Осенний день (Брюсов)/ПСС 1913 (ДО)
| ← Встреча после разлуки | Осенний день | Предчувствие → |
Изъ цикла «Лирические поэмы», сб. «Juvenilia». Опубл.: 1913. Источникъ:  В. Я. Брюсов Полное собрание сочинений и переводов. — СПб.: Сирин, 1913. — Т. 1. |
Ты помнишь ли больной осенній день,
Случайное свободное свиданье,
Расцвѣтъ любви въ періодъ увяданья,
Лучи, когда вокругъ ложится тѣнь?
Насъ мучила столицы суматоха,
Хотѣлось прочь отъ улицъ и домовъ, —
Куда-нибудь въ безмолвіе лѣсовъ,
Къ молчанію невнемлющаго моха.
Нѣтъ, ни любовь, ни осень не могли
Затмить въ сердцахъ созвучное стремленье!
Нѣтъ, никогда не разорвутся звенья
Между душой и прелестью земли!
Ты помнишь ли мученія вокзала,
Весь этотъ міръ и прозы и минутъ,
И наконецъ привѣтливый пріютъ,
Неясныхъ грезъ манящее начало.
Ты помнишь ли, — я бросился у ногъ,
Я голову склонилъ въ твои колѣни,
Я видѣлъ сонъ мерцающихъ видѣній,
Я оскорбить молчаніе не могъ.
Боялись мы отдаться поцѣлуямъ,
Мы словно шли по облачной тропѣ,
И этотъ часъ въ застѣнчивомъ купэ
Для полноты былъ въ жизни неминуемъ.
Не знаю я — случайно или нѣтъ
Былъ избранъ путь, моей душѣ знакомый…
Какою вдругъ мучительной истомой
Повѣялъ мнѣ былого первый слѣдъ.
Выходимъ мы: знакомое мнѣ поле,
И озеро, и пожелтѣвшій садъ,
И дачъ пустыхъ осиротѣлый рядъ,
И все кругомъ… О Леля! Леля! Леля!
Да, это здѣсь росла моя любовь,
Межъ тополей, подъ кудрями березы,
У этихъ мѣстъ уже бродили грезы…
Я снова здѣсь, и здѣсь люблю я вновь.
Вошли мы въ лѣсъ, ища уединенья.
Сухой листвы раскинулся коверъ, —
И я поймалъ твой мимолетный взоръ:
Онъ былъ въ тотъ мигъ улыбкой восхищенья.
Рука съ рукой въ лѣсу бродили мы,
Встрѣчая грязь, переходя канавы,
Ломали сучья, мяли сушь и травы,
Смѣялись мы надъ призракомъ зимы.
И, подойдя къ исписанной скамейкѣ,
Мы сѣли тамъ и любовались всѣмъ,
Какъ хорошо, тепло, какъ воздухъ нѣмъ,
Какъ въ вышинѣ спятъ облачныя змѣйки!
Въ безмолвіи слова такъ хороши,
Такъ дороги въ уединеньи ласки,
И такъ блестятъ возлюбленные глазки
Осеннимъ днемъ, въ осмѣянной глуши.
Кругомъ болѣзнь, упрямыя вороны,
Столбы березъ, осины багрянецъ,
За дымкою мучительный конецъ,
Въ молчаніи томительные стоны.
Однимъ лишь намъ — душистая весна,
Однимъ лишь намъ — душистыя фіалки!
И плачетъ лѣсъ, завистливый и жалкій,
И внемлетъ намъ сквозь слезы тишина.
Мы перешли на старое кладбище,
Гдѣ ждали насъ холодные кресты.
Почіютъ здѣсь безумныя мечты,
И здѣсь душа прозрачнѣе и чище.
Склонились мы надъ маленькимъ крестомъ,
Гдѣ скрыто все, мнѣ вѣчно дорогое,
И гдѣ она оставлена въ покоѣ
Привѣтствіемъ и дерзостнымъ судомъ.
И долго я надъ юною могилой,
Обнявши крестъ, томился недвижимъ;
И ты, мой другъ, ты плакала надъ нимъ,
Надъ образомъ моей забытой милой.
Еще сильнѣй я полюбилъ тебя
За этотъ мигъ, за слезы, эти слезы!
Забыла ты ревнивыя угрозы,
Соперницу ласкала ты любя!
Я чувствовалъ, что съ сердцемъ отогрѣтымъ
Мы кладбище оставили вдвоемъ.
Горѣлъ закатъ оранжевымъ огнемъ,
Востокъ синѣлъ лилово-страннымъ свѣтомъ.
Мы снова шли, и шли какъ прежде мы
Къ великому, безбрежному сближенью,
Чужды опять лѣсовъ опустошенью,
Опять чужды дыханію зимы.
На станціи мы поѣздъ ожидали
И выбрали завѣтную скамью,
Гдѣ Лелѣ я проговорилъ „люблю“,
Гдѣ мнѣ „люблю“ послышалось изъ дали.
Луна плыла за дымкой облаковъ,
Горѣли звѣздъ алмазные каменья,
Въ нѣмомъ пруду дробились отраженья,
А на душѣ лучи сверкали сновъ.
То былъ ли бредъ, опять воспоминанья,
Прошедшее, воскресшее во мнѣ!
Слова любви шепталъ ли я во снѣ
Иль на яву я повторялъ признанья?
И двѣ мечты — невѣста и жена —
Въ объятіяхъ предстали мнѣ такъ живо.
Одна была, какъ осень, молчалива,
Восторженна другая, какъ весна.
Я полонъ былъ любовію къ обѣимъ,
Къ тебѣ, и къ ней, и вновь и вновь къ тебѣ,
Я сладостно вручалъ себя судьбѣ,
Таинственной надеждою лелѣемъ…
Ты помнишь ли нашъ путь назадъ сквозь тѣнь
Недавнихъ грезъ съ разлукою сліянье,
Случайное свободное прощанье,
Промчавшійся, но возвратимый день.
1894.