Узнать человѣчество во всѣхъ его частяхъ въ томъ видѣ, въ какомъ оно живетъ въ настоящее время на землѣ, составляетъ задачу народовѣдѣнія. Мы давно уже привыкли разсматривать подробнѣе лишь наиболѣе подвинувшіеся народы, носителей высшей культуры, привыкли ихъ однихъ считать представителями человѣчества, вырабатывающими міровую исторію; поэтому на обязанности народовѣдѣнія тѣмъ болѣе лежитъ изученіе забытыхъ, болѣе глубокихъ слоевъ человѣчества. Кромѣ того, понятіе человѣчества не должно быть для насъ чѣмъ либо поверхностнымъ, какимъ оно выработалось въ тѣни возвышающихся надъ всѣми другими культурныхъ народовъ, но именно въ этихъ низшихъ слояхъ мы должны искать промежуточные пункты, которые привели къ нынѣшнему, болѣе высокому развитію. Народовѣдѣніе должно не только знакомить насъ съ человѣчествомъ, каково оно теперь, но и съ тѣмъ, какъ оно стало такимъ, на сколько для насъ уцѣлѣли слѣды его разнообразнаго прошлаго. Только такимъ путемъ мы можемъ установить единство и цѣлость человѣчества. Что касается хода этихъ соображеній, то, прежде всего, надо имѣть въ виду, что культурное разстояніе между двумя группами человѣчества по ширинѣ и глубинѣ можетъ быть совершенно независимымъ отъ различія даровитости. Это послѣднее различіе мы должны поставить на послѣднемъ, а различія развитія и внѣшнихъ условій на первомъ мѣстѣ. Поэтому, окружающей средѣ народовъ мы посвящаемъ болѣе подробное разсмотрѣніе, пытаясь вмѣстѣ съ тѣмъ исторически разъяснить современныя условія ея. Географическое воззрѣніе (разсмотрѣніе внѣшнихъ условій) и историческое разъясненіе (разсмотрѣніе развитія) должны, такимъ образомъ, идти рука объ руку. Только изъ соединенія того и другого можетъ получиться настоящая оцѣнка нашего предмета.
Наше умственное и культурное развитіе, все то, что̀ мы называемъ прогрессомъ цивилизаціи, можно сравнить скорѣе съ ростомъ растенія, чѣмъ съ свободнымъ подъемомъ птицы. Мы всегда остаемся связанными съ землею, и вѣтвь можетъ расти только на стволѣ. Какъ бы человѣчество ни поднимало голову въ эфирныя области, ноги его все-таки касаются земли, и прахъ вновь становится прахомъ. Этимъ обусловливается необходимость географическаго разсмотрѣнія нашего предмета. Что касается историческаго воззрѣнія, то мы можемъ указать народы, которые цѣлыя тысячелѣтія оставались одинаковыми, не мѣняя ни мѣстопребыванія, ни языка, ни физическаго облика, ни образа жизни, и только поверхностно измѣняли свои вѣрованія и знанія. Геродотъ упоминаетъ объ одномъ пещерномъ народѣ, жившемъ вблизи гарамантовъ, обитателей нынѣшняго Феццана; онъ разсказываетъ, что это былъ народъ очень ловкій и быстрый на ходу и что языкъ его былъ мало извѣстенъ за предѣлами его мѣстообитанія. Это — народъ Тубу или Тэда Нахтигаля, и теперь еще живущій въ естественныхъ пещерахъ своихъ скалъ, пользующійся большой извѣстностью за свою ловкость и быстроту передвиженія, языкъ котораго почти не проникаетъ за предѣлы его скалистыхъ укрѣпленій. По крайней мѣрѣ, болѣе 2000 лѣтъ, а можетъ быть, и еще гораздо дольше, эти люди живутъ все такъ же, какъ и жили. Они и теперь на столько же богаты и бѣдны, мудры и невѣжественны, какъ были тысячелѣтія тому назадъ. Они ничего не прибавили къ тому, чѣмъ обладали въ тѣ времена. Исторія каждаго поколѣнія была та же, какъ и предыдущихъ, и повторяла собою всѣ прежнія. Они не сдѣлали, какъ мы говоримъ обыкновенно, никакихъ успѣховъ. Но они были всегда способными, крѣпкими, дѣятельными людьми, надѣленными добродѣтелями и пороками. Мы видимъ въ нихъ обломокъ прошлаго времени. Въ тотъ же періодъ нашъ народъ съ родственными ему народами пережилъ крайне разнообразную исторію и накопилъ сокровища мудрости, знанія и матеріальнаго богатства. Мы выступили изъ тьмы лѣсовъ на историческую сцену и сдѣлали наше имя въ войнѣ и мирѣ однимъ изъ самыхъ почетныхъ и страшныхъ среди народовъ. Но измѣнились-ли мы въ качествѣ отдѣльныхъ людей? Сильнѣе-ли мы нашихъ предковъ тѣломъ и духомъ, добродѣтелями и способностями, въ сравненіи съ народомъ Тубу? Это подлежитъ большому сомнѣнію. Главное различіе заключается въ томъ, что мы больше работали, больше пріобрѣтали, быстрѣе жили, а еще болѣе въ томъ, что мы умѣемъ сохранять пріобрѣтенное и пользоваться имъ. Наше достояніе крупнѣе, жизненнѣе и свѣжѣе. Этнографическое сравненіе, поэтому, отводитъ намъ высшее положеніе въ человѣчествѣ, но оно показываетъ намъ также, какъ и почему мы сдѣлались такими, каковы мы теперь, и по какимъ путямъ мы можемъ продолжать идти дальше.
Чрезъ все наше сужденіе о народахъ проходитъ несомнѣнный основной фактъ—чувство индивидуальнаго превосходства, которое заставляетъ насъ думать скорѣе неблагопріятно, чѣмъ благопріятно, о нашихъ ближнихъ. Мы должны, по крайней мѣрѣ, стремиться къ тому, чтобы быть справедливыми, и въ этомъ намъ можетъ помочь народовѣдѣніе, которое, ведя насъ отъ одного народа къ другому и заставляя при этомъ то подниматься, то опускаться на нѣсколько ступень, пріучаетъ насъ во всѣхъ дѣйствіяхъ людей и народовъ, во всемъ, что̀ они думаютъ, чувствуютъ и дѣлаютъ, видѣть характеръ постепенности. Все дѣло — въ различіи степени; не пропасти, а различныя ступени отдѣляютъ одну отъ другой части человѣчества. Поэтому задачей народовѣдѣнія является прежде всего не указаніе различій, а указаніе переходовъ и внутренней связи, такъ какъ человѣчество есть цѣлое, хотя и сложнаго образованія. И хотя мы не можемъ достаточно часто повторять, что народъ состоитъ изъ индивидуумовъ, которые во всѣхъ его проявленіяхъ играли и играютъ роль основныхъ элементовъ, но коренное сходство этихъ индивидуумовъ настолько велико, что мысли, выражаемыя однимъ человѣкомъ, всегда находятъ откликъ въ другихъ, если онѣ имѣютъ къ нимъ доступъ, такъ-же, какъ одинаковыя сѣмена на одной и той-же почвѣ приносятъ одинаковые плоды.
Но именно эта доступность имѣетъ величайшее значеніе. Элементарныя идеи обладаютъ непреодолимою силою распространенія, и мы не видимъ причины, почему онѣ должны были-бы останавливаться передъ хижиной кафра или костромъ ботокуда. Для ихъ распространенія существуютъ, однако, безчисленныя препятствія, дѣйствующія задерживающимъ или замедляющимъ образомъ и, кромѣ того, онѣ измѣнчивы, какъ все живое, будучи порождаемы и распространяемы жизнью. Здѣсь заключается главная причина различій въ человѣчествѣ и многія другія задачи народовѣдѣнія. Можно сказать даже, что въ географическомъ распространеніи сперва самихъ народовъ, а затѣмъ ихъ культурныхъ пріобрѣтеній и культурныхъ средствъ, отъ огня до высшихъ идей историческихъ націй, лежитъ ключъ къ первобытной исторіи человѣчества.
Мы можемъ уже представить себѣ такую всеобщую исторію культуры, точка зрѣнія которой господствуетъ надъ всей землей, такъ какъ она обозрѣваетъ исторію распространенія культуры во всемъ человѣчествѣ; она глубоко проникаетъ въ то, что называется обыкновенно народовѣдѣніемъ или этнографіей. На самомъ дѣлѣ, чѣмъ глубже испытующій взоръ заглядываетъ въ глубину до-историческихъ и внѣ-историческихъ народовъ, тѣмъ болѣе встрѣчаетъ онъ во всѣхъ культурныхъ кругахъ и на всѣхъ степеняхъ культуры, въ сущности, одну и ту-же культуру, которая уже давно, когда еще не существовало условій для развитія многочисленныхъ особыхъ культурныхъ центровъ, передавалась отъ одного народа къ другому по всей землѣ. Мы видимъ ее въ тѣсной связи съ нынѣшнимъ человѣчествомъ, которое все, что̀ въ немъ велико и ново, создало изъ того общаго основанія, многія части котораго до сихъ поръ еще остаются въ его рукахъ неизмѣненными. Недалеко уже то время, когда не будетъ всемірной исторіи, не касающейся тѣхъ народовъ, которые до сихъ поръ считались не историческими, вслѣдствіе того, что они не оставили никакихъ писанныхъ или высѣченныхъ на камнѣ извѣстій. Исторія есть дѣятельность. При такомъ взглядѣ, какъ мало имѣетъ значенія наличность или отсутствіе письменности, какимъ второстепеннымъ, наряду съ дѣйствіемъ и созиданіемъ, является ихъ описаніе! Народовѣдѣніе и въ этой области должно указать путь къ болѣе правильному воззрѣнію.
