Письмо I. — Отъ Сусанны Уэслей къ сыну ея Самуилу.
Дорогой Самуилъ! Сегодня вечеромъ мы были несказанно обрадованы твоимъ письмомъ, съ желаннымъ извѣстіемъ о томъ, что y тебя все обстоитъ благополучно. Вѣсть эта особенно порадовала насъ послѣ той ужасной тревоги, въ которой мы находились почти цѣлый мѣсяцъ, предполагая, что тебя уже нѣтъ въ живыхъ или, что случилось какое-нибудь несчастье съ однимъ изъ твоихъ братьевъ.
Вотъ почему мы опасались этого: — 1-го декабря наша служанка, находясь въ столовой, нѣсколько разъ слышала, раздававшіеся y дверей, жалобные стоны, какъ-бы умирающаго въ жестокихъ страданіяхъ. Мы не обратили вниманія на ея слова и подняли ее на смѣхъ за нелѣпый страхъ, но двое или трое сутокъ спустя, нѣкоторые изъ членовъ нашей семьи слышали странные стуки въ разныхъ направленіяхъ, каждый разъ по три или по четыре, a затѣмъ слѣдовала обыкновенно маленькая пауза. Это продолжалось приблизительно двѣ недѣли каждую ночь; иногда стуки раздавались на чердакѣ, но большей частью въ дѣтской, или въ зеленой комнатѣ. Эти стуки слышали мы всѣ, кромѣ твоего отца; опасаясь какъ-бы онъ не счелъ ихъ за предзнаменованіе своей смерти, я не хотѣла ничего сообщать ему, тѣмъ болѣе, что и мы сами со страхомъ ожидали какого-нибудь несчастья. Когда-же это усилилось настолько, что мы ни днемъ, ни ночью, не знали покоя, и никто изъ семьи не отваживался оставаться одинъ, я рѣшилась сказать ему обо всемъ, думая, что онъ вступитъ въ разговоръ съ этими стуками. Сначала твой отецъ не повѣрилъ мнѣ, утверждая, что насъ просто пугалъ кто-нибудь, но на слѣдующую ночь, не успѣлъ онъ лечь спать, какъ раздались девять сильныхъ стуковъ y самаго изголовья его кровати. Онъ всталъ и пошелъ осмотрѣть домъ, въ надеждѣ — выяснить, отчего происходили стуки, но нигдѣ ничего особеннаго не нашелъ. Съ этой ночи онъ помимо этихъ стуковъ, слышалъ и все остальное.
Однажды ночью, надъ нашими головами, въ верхней комнатѣ, поднялся такой шумъ, какъ будто нѣсколько человѣкъ разомъ принялись ходить взадъ и впередъ, a затѣмъ бѣгать вверхъ и внизъ по лѣстницѣ; это приняло такіе страшные размѣры, что мы опасались, какъ бы это не испугало дѣтей; оба мы съ твоимъ отцомъ пошли внизъ въ потьмахъ, чтобы зажечь свѣчу. Какъ только мы спустились съ лѣстницы, бокъ о бокъ со мной послышался престранный шумъ: какъ будто кто-то опорожнилъ мѣшокъ, наполненный монетами, которыя разсыпались y моихъ ногъ, a съ той стороны, гдѣ стоялъ твой отецъ, раздался дребезгъ бутылокъ подъ лѣстницей, точно всѣ онѣ были разбиты въ прахъ. Мы прошли черезъ залу въ кухню, гдѣ взяли свѣчу и затѣмъ отправились къ дѣтямъ, которыхъ застали спавшими.
На слѣдующую ночь, y насъ ночевалъ м-ръ Гуль по просьбѣ твоего отца; до часа, или до двухъ ночи, мы сидѣли всѣ вмѣстѣ и слышали обычные стуки. Временами ихъ смѣнялъ звукъ, какъ-бы отъ завода пружины, временами-же, между прочимъ и въ ту ночь, когда y насъ былъ м-ръ Гуль, слышался другаго рода звукъ — какъ будто плотникъ строгалъ дерево; но всего чаще стуки раздавались по три къ ряду, a затѣмъ, слѣдовала непродолжительная остановка — и такъ, въ теченіе нѣсколькихъ часовъ. Мы убѣждали твоего отца попытаться заговорить, въ надеждѣ, что послышится какой-нибудь голосъ въ отвѣтъ. Разъ вечеромъ, часовъ около шести, твой отецъ въ потьмахъ пошелъ въ дѣтскую и сначала услыхалъ нѣсколько глухихъ стоновъ, a затѣмъ стуки. Онъ сталъ заклинать незримаго и настойчиво требовать, чтобы онъ заговорилъ и объяснилъ, если только это было ему возможно, зачѣмъ онъ безпокоитъ семью; никакого голоса не послѣдовало, но раздались три сильныхъ стука. Затѣмъ отецъ твой спросилъ, не Самуилъ-ли это, и просилъ, въ послѣднемъ случаѣ, если онъ не можетъ говорить, то отвѣтить стуками, но въ ту ночь стуковъ больше не было, изъ чего мы съ радостью и заключили, что это не предвѣщало твоей смерти.
Такъ продолжалось до 28-го декабря; въ этотъ день раздался сильный стукъ въ дѣтской (точь въ точь какъ твой отецъ имѣетъ обыкновеніе стучать y воротъ); но тѣмъ все и кончилось. По этому поводу y насъ возникли самыя различныя предположенія. Что до меня касается, то я ничего не боюсь, зная теперь что ты живъ и надѣюсь, что Богъ сохранитъ тебя и впредь. Но временами меня смущаетъ мысль, что, можетъ быть, брата моего нѣтъ въ живыхъ. Что ты на все это скажешь?
Письмо II. — Отъ Самуила Уэслея къ отцу его.
Высокочтимый отецъ! Матушка пишетъ мнѣ о крайне странныхъ вещахъ, происходящихъ въ вашемъ домѣ. Хотѣлось-бы очень узнать отъ васъ всѣ подробности. Я былъ-бы очень благодаренъ м-ру Гулю, если-бы онъ сдѣлалъ мнѣ одолженіе и написалъ-бы о происходящемъ y васъ. Прошу я объ этомъ не потому, чтобъ я самъ сомнѣвался въ подлинности всего сообщеннаго мнѣ матерью, a только ради удовлетворенія постороннихъ. Матушка спрашиваетъ моего мнѣнія объ этомъ, но я не нахожу никакихъ объясненій. Остроуміе, полагаю, найдетъ много таковыхъ, но не мудрость. Остаюсь покорнымъ и любящимъ васъ сыномъ.
Письмо III. — Отъ Самуила Уэслея къ его матери.
Дорогая матушка! Тѣ, y кого достаетъ мудрости не вѣрить въ сверхъестественныя явленія, хотя-бы и отлично засвидѣтельствованныя, нашли-бы возможнымъ поставить сотню вопросовъ относительно тѣхъ странныхъ стуковъ, о которыхъ вы подробно писали мнѣ; что-же до меня касается, то я рѣшительно не знаю, какой вопросъ предложить, ибо не могу себѣ представить такого отвѣта, который могъ-бы убѣдить меня еще болѣе въ подлинности всего происходящаго y васъ. Отъ постороннихъ-же слышалъ нѣсколько вопросовъ, a именно, не было-ли y васъ въ домѣ смѣны прислуги и, если такъ, не подшутилъ-ли надъ вами вновь поступившій? Не было-ли кого на чердакѣ въ то время, когда тамъ раздавались шаги? Изъ сидѣвшихъ одновременно въ одной комнатѣ всѣ-ли одинаково слышали шумъ и стуки? Всѣмъ-ли равно казалось, что это происходило въ такомъ-то мѣстѣ и въ такое-то время? Не было-ли то кошки или крысы, либо собаки? Всѣ-ли домашніе спали въ то время, какъ вы съ отцомъ спускались по лѣстницѣ въ нижній этажъ? Отвѣты на подобнаго рода сомнѣнія, если и не могли-бы, по глаголу самого Господа, убѣдить тѣхъ, кто не вѣритъ въ Моисея и пророковъ, то во всякомъ случаѣ укрѣпили-бы вѣру убѣжденныхъ. Что касается моего личнаго мнѣнія относительно событій, можетъ быть предвѣщаемыхъ этими стуками, то я долженъ сознаться, что рѣшительно не могу высказать никакого. Разъ не позволено было говорить, всякаго рода догадки, я думаю, были-бы напрасны. Цѣль дѣяній духовъ еще больше сокрыта отъ насъ, чѣмъ цѣль дѣяній людскихъ; a послѣдняя, какъ извѣстно, приводитъ подъ часъ въ замѣшательство даже самыхъ тонкихъ политиковъ. Весьма возможно, что одна изъ цѣлей провидѣнія озадачить насъ, чтобы мы могли приготовиться къ ожидающей насъ бѣдѣ. Этого требуютъ отъ насъ долгъ и мудрость. Испрашиваю, дорогая матушка, вашего благословенія для покорнаго и любящаго сына вашего
Жду отдѣльныхъ писемъ отъ каждаго изъ васъ.
Писъмо IV. — Отъ Сусанны Уэслей къ сыну ея Самуилу.
Дорогой Самуилъ! Хоть я и не принадлежу къ числу тѣхъ, которые не вѣрять ничему сверхъестественному, и скорѣе склонна думать, что сношенія между добрыми духами и нами возможны и были-бы даже чаще, еслибъ тому не препятствовала наша грубая чувственность, но тѣмъ не менѣе прошло не мало времени прежде чѣмъ я рѣшилась повѣрить тому, что разсказывали дѣти и прислуга о стукахъ, которые они слышали въ разныхъ комнатахъ нашего дома. Болѣе того, когда я сама услыхала ихъ, мнѣ хотѣлось увѣрить самое себя и всѣхъ домашнихъ, что насъ безпокоятъ крысы иди хорьки, a такъ какъ въ домѣ дѣйствительно водились прежде крысы и мнѣ удалось выгнать ихъ звукомъ трубы, которою трубили по всѣмъ комнатамъ, то я и теперь приказала достать трубу и повторить ту-же музыку. Но съ тѣхъ поръ какъ начали трубить, стуки усилились, какъ днемъ, такъ и ночью, и стали еще отчетливѣе. Въ ту же ночь, когда мы съ твоимъ отцомъ встали и сошли внизъ, я вполнѣ убѣдилась, что никакое человѣческое существо не могло-бы произвести столь странныхъ и разнообразныхъ звуковъ.
Что касается до твоихъ вопросовъ, то я отвѣчу на нихъ въ точности; но въ то-же время мнѣ хотѣлось-бы, чтобы эти отвѣты послужили на пользу только тебѣ, такъ какъ я не желала-бы посвящать кого-бы то ни было въ данное дѣло. Въ день св. Мартина мы отпустили слугу и горничную, но я не думаю, чтобы кто- либо изъ вновь поступившихъ на ихъ мѣсто былъ виновникомъ безпокойныхъ явленій, какъ по вышесказанной причинѣ, такъ уже и потому, что оба они были напуганы происходившимъ еще больше, чѣмъ кто-либо другой. Кромѣ того, намъ зачастую доводилось слышать стуки въ то время, когда вновь поступившіе, какъ слуга, такъ и горничная, находились въ комнатѣ вмѣстѣ съ нами; въ особенности-же служанка была въ такомъ страхѣ, что она дѣлалась неспособною къ какой-бы то ни было работѣ; она не отваживалась въ потьмахъ перейти хотя-бы только изъ одной комнаты въ другую или на минуту остаться одной.
Слугу нашего — Роберта Брауна, котораго ты хорошо знаешь, это посѣщало главнымъ образомъ, когда онъ лежалъ на чердакѣ; съ испуга онъ зачастую сбѣгалъ опрометью по лѣстницѣ, босикомъ и почти нагой, такъ какъ онъ не отваживался ни минуты лишней оставаться на мѣстѣ, чтобы одѣться; и я не думаю, чтобы Робертъ Браунъ былъ способенъ на что-либо подобное даже и въ томъ случаѣ, если-бы это было въ его власти. Въ то время, когда послышались шаги на чердакѣ, Робертъ Браунъ спалъ въ смежной комнатѣ такимъ крѣпкимъ сномъ, что даже нисколько не слышалъ, какъ мы съ твоимъ отцомъ поднимались и спускались по лѣстницѣ, несмотря на то, что y насъ обоихъ поступь далеко не легкая. Вся семья въ сборѣ слышала эти стуки, въ той-же комнатѣ и въ одно и то-же время, въ особенности во время общей молитвы. Всѣмъ присутствовавшимъ всегда казалось одновременно, что они раздавались въ томъ-же мѣстѣ и въ то-же время, хотя случалось зачастую, что прежде чѣмъ кто-либо успѣвалъ сказать «вотъ тутъ» такъ они уже обнаруживались въ другомъ мѣстѣ.
Въ ту ночь, когда мы съ твоимь отцомъ сошли въ нижній этажъ съ тѣмъ, чтобы осмотрѣть домъ, всѣ домашніе, въ томъ числѣ и Робертъ, уже спали; a дѣти не проснулись даже и тогда, когда мы вошли въ дѣтскую и стали со свѣчей осматривать каждую кровать. Только Гетти[1]) сильно дрожала во снѣ, какъ это постоянно и бывало съ ней, покуда она, наконецъ, не просыпалась отъ шума. Стуки раздавались всегда по близости отъ нея, что она и сама замѣтила и что очень пугало ее, такъ какъ она приписывала это особенно злостному отношенію къ ней невидимаго дѣятеля. Я могла-бы привести тебѣ и множество особенныхъ случаевъ, но воздержусь, такъ какъ твой отецъ, кажется, собирается писать тебѣ объ этомъ въ скоромъ времени. Какова можетъ быть цѣль Провидѣнія, допускающаго подобныя вещи, я сказать не могу, ибо сокрытое отъ насъ принадлежитъ Богу; но я вполнѣ согласна съ тобой, что мудрость и долгъ требуютъ отъ насъ быть готовымъ на все.
Письмо V. — Отъ Сусаны Уэслей къ брату ея Самуилу.
Дорогой братъ! 1-го декабря наша служанка услышала ужасные и въ то-же время удивительные звуки въ столовой, y дверей; она такъ испугалась, что y нея волосы поднялись дыбомъ на головѣ и вся она превратилась въ слухъ. По ея словамъ, звуки зти походили на стоны умирающаго. Испугъ ея былъ таковъ, что она долго послѣ того не отваживалась въ потьмахъ переходить изъ одной комнаты въ другую. Но, отложивъ въ сторону шутки, которыя неумѣстны въ серьезныхъ случаяхъ, я увѣряю тебя, что въ теченіе цѣлаго мѣсяца, съ перваго дня и до послѣдняго, раздававшіеся y насъ стоны и визги, звуки и стуки вполнѣ могли навести страхъ.
Считаю лишнимъ посылать тебѣ подробный разсказъ о происходившемъ y насъ, такъ какъ отецъ составилъ обстоятельный отчетъ обо всемъ этомъ, который и намѣревается послать тебѣ, но, согласно твоему желанію, сообщу тебѣ, въ самыхъ короткихъ словахъ, о томъ, что мнѣ довелось слышать самой. Первый разъ, когда я услыхала что-нибудь, я сидѣла вечеромъ въ столовой, вмѣстѣ съ сестрой Нэнси. Мы услыхали, какъ будто что-то снаружи бросилось къ двери, ведущей въ садъ; затѣмъ раздались три сильныхъ стука, смѣнившіеся другими тремя, a по прошествіи какой-нибудь полу-минуты то-же самое послышалось надъ нашими головами. Мы осмотрѣли, не было-ли кого въ саду или въ комнатѣ надъ нами, но нигдѣ никого не оказалось. Вскорѣ послѣ того, когда всѣ домашніе уже улеглись, кромѣ Молли, меня и Нэнси, y насъ подъ ногами послышались три сильныхъ удара, какъ-бы кулакомъ; съ испуга мы бросили работу и немедленно легли спать. Затѣмъ намъ слышалось, какъ поднималась и опускалась дверная щеколда, a потомъ застучала грѣлка; этимъ и закончилось въ ту ночь.
Вскорѣ послѣ этого мы услыхали другаго рода шумъ: точно за стѣной нашей комнаты былъ кѣмъ-нибудь брошенъ большой звонкій металлическій предметъ. Такъ какъ мы спимъ въ самыхъ отдаленныхъ комнатахъ, то до насъ шумъ и стуки доносились слабѣе, но въ ту ночь, когда y насъ былъ м-ръ Гуль, я легла спать въ дѣтской, гдѣ это проявлялось очень сильно. Я слышала тогда частые стуки надъ дѣтской и внизу, равно какъ и y изголовья дѣтской деревянной кровати. Казалось нѣчто ударяло въ нее очень сильно и громко, такъ что кровать сотрясалась. Затѣмъ я слышала, какъ около моей кровати кто-то ходилъ, какъ-бы человѣкъ въ длинномъ халатѣ. Стуки раздавались съ такой силой, что м-ръ Гуль пришелъ къ намъ въ комнату; они продолжались и при немъ. Отецъ заговорилъ съ ними, но отвѣта не послѣдовало. Въ эту ночь это закончилось очень сильнымъ стукомъ (совершенно такъ, какъ стучитъ отецъ въ наружную дверь).
Въ настоящее время y насъ довольно спокойно; только во время молитвъ за короля и за принца это обыкновенно начинается, въ особенности, когда отецъ произноситъ: «Нашъ всемилостивѣйшій, августѣйшій государь», и т. д. Это до такой степени сердитъ отца, что онъ намѣренъ читать, вмѣсто двухъ, три молитвы за королевскую фамилію. Всѣ мы слышали одинъ и тотъ-же стукъ, въ одно и то-же время и въ одномъ и томъ-же мѣстѣ. Кь довершенію всего это теперь даже показывается; но объ этомъ въ другой разъ. Только прошу тебя никому не говори объ этомъ ни слова.
Остаюсь твоимъ искреннімъ другомъ и любящей сестрой.
Писъмо VI. — Отвѣтъ Самуила Уэслея на предшествующее.
Дорогая Секки! Ты пишешь мнѣ, что духъ сталъ лично являться, но ничего не говоришь какъ, кому, когда и на сколько времени, и это очень возбудило мое любопытство. Я съ нетерпѣніемъ жду отъ тебя слѣдующаго письма съ дальнѣйшимъ описаніемъ всѣхъ подробностей. Не оставляй меня дольше въ неизвѣстности. Почему ты находишь нужнымъ писать объ этомъ меньше, разъ что отецъ собирается прислать мнѣ полный разсказъ? Продолжались ли явленія послѣ 28-го декабря? На сколько я понялъ, отецъ услыхалъ стуки лишь двѣ недѣли спустя послѣ ихъ начала и, слѣдовательно, слышалъ не все. Не говорилъ ли онъ вамъ чего-нибудь особеннаго, когда услыхалъ это впервые? Что же касается до враждебнаго отношенія дьявола къ королю Георгу, то я долженъ сказать, что если бы я самъ былъ королемъ, то, конечно, скорѣе предпочелъ бы имѣть чорта своимъ врагомъ, нежели другомъ. Вотъ только мнѣ не нравится звукъ, происходившій какъ бы отъ шуршанья халата по полу, a также и стукъ на подобіе обычнаго стука отца въ наружную дверь. Получивъ это письмо, не откажись отвѣтить своему любящему брату.
Письмо VII. — Отъ Самуила Уэслея къ матери его.
Дорогая матушка! Вы говорите, что могли бы привести много разныхъ подробностей въ пользу подлинности этихъ стуковъ, но я хочу знать, видѣлъ ли кто хоть что-нибудь? Ибо хоть и трудно, или, вѣрнѣе, даже невозможно представить себѣ, чтобы всѣ слышавшіе могли быть жертвой самообмана, но истина стала бы еще болѣе очевидной и неопровержимой, если бы она опиралась на свидѣтельствѣ двухъ органовъ чувствъ. Совсѣмъ ли все прекратилось послѣ 28-го декабря? Не было ли какого-нибудь обстоятельства, которое пролило бы нѣкоторый свѣтъ на все происходившее?
Вашъ покорный и любящій сынъ
Подымали ли вы полъ и рыли ли въ томъ мѣстѣ, гдѣ, какъ вамъ показалось, разсыпались деньги y вашихъ ногъ?
Письмо VIII. — Отъ Самуила Уэслея къ отцу его.
Высокочтимый отецъ! Я еще не получилъ отвѣта на письмо, отправленное къ вамъ нѣсколько времени тому назадъ; a между тѣмъ матушка говоритъ въ своемъ послѣднемъ письмѣ, если только я вѣрно понялъ ее, что мнѣ и по сіе время извѣстна только малая доля изъ всей исторіи странныхъ стуковъ, происходившихъ въ нашемъ домѣ. Я былъ бы несказанно радъ, если бы вы прислали мнѣ объ этомъ свой полный разсказъ. Какова бы ни была главная цѣль подобнаго рода необычайныхъ явленій, едва ли возможно предполагать, чтобы о нихъ слѣдовало молчать. Если они предвѣщаютъ нашей семьѣ что-нибудь особенное, то, я увѣренъ, это касается и меня.
Вашъ покорный сынъ
Письмо IX. — Отъ Самуила Уэслея къ сестрѣ его Эмиліи
Дорогая Эмилія! Очень хотѣлось бы получить отъ тебя, a равно и отъ остальныхъ сестеръ, извѣстія про «духа». Я ни одну изъ васъ не считаю суевѣрной, если только вы не совсѣмъ перемѣнились со времени моего отъѣзда изъ дому. Оказывается, что сестра Гетти была особенно встревожена; увѣдомь меня обо всемъ; не увидала ли она чего-нибудь?
Остаюсь искренно любящій тебя братъ
Письмо X. — Отъ Самуила Уэслея къ сыну его Самуилу.
Дорогой Самуилъ! Теперь стуки и проч. все миновало, и всѣ мы, благодаря Бога, успокоились. Въ этомъ дѣлѣ были нѣкоторыя удивительныя обстоятельства. To, что писала тебѣ твоя мать, не составляетъ и третьей доли всего. Когда вернешься домой, самъ прочтешь все записанное мною. Изъ этого вышла бы отличная 3-хъ копѣечная брошюра для Джака Дёнтона, но я, какъ ты знаешь, ни за чѣмъ подобнымъ не гонюсь. Вотъ кажется и все. Прими благословеніе отъ любящаго тебя отца.
Писъмо XI. — Отъ Эмиліи Уэслей къ брату ея Самуилу.
Дорогой братъ! Благодарю тебя за послѣднее письмо и съ своей стороны постараюсь, на сколько это въ моихъ силахъ, удовлетворить тебя касательно того, что происходило y насъ въ домѣ. Я на столько далека отъ всякаго суевѣрія, что была склонна даже къ невѣрію, и теперь отъ души рада возможности самой убѣдиться, внѣ всякаго сомнѣнія, въ существованіи какихъ-то существъ, помимо тѣхъ, которыхъ мы видимъ. За цѣлый мѣсяцъ могъ всякій убѣдиться въ реальности явленій и испробовать всѣ средства для раскрытія обмана, еслибъ даже таковой и былъ возможенъ. Сообщу тебѣ только о томъ, что я слышала сама, a остальное предоставляю другимъ.
Сестры услыхали стуки въ комнатѣ, оклеенной обоями, о чемъ и сказали мнѣ; но я сначала не повѣрила имъ. Однажды вечеромъ, въ 10 часовъ, приблизительно черезъ недѣлю послѣ того, какъ впервые послышались стоны, съ которыхъ начались явленія, я, по своему обыкновенію, сошла внизъ, чтобы запереть двери. Не успѣла я дойти до парадной лѣстницы, какъ послышался шумъ — точно кто бросилъ на середину кухни огромный кусокъ каменнаго угля, который, казалось, разсыпался на мелкіе куски. Я не очень испугалась, но немедленно же пошла въ комнату сестры Секки, съ которой мы и осмотрѣли весь ннжній этажъ, гдѣ все оказалось въ полномъ порядкѣ.
Наша собака крѣпко спала, a кошка (единственная) находилась въ то время на противуположномъ концѣ дома. Не успѣла я войти наверхъ и раздѣться, какъ послышался шумъ внизу подъ парадной лѣстницей, гдѣ стояли бутылки, точно кто-нибудь бросилъ въ нихъ большой камень, и онѣ какъ-бы разбились въ дребезги. Съ испуга, я поспѣшила лечь спать. Но сестра Гетти, которая никогда не ложится раньше отца, и на этотъ разъ, по своему обыкновенію, дожидалась его, сидя на нижней ступени лѣстницы, ведущей на чердакъ; она была заперта, тѣмъ не менѣе, сестра вскорѣ услыхала за собой шаги, направлявшіеся отъ двери чердака внизъ по ступенямъ; ей показалось, что это былъ мужчина въ халатѣ, который волочился по лѣстницѣ. Гетти такъ испугалась, что опрометью бросилась прямо ко мнѣ въ дѣтскую. Сначала мы ничего не говорили объ этомъ отцу, но нѣкоторое время спустя, все-таки сказали. Онъ улыбнулся и ничего не отвѣтилъ, но съ этой поры сталъ тщательнѣе, чѣмъ когда-либо, слѣдить за тѣмъ, чтобы мы во-время ложились спать; онъ предполагалъ, что виновницами таинственнаго шума были мы сами, поздней порой. Такъ какъ отецъ намъ не довѣрялъ, a главное — приписывалъ загадочные стуки нашимъ собственнымъ продѣлкамъ, то, признаюсь чистосердечно, мнѣ хотѣлось, чтобы это не прекращалось, пока онъ не убѣдится. Что-же касается до матушки, то она была твердо увѣрена, что шумъ причиняли крысы, и потому приказала достать трубу и трубить по всѣмъ комнатамъ, чтобы прогнать ихъ. Мнѣ становилось, смѣшно глядя на мудрое занятіе тѣхъ, которые трубили цѣлый день, чтобы испугать «Джефри»[2]) — ибо такимъ именемъ я окрестила это.
Но чѣмъ-бы это ни было, оно, казалось, обладало способностью сердиться, ибо съ этого времени оно до того ожесточилось, что послѣ 10 ч. вечера мы буквально не знали покоя. Между десятью и одиннадцатью часами мнѣ часто доводилось слышать въ углу, за моей кроватью, нѣчто похожее на быстрый заводъ вертела, верченіе колесъ и скрипъ желѣза. Это былъ обычный сигналъ, съ котораго начиналось; затѣмъ слѣдовали обыкновенно три стука въ полъ, потомъ, въ той-же комнатѣ, въ изголовье кровати моей сестры; стуки раздавались почти всегда по три къ ряду, a за ними слѣдовала остановка. Самый звукъ удара былъ обыкновенно глухой и сильный, и никому изъ насъ не удавалось его поддѣлать.
Когда матушка пробовала топать ногой объ полъ и такимъ образомъ какъ-бы вызывать звуки, на ея вызовъ всегда отвѣчали. Въ то время какъ я укладывала дѣтей спать, раздавался стукъ и притомъ всегда подъ моимъ стуломъ. Какъ-то разъ маленькая Кэзи хотѣла пугнуть Гетти, когда я ихъ раздѣвала, и топнула ногой объ полъ; немедленно-же послышались въ отвѣтъ три стука на томъ-же самомъ мѣстѣ. Если кто утверждалъ, что это причиняютъ крысы или, вообще, происходитъ отъ какой-либо естественной причины, то стуки становились сильнѣе и ожесточеннѣе.
Я могла-бы еще очень многое сообщить тебѣ, но считаю это лишнимъ, такъ какъ всѣ наши собираются тебѣ писать. Я и сначала не очень пугалась, a подъ конецъ — и очень мало; но правда, что вблизи меня никогда ничего не происходило, если не считать какихъ-нибудь двухъ, трехъ разъ, и никогда это не преслѣдовало меня, какъ бывало сестру Гетти. Мнѣ случилось быть съ ней въ то время, какъ раздался стукъ подъ ея стуломъ; она пересѣла на другое мѣсто, но стуки послѣдовали за ней и возобновились какъ разъ подъ ея ногами. Подобное могло-бы напугать хоть кого.
Если хочешь знать мое мнѣніе объ этомъ, то скажу коротко: Я приписываю это колдовству, и вотъ почему. Приблизительно годъ тому назадъ. въ одномъ городѣ, неподалеку отъ насъ, происходило нѣчто несомнѣнно колдовское; если это могло случиться по близости отъ насъ, то почему подобное не можетъ быть и y насъ?
За нѣсколько недѣль до начала всего этого, отецъ въ воскресныхъ проповѣдяхъ своихъ горячо говорилъ противъ привычки обращаться къ знахарямъ, къ чему такъ склоненъ нашъ простой народъ, и вотъ это-то вѣроятно и настроило такъ враждебно невидимаго дѣятеля противъ отца.
Кромѣ того, наши домашніе видѣли что-то три раза. Первый разъ это случилось съ матушкой, которая однажды видѣла подъ кроватью сестры нѣчто, похожее на барсука, только безъ отчетливыхъ очертаній головы. Въ другой разъ, вечеромъ, такого-же звѣрка подмѣтили сидѣвшимъ y камина въ столовой; когда въ комнату вошелъ слуга, звѣрокъ пустился бѣгомъ мимо него черезъ залу подъ лѣстницу. Слуга взялъ свѣчу и послѣдовалъ за нимъ; но всѣ поиски были напрасны, такъ какъ звѣрокъ исчезъ. Послѣдній-же разъ слуга видѣлъ его въ кухнѣ, въ образѣ бѣлаго кролика. Это очень похоже на чародѣйство. Въ этомъ я на столько увѣрена, что рѣшилась-бы даже выстрѣлить въ звѣрка, если-бы только успѣла прицѣлиться. Все это мы слышимъ съ декабря. Однако мнѣ больше и мѣста не осталось. Остаюсь любящая тебя сестра.
Писъмо ХІІ. — Отъ Сусанны Уэслей къ брату ея Самуилу.
Дорогой братъ! Я-бы еще обстоятельнѣе отвѣтила тебѣ о происходившемъ y насъ, но считаю это лишнимъ, такъ какъ сестры Эмилія и Гетти пишутъ тебѣ объ этомъ подробно. Впрочемъ, было нѣчто, о чемъ ты, кажется, не знаешь: прошлое воскресенье, къ немалому удивленію отца, его тарелка вдругъ запрыгала на столѣ, до котораго никто не дотрогивался; y кого-то достало смѣлости остановить движеніе тарелки, что и положило конецъ этой забавѣ, такъ какъ послѣ того это ни разу не возобновилось. Какъ я была-бы рада побесѣдовать съ тобой обо всемъ этомъ! Сообщи мнѣ текущія новости; мы ведемъ на столько замкнутую жизнь, что, кромѣ «Джеффри», рѣшительно ничего не видимъ и не слышимъ.