АЛЕКСИЙ митроп., св. и всея России чудотворец. — Сын черниговского боярина Феодора Бяконта, родоначальника нескольких дворянских фамилий (Плещеевых и др.), поступившего на службу москов. кн. Даниила Александр., — св. Алекс. митр. род. в конце XIII в. (между 1293—1298 гг.), в Москве, в самый важный период её начальной истории. При крещении ему было дано имя Симеона—Елевферия (по житию, составл. Питиримом — Симеон, по Пахомию — Елевферий); его восприемником при купели был сын Даниила Александровича, впоследствии велик. кн. моск., Иоанн Данил., прозванный Калитою. Скромным, сосредоточенным мальчиком рос будущий великий святитель, обнаруживая постоянную и решительную наклонность к духовной — монашеской жизни, „из млада Бога возлюбив“, по словам его жития. Научился он грамоте и еще в юности своей „всем книгам извыче“, т. е. обладал начитанностью в церковных и отеческих писаниях. Двадцати лет уходит он в монастырь — московский Богоявленский, не задолго пред тем основанный — в 1304 г. приемлет пострижение и при пострижении — имя Алексия, которое будто бы, по рассказам его житий, было ему предуказано еще задолго раньше в особом чудесном явлении. Проходя все степени монашеского послушания и подвижнической жизни, совместно с такими опытными и строгими подвижниками, как инок Геронтий — „монах нарочит и честен, и славен старец, духовным житием живый“, а также игумен Стефан, брат преп. Сергия Радонеж. и его ученик, — св. Алекс. продолжал усердно заниматься и книжным самообразованием — чтением священных и святоотеческих писаний. В то же время, нужно думать, он не прерывал общения и с высшим кругом Москвы, становившейся уже столицей государства и переживавшей самое бурное время: крестник князя и княжеский духовник (вел. кн. Сим. Ив.), сын знатного боярина, любимец митрополита, человек, „славу которого крылатая молва, по словам его жития (Пахом.), разносила уже повсюду“, живший здесь же, в самой Москве, — не мог быть чужд всему, что наиболее важного происходило в то время — и при княжеском дворе, и при дворе митрополита, и в хоромах бояр, которые, к тому же, часто бывали в Богоявл. монастыре. Так прожил он 20 или, может быть, даже и — 27 лет, подготовляясь к своему будущему высокому призванию. Озабочиваясь назначением ближайшего помощника престарелому митр. Феогносту, а также его будущего заместителя (при том, если возможно — из русских, а не из греков, как всего скорее могло быть), велик. кн. Симеон Иван. (Гордый), тотчас же по кончине его отца, Ивана Данил., и митрополит — назначили св. Алексия митрополичьим наместником, с поручением ведать судные дела епархии и митрополии. Это произошло в конце 1340 г., и с этого момента св. Алекс., формальным образом уже предназначенный быть митрополитом. фактически тогда же, вероятно, принял непосредственное участие во всех делах русской митрополии, как внутренних (с которыми, по прямому своему назначению, он ближе всего должен был ознакомиться), так и по внешним сношениям с Константинопольской патриархией, — для последнего он тем более был нужным человеком, что в совершенстве знал греческий язык, как можно видеть из сохранившегося драгоценнейшего его перевода Нового Завета с греч. яз. на слав. яз. Такое положение св. Алекс. занимал слишком 12 л. В 1350 г. м. Феогност впал в тяжкую болезнь и дни его, очевидно, были сочтены. Вел. кн. Сим. Ив., с согласия митрополита, „отправил посольство в Константинополь к императору и патриарху с прошением, чтобы в случае смерти его — Феогноста не был ставим в митрополиты русские грек, но был поставлен кандидат, который будет прислан из Москвы“ (Голубин.). Посольство еще не возвратилось, как митр. Феогн. скончался (в 1353 г., 11 мар.), посвятив за три месяца до своей кончины св. Алексия в епископа Владимирского; спустя 47 дней по кончине м. Феогн., скончался (в апр.) и вел. кн. Сим. Ив. от свирепствовавшей тогда в Европе и проникшей в Россию страшной болезни — чумы (ужасы её опустошений, напр., в Италии, в 1348 г., мастерски-художественно описаны Боккачио во вступлении к его „Декамерону“). Св. Алекс. пришлось похоронить одного за другим митрополита и велик. князя и немедленно выступить в сложной и запутанной церковно-государственной деятельности — выступить среди ужасов чумы — „черной смерти“ и при таком государе, которого летописцы, в противоположность его предшественнику — Симеону Гордому, т. е. умному и твердому характером, называют „тихим и кротким“, т. е. слабым (Иван Ив., брат Сим. Горд., умер. в 1359 г.), по замечанию Голубин., между тем как чуткие и страшные враги только что начинавшейся церковно-политической самостоятельности Москвы (татары, Литва, Галиция, Польша, разные удельные князья и пр.) со всех сторон угрожали ей, и ежеминутно, казалось, сотрут ее с лица земли, обратив в один из ничтожнейших уделов — поместий какого-нибудь соседнего княжества, не имевшего никакого будущего. А для Москвы семена — основы этого „будущего“ и великого — уже были заложены в её предыдущей истории, как ни мало еще она жила самостоятельной политической жизнью (её первый князь Даниил, сын Алекснр. Нев., сконч. в 1303 г., Сим. Горд. был 3-м и велик. уже моск. кн.). В такой момент и среди стольких врагов и опасностей, угрожавших самостоятельности москов. митрополии и велик. княж. москов., св. Алекс., подготовленный всей своей предыдущей жизнью, принял на себя управление делами церковными, а вместе, в силу тогдашних обстоятельств — и государственными, и явил себя истинно великим и святым человеком, по признанию всех новейших историков. К сожалению о многолетней (в продолжении 24 лет) церковно-правительственной деятельности св. Алексия, по решительному заявлению проф. Е. Е. Голубинского — „мы совершенно ничего не знаем“, — мы имеем об нём „некоторые сведения только как о государственном деятеле“ (Ист. русск. ц. 2, 1, стр. 188, 193). С этим согласны и другие историки. — По возвращении послов из Константинополя в 1353 г. (в июле), принесших согласие императора и патриарха на поставление его в митрополита киевского и всея России, святитель Алекс. отправился в Царь-град для посвящения, но получил посвящение и возвратился оттуда только осенью 1355 г., преодолев уже и в этот раз целый ряд препятствий и затруднений — как со стороны патриархии, неохотно соглашавшейся на поставление митрополитом русского, так и со стороны других претендентов на киевскую митрополию, по интригам галицко-волынских князей и Литвы (в политическом отношении владевшей Киевом), которым благоприятствовала двуличная политика патриархии (еще до прибытия св. Алекс. в Константинополь одним из таких претендентов явился какой-то Феодор, который, не получив посвящение в митр. киевского от конст. патр., получил таковое от болгарского тырновск. патр. и отправился в Киев; затем является Роман, выставленный литов. кн. Ольгердом, и его посвящают в митр. киевск. в то самое время, когда новопосвященный митр. св. Алекс. еще находился в Кон—ле, далее, Киприан и пр.). Но препятствия и затруднения, встреченные св. Алекс. в К—ле были только началом продолжительной и упорной церк.-полит. борьбы, в которой пришлось принять ему деятельное участие и которая повела к прискорбному разделению русской митрополии (см. под словом Киприан митр.) и к церковной смуте (см. под слов. Митяй). Старинные жития св. Алекс. возвращением его из К—ля, по поставлении в митрополита, и оканчивают свой рассказ о фактических проявлениях его церковной собственно деятельности. Пролог, кратко излагая все их сведения, о дальнейшей деятельности св. Алекс. митр. пишет: „И прииде от Царяграда на свою митрополию Российския земли и пребысть, уча слову Божию и исправляя истинную православную веру и чудеса творя многа“… Затем следует известный рассказ об исцелении им от слепоты Ханьши Тайдулы, о построении Чудова монастыря в Москве, о кончине святителя и, в заключение: „пребысть в святительстве двадесять и четыре лета, добре церковь Божию упас и Христово словесное стадо православных христиан, и бысть всех лет живота его осмьдесят пять“ („Памятн. древне-рус. церк.-учит. литер.“, вып. IV, 42). Летописи наши сообщают немногим больше этого. Тем не менее, о церковно-учительной и книжной деятельности св. Алекс. мит. свидетельствуют — учительные послания (сохранилось три из них) и, особенно — сделанный им перевод Нового Завета с греч. на слав. яз., отличающийся многими особенностями и разностями, сравнительно с существовавшими древне-слав. переводами, — о его церковно-административных заботах — известные по летописям мероприятия его в отношениях к епископам новгородскому, тверскому, суздальскому и личные посещения некоторых подведомственных ему епархий, в отношениях к монашеству — построение им монастырей и заботы о благоустройстве монашеской жизни и о распространении общежития в монастырях (в Москве им устроены три монаст. — Чудов, Спасский Андроников и Алексеевский, четвертый же — Симонов устроен при нём на сторонние средства, — вне Москвы он устроил также три монаст., — причем один — серпуховский Владычный был построен вновь, два других — Константиновский близ Владимира и Благовещенский в Нижнем Новгороде возобновлены из развалин, — об отношениях св. Алекс. митр. к монашеству и к монастырям см. под слов. Монашество и монастыри в России). — О значении государственной деятельности святителя Алекс. проф. В. О. Ключевский делает такой отзыв: „Происходя из родовитого боярства, искони привыкшего делить с князьями труды обороны и управления страны, митр. Алексий шел боевым, политическим путем, был преемственно главным советником трех великих князей московских, руководил их боярской думой, ездил в орду ублажать ханов, отклоняя их от злых замыслов против Москвы, воинствовал с недругами Москвы всеми средствами своего сана, карал церковным отлучением русских князей, непослушных московскому государю, поддерживал его первенство, с неослабной энергией отстаивал значение Москвы, как единственного церковного средоточия всей политически разбитой русской земли“ (речи в память преп. Серг., произн. 26 сент. 1892 г). Соловьев С. говорит почти то же самое и намекает даже, что если бы „значение митрополита, относительно князя удержалось (при его преемниках) на той высоте, на какой оно находилось при Алексии“, то — власть духовная положительно возобладала бы над светской (Ист. Рос., т. XIII гл. 1, стр. 651, изд. Товар. Общ. Пол.). Проф. Е. Е. Голубинский в только что появившемся II т. его „Ист. рус. цер.“ высказывается несколько скромнее: „Св. Алексия, говорит он, обстоятельства времени поставили во главе государственного управления, так как он был митрополитом и в то же время первым государственным человеком, главою боярской думы своих князей. Ему выпало занимать митрополичью кафедру в то время, как князьями Московскими были люди, требовавшие опеки… Мы не можем дать полной характеристики всей государственной деятельности св. Алексия, потому что для этого не достает у нас сведений; но мы положительным образом знаем, что он был ревностнейшим охранителем владений и власти московских князей против внешних врагов: современные свидетельства, принадлежащие друзьям и врагам св. Алексия, согласно говорят нам, что он, получив от умирающего Ивана Ивановича опеку над его малолетним сыном Димитрием, „прилагал все старания, чтобы сохранить дитя и удержать за ним страну и власть“, что он „весь предавался“ возложенному на него делу попечения о „государе — дитяти“. Димитрий Ив. Донской, первый из великих князей москов., ясно и определенно заявил стремление к государственному единодержавию, но он заявил их в такие еще юные годы, что необходимо должен быть предполагаем при сем св. Алексий. До какой степени за его время Москва возросла в своей силе и сознала эту последнюю, видно из того, что знаменитая битва Куликовская была на третий год после его кончины“ (стр. 193 и 194). — Своим преемником по московской кафедре св. Алекс. желал видеть преп. Сергия Радонеж. и убеждал его подъять на себя бремя высокого святительского служения; но преп. Серг. решительно отказался от этого, — тогда его преемником выступил кандидат князя Димитр. Ив. — Митяй и началась церк. „смута“ (см. под слов. Митяй). — Св. Алекс. м. сконч. на 80—85 г. жизни, 12 февр. 1378 г., и был погребен в Чудовом мон., где и находится его рака с мощами (при ней хранятся его облачения: саккос, епитрахиль и подризник, и его посох, поновленный патр. Иоакимом); мощи его были обретены в 1431 г., а в конце 1448 или в нач. 1449 г., при митр. св. Ионе, установлено торжественное празднование его памяти — 12 февр., день преставл., и 20 мая, день обрет. его мощей. — Изображения его по „Иконописному Подлиннику“, под 12 февр.: „Алексий лежит во гробе; подобием сед, брада, аки Власиева, раздвоилась; на главе клобук бел, в саккосе, омофор и Евангелие; у ног его стоит святитель, аки Власий надсед, держит свиток, а за ним старец в клобуке, подобием сед, аки Власий, в белых ризах; меж ими старец же сед, брада не велика, аки Николина и иных старцев четыре, три седы, брады не равны, а четвертый млад; за ним палата проста, а в головах святого стоит дьякон, аки Стефан, риза киноварь, кадит святого; за ним поп, плешат и сед, риза лазорь с белил; меж ими видеть едина глава аки Богословля, за ним палата проста, а церковь каменна о единем версе“. На обретение его мощей, 20 мая: „пишется (на иконах) тако: „церковь с приделом, около церкви ограда каменная: святитель Алексий лежит во гробе в саккосе, на главе клобук белой, у главы стоит святитель сед, власы велики и долги, брада аки Иоанна Богослова; за ним старец сед, брада, аки Власиева, и прочие старцы разным подобием, против средины гроба стоит князь, подобием млад аки Георгий, поклонился ко святому, а за ним другой, аки Димитрий; еще за ним, аки Иоаким Богоотец, надсед мало, и прочие и дьяконы разным подобием“ (Филимонов, Иконоп. Подл. 270, 349, 350; Барсуков, Источн. р. агиогр., 27).
Источниками для истории жизни и деятельности св. Алексия м. служат, кроме его жития и летописных известий и сообщений, главным образом, соборные акты и другие деловые бумаги Констант. патриархии, изд. сначала Миклошичем, на греч. яз., а затем проф. Павловым, с перев. на русск. яз., в VI т. „Русск. Истор. Библ.“ (Прилож. стр. 30 и сл.); ими обильно пользовался м. Макарий в „Ист. р. ц.“ (т. IV. 33 и сл.), на них преимущественно основывает свои суждения и проф. Е Е. Голубинский при изложении биографии св. м. Алекс. (т. II, 1 пол., стр. 170 и сл.). — О житиях — у Макария, Ключевского, Голуб., — списки их у Барсукова; два из этих житий — Питирима (написанное по случаю открытия мощей святителя, спустя 80 л., в 1459 г.) и Пахомия (напис. в 1460 г.). внесены в Макар. Чт.-Мин., под 12 февр. (см. Новг. Соф. № 1320 л. 285 и сл.), в Прол. (печат.) — одна из кратких редакций жития (см. изд. нами „Пам. древне-русск. ц.-уч. лит.“ вып. IV); кроме того, в Прол. изд. 1676—77 г., в конце, в приложении, помещено обширное Похвал. Слово св. Алекс. м., составленное Епифанием Славеницким (Филарет, Обз. русск. дух. лит., изд. 1884 г., 1, 237) и назначенное для чтения на утрени „по кафизмех“ (12 фев.), — в новом изд. Прол. (1895 г.) оно помещено в тексте, вместо краткого старых изд. Прол. В Чт.-Мин. Дим. Рост — краткое повествование, составленное преимущественно по Пахомию. Канон св. Алекс. м. в Служ. Мин. — также творение Епифания Славен., как прямо и указывается в надписании: „ин канон, — творение Епифания Слав., Феолога, живша во обители его“ — в Чудовом монастыре (Служ. Мин., 1705, л. 163 об.). Другой канон — на обретение мощей святит. Алексия был раньше составлен еп. Питиримом, автором его древнейшего жития (в Служ. Мин., под 20 мая, с надписанием: „творение Питирима, еп. Пермского“). Тот и другой каноны, служба с акафистом, житие и сказание об обретении мощей св. Алекс. — в новом Синод. изд.: „Службы и акафист иже во святых отцу нашему Алекс митр., всея России чудотворцу“ (М. 1891 г.), — житие, помещенное в этом изд., составлено в XVII в. иером. Евфимием, учеником Епиф. Слав. (Филарет, Обзор русск. дух. литер. I, 260; Ключевский, Жития, 355—356) или, может быть, вернее — самим Епифан. Слав. для его канона. — Новейшая литература о св. Алекс., не смотря на недостаток документальных историч. сведений, оч. обширна, впрочем, только по количеству: во всех, конечно, курсах по русск. гражд. и церк. истории сообщается об нём, много статей и в журналах; но отдельных монографий, более или менее удовлетворительных, всего пока две — устаревшая уже, хотя и прекрасно составленная: „Св. Алекс., м. Киев. и всея России“ проф. А. В. Горского (в „Приб. к Твор. св. от.“ 1848 г.) и свящ. А. Каменского: „Святитель Алексей“, первоначально отпечатанная в „Страннике“ 1894 г., а потом вышедшая и отдельно. Лучшее и почти дословное изложение на русск. яз. старинных житий св. Алекс. — в „Жит. русск. св.“ Муравьева, и, обыкновенно, его компилируют и перепечатывают, с некоторыми пропусками — и в разных популярных сборниках житий святых, и в дешевых (лубочных) отдельных изданиях жития этого святителя, — житие, составленное Пахомием, напечатано Общ. любит. древн. Письм. в 1877 г. (изд. Общ. № IV).