Давнымъ-давно тому назадъ вся земля представляла изъ себя одинъ большой прекрасный садъ.
Все въ немъ цвѣло и благоухало, и люди, населявшіе его, были не менѣе прекрасны, чѣмъ окружающая ихъ природа: глаза ихъ отражали прозрачную синеву небесъ, а души—кристально-чистыя воды озеръ и ручьевъ.
Но лучшимъ украшеніемъ этого прекраснаго сада была маленькая чудо-птичка, которую называли Счастьемъ.
Когда ея нѣжный голосокъ звенѣлъ въ вышинѣ и наполнялъ воздухъ радостными мелодіями, люди, слушая его, уносились душою куда-то далеко-далеко, къ самому солнцу, и имъ казалось, что все внутри ихъ залито его горячимъ сіяющимъ свѣтомъ. Когда же птичка перелетала съ одного куста на другой, имъ хотѣлось стоять такъ вѣчно и вѣчно смотрѣть на нее милую, легкокрылую пѣвунью!
Но вотъ однажды среди нихъ появился человѣкъ, пришедшій, повидимому, изъ никому невѣдомыхъ далекихъ краевъ. Въ его глазахъ отражалось темное ночное небо, и взглядъ этихъ мрачныхъ глазъ, освѣщавшій его блѣдное лицо, сверкалъ, какъ прорѣзывающая тучу молнія; вокругъ головы его, подобно разорваннымъ грозовымъ облакамъ, висѣли черныя жесткія пряди волосъ.
Человѣкъ шелъ по прекрасному цвѣтущему саду, но сердце его не радовалось окружающей его красотѣ: оно было полно зависти и злобы!
Вдругъ надъ нимъ раздалось пѣніе, такое чудное пѣніе, какого онъ еще никогда не слышалъ въ жизни. Все существо его наполнилось сладкимъ томленьемъ: ему вдругъ захотѣлось стоять и слушать, слушать безъ конца!
Но пѣсня смолкла, и человѣкъ съ мрачными глазами, поднявъ голову, увидѣлъ прелестную маленькую птичку, сидѣвшую на вѣткѣ какъ разъ надъ его головой. Казалось, это былъ живой кусочекъ радуги,—такъ искрились, сверкали и горѣли ослѣпительной красотой всѣ перышки этого нѣжнаго созданья.
— Она должна быть моею,—сказалъ себѣ человѣкъ.—Она не должна пѣть для другихъ. Я посажу ее въ клѣтку и буду одинъ любоваться ея красотой! Пѣть она будетъ для меня, только для меня одного!
И онъ протянулъ съ жадной поспѣшностью руку.
Маленькая пѣвунья всегда жила среди людей и знала, какъ они любятъ ее: она довѣрчиво сѣла на протянутую руку, но тутъ неожиданно она увидѣла взглядъ, полный зависти и злобы, устремленный на нее, и въ ту же самую минуту почувствовала, какъ нѣжное тѣльце ея сжимаютъ крѣпкіе злые пальцы. Она отчаянно забилась, рванулась изо всѣхъ силъ и неожиданно для себя самой издала вдругъ крикъ, который зазвенѣлъ такимъ страданьемъ и такой печалью, что человѣкъ въ страхѣ невольно разжалъ свою руку, и въ ту же минуту что-то радужное и прекрасное сверкнуло передъ нимъ и исчезло въ темной зелени деревьевъ, исчезло навсегда!
И вотъ съ тѣхъ поръ, какъ она повстрѣчалась съ завистью и злобой, сладкоголосая птичка-Счастье перестала жить среди людей. «Я имъ не причинила зла—лучшія пѣсни мои звучали для нихъ,—а они такъ безжалостно помяли мои прекрасныя крылья! Но пусть будетъ такъ! Я все же могу еще пѣть, но только не будутъ они близко видѣть меня!»
Съ этого времени только издалека звучали людямъ пѣсни Счастья. Услышавъ ихъ, люди отправлялись имъ навстрѣчу, но сколько бы они ни шли, пѣсня звучала все такъ же далеко, и тогда имъ начинало казаться, что эти дивныя мелодіи звучатъ въ ихъ собственномъ сердцѣ. Но пѣсня Счастья смолкала, и голосъ внутри ихъ переставалъ пѣть: это Счастье улетало, улетало далеко.
Больше всего любило Счастье дѣтей: голубые ясные глазки этихъ невинныхъ созданій напоминали ему своимъ цвѣтомъ лазурь небесъ прекраснаго сада. Часто незамѣченное никѣмъ, ночью, влетало Счастье въ комнату ребенка, садилось у его изголовья и пѣло свои нѣжныя пѣсни. Проснувшись дѣти широко раскрывали свои удивленные глаза и, увидѣвъ сверкавшія въ темнотѣ перышки Счастья, улыбаясь тянулись къ нему. «Это имъ хочется достать мѣсяцъ съ неба», говорили тогда шутливо молодыя матери. Пропѣвъ много своихъ чудныхъ пѣсенъ, Счастье снова улетало.
Когда оно видѣло молодыхъ дѣвушекъ и юношей съ довѣрчивыми глазами, полныхъ надежды и вѣры въ жизнь, Счастье садилось недалеко отъ нихъ, и надъ ихъ головами начинали звенѣть его радостныя трели. О, какой прекрасной казалась имъ тогда жизнь, какой свѣтлой, лучезарной! «Мы будемъ вѣчно счастливы, мы будемъ вѣчно любить», говорили тогда юноши и дѣвушки другъ другу.
Случалось, что и люди, узнавшіе, что такое жизнь, тоже видѣли иногда пролетающее мимо Счастье, но вмѣсто того, чтобы всей душой отдаваться его чуднымъ напѣвамъ, они старались разсмотрѣть его красивое оперенье и замѣчали тогда его помятыя крылья. «Издали эта птичка казалась намъ неизмѣримо красивѣй,—говорили они.—Какъ это странно! Мы не замѣчали раньше ея помятыхъ крыльевъ! А въ радостныхъ пѣсняхъ ея звучатъ иногда ноты страданья и печали! Нѣтъ, вѣрно, это не то Счастье, о которомъ разсказывали намъ наши отцы и дѣды, когда они жили въ прекрасномъ цвѣтущемъ саду! Надо сказать нашимъ дѣтямъ, чтобы они пошли искать то единственное, настоящее, сладкоголосое и прекрасное Счастье!»
И они разсказывали о немъ своимъ дѣтямъ и внукамъ.
Многіе, очень многіе отправлялись въ поиски за Счастьемъ, и имъ случалось находить на пути прекрасныя, ярко блиставшія перья, которыя пролетавшее Счастье роняло иногда на землю. Люди называли ихъ: любовью, славой, богатствомъ. Они были разнообразны по величинѣ и оттѣнкамъ, но чаще всего приходилось находить только по одному перу, а люди мечтали увидѣть Счастье во всей его первобытной нетлѣнной красотѣ! Вотъ почему они всегда неустанно говорили о немъ и ждали, когда оно снова вернется на землю. А Счастье тоже ждало, чтобы вся земля снова обратилась въ одинъ прекрасный цвѣтущій садъ: только тамъ хотѣло оно пѣть снова для всѣхъ людей свои чудныя, безсмертныя пѣсни!