Австралія, юго-восточный край большого скопленія земель Стараго свѣта, обращена южной стороной къ необитаемымъ областямъ, а восточной — къ Тихому океану, усѣянному многочисленными, но въ своей совокупности представляющими лишь небольшую поверхность суши, островами. По своему положенію, Австралія напоминаетъ южную Африку. Стороны этого материка, обращенныя къ безжизненнымъ областямъ, въ историческомъ смыслѣ оставались мертвыми, пока, немного столѣтій тому назадъ, океаническое мореплаваніе не принесло туда издалека торговлю и колонизацію. Австралія, самая островная изъ всѣхъ частей свѣта, потерпѣла болѣе всѣхъ другихъ отъ своихъ задерживавшихъ культуру пустынныхъ береговъ. Ея положеніе, открытое съ трехъ сторонъ, не оставляетъ никакого сомнѣнія, что тамъ, гдѣ Австралія вообще выказываетъ признаки сношеній съ другими частями свѣта, эти сношенія могли быть только съ Азіей и съ островнымъ міромъ; это подтверждаютъ незначительныя сношенія въ до-европейское время и переселеніе нѣкоторыхъ растеній и животныхъ. Такимъ образомъ, мы получаемъ право считать Австралію частью Стараго свѣта, что̀ можетъ быть особенно полезно въ этнографическомъ отношеніи. Относительно человѣческаго населенія можно сказать съ большой вѣроятностью, а относительно нынѣшней культуры даже съ полной достовѣрностью, что Австралія можетъ быть признана самой крайней юго-восточной частью Стараго свѣта, придаткомъ Азіи. Въ виду условій разстоянія, человѣческіе обитатели Австраліи, лишенные судоходства, должны были довольствоваться лишь своей частью свѣта, а при самомъ первобытномъ судоходствѣ они могли достигать Азіи, и прежде всего восточныхъ частей Малайскаго архипелага. Такимъ образомъ, культура ихъ должна носить характеръ изолированности, а вездѣ, гдѣ въ глубинѣ ея мы видимъ связь съ неавстралійскимъ міромъ, мы должны направлять нашъ взоръ въ сторону Азіи. (См. „Этнографическую карту Океаніи и Австралазіи“.)
Хотя Австралія и болѣе расчленена, чѣмъ Америка и Африка, но зато берега ея принадлежатъ къ самымъ пустыннымъ частямъ суши. На восточномъ берегу тянутся горы, единственный, ясно выраженный водораздѣлъ, идущій отъ южной къ сѣверной оконечности материка. Подобно тому, и небольшія высоты западной Австраліи отодвинуты къ берегу. Бо́льшая часть сѣвера и сѣверо-запада представляетъ отлого поднимающуюся отъ моря наклонную плоскость, которая, въ 50 или 60 географическихъ миляхъ внутри страны, достигаетъ наибольшей высоты 500—600 м.; рѣки одинаковаго паденія огибаютъ эту возвышенность и, послѣ сильныхъ тропическихъ дождей, разливаются на широкое пространство. Текущій съ безконечными изгибами, при небольшомъ паденіи, Барку, со своими рѣдко расположенными притоками, перерѣзываетъ треть внутренней части. Но южно-австралійская озерная область, которой онъ приноситъ свои воды, уже незначительно возвышается надъ уровнемъ моря; дюны между озерами и на ихъ берегахъ, каменистыя поверхности, похожія на морской берегъ, и солончаковая почва представляютъ физическія свойства этихъ береговъ и пустынь. Здѣсь есть только одна рѣчная система значительной величины — система Мёррея, область котораго обнимаетъ весь западный склонъ восточныхъ горъ -page357.jpg)
Эйкалиптовый лѣсъ въ Южной Австраліи. (Изъ описанія путешествія „Новыры“.) См. текстъ, стр. 327. отъ Новаго Южнаго Уэльса до Куинслэнда. На болѣе богатомъ дождями сѣверѣ и сѣверо-востокѣ есть много водныхъ потоковъ, но нѣтъ ни одной рѣки. На западѣ и внутри материка мы находимъ, правда, многочисленные водные потоки на картахъ, но не въ дѣйствительности; здѣсь только въ теченіе небольшой части года можно найти наполненныя водой ложа и углубленія. Мы увидимъ, какъ тѣсно связана жизнь туземцевъ съ этими временными потоками и источниками, и какую неустойчивую жизнь создаетъ эта зависимость! Повидимому, самыя надежныя водныя массы изсякаютъ съ необычайной быстротой. Измѣнчивость движенія воды даже въ самыхъ большихъ рѣчныхъ ложахъ дѣлаетъ весьма невѣрною обитаемость этой страны, если не примѣняются прочныя предохранительныя мѣры для задержанія избытка воды влажнаго времени года. Быстрыя смѣны сырости и сухости обусловливаютъ пустынность обширныхъ пространствъ. Даже озера не избѣгаютъ этого; поддержаніе старыхъ и созданіе новыхъ озеръ сдѣлалось одною изъ главныхъ задачъ культивированія Австраліи. Большія пространства тамъ пропитаны солью, и вполнѣ прѣсная вода является рѣдкостью. „Хорошая вода!“ говоритъ одинъ изъ германсбургскихъ миссіонеровъ о нижнемъ Барку, „это выраженіе надо понимать въ австралійскомъ смыслѣ, такъ какъ то, что мы на нашей родинѣ называемъ скверной водой, у нихъ называется хорошей“. Обиліе соли, ограничивая растительность, создаетъ внутри материка мѣстности, напоминающія пустынные берега. Соленыя озера съ островами изъ дюннаго песку принадлежатъ къ характернымъ пейзажамъ западной Австраліи.
Климатъ Австраліи по преимуществу сухой; увлажняемыя изъ другихъ поясовъ сѣверныя и юго-восточныя части не могутъ воспрепятствовать тому, чтобы сухой климатъ пассатовъ не чувствовался на всемъ материкѣ. Если-бы Африка была ограничена полосою къ сѣверу отъ Зеленаго мыса и мыса Гвардафуй, то мы имѣли-бы въ сѣверномъ полушаріи подобіе климатическихъ условій Австраліи. На южномъ берегу Австраліи господствуетъ средиземно-морской климатъ съ рѣзко раздѣленными сухими и дождливыми временами года; между 30° и 18° южной широты лежитъ поясъ пустынь и степей, соотвѣтствующій Сахарѣ, а на сѣверѣ мы находимъ періоды лѣтнихъ дождей, наступающіе при положеніи солнца въ зенитѣ. Между тѣмъ, какъ дождливое время вблизи экватора въ Новой Гвинеѣ продолжается большую часть года, въ Тасманіи мы находимъ дождь во всѣ времена года, какъ въ средней Европѣ. Такимъ образомъ, остается значительная часть достаточно орошенной суши на сѣверѣ и на югѣ, и прилагательное „пустынный“ по отношенію къ Австраліи является преувеличеннымъ: дѣйствіе засухи не идетъ далѣе образованія степей. Но и тамъ, гдѣ общее количество воды, достигающее земли, нельзя назвать абсолютно малымъ, часто оно распредѣлено неблагопріятно: внутрь страны отъ хорошо обработанныхъ береговъ, поля и пастбища цвѣтущихъ колоній Южной Австраліи, Викторіи и Новаго Южнаго Уэльса слишкомъ часто посѣщаются губительными засухами.
И наружный видъ этой части свѣта говоритъ о сухости. Австралійскій растительный міръ отличается сухостью и оцѣпенѣлостью, даже въ наиболѣе счастливыхъ полосахъ материка, гдѣ поднимаются высокіе лѣса на берегахъ постоянныхъ потоковъ. При значительно большемъ растительномъ богатствѣ, чѣмъ въ Европѣ, Австралія имѣетъ болѣе однообразную, бѣднѣе выраженную флору. Она бѣдна лѣсами; не лѣсъ, а роща составляетъ здѣсь характерную форму совмѣстнаго роста деревьевъ (см. рис., стр. 326). Травянистая мѣстность, поросшая лѣсомъ составляетъ столько же красивую, сколько и полезную особенность Австраліи. На юго-востокѣ и на сѣверѣ луга встрѣчаются въ довольно значительномъ распространеніи; на этомъ основана самая обширная и важная отрасль производительности Австраліи — скотоводство. При увеличивающейся сухости, трава растетъ отдѣльными пучками и переходитъ въ степь, а эта послѣдняя становится пустыней при появленіи безплодной каменистой или солончаковой почвы. Австралійскую степь, въ ея наиболѣе враждебномъ человѣку видѣ, представляетъ скрубъ, степь, поросшая непроходимымъ кустарникомъ, гдѣ почва густо покрыта переплетшимися кустами Ericaceae и Proteaceae, надъ которыми мѣстами возвышаются деревья. Обычная высота этихъ кустарныхъ степей, занимающихъ многія квадратныя мили, все таки значительнѣе, чѣмъ высота нашихъ вересковыхъ пространствъ. Лѣсныя саванны называли благословеніемъ этой страны, а скрубъ — ея проклятіемъ. Лейхгардтъ, Стуртъ, Стюартъ и др. цѣлыя недѣли и даже мѣсяцы обходили скрубъ, не находя дороги черезъ него или выше его. Другая степь, покрытая травою спинифексъ (Festuca irritans), представляетъ привлекательную картину необозримыхъ зрѣлыхъ хлѣбныхъ полей, но въ дѣйствительности она принадлежитъ къ самымъ пустыннымъ и опаснымъ областямъ: стебли травы здѣсь сухи и непитательны, жестки и остры. Если, такимъ образомъ, при оцѣнкѣ удобствъ Австраліи по -page359.jpg)
Marsilia Drummondii, приносящая зернистыя сѣмена. отношенію къ культурѣ, мы назовемъ этотъ материкъ скорѣе большой степью, чѣмъ пустыней, то все-таки эти трудно доступныя степи, по крайней мѣрѣ, на долгое время (а для туземцевъ и во всякое время) составляютъ большое препятствіе для продовольствія и для движенія. Однако, тамъ, гдѣ степь въ мѣстностяхъ дюнъ, на солончаковыхъ или каменистыхъ пространствахъ переходитъ въ пустыню и засыхаетъ, картина ея рѣдко бываетъ столь же безотрадною, какъ въ большихъ пустыняхъ Стараго свѣта. Почти нигдѣ она не лишена вовсе растительнаго покрова; подобіемъ ея можетъ служить небольшая степь Калагари. Сахара несравненно обнаженнѣе ея, но въ ней замѣчается не только смѣна каменныхъ плоскогорій и песчаныхъ равнинъ, высокихъ горъ и глубокихъ впадинъ, необитаемыхъ плоскостей и группъ оазисовъ, но прежде всего цѣлые народы различныхъ расъ и языковъ, города, деревни, стада, дороги, торговля и сообщенія. Если Австралійская пустыня болѣе страдаетъ скучнымъ однообразіемъ, то она имѣетъ передъ Сахарой преимущество меньшаго протяженія.
О богатствѣ Австраліи питательными растеніями не должно судить изъ того, что ни одно туземное растеніе не явилось предметомъ земледѣлія. Намъ неизвѣстны всѣ ея питательныя средства; отчасти это — такіе предметы, потребленію которыхъ мы даже отказываемся вѣрить. Изъ растительныхъ пищевыхъ веществъ Грэй приводитъ для юго-западной Австраліи 21 различный корень (Dioscorea, Orchidei, папоротники, зонтичную траву Typha и др.), четыре рода камеди или смолы, семь грибовъ, многіе плоды и, между прочимъ, плоды саговой пальмы, затѣмъ медоносные цвѣты Banksia и др. Этотъ списокъ еще богаче на сѣверѣ, гдѣ къ нему присоединяются существенныя пріобрѣтенія, каковы — саговая пальма, капустная пальма, отпрыски мангрововыхъ деревьевъ, которыя ѣдятъ въ истолченномъ и перебродившемъ видѣ съ примѣсью туземныхъ бобовъ, Marsiliacea (см. рис. выше), корни Nimphea и многіе плоды. Австралійцы умѣютъ уничтожать ядовитость плодовъ саговой пальмы и клубней орхидей. Правда, корень такъ называемаго австралійскаго яма малъ, и эйкалиптовая камедь мало питательна. Надо признаться также, что Австралія поразительно бѣдна растеніями, уменьшающими скудость другихъ степныхъ странъ — растеніями вродѣ огурцовъ, тыквъ, дынь и луковичныхъ. Но то обстоятельство, что австралійцы сами по себѣ не перешли къ земледѣлію, зависитъ не отъ ихъ растительнаго міра, а отъ ихъ культурнаго положенія. Животный міръ Австраліи также не доставилъ ни одного домашняго и полезнаго животнаго. Знатоки считаютъ млекопитающихъ, о которыхъ прежде всего должна идти рѣчь, слишкомъ дикими. Динго, единственное млекопитающее Австраліи, доступное прирученію, по всей вѣроятности, ввезено извнѣ въ ручномъ видѣ и уже здѣсь одичало. Но при скудной растительности, и дикій животный міръ не имѣетъ здѣсь многочисленныхъ представителей. Извѣстное значеніе имѣетъ и обусловленная недостаткомъ воды рѣдкость рыбъ и другихъ съѣдобныхъ водяныхъ животныхъ. Южные австралійцы научились ѣсть устрицы только отъ европейцевъ. Западные австралійцы ѣдятъ 4 или 5 видовъ змѣй, въ томъ числѣ и ядовитыхъ, и 3 вида ящерицъ. Они очень любятъ личинки жуковъ, живущихъ въ лиственной пальмѣ. Яица птицъ также усердно разыскиваются ими. Болѣе крупными млекопитающими, въ особенности кенгуру, изобилуютъ лишь обширныя травянистыя равнины сѣвера и сѣверо-востока. Бѣдность животнаго міра материка играла роковую роль въ изслѣдованіяхъ Австраліи; ни одна экспедиція не могла поддерживать своего существованія охотой. Въ особенности охота на кенгуру и эму, вслѣдствіе быстроты этихъ животныхъ, должна была быть весьма затруднительной для австралійцевъ съ ихъ плохимъ оружіемъ; кромѣ того, выслѣживаніе большинства млекопитающихъ затрудняется ихъ ночнымъ образомъ жизни.