Хорошій мой пріятель, подъ начальствомъ котораго я служилъ въ Нижнемъ Новгородѣ, въ палатѣ государственныхъ имуществъ, П. Л. Бетлингъ, проживающій нынѣ въ отставкѣ въ своемъ имѣніи Ардатовскаго уѣзда, Нижегородской губ., сообщилъ мнѣ въ январѣ сего года о замѣчательномъ случаѣ спиритическихъ явленій, происшедшемъ совершенно неожиданно въ селѣ Силинѣ, находящемся отъ него въ 15 верстахъ. Случай этотъ надѣлалъ въ околодкѣ нѣкоторый шумъ, тѣмъ болѣе что крестьянская семья, невольная свидѣтельніща этихъ явленій, была привлечена къ уголовной отвѣтственности и едва не поплатилась за дѣло, ей самой непонятное.
Я просилъ г. Бетлинга собрать возможно полныя и точныя свѣденія отъ ближайшихъ свидѣтелей сихъ явленій, и, если окажется возможнымъ, то сообщить мнѣ и копію съ произведеннаго дознанія и послѣдовавшаго по оному рѣшенія.
Сущность дѣла сводится къ тому, что въ селѣ Силинѣ, въ домѣ бывшаго сельскаго старосты Чеканова, съ 23-го сентября и по 1 ноября прошлаго (1888) года, стали происходить странныя явленія: слышались стуки, бросались вещи и — что составляетъ главную черту явленія — раздавались различные голоса, которые входили въ бесѣду съ членами семьи Чеканова и приходящими полюбопытствовать посторонними крестьянами. Замѣчательно, что явленія эти, какъ и на медіумическихъ сеансахъ, происходили въ темнотѣ, и обнаруживались только въ присутствіи десятилѣтней дочери Чеканова. Предположить тутъ обманъ нѣтъ никакого основанія, ибо явленія эти вскорѣ сдѣлались источникомъ непріятностей для хозяина, и онъ не зналъ какъ отъ нихъ отдѣлаться, покуда не принялъ даннаго ему совѣта прибѣгнуть къ молитвѣ, о чемъ скажемъ ниже.
Теперь перейдемъ къ подробностямъ.
Г. Бетлингъ лично разспрашивалъ самого Чеканова и семью его, a также и зятя его, Миронова. Изъ показаній, записанныхъ имъ съ ихъ словъ и мнѣ доставленныхъ, я извлекаю слѣдующее: Семья Чеканова состоитъ изъ хозяина, Ивана Тимоѳеева, 45 лѣтъ, старика отца, жены — Анастасіи, 42 лѣтъ, и дочерей: Александры — 14 лѣтъ, Анюты — 10 лѣтъ и младшей дѣвочки — 4 лѣтъ. Старшая дочь замужемъ за Мироновымъ, проживающимъ въ сосѣдней деревнѣ. Анюта румяненькая, темнорусая, сѣроглазая, недурная собой дѣвочка, казалась очень миніатюрной и съ виду не болѣе 7-8 лѣтъ. По словамъ Чеканова дѣло началось такъ: однажды ночью, около 23 сентября, жена его Анастасія съ обѣими дочерьми спала въ передней избѣ на кóникѣ (прилавкѣ) около входной двери, самъ же онъ, Иванъ Чекановъ, спалъ въ задней избѣ, a старикъ отецъ спалъ на дворѣ такъ какъ было еще тепло. Ночью Анастасія замѣтила, что избная дверь растворилась сама собой; она заперла ее, но дверь отворилась опять. Тогда Анастасія длиннымъ поясомъ своимъ привязала дверь за скобу. Поясъ былъ развязанъ, и дверь опять растворилась. Онва вторично ее привязала и, не смотря на то, дверь все-таки отворилась. Тогда въ испугѣ она позвала мужа; въ свою очередь, и онъ очень крѣпко, въ нѣсколько узловъ привязалъ дверь, a та все-таки растворилась. Тутъ послышался стукъ въ коникѣ и въ палатяхъ точно палкой. Анастасія взяла 4-хъ лѣтнюю дочку, y которой съ перепугу билось сердечко, на руки, Анюту уложила на переднюю лавку, a Иванъ пошелъ на печку. Въ это время послышались въ избѣ точно вздохи; Иванъ рѣшился спросить съ печи: «Что это, къ худу или къ добру? Не ты-ль это дѣдушка домовой»? Послѣдовалъ отвѣтъ хриповатымъ голосомъ: «Не бойтесь, это я — вашъ дѣдушка домовой. Пусти меня погрѣться на печку». Когда Ивавъ сошелъ съ печи, чтобъ лечь на лавку, гдѣ лежала дочь Анюта, то ее уже тутъ не было; Анастасія, сидѣвшая на коникѣ противъ оконъ, сказала, что ей показалось словно отъ лавки къ печи «прошло», и на печи уже оказалась Анюта, которая сама не знала, какъ туда попала, — ей «дѣдушка сказалъ, чтобъ лежала». Съ этой поры въ домѣ Чеканова начались разговоры, всегда по вечерамъ и продолжались часъ или два, всегда въ темнотѣ. Разговоры касались о обычныхъ крестьянскихъ дѣлъ: то голосъ запрещалъ продавать лошадь, называя ее по масти; то запрещалъ Ивану дѣлиться съ отцомъ его, угрожая раззореніемъ; голосъ спрашивалъ Ивана: «Ты староста?» — Я, отвѣчалъ Иванъ. — «Ты не сажай крестьянъ подъ арестъ; пусть сажаетъ урядникъ». Какъ-то вечеромъ хриплый голосъ сказалъ: «Говорить больше не хочу, a вотъ придетъ Машенька», и вскорѣ раздался тонкій, женскій голосъ: «Добро живете, Богъ помочь». Слышно было, какъ будто, говорившая унимала младенца, бывшаго y нея на рукахъ и по дѣтски плакавшаго. «Не плачь — говорила она — я дамъ тебѣ сахарку». На вопросъ бывшей тутъ однажды посторонней бабы: «Твоя что ли дочка-то»? — «Безсовѣстная — отвѣтилъ голосъ — развѣ y дѣвицъ бываютъ дѣти! Это моей матери дочь, моя сестра». — Машенька, по словамъ Чеканова, говорила чистымъ языкомъ, господскимъ, a дѣдушка прицокивалъ (букву ч произносилъ какъ ц). Когда другіе въ избѣ пѣли, то голоса подпѣвали. Голосъ съ печи называлъ, стоявшихъ на улицѣ, людей подъ окномъ, и говорилъ такъ громко, что люди эти ясно слышали слова его. Чтобъ это могъ быть голосъ Анюты, этого слышавшимъ и помыслить было невозможно. Отвѣты имѣли большею частью шутливый характеръ, даже ироническій. Такъ одному, на вопросъ: «Отчего хрипишь?» Голосъ отвѣтилъ: «Былъ на праздникѣ»; другому: «Усталъ, бревна ворочалъ». На уходѣ, прощаясь, говорилъ: «Теперь пойдемъ — пора чай пить», или — «пора ужинать».
Co словъ другаго свидѣтеля, Павла Михайлова Миронова, женатаго на дочери Чеканова, и проживающаго въ дер. Звѣревѣ, въ работникахъ y г. Я. И. X-а, хорошаго знакомаго г. Бетлинга, симъ послѣднимъ записано слѣдующее:
Явленія въ домѣ Чеканова начались за недѣлю до Сергіева дня (25 сентября); сперва, безъ всякой причины, слышались стуки въ разныхъ мѣстахъ избы; стали отворяться двери сами собой; когда ихъ притворяли, онѣ вновь кѣмъ-то отворялись. Затѣмъ неизвѣстно кѣмъ стали произноситься слова: «Вы меня не бойтесь, я вашъ дѣдушка домовой». Голосъ слышался будто съ печи, около десятилѣтней Анюты. Назвалъ онъ себя Иваномъ Ивановичемъ Варламовымъ. Явленія происходили вечеромъ, и только когда гасили огонь. Разговоры начинались только тогда, когда Анюта сидѣла на печи или на палатяхъ. Говорившій имѣлъ къ ней особенную пріязнь; если ея въ избѣ не было, то и голоса не раздавались; голосъ говорилъ, чтобъ ей не давали шататься зря. Однажды семейные положили Анну спать на полу, и всѣ легли сами около нея; тогда голосъ сказалъ: «Что вы всю избу заслали, плюнуть некуда». Въ другой разъ, когда Анну уложили спать на переднюю лавку, то ее перенесли ночью на палати. Говорившій сказалъ, что видитъ все, что дѣлается въ избѣ. Какъ-то сестра Александра, 14 лѣтъ, ударила Анну по головѣ, во время обѣда; вечеромъ голосъ сталъ выговаривать за это, и сказалъ Александрѣ: «Ты зачѣмъ бьешь Анюту, я за это тебя самъ скребкомъ побью». Потомъ говорившій сталъ объяснять, что онъ не одинъ, что y него есть отецъ, братъ солдатъ, и сестра Машенька съ ребенкомъ; вслѣдъ затѣмъ всѣ услыхали, что какъ будто кто-то вошелъ, и тотчасъ раздался женскій голосокъ: «Здорово живете». У Машеньки на рукахъ, повидимому, былъ ребенокъ, который началъ тонкимъ голосомъ плакать; она его баюкала и утѣшала, говоря: «не плачь, на тебѣ сахарку». Какъ только вздували огонь, разговоры прекращались. Во время разговоровъ всѣ находящіеся въ избѣ слышали шумъ и возню. Какъ только голосъ раздавался, то слышно было какъ кто-то идетъ на печь, гдѣ обыкновенно спала Анюта; она тоже это слышала, и объ этомъ всегда заявляла домашнимъ. Для Анны казалось, что голосъ исходилъ какъ будто изъ-за стѣны, тогда какъ для остальныхъ онъ раздавался какъ бы въ самой избѣ, въ близкомъ отъ нихъ разстояніи; разговоръ велся всегда грубымъ, громкимъ голосомъ. Кто-то изъ присутствующихъ предложилъ какъ-то надѣть на говорившаго крестъ; тотъ согласился; тогда надѣли крестъ на длинный гайтанъ (шнурокъ) и по слуху, откуда слышался голосъ, быстро накинули крестъ. Тотчасъ вздули огонь, но крестъ оказался на Аннѣ, сидѣвшей на печи. Однажды голосъ просилъ напиться; налили въ чашку святой воды и поставили на печь. Черезъ нѣсколько времени вздули огонь, и вода оказалась вылитой на порогъ. Когда вновь огонь загасили и спросили, зачѣмъ онъ вылилъ воду? Онъ отвѣтилъ, что онъ воду не выливалъ, a выпилъ. Голосъ читалъ и повторялъ молитвы; когда же кто-то запѣлъ Херувимскую, то Иванъ Ивановичъ подпѣвалъ толстымъ голосомъ; подпѣвалъ и дѣвкамъ, когда тѣ затягивали пѣсни. Въ семьѣ тестя Миронова, т. е. между отцомъ и сыномъ Чекановыми, передъ Сергіевымъ днемъ было не ладно; они задумали дѣлиться, но голосъ положительно запретилъ дѣлежъ, угрожая раззореніемъ.
Въ числѣ любопытствующихъ, бывшихъ въ домѣ Чекановыхъ, былъ и кузнецъ с. Силина, Василій Ильичъ Читаноговъ; услыхавъ голосъ, онъ сказалъ: «Что это такое? Дайте-ка мнѣ ружье, я убью его!» — «Я те самъ убью», былъ ему отвѣтъ, и въ ту минуту въ лицо его полетѣла портянка, лежавшая на полицѣ (полкѣ). Приходилъ и урядникъ; но когда услыхалъ стукъ на палатяхъ, то тотчасъ попросилъ вздуть огня и ушелъ изъ избы. Когда приходили посторонніе, то нѣкоторымъ голосъ отвѣчалъ, другимъ — нѣтъ. Нa селѣ говорили, что должно быть мать «али прокляла свою дочку (Анюту), али дурно выбранила», что къ ней увязались «нечистые», и на улицѣ нѣкоторые стали упрекать Анюту, обѣгать ее въ игрѣ и на гуляньи. Отецъ Чеканова даже выгонялъ «ихъ» мѣстнымъ способомъ — битьемъ по стѣнамъ липовыми лутошками.
Г. Бетлингъ уговорилъ Чекановыхъ пріѣхать къ нему, чтобы сдѣлать опытъ въ его домѣ. Они дѣйствовали какъ люди привычные: отвели Авюту въ темную комнату; она спокойно осталась одна, и отецъ ея сталъ звать дѣдушку домоваго поговорить съ нимъ; но отвѣта не было, не смотря на все стараніе и разнообразныя просьбы Чеканова: «да говори же, дѣдъ! Что же ты молчишь?» Жена его также принимала участіе, но успѣха не послѣдовало. Анюту всячески обласкали, нашли ей сверстницу, съ которой она охотно играла; на просьбу же ея — поговорить что нибудь, отвѣчала какъ упырь: «вотъ еще привязалась, вѣдь чай они говорятъ съ тятькой, a не со мной». Она держала себя какъ сторонняя личность, какъ ничего непонимающій ребенокъ. Обѣщаніе подарковъ — красныхъ рукавовъ, пряниковъ, на нее нисколько не дѣйствовало. Куклы ей понравились, и больше знать ничего не хотѣла. Изъ свиданія своего съ Чекановыми г. Бетлингъ вынесъ впечатлѣніе, что они относились къ происходившему совершенно просто, и въ разсказахъ своихъ были вполнѣ искренни.
На разспросы мои, г. Бетлингъ дополнилъ предшествующее слѣдующими подробностями, полученными чрезъ сына мѣстнаго священника, человѣка вполнѣ благонадежнаго. Голоса раздавались возлѣ дѣвочки, большею частью съ печи, на которой она находилась; если же она была на лавкѣ, то надъ дѣвочкой, y потолка, или подъ лавкой. Свачала слышался тихій, едва слышный, старческій голосъ; потомъ онъ ставовился сильнѣе и громче, такъ что его слышали и въ другой горницѣ. Слова произносились внятно, отчетливо, особенно голосъ Машеньки былъ звонкій. Заразъ вмѣстѣ съ Авютой не говорили. Узнавали въ темнотѣ, гдѣ кто сидитъ. Одинъ крестьянинъ, держа въ карманѣ крестикъ, сказалъ Maшенькѣ, что онъ принесъ ей яблочко. «Обманываешь, y тебя въ карманѣ не яблоко, a крестъ» — отвѣтила Машенька. На вопросъ кр-на Павла Базаева: «чьи вы?» Машенька отвѣтила: «Мы здѣшніе, Повалишинскіе» (часть с. Силина принадлежала гг. Повалишинымъ). — «Изъ какого дома?» — «Варламова». Такой домъ въ селѣ есть; но y Варламовыхъ все было спокойно, и Машеньку тамъ не помнятъ. Машенька также отвѣчала на вопросы и подпѣвала. «Дѣдъ» запѣлъ было «Солдатушки», да тутъ же и оборвалъ. Въ присутствіи Анюты останавллвались и пускались въ ходъ часы, по приказу хозяина. Съ палатей бросали на полъ одежду; но висѣвшую лампу не задѣвали. Стуки раздавались большею частью на палатяхъ, и такъ сильно, что однажды была разбита доска. Этимъ стукомъ «дѣдушка» заявлялъ о своемъ присутствіи, и тогда начинался разговоръ, но иногда крестьяне и сами вызывали его, спрашивая: «Дѣдушка, здѣсь ли ты?»
Напуганный появленіемъ урядника, который составилъ актъ о привлеченіи Чеканова къ отвѣтственности на основаніи 37 ст. уст. о наказ., налаг. мир. суд., за распространеніе ложныхъ слуховъ и возбужденіе умовъ, — онъ не зналъ, какъ отдѣлаться отъ напасти. 1 ноября вмѣстѣ съ женою и дочерью онъ поѣхалъ на богомолье въ Понятаевскій женскій монастырь, гдѣ имъ посовѣтовали отслужить на дому молебенъ съ водосвятіемъ и усердно помолиться, что и было ими исполнено; молитва оказалась въ подобномъ случаѣ дѣйствительнѣе полицейскихъ мѣръ, и съ того времени явленія въ домѣ Чекановыхъ прекратились.
Между тѣмъ возбужденное уголовное дѣло шло своимъ порядкомъ; приставомъ 2-го стана Ардатовскаго уѣзда было произведено 13 ноября дознаніе, на основаніи котораго крестьянинъ Чекановъ былъ привлеченъ къ отвѣтственности за проступокъ, предусмотрѣнный 37 ст. уст. о наказ., налаг. мир. суд. По распоряженію судебнаго слѣдователя было произведено, 20 декабря, вторичное дознаніе, болѣе подробное, въ которомъ подтвердилось, въ главныхъ чертахъ, все изложенное выше. На основаніи этого дознанія, судебный слѣдователь нашелъ, что помянутый крестьянинъ могъ бы подлежать отвѣтственности лишь въ томъ случаѣ, если бы съ его стороны быдъ какой обманъ; но какъ свидѣтелями бывшихъ въ с. Силинѣ явленій были и другія лица, подтвердившія тоже самое, a необъяснимость явленія еще не служитъ доказательствомъ обмана, и такъ какъ не видно, чтобъ Чекановъ при разсказахъ объ этихъ явленіяхъ извлекалъ какую выгоду, a напротивъ старался отъ нихъ избавиться, то судебный слѣдователь и не усмотрѣлъ въ настоящемъ дѣлѣ признаковъ какого-либо преступленія. На основаніи такого заключенія, съ которымъ согласился и товарищъ прокурора нижегородскаго окружнаго суда, дѣло и было прекращено. Благодаря столь разумной и справедливой резолюціи, Чекановы избѣгли угрожавшей имъ отвѣтственности предъ закономъ, вѣдающимъ извѣданное.
Съ точки зрѣнія спиритической, этотъ случай представляетъ значительный интересъ, ибо въ глуши русской деревни, въ крестьянской избѣ, не имѣющей, разумѣется, никакого понятія даже о существованіи спиритизма, повторяется тотъ же родъ явленій и при тѣхъ же условіяхъ: слышатся стуки, громкіе, рѣзкіе, какъ бы палкой, съ нихъ и начинается; возня, шумъ, шаги; но поражается не одинъ слухъ, есть и вещественныя доказательства: растворяются двери сами собой, развязываются узлы, бросаются вещи, останавливаются часы, раздаются голоса, явственная рѣчь, сперва слабая, потомъ все сильнѣе; это явленіе, которое уже требуетъ извѣстной степени матеріализаціи и совершается, за очень рѣдкими исключеніями, только въ темнотѣ; такъ и здѣсь, явленіе было только въ темнотѣ. A что явленіе необходимо обусловливалось присутствіемъ опредѣленной личности, это выяснилось съ первыхъ же дней.
Все это, съ обычной точки зрѣнія, продѣлки какого- нибудь шутника. Но кого же именно? Одно изъ двухъ: или посторонняго лица, или самой Анюты. Но начало явленій, частое вздуваніе огня во время разговоровъ, и тотъ случай, когда всѣ улеглись спать на полу и положили Анюту среди себя, исключаетъ первое предположеніе. Остается приписать все шалостямъ Анюты, которая вдругъ заговорила басомъ. Но здѣсь всего дороже внутреннія черты явленія, которыя свидѣтельствуютъ о неподдѣльности его. Главною и существенною чертою явдяется то обстоятельство, что еслибъ Анюта задумала разыгрывать роль «домоваго» или какой «нечистой силы», то ей никогда бы не пришло въ голову называть себя «Иваномъ Ивановичемъ Варламовымъ» и «Машенькой» или отвѣтить, что «они здѣшніе, повалишинскіе». Это черты чисто спиритическія. Отрекомендовавшись «домовымъ», для свободнаго пропуска, невидимое существо очень скоро превратилось въ самое простое, человѣческое, крестьянскаго же происхожденія. Характеръ рѣчи — шутливый, насмѣшливый, очень напоминаетъ характеръ спиритической болтовни. По содержанію же своему, какъ большею частью и на сеансахъ, она совершенно соотвѣтствуетъ тому уровню, среди котораго проявлялась — она не выходитъ изъ крестьянскихъ понятій и крестьянскаго обихода. Очень характерно, что не всѣмъ приходившимъ слушать голоса, удавалось услыхать ихъ: съ иными голосъ говорилъ, съ другими нѣтъ. Столь же характерна неудача вызвать явленія въ чужомъ домѣ; a Анюта сидѣла одна въ темной комнатѣ, чего же было лучше для шутки? Наконецъ, весьма доказательной внутренней чертой, опять-таки чисто спиритической, было видѣніе въ темнотѣ: говорившіе ясно видѣли, гдѣ кто сидитъ въ избѣ, называли людей стоявшихъ за окномъ, управляли часами, кидая вещи, не задѣвали лампы, узнавали, что y кого въ карманѣ, и т. д.
Достойно вниманія, что и y крестьянъ проявлялось своего рода критическое, пытливое отношеніе къ предмету; среди разговоровъ съ голосами, зажигали огонь, — убѣждались, что никого лишняго въ избѣ не было; дѣлали опытъ съ часами, останавливавшимися по желанію хозяина; однажды уложились спать всѣ на полу, и Анюту положили среди себя, но голосъ все-таки раздавался; одинъ крестьянинъ, державши крестъ въ карманѣ, пыталъ «Машеньку», говоря что принесъ ей яблочко, но та немедленно или мысль его прочла, или крестъ увидала. Опыты съ крестомъ на гайтанѣ и святой водой свидѣтельствуютъ о желаніи уличить предполагаемую «нечистую силу» и вмѣстѣ съ тѣмъ о совершенной простотѣ и искренности Анюты, ибо чего же проще было — отъ накидываемаго шнурка съ крестомъ уклониться, a воду выпить.
Спиритическія явленія, неожиданно прорывающіяся то тутъ, то тамъ, въ нашей крестьянской средѣ, представляютъ для изслѣдователя особенный интересъ, потому что тутъ нельзя предположить ни предварительнаго знакомства съ предметомъ, какъ предрасполагающаго элемента, ни умѣнья для поддѣлки по извѣстному типу, ни цѣли, ни выгоды, ибо, напротивъ, отъ вторженія подобныхъ явленій приходится только терпѣть убытки физическія и нравственныя. Къ сожалѣнію, происходя въ деревенской избѣ, такіе факты рѣдко доходятъ до печати — гораздо рѣже, чѣмъ случаи въ городахъ, или хотя и въ деревняхъ, но въ интеллигентной средѣ. Такъ, по справкѣ въ «Ребусѣ» — единственномъ y насъ сборникѣ подобныхъ случаевъ — я нахожу, за послѣдніе десятъ лѣтъ, съ 1882 г., русскихъ случаевъ, происходившихъ въ городахъ, или вообще въ интеллигентной или полу-интеллигентной средѣ — двадцать два, a въ крестьянскихъ избахъ всего семь; вотъ перечень послѣднихъ съ краткимъ указаніемъ существенныхъ чертъ.
Въ 1883 г., въ с. Дятлевѣ, близь Рязани, въ избѣ крестьянина; движеніе и бросаніе всякой утвари; кадка съ водою подходитъ къ священнику во время молебна; крестьянинъ сжигаетъ избу со всѣмъ имуществомъ. Сообщено бывшимъ помѣщикомъ этого села, г. Писаревымъ. «Ребусъ» 1887 г., стр. 127.
Въ 1884 г., въ д. Шаколбаны, Трокскаго у., Виленской губ., въ домѣ крестьянина Бѣганскаго. Движеніе, летаніе, бросаніе всякихъ вещей и каменьевъ; многократное хожденіе бутылки по полу и пр. Изъ дѣла разсматривавшагося, 28 мая 1884 г., въ Виленской соединенной судебной палатѣ. «Ребусъ» 1889 года, стр. 86.
Въ 1886 г., въ харьковскомъ предмѣстьи «Холодная гора», въ д. крестьянина П. — сильнѣйшіе стуки въ потолокъ; заперли чердакъ, землю посыпали золою; стуки продолжаются, даже въ присутствіи побѣжавшихъ на чердакъ хозяевъ, и съ такою силою, что стѣны содрогались. Хозяева бѣжали изъ дому. «Ребусъ» 1886 г., стр. 273.
Въ 1886 г., въ д. Анновкѣ, возлѣ Харькова; многократное явленіе призрака умершаго крестьянина къ вдовѣ своей; говоритъ съ ней, приноситъ цѣлебныя травы для излеченія, и пр.; слышатъ и видятъ его и другія крестьянки, находившіяся въ избѣ. Сообщено изъ первыхъ рукъ помѣщицей той же деревни, М. Л., видѣвшей и травы. «Ребусъ» 1892 г., стр. 221.
Въ 1888 г., въ с. Силинѣ, Ардатовскаго у., Нижегородской губ., въ д. крестьянина Чеканова. Случай выше подробно описанный.
Въ 1891 г., въ с. Горяиновѣ, воздѣ Обояни, Курской губ., въ д. крестьянина Симеона Пашкова, въ теченіи почти года, совершались различныя явленія: шумъ, движеніе предметовъ, летаніе кирпичей и камней, битье стеколъ; дочь Пашкова, 9 лѣтъ, видитъ человѣческія фигуры въ связи съ происходящими явленіями, на себѣ самой терпитъ разныя гоненія — точно кто ее бьетъ, сшибаетъ съ ногъ, путаетъ ей ноги, сбрасываетъ съ постели; крикъ, свистъ, топотъ въ сѣняхъ; слышенъ голосъ: «не долго буду y васъ», и пр. — Сообщено мѣстнымъ священникомъ Іосифомъ Сергѣевымъ. «Ребусъ» 1891 г., стр. 411.
Въ 1892 г. въ дер. Ошаловѣ, Ярославской губ., Мышкинскаго у., Прилуцкой волости, въ домѣ крестьянина Зубкова: «Самовольныя передвиженія предметовъ, летаніе ихъ по воздуху» и пр. Сообщено крестьяниномъ Федоромъ Смирновымъ. «Ребусъ» 1893 г., стр. 88.
Эти крестьянскіе случаи, точно такъ же, какъ и всѣ другіе, взаимно пополняютъ другь друга, — общій видъ явленій одинъ и тотъ же, но только иногда одна или другая черта проявляется съ особенной силой, достигаетъ особеннаго. развитія. Такъ въ силинскомъ случаѣ, всего болѣе богатомъ разнообразіемъ явленій, не наблюдалось появленій фигуръ, какъ y Пашкова, но за то, изъ всѣхъ русскихъ, представляетъ особенное развитіе рѣдчайшей черты этихъ явленій — раздается голосъ, всѣми ясно слышанный, ведущій цѣлыя рѣчи съ присутствующими. Эта рѣдкая черта достигла наивысшаго развитія въ недавнемъ случаѣ, также крестьянскомъ, но американскомъ; заручившись своимъ доморощеннымъ, мы можемъ съ большимъ довѣріемъ отнестись къ иноземному, который былъ обстоятельно обслѣдованъ, описанъ и засвидѣтельствованъ. Этотъ случай, къ тому же, такъ наглядно подтверждаетъ и объясняетъ щаповскаго «чорта», «нàпущеннаго» сосѣдомъ, что я долженъ вкратцѣ разсказать его; я только недавно натолкнулся на него, a то, разумѣется, сослался бы на него въ своемъ примѣчаніи о «чортѣ» (стр. 152).
Въ концѣ 1889 года, на окраинахъ Канады, въ провинціи Понтіакъ, возлѣ городка Шаувиля, въ домѣ фермера Дэгга вдругъ начались обычныя самопроизвольныя медіумическія явленія: стуки, движеніе предметовъ, ихъ внезапное исчезновеніе и появленіе, и разныя проказы, иногда далеко не невиннаго свойства, напр. неоднократное самовозгораніе занавѣсокъ на окнахъ и различныя преслѣдованія, направленныя преимущественно противъ 11-лѣтней дѣвочки, Дины — пріемыша Дэгговъ. Вскорѣ въ ея присутствіи, въ воздухѣ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нея, сталъ раздаваться грубый, старческій голосъ, преслѣдовавшій ее всюду всякой бранью и непристойными рѣчами; голосъ одинаково раздавался и въ домѣ, и на открытомъ воздухѣ; всѣ присутствовавшіе его слышали и разговаривали съ нимъ. Газеты затрубили объ этихъ диковинкахъ, и вскорѣ пріѣхалъ на мѣсто дѣйствія, для точнаго изслѣдованія, г. Вудкокъ, членъ королевской канадской академіи въ Броквилѣ, давно интересовавшійся этими явленіями. Онъ тотчасъ же вступилъ въ гласное собесѣдованіе съ таинственнымъ голосомъ. На первый же вопросъ г. Вудкока: «кто ты?» онъ отвѣтилъ: «Я чортъ! Убирайся прочь, не то сверну тебѣ шею». Впродолженіи пяти часовъ, среди бѣлаго дня, при толпѣ народа, г. Вудкокъ увѣщевалъ мнимаго «чорта», и наконецъ, онъ сталъ сдаваться и извиняться въ своихъ проказахъ. На вопросъ — зачѣмъ онъ преслѣдовалъ эту семью? онъ отвѣтилъ: «меня подослала сосѣдка, миссисъ Уоллэсъ». Тогда г. Вудкокъ отправился къ сосѣдкѣ, захватилъ ее съ собою и устроилъ «чорту» очную ставку. Послѣ всякихъ увертокъ, измышленій и брани, онъ былъ уличенъ во лжи, и сознался, въ концѣ-концовъ, что все это продѣлывалъ для потѣхи; сказалъ, что покинулъ землю двадцать лѣтъ тому назадъ; открылъ свое настоящее имя, подъ условіемъ не оглашенія его; просилъ y всѣхъ прощенія и обѣщалъ въ такой-то день со всѣми распроститься что и исполнилъ.
Краткій отчетъ, составленный Вудкокомъ на мѣстѣ, былъ подписанъ 17-ю свидѣтелями. Болѣе подробное изложеніе, взятое изъ мѣстной газеты, напечатано въ «Mediumʼѣ» 1889 г., стр. 785; въ сокращенномъ видѣ оно напечатано въ «Ребусѣ» 1890 г., стр. 419[1]).
Черты сходства между русскимъ крестьянскимъ случаемъ и американскимъ бросаются въ глаза. Какъ y Чекановыхъ раздается, какъ-бы въ воздухѣ, хриплый, старческій голосъ, неизвѣстно чей, отвѣчаіощій на вопросы, — такъ и y Дегговъ раздается въ воздухѣ грубый, старческій голосъ, ведущій разговоры съ присутствующими; какъ y Чекановыхъ этотъ голосъ раздается только въ присутствіи 10-ти лѣтней Анюты, такъ и y Дегговъ онъ раздается только въ присутствіи 11-ти лѣтней Дины; какъ здѣсь, такъ и тамъ голосъ подпѣваетъ, когда поютъ присутствующіе (а въ щаповскомъ случаѣ этотъ аккомпаниментъ, какъ очень часто на сеансахъ, производился стуками); какъ тутъ, такъ и тамъ голосъ обнаруживалъ знаніе мыслей присутствующихъ; какъ y Чекановыхъ голосъ назвалъ себя сперва «дѣдушкой домовымъ», a потомъ просто «Иваномъ Ивановичемъ Варламовымъ», такъ и y Дегговъ голосъ назвалъ себя сперва «чортомъ», a потомъ и простымъ смертнымъ именемъ.
Но есть и разница въ нѣкоторыхъ чертахъ: y Чекановыхъ явленія и рѣчи голоса были благодушнаго, шутливаго характера, соотвѣтствуя такому же роду спиритическихъ сообщеній, получаемыхъ стукомъ или письмомъ; y Дегговъ же и общій характеръ проявленій и самыя рѣчи голоса были грубаго, браннаго характера, что опять-таки соотвѣтствуютъ извѣстному виду спиритическихъ сообщеній, тотчасъ переходящихъ въ ругательства. Существенная же развица состоитъ въ томъ, что y Чекановыхъ голоса раздавались только въ темнотѣ (какъ это бываетъ на сеансахъ[2]), a y Дегговъ — среди бѣлаго дня, со всякимъ народомъ, что дѣлало явленіе вполнѣ безспорнымъ и, такъ сказать, нагляднымъ (замѣчу кстати, что Вудкокъ заставлялъ Дину держать воду во рту, но голосъ раздавался все также). Отрывистыя слова и фразы слышались и прежде при такого рода явленіяхъ; но такой степени развитія, какъ то было y Дегговъ, эта черта еще никогда не достигала. Въ этомъ отношеніи помянутый случай является покуда единственнымъ.
Что щаповскій «чортъ» былъ одною изъ обычныхъ спиритическихъ мистификацій, на готовой почвѣ обычнаго отнесенія этихъ явленій къ чертовщявѣ — какъ я объяснилъ это въ примѣчаніи (стр. 152) — этому дегговскій «чортъ» представилъ наглядное доказательство въ совершенно необычайной и рѣзкой формѣ; ибо щаповскій «чортъ» назвалъ себя только при помощи условныхъ стуковъ и въ отвѣть на разныя предлагавшіяся назвавія; здѣсь же тотчасъ же, и прямо голосомъ, назвалъ себя таковымъ; замѣчательно то, что какъ у Щапова чортъ признаетъ себя, опять-таки поддѣлываясь подъ народное толкованіе, «нàпущеннымъ» его сосѣдомъ казакомъ, съ которымъ y него была какая-то тяжба, такъ и y Дегговъ «чортъ», прибѣгая къ той же уловкѣ, признаетъ себя нàпущеннымъ ихъ сосѣдкой, съ которой y нихъ также была какая-то тяжба. Только въ данномъ случаѣ, г. Вудкокъ, знакомый съ этими пріемами, уличилъ «чорта» и привелъ ихъ къ покаянію; еслибы г. Щаповъ имѣлъ какую-нибудь опытность въ подобныхъ дѣлахъ, или хоть бы дошелъ до азбуки, то безъ сомнѣнія преслѣдованія, коимъ онъ подвергся, приняли бы другой оборотъ.
Февраль 1893 г.
Примечания[править]
- ↑ Въ «Mediumʼѣ» 1890 г., стр. 38, мы находимъ свидѣтельство извѣстнаго бостонскаго проповѣдника Savageʼa о лнчности г. Вудкока, какъ человѣка образованааго, вполнѣ честнаго и правдиваго; a на стр. 737 мы находимъ письмо самого Вудкока къ редактору «Mediumʼa», и подтвердительное показаніе начальника Броквильской публичной школы, ѣздившаго къ Дэггамъ для провѣрки слуховъ.
- ↑ Мнѣ и самому случалось говорить съ такимъ голосомъ и однажды довольно продолжительно, на сеансѣ y частнаго медіума, г-жи Эвериттъ, въ Лондонѣ. Сообщавшійся выдавалъ себя за бывшаго на землѣ послѣдователя ученія Сведенборга; такъ какъ я изучалъ его спеціально, то y насъ завязался интересный разговоръ. Голосъ раздавался въ воздухѣ, надъ головами, при помощи державшейся на воздухѣ картонной трубки, служившей вмѣсто рупора; желая провѣрить явленіе, происходившее въ полной темнотѣ, я поднялъ руку съ мысленнымъ требованіемъ, чтобы трубка тронула меня по рукѣ (мы цѣпи не дѣлали, и движенія моего никто не могъ видѣть), и немедленно, безъ всякаго нащупыванія, трубка ударила меня сверху по кончикамъ пальцевъ, нѣсколько разъ.