Глава четвертая.
Как можно узнать, с ненадеянием ли на себя, и совершенною надеждою на Бога действует кто?
Нередко случается, что иные самонадеянные думают, будто не имеют никакой на себя надежды, а всё упование свое возлагают на Бога и в Нём одном почивают своею уверенностью. На деле же не бывает так. В этом сами они могут удостовериться, судя по тому, что бывает в них и с ними после того, как случится им пасть как-нибудь. Если они, скорбя о падении, укоряя и браня себя за то, в тоже время замышляют: сделаю то и то, следствия падения загладятся, и у меня опят всё пойдет как следует; то это верный знак, что и прежде падения своего они надеялись на самих себя, а не на Бога. И чем скорбь их при этом мрачнее и безотраднее, тем обличительнее, что они слишком иного уповали на себя и очень мало на Бога: оттого скорбь падения их и не растворяется никакою отрадою. Кто же не полагается на себя, но уповает на Бога, тот когда падет, не слишком дивится сему и не подавляется чрезмерною скорбию; ибо знает, что это случилось с ним конечно по немощности его, но паче по слабости упования его на Бога. Почему вследствие падения усиливает ненадеяние свое на себя, паче же тщится усугубить и углубить смиренное упование свое на Бога; а далее, ненавидя непотребные страсти, бывшие причиною его падения, спокойно и мирно несет, за оскорбление Бога, покаянные труды, и, вооружась зельным упованием на Бога, с величайшим мужеством и решительностью преследует врагов своих даже до смерти.
О сказанном пред сим желал бы я, чтоб поразмыслили некоторые личности, думающие о себе, что они добродетельны и духовны, которые, когда впадут в какое-либо прегрешение, мучатся и томятся, и покоя себе не находят, и уже истомившись от этой печали и томления, происходящих у них не от чего другого, как от самолюбия, бежат по тому же опять побуждению самолюбия к духовному отцу своему, чтоб освободиться от такой тяготы. А им следовало это сделать тотчас по падении, и сделать не по чему другому, как по желанию поскорее омыть скверну греха, оскорбившего Бога, и приять новую силу против себя самого, в святейшем таинстве покаяния и исповедания.