Он был из тех, на ком лежит печать
Непогасимо-яркого страданья,
Кто должен проклинать или молчать,
Когда звучат аккорды мирозданья.
5 Средь ликов, где прозрачен каждый взгляд,
Средь ангелов, поющих светлым хором,
И вторящих свой вечный «Свят, свят, свят», —
Он вспыхнул бы и гневом, и укором.
Нет, в нём сверкал иной зловещий свет, 10 Как факел он горел на мрачном пире:
Где есть печаль, где стон, там правды нет,
Хотя бы красота дышала в мире.
«Ответа — сердцу, сердцу моему!»
Молил он, задыхаясь от страданья, 15 И демоны являлися к нему,
Чтоб говорить о тайнах мирозданья.
Он проклял Мир, и вечно одинок,
Замкнул в душе глубокие печали,
Но в песнях он их выразить не мог, 20 Хоть песни победительно звучали.
И полюбил он в Мире только то,
Что замерло в отчаяньи молчанья:
Вершины гор, где не дышал никто,
Безбрежность волшебства их без названья.
25 Ночных светил неговорящий свет,
И между них, с их правильным узором,
Падение стремительных комет,
Провал ночей, пронзённый метеором.
Всё то, что, молча, выносив свой гнёт, 30 Внезапной бурей грянет в миг единый,
Как чистый снег заоблачных высот
Стремится вниз — губительной лавиной.
К. Д. Бальмонт. Полное собрание стихов. Том четвёртый. Издание третье — М.: Изд. Скорпион, 1913 