, что Александръ Невскій восемь разъ выводилъ въ поле свои дружины и только съ большимъ усиліемъ и значительными потерями успѣлъ отстоять свои владѣнія. Полоцкое, Минское и Витебское княжества, хотя и имели собственныхъ князей, признавали однако надъ собою верховную власть Миндовга. На юге онъ раздвинулъ свои предѣлы до самаго Пинска.
Время тогда было страшное для Руси. Не только восточная, но и юго-западная Русь страдали подъ игомъ Монголовъ. Нашествія Батыя особенно были памятны. Подолія, Волынія, Галичина лишились лучшихъ своихъ городовъ, разрушенныхъ до основанія. Каменецъ, Галичъ, Перемышль почти не существовали. Но этимъ Монголы не ограничились. Несметныя полчища ихъ, предводимыя Балкалаемъ, или Балаклаемъ, двинулись на сѣверо-западную Русь и на Литву. Ихъ приглашали даже завистливые враги Миндовга, Даніилъ и Василько, князья галицкіе. Миндовгъ зналъ объ этомъ, онъ собралъ свои дружины, вызвалъ подвластныхъ ему князей и съ сильною ратью пошелъ на страшнаго врага. Они встрѣтились на пространной равнинѣ въ окрестностяхъ Лиды (въ 45 верстахъ къ северо-западу). Монголы были разбиты на голову. Мѣсто это и до сихъ поръ, называется Шейбакъ-поле, ибо вождемъ Монголовъ былъ Шейбакъ, родственникъ Батыя. Это было въ 1242 г. Спустя восемь лѣтъ, Монголы еще разъ захотели испытать свои силы и проникли до Минска. Миндовгъ съ русскими князьями встретился съ ними (1249) при реке Нетечи, вблизи Крутогорья, и здесь тоже одержалъ славную побѣду. Какъ въ окрестностяхъ Лиды, мѣстность, гдѣ былъ побѣжденъ Шейбакъ, названа Шейбакъ-полемъ, такъ и здесь отъ имени побежденнаго вождя Монголовъ, Койдана, Крутогорье названо Кайдановомъ, какъ и до сихъ поръ называется. Эти двѣ победы Миндовга занимаютъ важную страницу въ исторіи. Нанеся страшные удары дикимъ полчищамъ Чингисхана, Миндовгъ, удививъ грозныхъ пришельцевъ, считавшихъ себя до того времени непобѣдимыми, и остановивъ успѣхи ихъ оружія, быть можетъ, спасъ самую Европу отъ вторженія и порабощенія неистовыми ордами. Эти же побѣды, обезпечивъ Литовцевъ отъ Монголовъ, дали Миндовгу значительный перевѣсъ надъ русскими князьями и открыли путь къ сліянію Литвы съ Русью.
Густинская лѣтопись говоритъ: «Въ сіе лѣто (1246) великій князь литовскій Миндовгъ принялъ вѣру христіанскую отъ востока съ многими своеми бояры». Мы думаемъ, что Миндовгъ, какъ и братъ его Эрдзивилъ и отецъ Рингольдъ, родились христіанами, какъ происходившіе отъ Рюриковичей, отъ князей полоцкихъ. Конечно, у нихъ не было вѣры прочной, твердой, и въ средѣ подвластныхъ имъ литовскихъ язычниковъ они держались ихъ вѣры, не гнушаясь, въ случаѣ надобности, приносить въ жертву богамъ христіанскихъ военноплѣнныхъ, можетъ быть даже съ радостью, потому что это были Нѣмцы-рыцари.
Ливонцы не переставали тревожить Литву; русскіе князья Эрдзивиллъ (полагаютъ, родной братъ Миндовга), правившій въ Смоленске, Викиндъ витебскій, Товтивилъ полоцкій и др. постоянно обращались къ рыцарямъ, а тѣ радовались каждой смутѣ между родственными киязьями и, подъ предлогомъ обращенія въ вѣру, опустошали страну. Миидовгу надоѣли эти набѣги, особенно же безпрестанныя подстрекательства князей галицкихъ и другихъ, вносившія раздоръ и неурядицу внутри государства. Чтобы разъ навсегда обезпечить себя отъ ихъ происковъ, онъ обратился непосредственно къ папѣ Иннокентію IV, изъявивъ желаніе перейти въ католичество. Папа за это пожаловалъ Миндовга въ короли литовскіе. Обрядъ перекрещенія и коронація совершены кульмскимъ епископомъ въ 1252 г. въ Новогрудкѣ.
Ливонцы этимъ не были обезоружены. Набѣги ихъ не прекращались и Миндовгу, не разъ еще пришлось бороться съ ними. Въ 1261 г. онъ разбилъ ихъ на голову и не препятствовалъ своимъ литовскимъ воинамъ принести въ жертву своимъ богамъ восемь рыцарей, которые и были торжественно сожжены по обрядамъ языческимъ. Озлобленіе доходило до такой степени, что Литовцы истязали взятыхъ въ плѣнъ, рубили имъ руки и ноги.
Въ 1263 г. умерла супруга Миндовга, Марфа. Родная сестра ея была за Довмонтомъ, княземъ Нальшанскимъ (Стрыйковскій пишетъ Занальшавскимъ, нынѣ Ольшаны или Гольшаны, въ Ошмянскомъ уѣздѣ Виленской губерніи, бывшій удѣлъ князей Гольшанскихъ). Она пріѣхала на похороны сестры. Миндовгъ оставилъ ее при себѣ, чтобы была матерью сыновей его, Рукля и Репикасса. Озлобленный Довмонтъ, соединясь съ племянникомъ Миндовга, Тройнатомъ, однимъ изъ князей на Жмуди, Товтивиломъ полоцкимъ, Эрденемъ, или Герденемъ, сыномъ Давила (Давида), двоюроднымъ братомъ Миндовга, составили заговоръ, подкупили любимца Миндовга, Остапа Константиновича, 12 сентября 1263, въ лагерѣ, когда Миндовгъ шелъ на брянскаго князя Романа, напали на спящаго князя и умертвили его вмѣстѣ съ двумя малолетними сыновьями.
Но у Миндовга былъ старшій сынъ, Войшелгъ, въ православіи Романъ, родившійся въ 1223 г. отъ княжны тверской (Татищевъ). Юность свою онъ провелъ при разныхъ княжескихъ дворахъ, былъ храбръ, мужественъ, но, какъ увѣряютъ лѣтописцы, очень жестокосердъ. Могущество отца заставляло обращать вниманіе и на сына. Ливонцы заискивали у него, а папа обѣщалъ сдѣлать королемъ Руси, если приметъ католичество. Войшелгъ однако чувствовалъ, что при жизни отца для него нѣтъ дѣла. Онъ удалился въ Полонинскую обитель, на Волыни, и постригся въ монахи. Потомъ предпринялъ путешествіе на Аѳонскую гору, но, не доѣхавъ туда, возвратился на родину и, вмѣстѣ съ архимандритомъ Елисеемъ, сыномъ князя Тройната, на берегу Нѣмана, вблизи Новогрудка, основалъ обитель и поселился въ ней. Тамъ дошла до него вѣсть о смерти отца; страшась за собственную жизнь, онъ бѣжалъ въ Лещинскій монастырь близъ Пинска. Между тѣмъ въ Новогрудкѣ происходили смуты, похитители престола разграбили казну, но не могли ею подѣлиться. Тогда Войшелгъ слагаетъ клобукъ и является грознымъ мстителемъ за смерть отца. И Русскіе и Литовцы тотчасъ ему покорились. Кровь полилась рѣкою. Тройнатъ и всѣ заговорщики были казнены; окаяннаго бѣглеца изъ Рязани (какъ говоритъ лѣтопись), Остапа Константиновича Войшелгъ убилъ собственноручно; одинъ только Довмонтъ съ небольшимъ числомъ своихъ приверженцевъ успѣлъ бѣжать въ Псковъ, гдѣ его избрали княземъ. Онъ былъ грозою Ливонцевъ. Церковь причла его къ лику святыхъ, и мощи его почиваютъ въ псковскомъ Троицкомъ монастырѣ: Тамъ же показываютъ и мечъ его. Войшелгу пришлось бороться съ удѣломъ Довмонта, Нальшанами (Гольшаны). Лѣтопись говоритъ: «Нача городы имати въ Дявелтовѣ и въ Нальшанахъ», потому что въ Литовскихъ удѣлахъ Войшелга встречали непріязнено (Дявелтовъ, нынѣ Дзѣвальтовъ, недалеко отъ Вилкомира).
Войшелгъ, передавъ правленіе зятю своему Шварну Даніиловичу, князю галицкому, возвратился въ монастырь. Шварнъ былъ нелюбимъ народомъ; народъ ропталъ и требовалъ, чтобы Войшелгъ возвратился править государствомъ. Тогда Левъ Даніиловичъ, братъ Шварна, пригласилъ Войшелга на пиръ во Владиміръ Волынскій и здѣсь 9 декабря 1267 г. измѣннически собственноручно умертвилъ его ударомъ сабли по головѣ, такъ что мозгъ брызнулъ на стѣну. Убійство совершено въ Михайловскомъ монастырѣ.
Такъ погибъ весь родъ Миндовга. Столько писали о Миндовгѣ и наши лѣтописи, и рыцари, и польскіе лѣтописцы, а между тѣмъ происхожденіе его остается загадочнымъ. Ежели же вглядѣться глубже въ эту тревожную жизнь замѣчательнѣйшаго изъ дѣятелей въ Литвѣ и Руси, невольно вкрадывается убѣжденіе, что онъ не былъ природнымъ Литовцемъ. Первая жена его, неизвѣстная но имени, мать Войшелга, княжня тверская, съ чѣмъ соглашается и критическій Бартошевичъ. Вторая — Марѳа. Кто она, не знаемъ. Войшелгъ носитъ имя языческое, но уже съ дѣтства христіанинъ и постригается въ монахи. Завладѣвъ престоломъ и отомстивъ убійцамъ, онъ передаетъ власть Шварну Галицкому, передаетъ вопреки желанію литовскаго народа, который вообще не жаловалъ галицкихъ князей. Войшелгъ былъ грубый фанатикъ и не имѣлъ способностей отца; Миндовгъ умѣлъ въ одно и то же время быть язычникомъ Литовцемъ и православнымъ Русскимъ, а когда нужда заставила, и католическимъ королемъ литовскимъ; но онъ не заставлялъ свой народъ креститься, такъ что едва незначительное число придворныхъ Литовцевъ, конечно для формы, перешло вмѣстѣ съ нимъ въ католичество. Онъ надѣялся, что рыцари не посмѣютъ нападать на короля, вѣнчаннаго по повелѣнію папы. Когда же убѣдился въ противномъ, когда успѣлъ наказать ихъ за вѣроломство, онъ не стѣснялся дозволить разъярившимся Литовцамъ сжечь рыцарей во славу Перкунасу. Лѣтописцы провозглашаюсь его измѣнникомъ, кровожаднымъ, мстительнымъ; все это справедливо — но развѣ не такими же были въ то время и оба Ордена, не такими же всѣ кровожадные Даніиловичи, не такимъ же и Довмонтъ, проливавшій рѣки крови своихъ соотчичей? Таковъ былъ духъ времени. И несмотря на все это, Миндовгъ останется въ исторіи великимъ человѣкомъ, первымъ, который положилъ прочное начало образованію мощнаго Литовско-русскаго государства. Миндовга воспѣли знаменитѣйшіе польскіе поэты—Словацкій и Крашевскій.
Съ 1268 по 1315 является опять цѣлый рядъ князей не вполнѣ яснаго рода и племени. Но это были большею частію князья удѣльные — единовластіе со смертью Миндовга было поколеблено. Нѣкоторые, даже, какъ кажется, большая часть удѣльныхъ князей, признаютъ уже надъ собою верховную власть полоцкаго князя. Подчиненіе удѣльныхъ князей господствующему князю опять начинается при Витенѣ.
Въ числѣ этихъ князей, мало извѣстныхъ, лѣтописи упоминаютъ о Свинторогѣ, или Швинторогѣ, который около 1270 года, въ Вильнѣ, при впаденіи рѣки Вилейки, или Вильны въ Вилію, или Нерисъ, въ долинѣ, окруженной горами, среди дремучаго лѣса, основалъ капище Перкунаса. Въ этой же долинѣ отведено было мѣсто для кострища, на которомъ сожигали тѣла почившихъ князей. Здѣсь же первый былъ сожженъ прахъ Свинторога, отъ чего долина эта получила свое названіе. Такъ называли ее постоянно до нашихъ дней.
Съ 1293 — 1316 княжилъ въ Литвѣ Витенъ или Витенесъ. Затѣмъ въ 1316 г. вотупаетъ на престолъ Гедиминъ. Рыцари по злобѣ распространяли ложныя извѣстія о низкомъ будто бы происхожденіи Гедимина. Нынѣ критически удостовѣрено, что все это ложь. Онъ былъ сынъ не Витена, какъ думали Стрыйковскій, Кояловичъ, Быховецъ—и ихъ послѣдователи—Лелевель, Нарбуттъ, Ярошевичъ; не Лютавора, какъ говоритъ Дюсбургъ; но сынъ Гердена, или Эрдена, князя полоцкаго. Гедиминъ никогда не былъ конюхомъ Витена и не былъ его убійцею для захвата престола, какъ намъ передавали, основываясь на Оливскихъ анналахъ, Длугошъ, Кромеръ, Бѣльскій, Гваньини и ихъ последователи— Нарушевичъ, Фохтъ (Voigt), Карамзинъ, даже Соловьевъ; онъ былъ роднымъ братомъ Витена и послѣ его смерти законно унаслѣдовалъ престолъ. Былъ еще и третій родной братъ Витена—Воинъ, или Воиній. Мы поговоримъ объ этихъ князьяхъ подробнѣе въ историческомъ очеркѣ Бѣлорусскаго полѣсья. Не подлежитъ сомнѣнію, что они были сыновьями Гердена, князя полоцкаго.
Гедиминъ являетъ намъ соединеніе замѣчательныхъ по времени воинскихъ способностей съ политическимъ тактомъ, мудростью во всѣхъ предначертаніяхъ и необыкновенною силою воли. Онъ былъ дѣйствительнымъ основателемъ могущества и славы Литвы и Западной Руси и первый сталъ именоваться великимъ княземъ литовско-русскимъ. Еще при Рингольдѣ въ составъ Литвы вошла Черная Русь съ Новогрудкомъ, Гродномъ, Слонимомъ, Волковыскомъ. При Миндовгѣ присоединилась Полоцкая земля. Гедиминъ пріобрѣлъ Минское, а едва ли не прежде еще слились съ Литвою Туровское и Пинское княжества. Мирнымъ путемъ пріобрѣлъ Гедиминъ Витебское, а потомъ (около 1340) Волынское княжества. Кіевское и Подолія окончательно слились съ Литвою позже, при Ольгердѣ Гедиминовичѣ, около 1362 г.
Такъ слагалось Литовско-русское государство, не путемъ кровавыхъ набѣговъ, но скорѣе мирнымъ путемъ, родственными связями, сознаніемъ силы и могущества государя, передъ которымъ удѣльные князья, чувствуя свое безсиліе, должны были смиряться. Конечно, этимъ не уничтожалась удѣльная система, ибо князья всегда пользовались возможностью возстать и посягать на велико-княжескій столъ. Гедиминъ снискивалъ общее расположеніе и преданность своею вѣротерпимостью и уваженіемъ народныхъ правъ: онъ никогда и нигдѣ не стѣснялъ вѣроисповѣданія, не отмѣнялъ древнихъ уставовъ, оставлялъ покоренныхъ или добровольно отдавшихся ему князей наместниками съ княжескими титулами. Жители ни въ чемъ не были стѣснены: ихъ вѣра, языкъ, уставы, обычаи оставались неприкосновенными. Къ тому же, нельзя забывать, что на Гедимина смотрѣли какъ на избавителя отъ тягостнаго рабства монгольскаго. Наконецъ въ народѣ несомнѣнно господствовало убѣжденіе, что князья литовскіе были такими же, какъ и русскіе князья, потомками св. Владиміра, въ чемъ еще болѣе убеждали родственныя связи Гедимина съ русскими князьями, какъ мы увидимъ далѣе. Язычество Гедимина какъ будто улетучивалось при видѣ того уваженія, какое онъ оказывалъ христіанскимъ исповѣданіямъ, предоставляя имъ разныя льготы и полнѣйшую свободу въ отправленіи религіозныхъ обрядовъ.
Заботясь о внутреннемъ благоустройстве государства, о развитіи торговли и промышленности, онъ входилъ въ тесныя связи съ ганзейскими городами, выписывалъ оттуда ремесленниковъ, купцовъ и вообще людей, кои могли вносить просвѣтительное начало. Наѣхало въ Литву множество Немцевъ, пользовавшихся совершенною свободою вероисповѣданія и даже судившихся собственными ихъ законами. Гедиминъ основалъ много городовъ, между прочимъ Новые-Троки, которые назначилъ своею столицею, построилъ великолѣнные, сильно укрепленные замки въ древнѣйшемъ литовскомъ поселеніи, Вильнѣ, куда и переѣхалъ на жительство въ 1322 г.
Семейныя и родственныя связи Гедимина доказываютъ, какъ велико было его значеніе въ политическомъ мірѣ. Дочь его Альдона, въ католичестве Анна, была супругою Казиміра Великаго, короля польскаго. Отецъ Казиміра, Владиславъ Локетекъ просилъ у Гедимина руки Альдоны для своего 16-лѣтняго тогда сына, съ тѣмъ, чтобы, вмѣсто приданаго, Гедиминъ отпустить на свободу всѣхъ плѣнныхъ Поляковъ, находившихся въ его государстве. Гедиминъ со гласился, и Альдона въ 1325 г. прибыла въ Краковъ вмѣстѣ съ 24,000 освобожденныхъ плѣнныхъ и понятно, возбудила всеобщій восторгъ. Послѣ смерти Локетка она была коронована вмѣстѣ съ мужемъ въ 1333. Другая дочь, Данмиля-Елисавета была супругою Янки, князя мазовецкаго, владѣвшаго Плоцкомъ; третья, Марія, была за Болеславомъ Мазовецкимъ; четвертая, тоже Марія, за Димитріемъ Михайловичемъ, княземъ тверскимъ; пятая, Августа или Анастасія, за Симеономъ Іоанновичемъ (сыномъ Калиты); наконецъ еще двѣ неизвѣстныя по имени, одна была за гродненскимъ старостою княземъ Давидомъ (какъ кажется, сыномъ Довмонга, князя псковскаго), храбрѣйшимъ изъ полководцевъ временъ Гедимина; другая за Юріемъ Андреевичемъ, княземъ галицкимъ. У Гедимина было три жены: Вида, дочь Видимунта; Ольга, дочь Всеслава Смоленскаго; Евна, или Ева, дочь Ивана Всеволодовича.
Родственныя связи литовскихъ князей съ потомками дома Владиміра св., начавшіяся еще при Миндовгѣ, какъ мы увидимъ, продолжались постоянно; литовскіе князья женились на русскихъ княжнахъ, литовскія княжны выходили за русскихъ или польскихъ владѣтельныхъ князей. А между тѣмъ, во главѣ рода все еще стояли князья язычники. Ясно, что язычество было только вынужденное, какъ временная мѣра, пока не окрѣпли связи Литвы съ Русью, пока два народа не слились окончательно въ политическомъ и государственномъ отношеніи.
Гедиминъ убить въ сраженіи съ Меченосцами нри Велонѣ въ 1341 г.
Еще при жизни онъ раздѣлилъ государство между своими сыновьями. Явнуту, или Евнутію назначенъ былъ великокняжескій престолъ. Монвидъ получилъ въ удѣлъ Керновъ въ Литвѣ и Слонимъ въ Черной Руси; Наримундъ княжества Туровское и Пинское; Коріатъ Новогрудокъ и Волковыскъ; Ольгердъ Кревское и Витебское княжества; Кейстутъ княжество Жмудское, Трокское, Гродненское и Берестское (Брестъ Литовское); Любартъ Волынь и Луцкое княжество. Полоцкое княжество составляло удѣлъ дяди Гедиминовичей, брата Гедимина, Воина. Ольгердъ превосходилъ всѣхъ умомъ и мужествомъ, Кейстутъ—храбростью и необыкновенною честностью. Явнутъ былъ слабъ. Братья сознавали, что онъ не можетъ править государствомъ, что ему не совладать съ удѣльными князьями, не отбиться отъ рыцарей.
Ольгердъ съ Кейстутомъ рѣшили лишить его престола. Они напали на Вильно и раздѣлили между собою бразды правленія. Ольгердъ объявленъ былъ великимъ княземъ, Кейстутъ княземъ Трокскимъ, Жмуди, Гродна и всего Полѣсья. Явнуту назначили въ удѣлъ Изяславъ, но онъ бѣжалъ въ Москву, черезъ два года однако возвратился въ свой удѣлъ.
Дѣятельность, мужество, государственныя способности Ольгерда въ продолженіе тридцати четырехъ-лѣтняго княженія изумительны. Его пособникомъ, другомъ и товарищемъ въ самыхъ рискованныхъ предпріятіяхъ всегда былъ Кейстутъ. Имъ пришлось вести продолжительную борьбу съ рыцарями. Нѣсколько разъ они нападали на Ливонію, проникли до самаго Юрьева (Дорпта), разрушили Королевецъ (Кенигсбергъ). Рыцари принуждены были созывать крестовый походъ, чтобы только отбиться отъ Ольгерда. Этого мало: Ольгерду пришлось воевать и съ Казиміромъ Вел., который захватилъ Брестъ и значительную часть Волыни. Послѣ продолжительной борьбы торжество осталось на сторонѣ Ольгерда, и Поляки должны были оставить Волынь. Въ Подоліи кочевали три орды Монголовъ. Въ 1362 г. Ольгердъ одержалъ блистательную побѣду надъ тремя татарскими князьями; Вутлубугою, Хаджибеемъ и Дмитреемъ на берегахъ рѣки Синія-Воды. Затѣмъ проникъ въ Тавриду и разрушилъ Херсонесъ, гдѣ захватилъ много сокровищъ. Тогда же вся Подолія была присоединена къ великому княжеству Литовскому, а вслѣдъ затѣмъ покорилось ему и Кіевское княжество безъ боя.
Ольгердъ не оставилъ безъ вниманія и восточную половину Руси. Симеонъ Гордый покровительствовалъ родственникамъ Ольгерда, бѣжавшимъ въ Москву. Но и у него были связи въ восточныхъ княжествахъ. Онъ самъ былъ женатъ на княжнѣ Тверской; дочь его была за Борисомъ Константиновичемъ Суздальскимъ. Во время малолѣтства Димитрія Донскаго онъ безъ явной войны занялъ Брянскъ, Бѣлый, Мстиславль, Ржевъ и раздвинулъ предѣлы своихъ, владѣній до береговъ Угры. Новгородъ, Тверь, Смоленснъ подчинялись ему, какъ своему покровителю; сынъ его Андрей былъ намѣстникомъ Пскова. Потомъ, когда Димитрій Донской сталъ тѣснить шурина его, князя Михаила Александровича Тверскаго, Ольгердъ съ сильною ратью двинулся въ восточную Русь, близъ Тростенскаго озера (въ Рузскомъ уѣздѣ) совершенно истребилъ полки московскіе и дошелъ до самой Москвы; черезъ два года (1370) онъ снова явился подъ Москвою. Наконецъ, когда Ольгердъ въ третій разъ вступилъ въ московскіе предѣлы, Димитрій просилъ мира, который и былъ заключенъ, а для скрѣпленія союза, дочь Кейстута выдана за Владиміра Андреевича Храбраго. Но миръ былъ непродолжителенъ. Черезъ два года (1372) Кейстутъ быстрымъ набѣгомъ разорилъ Переяславль—Залѣсскій и Кошинъ. Послѣ этою снова былъ заключенъ миръ, конечно непрочный, ежели бы вскорѣ не умерь Ольгердъ.
Широко раздвинувъ предѣлы своего государства, усмиривъ властолюбіе и строптивость удѣльныхъ князей, сдѣлавшись грозою не только рыцарей, но и Монголовъ, установивъ государственный строй въ своихъ владѣніяхъ, распространивъ и усиливъ торговлю и промышленность съ отдаленнѣйшими странами, Ольгердъ умеръ на восемьдесятъ первомъ году своей жизни въ 1377 году.
Всю жизнь свою онъ покровительствовалъ христіанскимъ испвѣданіямъ. Обѣ его супруги, Марія и Іуліанія, свободно воздвигали новые храмы; онъ самъ построилъ двѣ церкви въ Витебскѣ; бояринъ его Гастольдъ строилъ католическіе храмы. Въ Вильнѣ былъ уже монастырь францискановъ. При дворѣ великихъ княгинь было духовенство православное. Великаго князя окружали князья и бояре изъ разныхъ русскихъ княжествъ. И между тѣмъ, не смотря на такую чисто-христіанскую обстановку двора, были два случая, когда язычники возстали на христіанъ и умертвили францисканскихъ монаховъ; наконецъ были еще два случая, когда Ольгердъ самъ велѣлъ казнить 3 придворныхъ за принятіе православія,—факты, до сихъ поръ не достаточно разъясненные. Мы поговоримъ объ нихъ подробнѣе въ очеркѣ г. Вильна.
По русскимъ лѣтописямъ, Ольгердъ принялъ православіе передъ самою смертію (1381) съ именемъ Александра, сдѣлался схимникомъ съ именемъ Алексія и похороненъ въ церкви Пресвятыя Богородицы въ Вильнѣ. Напротивъ, орденскіе лѣтонисцы увѣряютъ, что Ольгердъ былъ сожженъ по языческимъ обрядамъ, что едва ли вѣроятно. Супруга Ольгерда, Іуліанія, пережившая его, усердная православная, имѣвшая большое вліяніе на дѣла государственныя и на любимаго сына своего Ягайлу, тоже православнаго, не допустила бы до этого. Быть можетъ, что, въ угоду язычникамъ, совершенъ былъ обрядъ сожиганія въ долинѣ Свинторога—но не тѣла Ольгерда, а всего вѣроятнѣе—его доспѣховъ, любимой лошади и тому подобнаго.
Герои литовскіе, какъ Гедиминъ, Ольгердъ, Кейстутъ и потомъ Витовтъ, отличались особенною любовью къ своимъ супругамъ, доходившею почти до слабости. Изъ угожденія супругѣ Гедиминъ передалъ великокняжескій престолъ менѣе всѣхъ способному сыну Явнуту; такъ и Ольгердъ, изъ угожденія супругѣ, назначилъ своимъ преемникомъ любимца ея, Ягайлу, вовсе неотличавшагося качествами отца и дѣда. Всю жизнь онъ былъ легкомысленъ, лѣнивъ, до крайности подозрителенъ, и хотя подъ старость сдѣлался святошей и въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ даже добродѣтельнымъ, но въ молодыхъ годахъ былъ жестокъ и коваренъ, какъ мы увидимъ ниже. Вступивъ на престолъ, властолюбивый юноша скоро почувствовалъ, что надъ нимъ тяготѣютъ величіе и слава старшаго въ родѣ, всѣми любимаго и уважаемаго даже врагами, трокскаго князя Кейстута. Послѣдній охотно подчинялся племяннику, какъ вел. князю, но въ семейныхъ дѣлахъ считалъ себя вправѣ быть наставникомъ и руководителемъ. Между тѣмъ Ягайло безъ вѣдома Кейстута, почти тайно, выдалъ сестру свою Марію за нѣкоего Войдыло, человѣка низкаго происхожденія, но умнаго и хитраго, успѣвшаго завладѣть слабымъ и безхарактернымъ Ягайломъ. Кейстутъ, дорожившій родственными связями, былъ крайне недоволенъ и конечно упрекалъ племянника за такое легкомысліе. Тогда Войдыло рѣшилъ, что надобно избавиться отъ докучливаго и крутаго старика. Онъ уговорилъ Ягайлу войти въ тайныя сношенія съ Меченосцами. Кейстутъ однако узналъ объ этомъ, напалъ на Вильно, повѣсилъ Войдылу, взялъ въ плѣнъ Ягайлу и отослалъ его въ Витебскъ, обязавъ клятвою сидѣть смирно, довольствуясь Витебском и Крево. Ягайло далъ клятву, но въ то же время, злобствуя за повѣшеніе своего любимца и подстрекаемый матерью Іуліаніею и сестрою, вдовою Войдылы, Маріею, возобновилъ сношенія съ рыцарями, прося ихъ помощи.
Кейстута радостно приветствовали на престолѣ князья и весь народъ.
Рыцари торопились, пришли съ сильнымъ войскомъ. Ягайло соединился съ ними съ небольшою ратью. Хотя нападеніе было произведено врасплохъ, но борьба съ Кейстутомъ была нелегка и успѣхъ невѣренъ. Ягайло послалъ просить дядю вмѣстѣ съ сыномъ его Витовтомъ пожаловать въ его станъ для переговоровъ и заключения мира. Довѣрчивый Кейстутъ согласился, но, едва прибылъ, его схватили вмѣстѣ съ Витовтомъ, отвезли въ Крево, заключили въ башню (до сихъ поръ существующую), гдѣ на пятыя сутки подосланные Ягайлой клевреты: Прокша, Бильгенъ, Моштенъ Готко, Кучукъ и Лисица, задушили славнаго князя. Преданный слуга Григорій Омуличъ до послѣдней минуты защищалъ своего князя и палъ жертвою своего самоотверженія. Витовту готовилась судьба отца; но супруга его Анна переодѣла своего мужа въ женское платье и такимъ образомъ успѣла спасти. Бренные останки князя Кейстута были торжественно сожжены въ Вильнѣ, въ долинѣ Свинторога. Лѣтописецъ Вигандъ разсказываетъ, что какъ только пламя охватило костеръ, на которомъ, съ прахомъ Кейстута въ доспѣхахъ и княжескомъ плащѣ, были положены любимая его лошадь, охотничьи собаки и соколы, неожиданно отверзлась глубокая пропасть и поглотила прахъ литовскаго героя (1382).
Измѣною захвативъ престолъ, Ягайло не удовольствовался кровавою расправою съ своимъ дядею. Онъ истребилъ почти весь родъ любимой жены Кейстута, Бируты. Дядя ея Видымунтъ и внукъ Бутримъ были посажены на колъ, другіе казнены. Бирута была содержима въ Брестѣ, но потомъ возвратилась въ родной Полангенъ, гдѣ и умерла въ 1416 г. Народъ чтилъ ее, какъ богиню.
Въ Польшѣ была на престолѣ прекрасная Ядвига, вторая дочь Людовика, короля венгерскаго. Она была обручена съ Вильгельмомъ, герцогомъ Австрійскимъ. Но Поляки рѣшили выдать ее за Ягайло и пригласить его на польскій престолъ. Переговоры объ этомъ начались въ Кревѣ, продолжались потомъ въ Вильнѣ и наконецъ въ Волковыскѣ. Послѣдствіемъ этихъ переговоровъ было слѣдующее: Литва и Западная Русь соединяются съ Польшею; верховный государь одинъ— Ягайло; внутреннее управленіе, финансы, совершенно отдѣльныя въ каждомъ государствѣ. Дипломатическія сношенія, а равно защита противъ враговъ— общія. Ягайло принимаетъ католичество и вводитъ католицизмъ между своими подданными, какъ остававшимися въ язычествѣ, такъ и православными.
Когда условія эти были утверждены, Ягайло въ 1386 г. отправился въ Краковъ со многими князьями и боярами. Нѣкоторые изъ нихъ приняли католицизмъ, затѣмъ послѣдовало бракосочетаніе и коронація. Изъ числа князей, окружавшихъ Ягайлу, не всѣ согласились на перемѣну вѣры. Такъ Ѳедоръ Любартъ Сангушко, князь сѣверскій; Димитрій Корибутъ, князь новогродскій; Владиміръ Ольгердовичъ, князь Слуцкій; Василь, князь Пинскій; Симеонъ Лингвинъ, князь Мстиславскій, остались православными. Другіе удѣльные князья, братья Ягайлы, и двоюродный братъ Витовтъ Кейстутовичъ перешли въ католичество.
Въ слѣдующемъ году Ягайло вмѣстѣ съ Ядвигою отправился въ Литву. Въ Лидѣ (1387) онъ издалъ декретъ объ уничтоженіи идолопоклонства въ Литвѣ. Затѣмъ въ Вильнѣ, 22-го февраля 1387 г. издалъ новый декретъ, въ коемъ, между прочимъ, говоритъ, что онъ далъ клятвенное обѣщаніе, всѣхъ природныхъ Литовцевъ обоего пола, всякаго состоянія, званія и чина, жительствующихъ въ областяхъ литовскихъ и русскихъ, къ какому бы они вѣроисповѣданію и принадлежали, пригласить, уговорить, призвать, а даже заставить къ принятію католической вѣры и послушанію римской церкви. Далѣе, что, желая устранить всѣ безъ изъятія преграды, кои бы могли противодѣйствовать возвеличенію католичества, строжайше предписываетъ: чтобы никто изъ Литовцевъ обоего пола, съ Русскими тоже обоего пола, не заключалъ брачныхъ союзовъ, до тѣхъ поръ пока не приметь дѣйствительнаго послушанія римской церкви. Если бы же, вопреки сему, кто либо заключилъ бракъ, то въ такомъ случаѣ, будь то мужъ или жена, должны послѣдовать въ отношеніи исповѣданія за католикомъ или католичкой, къ чему должны быть принуждаемы даже тѣлесными наказаніями.
Народъ повиновался и принималъ крещеніе. Пріѣхавшее духовенство не умѣло по-литовски, и потому Ягайло самъ проповѣдовалъ и объяснялъ таинства вѣры. Король при этомъ надѣлялъ всѣхъ новоокрещенныхъ бѣлыми кафтанами. Стрыйковскій говоритъ, что «окрещено Литовцевъ въ разныхъ мѣстахъ около тридцати тысячъ, кромѣ тѣхъ, которые уже были окрещены въ Вильнѣ и Краковѣ, да кромѣ бояръ.
«И окрести Литву, говоритъ Софійскій Временникъ, половину своего города, Вильно». На томъ мѣстѣ, гдѣ стоялъ храмъ Перкуна, основанъ кафедральный соборъ Св. Станислава. Всѣ кумиры низвергнуты. Вѣчный огонь погашенъ.
Въ Вильнѣ и вообще въ Литвѣ многіе жители еще до этого исповѣдовали уже православную или католическую вѣру. Существовали церкви и костелы. Слѣдовательно, язычниковъ не могли поражать, отталкивать новое ученіе, новые обряды. Они уже свыклись съ ними. И не менѣе того, въ Литвѣ, также какъ и вездѣ по введеніи христіанства, какъ мы уже говорили (въ Мифолог. очеркѣ), языческіе обряды существовали еще очень долго.
Въ Вильнѣ основана была епископская каѳедра, и кромѣ собора построены костелы св. Іоанна и св. Мартина, а внутри государства воздвигнуты первые костелы: въ Нѣменчинѣ, Мейшаголѣ, Мѣдникахъ, Кревѣ, Обольцахъ, Гайнѣ, Лидѣ, Вилкомирѣ, Ошмянѣ и Быстржицѣ.
Ягайло назначилъ своимъ намѣстникомъ въ Литвѣ и Руси роднаго брата своего Скиргайлу, князя чуднаго и добраго, какъ его называютъ русскія лѣтописи, жестокаго, развратнаго пьяницу, какъ говорятъ Длугошъ, Стрыйковскій и др. Дѣло въ томъ, что Скиргайло, хотя въ Краковѣ и перешелъ въ католичество, но, какъ говоритъ уніатъ Стебельскій, былъ особеннымъ покровителемъ православія.
Назначеніе Скиргайла вооружило всѣхъ братьевъ противъ него. Негодовали и другіе удельные князья, но болѣе всего Витовтъ. Мы должны поговорить о послѣднемъ подробнѣе. Витовтъ, какъ мы увидимъ, славнѣйшій изъ современныхъ государей, возвелъ Литву и Русь на высочайшую степень благоденствія и могущества.
Витовтъ родился въ Трокахъ въ 1344. Онъ былъ внукъ Гедимина, сынъ славнаго и храбраго Кейстута и его супруги Бируты, дочери боярина Видымунта, вейделотки при капищѣ, существовавшемъ въ Полангенѣ, на берегу Балтійскаго моря, которую Кейстутъ силою взялъ изъ храма и женился на ней въ Трокахъ въ 1338 г. Витовтъ учился ратному дѣлу у отца, лучшаго изъ тогдашнихъ полководцевъ. Въ молодыхъ лѣтахъ онъ женился на Маріи Прасковьѣ, дочери князя Лукомльскаго и Стародубскаго, а послѣ ея смерти на Аннѣ Святославовнѣ, княжнѣ Смоленской, которая спасла его изъ заточенія въ Кревѣ. Тогда Ягайло заключилъ Анну въ темницу въ Вильнѣ, а Витовтъ бѣжалъ къ Янушу князю Мазовецкому, женатому на его сестрѣ Данутѣ. Потомъ, зная, что еще прежде Ягайло заключилъ тайный договоръ съ Меченосцами, коимъ обязался за помощь противъ Кейстута уступить ордену всю Жмудь отъ моря до р. Дубисы. онъ обратился къ великому магистру и просилъ его помощи. Тотъ былъ радъ случаю внести новую смуту въ Литвѣ. Междоусобная война возгорѣлась, и Ягайло долженъ былъ примириться съ двоюроднымъ братомъ (1381). Онъ однако не возвратилъ ему отцовскаго удѣла (Трокскаго), но отодвинулъ подальше. Витовтъ получилъ часть Володымиріи, Гродно, Брестъ, Дрогичинъ, Мельникъ, Бѣльскъ, Суражъ, Кременецъ, а потомъ и Луцкъ. Витовтъ, какъ уже мы знаемъ, сопутствовалъ Ягайлѣ въ Краковъ и повторилъ крещеніе въ католическую вѣру. Онъ имѣлъ основаніе надѣяться, что получитъ великокняжескій престолъ. Вдругъ назначается Скиргайло. Мечты и надежды Витовта рушились. Онъ свелъ счеты: отцовскій удѣлъ былъ ему вполнѣ преданъ; онъ могъ разсчитывать на преданность и въ новомъ удѣлѣ. Но для борьбы съ Скиргайломъ и съ самимъ Ягайломъ собственныхъ силъ было недостаточно. Пришлось опять прибегнуть къ помощи ордена. Война опять возгорѣлась.
Витовтъ жилъ съ семействомъ въ Бартенштейнѣ. Среди внутреннихъ распръ, бушевавшей бури, сюда пріѣхали къ нему послы в. кн. московскаго, Василія Дмитріевича, за невѣстою, дочерью Витовта, прекрасною Анастасіею, съ которою великій князь московскій былъ обрученъ еще прежде въ Луцкѣ. Сопровождаемая княземъ Иваномъ Гольшанскимъ, она отправилась моремъ изъ Данцига, и 21 января 1391 обвѣнчана въ Москвѣ.
Ягайло наконецъ убѣдился, что дальнейшая борьба съ Витовтомъ невозможна. Они помирились. Витовтъ, въ Вильнѣ, въ каѳедральномъ соборѣ торжественно возведенъ на великокняжескій престолъ съ самостоятельною властью, но съ признаніемъ короля польскаго верховнымъ повелителемъ.
Витовту было 48 лѣтъ отъ роду (1392). Достигъ онъ давно желаннаго. Но кровь пролитая, страна опустошенная, крамола среди удѣльныхъ князей, Меченосцы, угрожавшіе местью, уже успѣвшіе отравить сыновей Витовта, Ивана и Юрія, въ Кенигсбергѣ, Монголы, зазнавшіеся и принявшіе угрожающее положеніе, наконецъ внутренняя неурядица—требовали со стороны Витовта много силы, мужества и необыкновенной дѣятельности. Витовту надобно было уничтожить могущество рыцарей и Монголовъ, уничтожить удѣльную систему, обновить государственный строй, ввести рядъ реформъ. Вотъ какія были задачи Витовта. Но у него были еще и другія завѣтныя цѣли и стремленія: образовать мощное, независимое государство и возложить на себя вѣнецъ короля Литвы и Руси. Этимъ стремленіямъ посвящена была вся остальная жизнь Витовта.
Къ сожалѣнію, предѣлы нашей статьи не позволяютъ намъ развить полную картину плодотворной дѣятельности Витовта, какъ шагъ за шагомъ добивался онъ осуществленія своихъ идей, какъ боролся съ сильными врагами и какъ мужественно и успѣшно одолѣвалъ всѣ противопоставляемыя преграды. Мы можемъ указать только на послѣдствія его неутомимой, поражающей тридцативосьми-лѣтней дѣятельности на великокняжескомъ престолѣ.
Прежде всего великому князю надобно было сломить гордыню удѣльныхъ князей. А князей этихъ было много. Всѣ они бурлили, зазнавались, а при малѣйшемъ случаѣ прибѣгали къ помощи Рыцарей, отъ чего домашнимъ невзгодамъ и распрямъ конца не было. Витовтъ не стѣснялся и на всѣхъ наложилъ желѣзную руку. Надобно было явить примѣры строгости. Свидригайло, братъ Ягайла, владѣвшій Витебскомъ, вздумалъ бунтовать и прибѣгалъ къ помощи Рыцарей. Свидригайло былъ изгнанъ, а Витебское княжество присоединено къ общимъ великокняжескимъ владѣніямъ. Смоленскіе князья ссорились за удѣлы. Старшему изъ нихъ, Юрію Святославовичу, помогалъ тесть его, Олегъ Рязанскій. Витовтъ явился подъ Смоленскомъ, чтобы примирить братьевъ. Князья вышли къ нему съ поклономь и пригласили въ Смоленскъ. Витовтъ пошелъ и прекратилъ ссоры, объявивъ себя смоленскимъ княземъ (1395). По смерти Ольгердовыхъ сыновей, Вигунда, Наримунда, Скиргайла, Витовтъ присоединилъ къ своимъ владѣніямъ ихъ удѣлы, а также Кіевское княжество, которое было дано Скиргайлѣ. У брата ихъ Корибута отнялъ Сѣверское княжество. Отнялъ Подольскую землю, которою владѣли Коріятовичи. Удѣльные князья притихли, заискивали, и Витовтъ положилъ прочное основаніе единовластію.
Въ 1396 г. Витовтъ съѣхался съ зятемъ своимъ в. кн. московскимъ, въ Смоленскѣ. Здѣсь были утверждены границы владѣній Восточной и Западной Руси. Нынѣшняя губернія Орловская, съ частію Калужской и Тульской принадлежали Витовту. Корачевъ, Мценскъ, Болховъ, Бѣлевъ съ нѣкоторыми другими удѣлами князей черниговскихъ, а также Рясевъ и Великіе Луки — поддались Витовту. Владѣнія его простирались отъ границъ псковскихъ съ одной стороны до Галиціи и Молдавіи, а съ другой—до береговъ Оки, Сулы и Днѣпра.
Надъ бѣдною Жмудью тяготѣла обязательная грамата Ягайлы передать ее въ собственность ордену. Витовтъ хитрилъ, обѣщалъ, а Рыцари на радостяхъ провозгласили его даже королемъ литовскимъ. Между тѣмъ онъ требовалъ отъ папы присылки легата. Легатъ пріѣхалъ, и Витовтъ удостовѣрилъ его, что положеніе дѣлъ изменилось, что прежніе набѣги Рыцарей съ цѣлію обращенія въ христіанство, теперь, когда Литва стала христіанскою, составляютъ уже хищническіе набѣги. Навремя Рыцари присмирѣли, но потомъ снова начались нападенія, возобновились требованія передачи Жмуди. Такъ дѣла шли въ вѣчныхъ набѣгахъ, когда наконецъ состоялась достопамятная битва подъ Гринвальденомъ и Таненбергомъ въ 1110 г. Витовтъ привелъ 103,000 человѣкъ войска, состоявшаго изъ сорока отрядовъ. Здѣсь были полки литовскіе, русскіе, татарскіе. Последними командовалъ кипчакскій султанъ Саладинъ. Были еще отряды Богемцевъ и Моравляиъ. У Поляковъ было 60,000 отборнаго войска. У Рыцарей тоже были отборныя силы, подъ начальствомъ в. магистра Ульриха фонъ-Юнингена. Бой кипѣлъ цѣлый день, бой самый отчаянный. Витовтъ былъ его душею. Ягайло, сдѣлавшійся очень набожнымъ, все время молился на возвышеніи, окруженный стражею. Всѣ войска отличились, но въ особенности Смоленский полкъ, какъ пишетъ Ваповскій. Великій магистръ былъ убитъ; пало на полѣ битвы 60 рыцарей и 40,000 воиновъ. Въ плѣнъ взято 15,000. Всѣ знамена, числомъ 51, отняты. Фохтъ говоритъ, что этотъ день «былъ послѣднимъ днемъ славы и величія ордена. Следующее утро готовило ему позоръ, уничиженіе и вѣчное ничтожество». Коцебу же пишетъ: «этотъ блестящій колоссъ, варварскимъ мужествомъ, безвѣріемъ и безстыдствомъ воздвигнутый на развалинахъ попранныхъ народовъ, обогащенный награбленнымъ золотомъ, украшенный княжескими гербами, былъ ниспровергнуть какъ будто ударомъ грома и никогда уже не возсталъ изъ своего уничиженія». Въ непріятельскомъ станѣ захвачены тысяча возовъ съ сокровищами и разными припасами, сотни бочекъ съ виномъ, тысячи цѣпей и разныхъ орудій пытокъ, множество холста, напитаннаго смолою для поджоговъ. Чтобы воины не опьянѣли, всѣ бочки съ виномъ были разбиты. Вино смѣшалось съ кровью и залило большое пространство. Въ этомъ морѣ вина и крови буквально плавали человѣческіе трупы. Стопы раненыхъ заглушали радостные клики победителей.
Всѣ историки согласны, даже враги, что честь этой знаменитой побѣды принадлежитъ Витовту. Онъ хотѣлъ сейчасъ же броситься на Маріенбургъ, гдѣ уже ожидали гостей и приготовили ключи отъ крѣпости для врученія побѣдителямъ. Но Ягайло не слушался— онъ цѣлые три дня стоялъ на мѣстѣ и служилъ панихиды. Когда двинулись наконецъ, замки и города предавались безъ боя, но Маріенбургъ опять заперъ ворота, собралъ послѣднія силы и сталъ защищаться. На выручку его подоспѣлъ ливонскій магистръ Германъ. Послѣдній обратился къ Витовту. Онъ отъ имени обоихъ орденовъ отказывался отъ правъ на Жмудь и обѣщалъ вѣчный союзъ. Витовтъ сообразилъ, что Рыцарямъ болѣе не возстать, что присоединеніе къ Польшѣ прусскихъ владѣній Литвѣ не принесетъ пользы; что ему, виновнику торжества, за пролитую кровь, за столько жертвъ—Ягайло далъ всего два замка, а всѣ остальные роздалъ Полякамъ. Сообразивъ всего, Витовтъ ушелъ домой съ своими войсками. Ягайло продолжалъ осаду, но ничего не успѣлъ и возвратился, добровольно уничтоживъ плоды славной побѣды, не имѣя способностей ни полководца, ни политика, чтобы воспользоваться ею.
Витовтъ все же радовался. Онъ возвратилъ Жмудь, и ужь конечно Рыцари были ему не страшны.
Любопытны его отношенія къ Монголамъ и та роль, которую онъ разыгрывалъ въ отношеніи ихъ. Тимуръ-Кутлукъ низвергъ Тохтамыша и самъ сѣлъ на ханскомъ престолѣ. Тохтамышъ бѣжалъ въ Литву. Витовтъ далъ ему Лидскій замокъ на житье и оказывалъ всякія почести. Витовтъ задумывалъ уже и о Восточной Руси. Это видно изъ слѣдующихъ словъ: «посажу тебя въ ордѣ, а ты меня посадишь иа Москвѣ великимъ княземъ», сказалъ онъ Тохтамышу. Въ 1397 г. онъ съ Тохтамышемъ двинулся къ Азову, разбилъ Монголовъ, прогналъ ихъ къ Волгѣ, награбилъ несмѣтныя сокровища, взялъ въ плѣнъ нѣсколько улусовъ и переселилъ ихъ въ Литву, но все-таки не успѣлъ посадить Тохтамыша на ханскомъ престолѣ.
Черезъ два года опять пошелъ на берега Ворсклы. Здѣсь уже ожидали его послы Тимуръ-Кутлука и говорили Витовту отъ имени хана: «за что идешь на меня? Я не вступалъ никогда на твою землю съ оружіемъ!» Витовтъ отвѣчалъ: «Богъ опредѣлилъ мнѣ владычество надъ всѣми землями; будь моимъ сыномъ и данникомъ, или будешь рабомъ». Тимуръ соглашался платить Витовту дань и признавать его отцомъ, но не хотѣлъ чеканить на своихъ деньгахъ изображеніе Витовта и гербъ литовскій. Подоспѣлъ Эдигей, и битва возгорѣлась. Витовтъ былъ разбитъ. Съ обѣихъ сторонъ пало до ста тысячъ. Погибло много князей, много Поляковъ, сопровождавшихъ Витовта. У Эдигея было 200 т. войска. Самъ Эдигей былъ ученикомъ Тамерлана.
Въ Восточной Руси радовались этому пораженію. Витовтъ однако не упалъ духомъ. Въ 1412 онъ успѣлъ таки посадить на тронѣ Золотой Орды Зелени-Султана, старшаго сына Тохтамыша. Въ 1416 въ отмщеніе за это Эдигей былъ подъ Кіевомъ, но испугался и вслѣдъ за тѣмъ прислалъ пословъ съ богатыми подарками, приказавъ сказать Витовту: «Князь славный! въ трудахъ и славѣ настала наша старость. Помиримся на остатокъ нашего вѣка. Кровь, пролитая нами въ битвахъ, уже высохла; бранныя слова наши разсѣяны уже вѣтрами; злоба наша сгорѣла въ пламени войны.»
Не только Зелини-Султанъ, но и дѣти его смотрѣли на Витовта какъ на своего благодетеля и дозволяли ему хозяйничать въ Ордѣ.
Въ 1420 Витовтъ въ Виленскомъ замкѣ именовалъ кипчацкими ханами татарскихъ князей Бетсабулу и Геремфердена и возложилъ на нихъ ханскія шубы. На случай войны по первому требованію всегда являлась монгольская рать.
Три основныя задачи княженія Витовта были осуществлены вполнѣ. Удѣльная система почти совсѣмъ разрушена, а кто и сидѣлъ въ удѣлѣ, былъ только усерднымъ исполнителемъ воли великаго князя. Рыцари и Монголы не смѣли тревожить Литву и Русь. Не все вдругъ совершено. Такія задачи могли быть осуществлены многими годами, цѣною большихъ жертвъ, желѣзною волею и великими способностями государя.
Всего труднѣе были дѣла и отношенія съ Польшею. Все, что дѣлалъ Витовтъ, его стремленіе къ единовластію, его заботы о самостоятельности государства, шли въ совершенный разрѣзъ съ желаніями и цѣлями Поляковъ. А въ Польшѣ были люди умные, глубокіе политики, истинные патріоты. Ягайло былъ слабъ, недальновиденъ, чувствовалъ и сознавалъ превосходство Витовта. Но въ Польшѣ былъ Збигневъ Олесницкій, человѣкъ умный, хитрый, тонкій дипломатъ, нестѣснявшійся въ средствахъ. Съ нимъ-то въ особенности приходилось бороться Витовту.
На съѣздахъ: Виленскомъ 1401 и Городельскомъ 1413, литовско-русское дворянство получило польскіе гербы. Дворянству нравились съѣзды и гербы. Оно получило нѣкоторыя права и привилегіи. Но въ то же время надъ православными тяготѣлъ законъ Ягайла въ отношеніи браковъ, о которомъ мы говорили. Были и другія ограниченія для некатоликовъ, установленныя на съѣздахъ. Витовтъ однако мало заботился о съѣздахъ и его постановленіяхъ. Въ собственной Литвѣ дворяне и вельможи принимали католичество, а съ ними гербъ и высшія должности, но много еще было главныхъ дѣятелей, главныхъ сподвижниковъ Витовта Русскихъ, усердно защищавшихъ своихъ единовѣрцевъ. Его окружали Олельковичи, князья Слуцкіе и Копыльскіе, потомки Ольгерда; князья Сангушки, потомки Любарта Гедиминовича; князья Сапѣги, происходившіе отъ Наримунда Гедиминовича; князья Вшнневецкіе, Зборажскіе, Порицкіе, Воронецкіе, — отъ Корибута Ольгердовича; князья Друцкіе-Соколинскіе, Горскіе, Любецкіе, Озерскіе, Подберезскіе, — отъ Романа Галицкаго; князья Острожскіе — отъ Даніила Галицкаго и мн. др.
Витовтъ заботился о православныхъ. Оставаясь до конца жизни вѣрнымъ католической церкви, онъ тѣмъ не менѣе отличался необыкновенною вѣротерпимостью. Постоянно стремясь къ образованію независимаго государства, Витовтъ желалъ образовать особую митрополію для Западной Руси, независимую отъ Московской. Съ этою цѣлію въ 1415 съѣхалось духовенство въ Новогрудокъ; и здѣсь Витовтъ издалъ окружную грамату, въ которой говоритъ: «мы хотячи, штобы ваша вѣра неменьшала, ни угыбала, и церквамъ вашимъ бы строеніе было, учинили есмо такъ митрополита, зборомъ, на кіевскую митрополію, штобы Русская честь вся стояла на своей земли».
Первымъ митрополитомъ избранъ былъ Григорій Цимвлакъ. Но митрополиты большею частію пребывали въ Вильнѣ.
Витовтъ построилъ нѣсколько католическихъ костеловъ въ Литвѣ; но въ то же время строилъ и православные храмы, какъ напр, въ Трокахъ на островѣ, въ Луцкѣ и другихъ мѣстахъ. Въ Пинскѣ онъ возобновилъ соборъ, существовавший еще въ XII ст. Мы уже говорили о правахъ и преимуществахъ, дарованныхъ имъ поселеннымъ въ Литвѣ Татарамъ и Евреямъ. Въ то самое время, когда въ цѣлой Европѣ преслѣдовали Евреевъ, Витовтъ говорилъ: «если бы жида забито, а черезъ свѣдетство не могъ довести своимъ пріятелемъ, который бы его забилъ: естьли бы кого въ пытанью нѣкотораго подозрѣннаго мѣти, мы жидомъ на противку подозрѣннаго хочемъ обронцомъ быти».
Если мы вспомнимъ время, когда жилъ Витовтъ, то нельзя не согласиться, что онъ былъ однимъ изъ самыхъ замѣчательныхъ правителей. Литва и Русь требовали во многомъ преобразованій, реформъ, улучшеній, сообразныхъ съ духомъ времени. И мы видимъ, что нѣтъ почти ни одной отрасли государственнаго управленія, котораго бы онъ не коснулся. Государство его составляли четырнадцать нынѣшнихъ губерній имперіи, именно: Виленская, Ковенская, Гродненская, Сувалкская (не вся), Минская, Могилевская, Витебская, Кіевская, Черниговская, Екатеринославская, Херсонская, Подольская, Волынская и Смоленская. Витовтъ постоянно посѣщалъ всѣ свои области и вникалъ во всѣ дѣла. Подчинивъ надменныхъ удѣльныхъ князей, укротивъ своеволіе кичливыхъ бояръ, онъ предоставилъ разныя преимущества земянамъ господарскимъ, т. е. мелкимъ владѣльцамъ земель. Въ городахъ онъ вводилъ магдебургскіе законы, заботился о благоденствіи низшихъ сословій всѣхъ народностей и исповѣданій. Обогащая казну войною и торговлею, онъ былъ щедръ до расточительности, когда того требовало поддержаніе его достоинства или народный выгоды. Гордый и высокомѣрный съ князьями, суровый для воинскихъ начальниковъ, взыскательный и неумолимый въ дѣлахъ правосудія, онъ былъ всегда доступенъ для низшихъ: каждый воинъ, каждый поселянинъ безъ боязни приходилъ къ нему и объяснялъ свои нужды.
Мало до сихъ поръ собрано узаконеній временъ Витовта; но память объ его мудрыхъ уставахъ существовала въ народѣ многіе годы. Когда въ 1492 г. Литовцы и Русскіе торжественно возводили на великокняжескій престолъ Александра Ягеллона, маршалъ Хрептовичъ, вручая ему жезлъ и мечъ, просилъ, «чтобы онъ правилъ государствомъ и судилъ народъ, не по богемскимъ, итальянскимъ или нѣмецкимъ законамъ, но по литовскимъ и Витовтовымъ законоположеніямъ».
Витовтъ обращалъ особенное вниманіе на торговлю и промышленность.
Литва и Западная Русь славились своими торговыми сношеніями съ отдаленнѣйшими народами. Кіевъ, Новгородъ В., Псковъ были торговыми посредниками между Балтійскимъ, Каспійскимъ и Чернымъ морями. Черезъ Литву и изъ Литвы отправлялись товары къ балтійскимъ портамъ. Жмудскій янтарь, разныя рыбы, въ особенности сельди, еще въ XIV ст. ловимыя на жмудскихъ берегахъ въ большомъ изобиліи—обращали на себя съ давнихъ временъ вниманіе торговцевъ: затѣмъ мѣховая торговля играла важную роль; у Литовцевъ были зубры, туры, медвѣди, олени, бобры, лисицы; наконецъ были табуны дикихъ коней, былъ ленъ, пенька, льняное сѣмя, конопля, много было меду и воску. Янтарь, какъ пишетъ Ривіусъ, ссылаясь на лѣтопись пинскаго монаха Митрофана, составлялъ важнѣйшій предметъ сбыта, цѣнимый наравнѣ съ дорогими каменьями.
При Витовтѣ торговля получила большое развитіе. Всякое перемиріе съ Орденомъ, каждый договоръ съ Новгородомъ и Псковомъ, или съ Московскимъ княжествомъ давали поводъ къ расширенію круга торговыхъ оборотовъ. Литовскія суда постоянно наполняли Нѣманъ и сплавляли лѣсъ, хлѣбъ и другіе продукты. Съ Востокомъ велась торговля чрезъ Каффу (Ѳеодосію), съ Венгріей чрезъ Польшу, Новгородъ и Псковъ; ганзейскіе города, состояли въ постоянныхъ торговыхъ сношеніяхъ. На днѣпровскомъ островѣ Тавани учреждена была таможня, называвшаяся «Витовтова баня». Существовала пошлина на привозные товары, и учрежденъ былъ бдительный за этимъ надзоръ. Кіевъ былъ складочнымъ мѣстомъ товаровъ съ Востока, развозимыхъ потомъ по всему государству. Были двѣ главныя пристани: въ Полангенѣ, на Балтійскомъ морѣ, и въ Хаджибаѣ, или Качибаѣ (близъ Одессы), на Черномъ. Чтобы облегчить и усилить промышленную дѣятельность внутри государства, Витовтъ пролагалъ новыя дороги, строилъ мосты на рѣкахъ, учреждалъ переправы, расчищалъ непроходимые лѣса, прокладывая новые пути.
Чего достигъ Витовтъ своею неутомимою дѣятельностью? Онъ осуществилъ всѣ свои основныя задачи. Достигнувъ еднновластія, сломивъ гордыню Рыцарей, снискавъ въ Монголахъ преданныхъ и уважающихъ сосѣдей, водворивъ правосудіе, строгую воинскую дисциплину, расширивъ торговлю, улучшивъ земледѣліе, полнѣйшею вѣротерпимостью устранивъ тѣ стѣсненія и ограниченія, какія были установлены въ отношеніи браковъ съ иновѣрцами, — Витовтъ могъ ожидать награды за свои труды, если бы даже желанная имъ награда была порождена честолюбіемъ. Но мы хотимъ вѣрить, что онъ дѣйствовалъ изъ любви къ родинѣ, хотѣлъ оставить ее счастливою, самостоятельною, совершенно независимою, развивающеюся на собственной почвѣ. Край былъ богатъ, могучъ, обширенъ. Край не нуждался въ посторонней опекѣ. Витовту было уже за восемьдесятъ. Наслѣдниковъ у него не было. Но онъ воспиталъ при себѣ въ Вильнѣ Фридерика, прозваннаго потомъ желѣзнымъ, сына Фридерика, маркграфа бранденбургскаго. Какъ кажется, ему онъ готовилъ престолъ литовско-русскій.
Внѣшнія сношенія Витовта были наилучшія. Онъ очень любилъ внука своего Василія Московскаго. Князья Рязанскій, Тверской и др. называютъ его своимъ господиномъ и господаремъ. Чехія предлагаетъ ему свою корону. Папа назначаетъ его опекуномъ рижскаго архіепископства. Императоръ Сигизмундъ въ постоянныхъ съ нимъ сношеніяхъ и самъ предлагаетъ ему короноваться королемъ литовскимъ.
Этого и добивался Витовтъ. Съ этою цѣлію, на Крещенье въ 1429 г., пригласилъ онъ къ себѣ въ Луцкъ гостей изъ всей Европы. Съѣхались: король Ягайло съ супругою, окруженный князьями Мазовецкими, Лигницкими, Поморскими и знаменитейшими сановниками; Василій Васильевичъ Московскій съ Борисомъ Тверскимъ, Олегомъ Рязанскимъ и князьями Одоевскими; Эрикъ, король датскій, ханы Перекопской, Придонской и Приволжской ордъ; Илья, господарь волошскій; великій магистръ Ливонскаго ордена Сигфридъ; послы императора Іоанна Палеолога; легатъ папы Андрей; посолъ отъ Тевтонцевъ; митрополитъ московскій Фотій; послѣднимъ пріѣхалъ императоръ римскій Сигизмундъ съ супругою Варварою и блистательною свитою изъ князей, герцоговъ, графовъ и бароновъ нѣмецкихъ, венгерскихъ, богемскихъ, кроатскихъ, рагузскихъ.
Гостепріимный хозяинъ принималъ царственныхъ гостей своихъ съ восточною пышностью. Почти невѣроятнымъ кажется описаніе лѣтописей, что ежедневно расходовалось на угощеніе 700 бочекъ вина, меду, пива, романеи, мальвазіи, 700 быковъ и коровъ, 1400 барановъ, 100 зубровъ, 100 кабановъ, 100 лосей. Гости пировали и прожили въ Луцкѣ семь недѣль.
Между тѣмъ велись переговоры о вѣнчаніи на королевство Витовта. Главныя лица, отъ коихъ это зависѣло, т. е. папа и императоръ Сигизмундъ, были согласны. Всѣ прочіе не противоречили. Ягайло, можетъ быть, и желалъ въ душѣ, хотя и не понимая истинной пользы для своего отечества, но изъ дружбы, изъ уваженія къ Витовту, который въ отношеніи его всегда дѣйствовалъ честно и искренно; но Ягайло, на старости лѣтъ, былъ еще слабѣе, нерѣшительнѣе, онъ былъ весь въ рукахъ Збигнева Олесницкаго, епископа краковскаго, глубокаго дипломата, искренно преданнаго дѣлу Польши и вовсе нежелавшаго разорвать связь съ дикою, варварскою Литвою и Русью. Того же мнѣнія были архіепископъ гнезненскій Ястржембецъ, Остророгъ, Шамотульскій и другіе польскіе чины, пріѣхавшіе съ Ягайлой.
Збигневъ употребилъ все свое краснорѣчіе, чтобы уговорить Витовта отказаться отъ короны. Но корона была слишкомъ дорога Витовту. Онъ вспылилъ и по нѣкоторымъ намекамъ нанесъ епископу краковскому слишкомъ чувствительное оскорбленіе. Тогда и Збигневъ разсердился и среди неоконченныхъ переговоровъ уговорилъ Ягайлу уѣхать изъ Луцка. Этотъ отъѣздъ возбудилъ негодованіе императора и всего съѣзда. Переговоры однако были прерваны. Условились опять съѣхаться въ 1430 г. въ Трокахъ.
Краковскій епископъ видѣлъ, что ему не переломить Витовта и что самостоятельность Литвы легко можетъ осуществиться. Тогда онъ прибѣгъ къ послѣднему средству: уговорилъ Ягайлу объявить Витовту чрезъ нарочныхъ пословъ, что онъ уступаетъ ему польскую корону. Но Витовтъ не прельстился польской короной; онъ желалъ только литовской, и отказался.
Съѣздъ въ Трокахъ состоялся. Всѣ прежніе гости прибыли. Императоръ Сигизмундъ лично не могъ прибыть; онъ выслалъ корону съ нарочными послами. Все было приготовлено къ вѣнчанію. Но Збигневъ Олесницкій перехитрилъ всѣхъ. Лѣтопись говоритъ: «И ляхове нежичивши коруны Литве, и коруну въ нихъ (т. е. пословъ Сигизмунда) тую отняли, и разсѣкши ее на полы, и приложили ко коруне бискупа краковскаго, которая и теперь при замку краковскомъ и костелѣ св. Станислава ѣстъ».
Витовтъ вслѣдствіе паденія съ лошади былъ боленъ. Онъ не пережилъ этого новаго удара и 27 октября 1430 г. скончался въ Трокахъ. Ложе умирающаго окружали Ягайло; внукъ Василій и почти всѣ члены съѣзда.
Народное преданіе говоритъ, что кончинѣ великаго человѣка предшествовали необыкновенныя знаменья. Народъ вѣрилъ, что вода въ Трокскомъ озерѣ была кроваваго цвѣта; что въ окрестностях Трокъ появилось какое-то чудовище, истреблявшее людей; въ окрестностяхъ Смоленска желѣзный волкъ пожиралъ людей; въ Брестѣ было землетрясеніе. Еще и теперь живы въ народѣ нѣкоторыя преданія. Они лучше исторіи объясняютъ, какъ страшно подѣйствовала на народъ кончина Витовта.
Со временъ Рннгольда начинается историческій разсвѣтъ Литвы.
Со времени Миндовга Литва съ Русью начинаютъ ближе соединяться, начинается періодъ обобщенія.
Она крѣпнетъ при Гедиминѣ и Ольгердѣ и представляетъ уже цѣльное, подъ главенствомъ великихъ князей, но обуреваемое удѣльною системою и потому еще лишенное полнаго единовластія, государство.
При Витовтѣ удѣлы поглощены, государство сплотилось, расширилось и являетъ удивительную мощь и силу. Литва съ Русью живутъ самостоятельно и совершенно независимо.
Съ кончиною Витовта оканчивается періодъ величія, славы и самодеятельности государства.
Начинается искусственное сближеніе, натянутая дружба, рядомъ съ препирательствами, недоразумѣніемъ, недовѣріемъ.
Борьба за независимость продолжается еще 139 лѣтъ. Въ 1569 государство политически умираетъ. Съ 1569 по 1795 рядъ бѣдствій и нравственныхъ насилованій, доведшій до нравственнаго растлѣнія и затѣмъ паденія.
Послѣдніе 84 года представляютъ броженіе умовъ, народныя вспышки, неустановившуюся, лишенную ясно опредѣленныхъ задачъ и неизмѣнности идеи, систему правленія; борьбу религіозную, борьбу національностей, борьбу политическую, колебаніе нравственныхъ и просвѣтительныхъ началъ.
Намъ остается только указать на болѣе выдающіяся дѣянія и факты собственно въ предѣлахъ Литовскаго полѣсья.
Тотчасъ послѣ смерти Витовта достоинство великокняжескаго престола поколеблено. Ягайло назначаетъ на его мѣсто своимъ намѣстникомъ Свидригайлу. Онъ однако хочетъ дѣйствовать самостоятельно, хочетъ подражать Витовту, но для этого не хватаетъ ни ума, ни мужества, хотя въ смѣлости отказать ему нельзя: онъ не устрашился даже арестовать Ягайлу въ Виленскомъ замкѣ, и тотъ едва успѣлъ спастись бѣгствомъ, спрятанный польскими его придворными въ телегѣ съ товарами и такимъ образомъ вывезенный изъ города. Опять начинается междоусобіе: Сигизмундъ Кейстутовичъ нападаетъ на Вильно и захватываетъ великокняжескую власть (1431). Онъ измѣняетъ систему, тѣснитъ Русскихъ, и князь Иванъ Чарторыскій, вмѣстѣ съ воеводами Довгирдомъ и Лелюссомъ, убиваютъ его (1440).
Тогда литовско-русскіе чины, не ожидая назначенія изъ Кракова, избираютъ великимъ княземъ Казиміра, сына Ягайлы (1441), а черезъ семь лѣтъ Поляки его же избираютъ своимъ королемъ. Съ этого времени, въ первый разъ властвуетъ надъ Польшею и Литвою съ Русью одно лицо.
При Казимірѣ, на сеймахъ въ Люблинѣ (1447),- въ Парчевѣ (1451), въ Петрковѣ (1453) поднятъ вопросъ о неразрывномъ соединеніи двухъ государствъ, но литовско-русскіе чины еще борются и отвергаютъ окончательное соединеніе.
Въ 1439 состоялась Флорентийская унія. Казиміръ сравниваетъ права православныхъ съ католиками, на томъ основаніи, что восточная церковь соединилась съ западною. На дѣлѣ однако, несмотря на всѣ усилія митрополита Григорія, фактическаго соединенія непослѣдовало.
Царствованіе Казиміра достопамятно дарованіемъ странѣ разныхъ новыхъ узаконеній. Въ 1457 издалъ онъ земскую привиллегію; въ 1492 составленъ полный сводъ узаконеній подъ названіемъ Судебника Казиміра Ягеллона.
Въ 1452 г. князья Михаилъ Олельковичъ Слуцкій, князь Иванъ Юрьевичъ Гольшанскій и князь Ѳедоръ Ивановичъ Бѣльскій составили заговоръ, намѣреваясь предаться в. кн. московскому и отрѣзать отъ Литовской Руси земли но рѣку Березину. Заговоръ былъ открыть, князья Слуцкій и Гольшанскій казнены въ Вильнѣ, а Бѣльскій успѣлъ бѣжать.
Послѣ смерти Казиміра (въ Гроднѣ, 1492) послѣдовалъ опять раздѣлъ, хотя временный. Поляки избрали королемъ Яна Ольбрахта, а литовско-русскіе чины вел. кн. Александра,— сыновей Казиміра. Когда же въ 1501 г. умеръ Янъ Ольбрахтъ, Поляки в. кн. Александра избрали и своимъ королемъ.
Александръ былъ воспитанъ въ духѣ римско-католической церкви и совершенно ей преданъ. Онъ женился на дочери Іоанна III московскаго, Еленѣ. Этого желалъ еще Казиміръ. Александръ по уговору не долженъ былъ заставлять свою супругу перемѣнять вѣру и обѣщалъ построить для нея во дворцѣ особую церковь. Несмотря на сильныя требованія и настаиванія духовенства, онъ однако предоставилъ ей полную свободу совѣсти, но втораго обѣщанія не исполнилъ. Зато Елена свободно воздвигала православные храмы какъ въ Вильнѣ, такъ и въ другихъ мѣстахъ.
Первымъ лицомъ при дворѣ Александра былъ Михаилъ Львовичъ Глинскій, человѣкъ гордый, властолюбивый, не пользовавшійся любовію и уваженіемъ народа и кончившій тѣмъ, что бѣжалъ въ Москву.
Александръ умеръ въ 1506 г. Ему наслѣдовалъ, какъ въ Польшѣ, такъ и въ Литвѣ и Руси, Сигизмундъ, братъ Александра, сынъ Казиміра; но въ 1543 литовско-русскіе чины испросили себѣ въ великіе князья сына короля, Сигизмунда-Августа, который почти постоянно жилъ въ Вильнѣ. Послѣ смерти отца (1548) онъ былъ избранъ королемъ польскимъ. Его любовь къ прекрасной Варварѣ Радзивиллъ, на которой онъ тайно женился (1547) и которую потомъ, не смотря на сопротивленіе Поляковъ, въ особенности же матери его Боны Сфорчіи, возвелъ на королевскій престолъ; его связи и близкія дружескія отношенія съ ея двоюроднымъ братомъ княземъ Николаемъ Радзивилломъ Чернымъ и роднымъ братомъ кн. Юріемъ Радзивилломъ Рыжимъ — связывали, роднили его съ Литвою, и онъ не скрывалъ этого. Исторія долго несправедливо относилась къ этому королю; но въ послѣднее время, новѣйшіе историки открыли въ немъ такія достоинства, какими немногіе владѣли изъ королей польскихъ. Одною изъ прекрасныхъ чертъ Сигизмунда-Августа была широкая, разумная вѣротерпимость. Оставаясь католикомъ, онъ ни въ чемъ и никогда не стѣснялъ свободы совѣсти другихъ исповѣданій; именно въ это время въ Литвѣ начали распространяться ученія Лютера и Кальвина, первое политическими и торговыми сношеніями переходило изъ Пруссіи и Ливоніи и коренилось преимущественно въ городахъ и на Жмуди; второе же было покровительствуемо и сильно распространяемо Радзивилломъ Чернымъ. Имъ лично или его стараніями, а также Радзивилломъ Рыжимъ въ короткое время основано было въ сѣверо-западныхъ губерніяхъ 163 кальвинскіе сборы, въ томъ числѣ въ Вильнѣ, Кейданахъ, Биржахъ, Брестѣ, Дубинкахъ, Гольшанахъ, Ошмянахъ, Сморгоняхъ и мн. др. Радзивиллы принадлежали къ богатѣйшимъ вельможамъ; вліяніе ихъ при дворѣ и вообще въ государстве было велико. Поэтому неудивительно, что кальвинистами дѣлались не одни католики, но и православные. Въ 1557 г. въ Вильнѣ былъ кальвинскій синодъ, на которомъ присутствовало уже около ста духовныхъ, или министровъ. Знатнѣйшія лица въ государстве, какъ Кишки, Ходкевичи, Глѣбовичи, Сапѣги, Слушки, Завиши, Вишневецкіе, Войны, Пацы, Абрамовичи, Воловичи, Огинскіе, Зеновичи, Пузины, Горскіе и мн. др., были уже кальвинистами. Въ Несвижѣ и Брестѣ печатались духовныя книги. Въ Брестѣ напечатана кальвинская библія. Радзивиллъ Черный, дѣйствуя такъ настойчиво въ дѣлѣ Кальвинова ученія, кажется, имѣлъ въ виду политическую цѣль: сдѣлать эту вѣру народною.
Въ то же время Альбрехтъ, герцогъ прусскій, сильно дѣйствовалъ въ средѣ Литовцевъ, особенно на Жмуди, на распространеніе лютеранскаго исповѣданія. По его приказанію, съ 1545 г. лютеранскія духовныя книги переведены и напечатаны на литовскомъ языкѣ и распространены въ числѣ многихъ тысячъ экземпляровъ. При новоустроенномъ университетѣ въ Кеннгсбергѣ онъ учредилъ особую каѳедру богословія и назначилъ восемь стипендій для Литвиновъ, приспособлявшихъ себя къ духовному лютеранскому званію.
Какъ понимали Сигизмунда-Августа въ Европѣ въ отношеніи вѣротерпимости, видно изъ того, что Лютеръ посвятилъ ему свой переводъ библіи, а Кальвинъ объясненія Посланій апостола Павла къ Евреямъ. Кальвинъ, Геснеръ, Буллингеръ состояли въ перепискѣ съ королемъ. На одномъ изъ сеймовъ Сигизмундъ-Августъ произнесъ слѣдующія знаменательныя слова: «Да неподумаютъ, чтобы я рѣшился принуждать къ вѣрѣ кого либо жестокостью, или мѣрами строгости отягчать чью либо совѣсть; немое дѣло созидать вѣры, это совершается наитіемъ Св. Духа».
Главный противникъ уніи съ Польшею, Николай Радзивиллъ Черный, умеръ въ 1565 г. Онъ былъ похороненъ сначала въ Вильнѣ, а потомъ перевезенъ въ Дубинки, близъ Вильна, гдѣ были великолѣпныя Радзивилловскія палаты и гдѣ нѣкоторое время жила королева Варвара, супруга Сигизмунда-Августа. Сигизмундъ-Августъ любилъ свою родину; умирая бездѣтнымъ, онъ желалъ окончательнаго сліянія двухъ государствъ. Десять разъ возобновляемые переговоры (1401, 1413, 1438, 1451, 1499, 1501, 1563, 1564, 1566 и 1567) подготовили къ этому оба народа.
Въ 1569 послѣдовалъ окончательный съѣздъ, въ Люблинѣ, подъ предсѣдательствомъ самого Сигизмунда-Августа, и 1-го іюля подписанъ актъ соединенія (уніи) Литвы съ Польшею.
Борьба за вѣру начата іезуитами. Выписанные епископомъ виленскимъ Валеріаномъ Протасевичемъ, они пріѣхали въ Вильно въ 1569 г., въ небольшомъ числѣ. Во время Баторія число ихъ возрастало; но послѣдній, хотя и покровительствовалъ іезуитамъ, не допускалъ однако никакихъ крутыхъ мѣръ въ дѣлѣ обращенія. Баторій говорилъ: «Я царствую только надъ людьми, а Господь надъ совѣстью». Іезуиты получили особенную силу и значеніе въ странѣ со временъ Сигизмунда III (1587— 1633). Успѣхи ихъ изумительны. Въ продолженіе 46 лѣтъ они совершенно преобразили страну, подчинивъ ее вполнѣ папѣ римскому. Всѣ прежніе сборы и кирхи протестантовъ обращены были въ костелы. Основано множество монастырей и костеловъ. Въ 1587 г. въ литовскомъ сенатѣ, изъ числа 39 сенаторовъ было только 7 католиковъ, всѣ остальные были православные, кальвины, лютеране, аріане. Въ 1632 г. Сигизмундъ III передъ смертью гордился тѣмъ, что не оставляетъ въ сенатѣ ни одного диссидента.
Но іезуиты не ограничивались однимъ только водвореніемъ католицизма въ высшихъ и среднихъ слояхъ населенія; они обратили особенное вниманіе и на массы народа, исповѣдывавшаго православіе. Большинство мѣщанскаго сословія въ городахъ и почти все сельское населеніе въ русскихъ княжествахъ, за исключеніемъ собственной Литвы, было православное и совратить его въ католицизмъ было нелегко. Поэтому надобно было прибѣгнуть къ переходной мѣрѣ, т. е. уніи церквей. Мысль не новая, ибо мы знаемъ уже, что этой же цѣли стремилась достигнуть Флорентинская унія, еще во времена Казимира Ягеллона, но она не привилась, не вкоренилась въ народѣ. Іезуиты подняли эту мысль, и именно знаменитѣйшій изъ нихъ, Петръ Скарга. Изданныя имъ въ 1577 и 1590 сочиненія о единствѣ церкви Божіей и объ отступленіи отъ нея восточной церкви, породили идею соединенія церквей, и при дѣятельномъ участіи властей, имъ удалось вполнѣ осуществить ее. Первый съѣздъ по дѣлу уніи православныхъ епископовъ совершился 24-го іюня 1591 г. въ Брестъ-Литовскѣ, и отсюда отправлено прошеніе къ королю, съ донесеніемъ, что они желаютъ признать надъ собою главенство папы римскаго. 18-го марта 1592 г. Сигизмундъ III прислалъ свое согласіе. 21-го мая 1594 Кириллъ Терлецкій, епископъ луцкій, заявилъ въ мѣстномъ судѣ, что уже совершилось соединеніе восточной церкви и папа признанъ единымъ главою церкви. 2-го декабря 1594 состоялся актъ о соединеніи церквей. 23-го декабря 1595 г. папа Климентъ ѴТІІ принялъ въ торжественной аудіенціи прибывшихъ епископовъ, Кирилла, Терлецкаго и бывшаго кастелана, теперь епископа брестскаго, Ипатія Поцѣя, кои отъ имени своего и митрополита, Михаила Рагозы, исполнили присягу на вѣрность папѣ. Наконецъ окончательный соборъ, рѣшившій судьбу уніи и упрочившій ея существованіе, состоялся въ октябрѣ 1596 г. въ Брестъ-Литовскѣ, гдѣ 9-го октября подписанъ былъ актъ соединенія церквей.
Эта унія церквей существовала въ Литовскомъ и Бѣлорусскомъ полѣсьяхъ 243 года. 23-го іюля 1839 г. греко-уніатская церковь возсоединена съ православною и главный двигатель этого дѣла, Іосифъ Сѣмашко, епископъ уніатскій, возведенъ въ санъ православнаго архіепископа литовскаго и виленскаго (впослѣдствіи митрополитъ).
Мы указали на важнѣйшія узаконенія временъ Казиміра. Главнымъ же памятникомъ литовско-русскаго законодательства есть Литовскій статутъ. Онъ былъ составленъ по повелѣнію Сигизмунда I (1522) изъ Судебника Казиміра, уставовъ Александра; вообще въ немъ заключались всѣ прежнія постановленія, особенно Витовта, права и обычаи, обратившіеся въ законъ. Статутъ этотъ сдѣланъ обязательнымъ для руководства съ 1-го января 1530 г. и назывался Старымъ. Напечатанъ онъ никогда не былъ.
Въ царствованіе Сигизмунда-Августа учреждена была особая коммисія для постояннаго пересмотра прежнихъ и включенія новыхъ законовъ. Главнымъ двигателемъ этого дѣла былъ в. канцлеръ Левъ Сапѣга. Окончательно составленный статутъ изданъ имъ на русскомъ (собственно бѣлорусскомъ) языкѣ въ 1588 г. Потомъ былъ нѣсколько разъ издаваемъ на польскомъ языкѣ. На основаніи же Высочайшего повелѣнія 17-го ноября 1828 г. Литовскій статутъ съ бѣлорусскаго изданія 1588 г. переведенъ и напечатанъ на трехъ языкахъ: бѣлорусскомъ, польскомъ и русскомъ. Литовскій статутъ и главное судопроизводство имѣли силу и дѣйствіе въ Литовскомъ полѣсьѣ триста десять лѣтъ. Въ замѣнъ этого статута 25-го іюня 1840 г. введено русское законоположеніе.
Къ бѣдствіямъ и опустошеніямъ, которымъ подвергался край, присоединялись моровая язва и голодъ, страшно свирѣпствовавшіе въ 1588, 1659 и 1710 годахъ. Описывая голодъ и моровую язву 1659 г., современники говорятъ, что люди убивали другъ друга за кусокъ хлѣба, пожирали трупы своихъ ближнихъ. Троки, Ошмяна, Лида, Дисна, не говоря уже о Вильнѣ, были до такой степени опустошены, что жители на нѣсколько лѣтъ были освобождены отъ всякихъ обязательныхъ платежей. Пожары 1610, 1655, 1715 опустошали цѣлые города и деревни.
Самою гибельною для края была война съ Алексѣемъ Михайловичемъ, а потомъ съ Карломъ XII. Въ 1655 г. Хованскій, овладѣвъ Ошмяною, Лидою, 10-го августа взялъ Вильно. Бѣдственная война продолжалась до заключенія Андрусовскаго мира 30-го января 1667 года.
26-го февраля 1701 г. Августъ II въ Биржахъ заключилъ союзъ съ Петромъ В. Началась страшная, продолжительная война съ Карломъ XII и съ избраннымъ въ короли Станиславомъ Лещинскимъ. Къ бѣдствіямъ страны присоединилась борьба партій. Огинскій держалъ сторону Августа II; Сапѣга—Карла XII. Всѣ налагали контрибуціи, всѣ обирали, разоряли, и весь край представлялъ страшную картину опустошенія.
Лица высшихъ сословій въ Литвѣ и на Руси во все продолженіе господства въ краѣ рода Гедимина оказывали постоянную, неизмѣнную преданность верховной власти и уваженіе къ законамъ. До Витовта враждовали удѣльные князья между собою, но отличительною чертою подвластныхъ было повиновеніе и любовь къ великимъ князьямъ. Единственнымъ почти случаемъ исключенія служитъ умерщвленіе Сигизмунда Кейстутовича.
Послѣ Люблинской уніи, съ пресѣченіемъ династіи Ягеллоновъ, послѣ совершеннаго преобразованія края, съ утратою самостоятельности, съ ниспроверженіемъ коренныхъ основъ, которыя двигали народнымъ дѣломъ, которыя связывали народъ какъ-бы родственными узами съ властителями,—постепенно стали измѣняться нравы, начали вкореняться внутренняя рознь, раздоры, доходившіе до открытой борьбы.
Въ 1600 г. мы видимъ печальную борьбу двухъ сильныхъ родовъ: Радзивилловъ и Ходкѣвичей изъ-за княжны Софіи Слуцкой, послѣдней изъ рода Олельковичей, невѣсты кн. Януша Радзивилла, сына воеводы кн. Христофора, на бракъ котораго не соглашались опекуны ея, Ходкѣвичи, потому что Радзивиллы были усердными кальвинистами. Обѣ партіи собираютъ войска и начинаютъ войну, какъ будто два отдѣльныя государства.
Этотъ же князь Янушъ, потомъ (1606) вмѣстѣ съ Зебржидовскимъ, краковскимъ воеводою, возстали противъ короля, но были разбиты Ходкѣвичемъ. Дѣло происходило въ Польшѣ, но потомъ кн. Янушъ уже въ Литвѣ продолжалъ войну съ побѣдившимъ его Ходкѣвичемъ.
Въ 1662 г. случился безпримѣрный въ литовскихъ лѣтописяхъ фактъ: войска взбунтовались противъ своего гетмана, Викентія Корвина Гонсѣвскаго, и войсковаго маршала Жеромскаго. 21-го ноября напали на домъ гетмана въ Вильнѣ, силою захватили его и 29-го ноября, близъ м. Острыня, въ Лидскомъ уѣздѣ, разстрѣляли. Жеромскій тоже былъ разстрѣлянъ. Въ 1694 г. гетманъ Казиміръ Сапѣга ведетъ борьбу съ виленскимъ епископомъ Бржостовскимъ. Епископъ предаетъ его анафемѣ, а Сапѣга разоряетъ духовныя имѣнія. По этому случаю даже богослуженіе во многихъ храмахъ было прекращено. Въ 1700 г. близъ м. Олькеникъ (въ Трокскомъ уѣздѣ), при деревнѣ Лейпуны произошло кровопролитное сраженіе между Сапѣгами и Вишневецкими. Въ этомъ сраженіи съ обѣихъ сторонъ участвовало до тридцати тысячъ войска. Много убитыхъ и раненыхъ. Убитъ одинъ изъ Сапѣговъ, кн. Михаилъ. Въ 1763 г. борьба князя Карла Радзивилла съ стольникомъ Понятовскимъ (вслѣдъ за симъ королемъ). Послѣдній нападаетъ на конфедаратовъ Радзивилла въ соборѣ. Войска Радзивилла стрѣляютъ на виленскихъ улицахъ и убиваютъ не только своихъ противниковъ, но и ни въ чемъ неповинныхъ гражданъ. Русскія войска, подъ начальствомъ Салтыкова, Нумерса и Кречетникова заняли Литву въ 1767 году. Въ 1793 г. послѣдовалъ второй раздѣлъ Польши. 19-го апрѣля 1794 г. вспыхнуло возстаніе въ Литвѣ, предводимое Ясинскимъ, какъ послѣдствіе общаго возстанія въ Польшѣ Ѳаддея Костюшки. 31-го іюля войска русскія одолѣли возстаніе, а 30-го октября назначенъ генералъ-губернаторомъ Литвы князь Николай Васильевичъ Рѣпнинъ. Наконецъ, послѣ подписанія Станиславомъ-Августомъ 14-го ноября 1795 г. въ Гроднѣ отреченія отъ престола, 14-го декабря обнародованъ манифестъ о присоединеніи къ Россійской имперіи всего великаго княжества Литовскаго. Край едва началъ успокоиваться послѣ столькихъ смутъ и треволненій, какъ вспыхнула война 1812 года. Весь край принялъ въ ней участіе. Наполеонъ сулилъ золотыя горы, и всѣ ему поддались. Потомъ опять временное затишье. Въ двадцатыхъ годахъ край былъ спокоенъ, но преслѣдовались филареты, филоматы, нѣкоторые изъ числа главныхъ кадожей масонскихъ ложъ.
Далѣе мятежъ 1831 г. со всѣми печальными его послѣдствіями. Эмисарство Конарскаго (1837— 1841), Рера (1845— 1846), наконецъ страшный 1863 годъ, какъ грозный ураганъ, пролетѣвшій по всему краю и унесшій тысячи жертвъ. Тысячи убитыхъ въ сраженіяхъ, множество разстрѣлянныхъ и повѣшенныхъ, тысячи сосланныхъ въ каторгу и Сибирь, сожженіе и опустошеніе многихъ селищъ, выселеніе цѣлыхъ деревень, лишеніе жителей дворянскаго сословія, права пріобрѣтенія имѣній, права государственной службы, ограниченіе числа воспитывающихся въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ, пріостановленіе введенія благодѣтельныхъ реформъ, коими пользуются внутреннія губерніи, какъ напр, земствъ, гласнаго судопроизводства и пр. — вотъ грустныя послѣдствія увлеченій и легкомысленной вѣры въ заграничныя подстрекательства.
А. К. Киркоръ.