Въ домѣ Аутора Кессельгута, въ Диббесдорфѣ, деревнѣ, принадлежавшей прежде къ округу Кампенъ, a теперь къ кантону Вендгаузенъ въ Окердепартаментскомъ округѣ Брауншвейгъ и отстоящей на часъ ѣзды отъ г. Брауншвейга, услышали 2-го декабря 1767 года, въ шесть часовъ вечера, въ жилой комнатѣ стукъ, похожій на стукъ молотка. Нельзя было только различить, былъ-ли этотъ стукъ подъ поломъ или въ немъ, хотя скорѣе онъ казался подземнымъ стукомъ. Сидѣвшіе въ комнатѣ сначала не обратили никакого вниманія на этотъ стукъ, но когда онъ сталъ новторяться и одни обратили на это вниманіе другихъ, то отецъ семьи приписалъ это шалости какого-либо слуги, задумавшаго подшутить надъ дѣвушками, сидѣвшими за пряжей въ кружкѣ около лампы. Глава семьи молча вышелъ изъ комнаты и отправился за своимъ сосѣдомъ Іорренсомъ; послѣдній захватилъ съ собой ведро съ водою, чтобы окатить слугу, спрятавшагося, по мнѣнію хозяина дома, за сложенными y стѣны бревнами, думая холодною ванною умѣрить пылъ веселаго расположенія духа слуги, когда тотъ выскочитъ изъ-за бревенъ. Однако, какъ они ни искали, но никаго не нашли.
Часъ спустя опять послышался такой же стукъ. Точно пораженныя электрическимъ ударомъ всѣ прядильницы вскочили со своихъ стульевъ; когда освѣтили то мѣсто, откуда слышался стукъ, чтобы изслѣдовать, въ чемъ дѣло, то стукъ повторился, такъ что всѣ бросились въ противоположную сторону. Хозяинъ высказалъ свое мнѣніе, что стукъ производилъ какой-нибудь слуга, желавшій напугать дѣвушекъ, и поспѣшилъ изъ комнаты, чтобы его поймать. Хозяйка же дома заявила вернувшемуся отцу семьи, что стукъ, возобновившійся во время его отсутствія, когда освѣтили то мѣсто, откуда онъ раздавался, происходилъ, по всей вѣроятности, отъ другой причины; скорѣе всего это была крыса, проложившая себѣ подъ глинянымъ поломъ комнаты проходъ, по которому она и бѣгала.
На слѣдующій день осмотрѣли весь домъ снаружи, думая найти внѣшнее отверстіе, чрезъ которое крыса могла бы проникнуть до лредполагаемаго прохода въ комнату, но не нашли ничего. Затѣмъ киркой пробили полъ, но не нашли никакого прохода. Все было плотно и обитатели дома терялись въ предположеніяхъ, не достигнувъ никакихъ результатовъ.
Дѣло становилось крайне загадочнымъ, такъ какъ стукъ въ тотъ же день вечеромъ снова повторился, и хозяинъ дома сталъ обдумывать о мѣрахъ, какія слѣдуетъ принять, если въ продолженіе цѣлой зимы его будетъ безпокоить этотъ необъяснимый подземный стукъ и обезславить его домъ. Прядильщицы не пожелали болѣе собираться въ этомъ домѣ. Но вскорѣ безпокойство хозяина дома прекратилось, такъ какъ стучащій духъ перемѣнилъ мѣсто дѣйствія и переселился въ отстоявшій шаговъ на сто дворъ его брата, Лудвига Кессельгута, которому подобный гость одинаково не былъ пріятенъ. Онъ стучалъ на новомъ мѣстѣ въ восточной сторонѣ, въ одномъ изъ угловъ комнаты, но болѣе вечеромъ, чѣмъ днемъ, и дѣвушки, выбравшія этотъ домъ для своихъ вечернихъ собраній, были снова выгнаны оттуда стучащимъ духомъ, который, казалось, ихъ преслѣдовалъ, такъ что домохозяевъ взяло раздумье, можно ли отдавать дѣвушкамъ, имѣвшимъ такого страннаго спутника,. комнаты для вечернихъ собраній. Хозяинъ дома, y котораго стучащій духъ нашелъ новое помѣщеніе, питалъ надежду, что духъ скоро оставитъ и его домъ и обойдетъ всѣхъ сосѣдей. Однако, эта догадка не оправдалась и слухъ объ этомъ происшествіи разнесся далеко за предѣлы деревни; но такъ какъ ни одинъ домохозяинъ не имѣлъ средствъ воспрепятствовать этому безпорядку и бóльшая часть жителей, встревоженная за свои дома, стала смотрѣть на это событіе, какъ на нѣчто сверхъестественное, то тогдашнему волостному надзирателю въ Диббесдорфѣ, Геннингу Фрике, показалось вполнѣ своевременнымъ донести объ этомъ сверхъестественномъ случаѣ въ судъ.
Судьи осмѣяли донесеніе волостнаго надзирателя, называя это бабьими сказками, и не обратили на это никакого вниманія. Ho такъ какъ стали говорить все болѣе и болѣе объ этомъ происшествіи, то волостной надзиратель еще разъ обратился съ донесеніемъ въ судъ; тогда члены суда отнеслись внимательнѣе къ этому дѣлу и отправились, во избѣжаніе отвѣтственности, въ Диббесдорфъ 6-го января 1768 года.
Хозяинъ дома принялъ персоналъ суда съ такою радостью, съ какою поселянинъ католическихъ провинцій встрѣчаетъ вступающаго въ его домъ пастора для огражденія его жилища отъ нашествій злаго духа. Судья ограничилъ свое слѣдствіе тѣмъ, что велѣлъ разломать углы стѣнъ, совершенно все очистить вблизи того мѣста, гдѣ помѣстился стучащій духъ, и тщательно изслѣдовать почву, чтобы доискаться причины стука. Когда же эта процедура не дала никакихъ результатовъ, то судебное слѣдствіе окончилось тѣмъ, что хозяинъ дома, хозяйка и ихъ прислуга должны были дать присягу въ томъ, что имъ по этому дѣлу ничего неизвѣстно.
Послѣ этого случилось нѣчто такое, что еще болѣе прославило это необыкновенное происшествіе, о которомъ и такъ уже много говорили, въ особенности когда мѣстныя власти явились произвести слѣдствіе. Одинъ изъ присутствующихъ родственниковъ хозяина дома, поселянинъ изъ Ваггума, вздумалъ вступить въ разговоръ со стучащимъ духомъ и предлагалъ ему вопросы, на которые тотъ, ко всеобщему удивленію присутствующихъ, отвѣчалъ вполнѣ удовлетворительно. Такъ какъ въ то время, когда поселянинъ пришелъ, духа не было слышно, a первый именно для того и пришелъ, чтобы слышать эти стуки, то онъ спросилъ въ шутку:
— Стучащій духъ, ты еще здѣсь?
Тотчасъ же духъ ознаменовалъ свое присутствіе стукомъ.
Поселянинъ, ободренный первымъ опытомъ, спросилъ далѣе:
— Какъ меня зовутъ?
И сталъ перечислять нѣсколько именъ; стукъ раздался тогда, вогда онъ назвалъ свое. Не успѣлъ онъ еще сполна выговорить имя, какъ духъ застучалъ.
Такая ловкость стучащаго духа привела въ восхищеніе собравшихся поселянъ и побудила другаго изъ нихъ принять на себя роль экзаменатора и спросить: сколько y него пуговицъ на всемъ платьѣ?
Тогда духъ живо простучалъ тридцать шесть разъ, и когда поселянинъ сосчиталъ пуговицы своего кителя, своего жилета и своихъ брюкъ, то оказалось число совершенно вѣрнымъ. Слухъ объ этомъ, еще до тѣхъ поръ невѣдомомъ свойствѣ стучащаго духа, сдѣлавшемся теперь только замѣчательнымъ и подтвердившимся многократными испытаніями, разнесся повсюду. Изъ брауншвейгскихъ пивныхъ, гдѣ диббесдорфцы во время еженедѣльныхъ базаровъ разсказывали объ этомъ чудѣ, слухъ распространился по всему городу, изъ города перешелъ въ провинціи, a изъ провинцій и заграницу. Къ довершенію, нѣкоторые изъ бюргеровъ, не довѣрявшіе этимъ разсказамъ, отправлялись въ Диббесдорфъ, чтобы убѣдиться въ истинѣ, и послѣ своего возвращенія домой подтверждали эти слухи; нашлосъ нѣсколько и такихъ, которые, бывая въ обществѣ, разсказами своими разжигали въ высшей степени любопытство согражданъ. Съ тѣхъ поръ стучащійся духъ сдѣлался новостью дня, a маленькій Диббесдорфъ знаменитостью страны. Каждый день вечеромъ по дорогѣ изъ Брауншвейга въ Диббесдорфъ видно было множество пѣшеходовъ, всадниковъ и блестящихъ экипажей.
Хозяинъ дома, который уже не могъ болѣе скрываться отъ всѣхъ гостей, стремившихся толпами вечеромъ и ночью къ его дому, былъ вынужденъ приставить сторожей, чтобы не допустить слишкомъ большой давки. Было приказано расположенной въ странѣ милиціи отправиться въ Диббесдорфъ и занимать поочередно домъ и улицу. Но все же земскіе солдаты не могли сдерживать толпу, стремившуюся къ дому. Имъ едва возможно было устроить, чтобы народъ въ порядкѣ и отдѣльными группами входилъ въ комнату въ то время, когда уходили другіе. Всѣ пятнадцать домохозяевъ, изъ которыхъ состояла деревня, были потребованы для исполненія обязаяностей ночной стражи на случай пожара, чего можно было опасаться при такомъ стеченіи постороннихъ вечеромъ и ночью.
Стучащему духу предлагались вопросы, какъ дельфійскому оракулу; эти вопросы обдумывались посѣтителями еще во время пути, но на нихъ всегда получались отвѣты, какъ бы они ни были затруднительны. Если y воротъ стояли лошади и ихъ владѣльцы спрашивали. «Сколько?», то онъ стукомъ указывалъ вѣрное число: Если спрашивали, какой онѣ масти: вороной, бѣлой, гнѣдой или пѣгой, то стукъ раздавался тотчасъ, какъ называли настоящую масть. Если брали въ руки книгу, раскрывали ее и спрашивали, которая страница, то стукъ раздавался столько разъ, сколько требовалось по числу на страницѣ. Если открывали книгу съ церковнымъ пѣснопѣніемъ и спрашивали номеръ пѣсни, котораго не зналъ и самъ спрашивающій, такъ какъ прикрывалъ его пальцемъ, то число стуковъ совершенно сходилось съ номеромъ.
Если спрашивали о числѣ присутствовавшихъ въ комнатѣ лицъ, которыя такъ тѣснились другъ къ другу, какъ «сельди въ боченкѣ», то стукъ раздавался столько разъ, сколько было людей въ комнатѣ. Стучащій духъ самымъ точнымъ образомъ описывалъ постороннихъ людей, стоявшихъ на порогѣ и не входившихъ въ комнату; онъ отвѣчалъ стукомъ на предлагаемые вопросы, относительно цвѣта ихъ волосъ, одежды, и такіе-же точные отвѣты давалъ относительно ихъ званія и рода занятій. Одинъ молодой бюргеръ, недавно поселившійся въ Брауншвейгѣ, родомъ изъ Штеттина, котораго почти никто не зналъ, спросилъ о мѣстѣ своего рожденія; стучащій духъ не прерывалъ его покуда онъ перечислялъ всѣ города австрійской и прусской монархіи и стукнулъ только тогда, когда онъ назвалъ Штеттинъ. Другой бюргеръ, пріѣхавшій въ Диббесдорфъ съ большимъ мѣшкомъ, наполненнымъ пфеннигами, думалъ, что приведетъ стучащаго духа въ сильное замѣшательство, если, указывая на мѣшокъ, спроситъ:
— Сколько тутъ пфенниговъ?
Стукъ раздался 681 разъ. Бюргеръ не пожалѣлъ труда пересчитать мѣдныя монеты и увидѣлъ, что указанная сумма была совершенно вѣрна. Стучащій духъ вѣрно обозначилъ одному булочнику число сухарей, которые онъ испекъ въ тотъ день утромъ, — одному купцу локти лентъ, которые тотъ отмѣрилъ наканунѣ, — a другому, сколько денегъ онъ получилъ съ почты за день передъ тѣмъ. Онъ въ точности опредѣлялъ возрастъ присутствовавшихъ совершенно незнакомыхъ лицъ, даже вычисляя часы и минуты, — точно также, какъ и число золотыхъ, серебряныхъ и мѣдныхъ монетъ, талеровъ, грошей и пфенниговъ, четырехъ и двухъ грошевыхъ монетъ, бывшихъ въ кошелькахъ y присутствовавшихъ лицъ, которыя даже и сами не помнили въ точности, сколько ихъ. Духъ стучалъ столько разъ, сколько солдатъ было отпущено въ отпускъ изъ роты присутствовавшаго капитана, предложившаго подобный вопросъ. Невозможно мнѣ привести здѣсь всѣ вопросы, которые предлагались стучащему духу. Къ нему стремились тысячи каждый вечеръ и всякій хотѣлъ получить отвѣтъ, хотя на одинъ вопросъ. Я поэтому и привелъ здѣсь наитруднѣйшіе изъ всѣхъ, чтобы показать, насколько диббесдорфскій стучащій духъ былъ единственнымъ въ своемъ родѣ явленіемъ и, во всякомъ случаѣ, вполнѣ достойнымъ своихъ многочисленныхъ посѣтителей.
Стучащій духъ не только отвѣчалъ на вопросы, которые ему предлагали, но потѣшалъ собравшееся общество и другимъ способомъ. Если отъ него требовали, чтобы онъ стукнулъ двадцать, сорокъ, пятьдесятъ, сто, двѣсти разъ, то немедленно слѣдовало требуемое число ударовъ. Если отъ него требовали стука въ такой тактъ, какъ будто шесть цѣповъ молотятъ хлѣбъ на гумнѣ, то онъ и ударялъ именно въ такомъ тактѣ, и тогда поднимался такои шумъ въ комнатѣ, что присутствовавшимъ становилось невыносиио. Кромѣ всякаго другаго времени стукъ слышенъ былъ непремѣнно за обѣдомъ и ужиномъ, когда за молитвой произносили слово «аминь». На томъ мѣстѣ, откуда слышался стукъ, не было видно ничего, не было замѣтно никакаго движенія. Даже въ глиняномъ полу не поднималось ни песку, ни пыли, что обыкновенно бываетъ, если начать стучать молоткомъ объ полъ. Стучащій духъ давалъ знать о себѣ только слуху людей, но ускользалъ отъ ихъ глазъ. Какъ ученые, такъ и всѣ другіе крайне удивлялись этому. Большая часть публики никакъ не хотѣла отказаться отъ вѣрованія въ подземныхъ духовъ, поселившихся въ этомъ мѣстѣ, и смотрѣла на всѣ розыски по этому дѣлу, какъ уже на совершенно излишніе. Другая же часть публики старалась всевозможеыми способами разгадать эту тайну и различныя предположенія по этому предмету возбуждали самые разнообразные споры. Между тѣмъ стучащій духъ все болѣе и болѣе окутывался мракомъ и никто не могъ разгадать загадки.
Не было недостатка въ разныхъ забавныхъ случаяхъ, приводившихъ въ самое веселое расположеніе духа разношерстную аудиторію.
Такъ, одинъ уже умершій теперь причетникъ почувствовалъ въ себѣ призваніе положить конецъ безпорядку. Однажды онъ вошелъ въ облаченіи въ комнату, держа подъ мышкою объемистую книгу, которая-де заключала въ себѣ ядро всей человѣческой мудрости, и возбудилъ разными странными приготовленіями большія ожиданія. Затѣмъ онъ раскрылъ свой фоліантъ и какъ заклинатель пробормоталъ какія-то слова, которыхъ никто не понялъ, потомъ торжественно подошелъ къ тому мѣсту, гдѣ раздавались стуки и патетически воскликнулъ:
— Заклинаю тебя, нечистый духъ, изыди изъ этого мѣста, кто бы ты ни былъ, и успокойся!
Съ самымъ глубокимъ знакомъ благоговѣнія смотрѣли присутствовавшіе поселяне, то на заклинателя, то опять на то мѣсто, гдѣ находился стучащій духъ и крестясь ожидали. Но любопытство ихъ не было удовлетворено. Или заклинатель не зналъ въ точности своего дѣла, или же стучащій духъ обидѣлся, что его титуловали «нечистымъ духомъ», но только онъ остался тамъ, гдѣ былъ. Одинъ острякъ, стоявшій въ глубинѣ комнаты, обратился къ стучащему духу съ вопросомъ:
-— Ты тутъ еще? хочешь здѣсь остаться?
Тогда раздалось самое веселое стуканье въ знакъ того, что онъ вовсе не желалъ быть изгнаннымъ, послѣ чего самая серьезная торжественная тишина смѣнилась самымъ неудержимымъ смѣхомъ. Заклинатель же, надѣявшійся оказать большую услугу, отрясъ прахъ отъ ногъ своихъ и оставилъ комнату.
Такъ такъ Диббесдорфское чудо сдѣлалось предметомъ разговоровъ и вь семьяхъ, и въ сторожкахъ, на крестинахъ и на свадьбахъ, въ пивныхъ и на попойкахъ, то оно проникло и въ придворныя сферы. Тогдашній герцогъ Карлъ и его братъ, герцогъ Фердинандъ, отправились также въ Диббесдорфъ; маленькій лейбъ-гусаръ герцога поскакалъ туда часомъ раньше и спросилъ стучащаго духа:
— Какой принцъ пріѣдетъ сегодня?
Стучащій духъ далъ ему перечислить спокойно нѣсколько принцевъ и стукнулъ, когда онъ назвалъ герцога и его брата. Духъ далъ такой же точный отвѣтъ на вопросъ:
— Пріѣдетъ ли герцогъ Фердинандъ въ зкипажѣ или верхомъ, и какой масти будетъ его лошадь?
Онъ стукнулъ, когда лейбъ-гусаръ назвалъ бѣлую лошадь. Едва только духъ успѣлъ стукнуть, какъ показалась бѣлая лошадь, на которой ѣхалъ герцогъ Фердинандъ. Также всѣ вопросы герцога были удовлетворены самымъ точнымъ образомъ.
Такъ какъ было бы непростительно оставить такой случай безъ надлежащаго разелѣдованія, a предпринятое Кампенскими чиновниками оказалось совершенно безплоднымъ и не пролило на это дѣло ни малѣйшаго свѣта, то дворъ сталъ искать людей, которымъ можно было бы поручить разслѣдованіе дѣла и отъ трудовъ которыхъ можно было ожидать вѣрнаго успѣха. Выборъ палъ на двухъ лицъ, изъ которыхъ одинъ былъ юристъ, a другой физикъ.
Первая конференція коммисіи происходила въ Брауншвейгѣ. Коммисія остановилась на предположеніи, что стукъ происходилъ отъ подземныхъ ключей, и въ силу этого предположенія начала свое разслѣдованіе съ того, что посредствомъ длиннаго сверла, употребляемаго для выдалбливанія подземныхъ водопроводныхъ трубъ, стала зондировать почву, гдѣ слышался стукъ. Въ половинѣ января въ присутствіи коммисаровъ начали работу сверломъ. Когда проникли въ землю на восемь футовъ глубины, то вода уже выступила, такъ какъ комната лежала очень низко, и лишь только вынули сверло, какъ хлынулъ цѣлый потокъ воды и затопилъ всю комнату: но ожиданія не оправдались и стучащій духъ снова застучалъ.
Тогда коммисія свернула на другой путь и пришла къ предположенію, что вѣроятно тутъ скрывается обманъ и дерзкая шутка. Прежде всего она принялась за одного Диббесдорфскаго работника, на котораго пало подозрѣніе, что онъ изъ-за одной изъ дѣвушекъ предпринялъ подобную продѣлку. Въ деревняхъ вообще господствовалъ обычай, что прядильщицы, для которыхъ одна комната казалась слишкомъ тѣсною, раздѣлялись на нѣсколько компаній, изъ которыхъ каждая имѣла свое отдѣльное мѣсто собраній. Было извѣстно, что подозрѣваемый работникъ по какой-то причинѣ не желалъ, чтобы одна изъ дѣвушекъ принадлежала къ той компаніи, которую онъ выбралъ для своихъ посѣщеній. Далѣе было дознано, что онъ дѣлалъ много, хотя и не удавшихся, попытокъ, отдѣлить дѣвушку отъ этой компаніи. Коммисія полагала что не ошибается въ своемъ предположеніи, что этотъ человѣкъ производитъ стуки, желая заставить прядильщицъ придти къ окончательному рѣшенію изгнать изъ своего кружка ту дѣвушку, изъ-за которой происходитъ такой безпорядокъ. Это мнѣніе подтверждалось еще тѣмъ обстоятельствомъ, что домъ Кессельгута былъ одинъ изъ тѣхъ домовъ, въ которыхъ большею частью собирался именно этотъ кружокъ прядильщицъ. Но такъ какъ можно было предположить, что работникъ, въ разъигрываемой имъ продѣлкѣ имѣлъ и помощника, то коммисія отдала строгое приказаніе всѣмъ Диббесдорфскимъ домохозяевамъ задержать въ назначенный часъ всѣхъ работниковъ въ ихъ комнатахъ до дальнѣйшаго распоряженія и не позволять никому изъ нихъ выходить изъ комнаты.
Вечеромъ же коммисія отправилась въ домъ Кессельгута и не безъ увѣренности ожидала, что лишенный сообщенія со своими зачинщиками, стучащій духъ останется нѣмъ.
Ничуть но бывало! Онъ продолжалъ стучать и отвѣчать стуками на предлагаемые вопросы.
Однако, коммисія не отказалась отъ надежды разслѣдовать, наконецъ, это дѣло. Когда работникамъ удалось оправдаться отъ павшаго на нихъ подозрѣнія, тогда коммисары обратили вниманіе на хозяина и хозяйку, въ домѣ которыхъ происходилъ стукъ; и если на нихъ нельзя было смотрѣть какъ на зачинщиковъ, то все же они должны были знать причину происхожденія стука. Неосновательность такого подозрѣнія, конечно, a priori, бросается въ глаза. Этотъ трудолюбивый, безупречный поселянинъ, спокойствіе котораго нарушалось каждый день все болѣе и болѣе возраставшимъ числомъ посѣтителей, который былъ стѣсненъ въ своемъ собственномъ домѣ и оторванъ отъ своихъ занятій, могъ, очевидно, только всячески желать, чтобы подобный безпорядокъ, наносившій ему столько вреда, возможно скорѣе прекратился. Всѣ эти доводы такъ ясно говорившіе въ пользу его невиновности, не были приняты въ разсчетъ, и подозрѣніе пало на него.
Этому способствовала немало дурковатая нянька, служившая въ домѣ Кессельгута, которая своею простоватостью впутала хозяевъ въ слѣдствіе, результатомъ котораго было тюремное заключеніе. Коммисары, желая какъ нибудь привлечь къ слѣдствію самихъ обитателей дома, вызвали въ судъ эту няньку и требовали отъ нея показанія, кто производитъ стукъ. Дѣвушкѣ, которая не могла дать по этому поводу никакихъ объясненій, пригрозили, въ случаѣ уклоненія, смирительнымъ домомъ. Когда подобная угроза не помогла, то одинъ изъ коммисаровъ указалъ на большой кошель съ деньгами, лежавшій на близъ-стоящемъ столѣ, и обѣщалъ допрашиваемой, что она тотчасъ его получитъ, если дастъ показаніе. Тогда ошеломленная нянька, думая, что невиновность ея хозяевъ все же объяснится, a она получитъ значительную сумму денегъ, къ чему случай не всегда представляется, дала показаніе, что ея хозяйка была зачинщицею этихъ стуковъ, но на дальнѣішій допросъ — какимъ образомъ ея хозяйка производила эти стуки и какая была причина такого умысла — она отвѣтить не съумѣла.
— Какъ только, — сказалъ коимисаръ послѣ допроса, занесеннаго въ протоколъ, — будетъ подтверждено, что твое показаніе вѣрно, то этотъ кошелекъ съ деньгами отъ тебя не уйдетъ.
Подобнымъ рѣшеніемъ, однако, нянька не осталась довольна, и какъ только не оправдалась ея надежда получить въ подарокъ кошелекъ, такъ она стала тотчасъ же отказываться отъ своихъ показаній, занесенныхъ въ протоколъ. Но коммисаръ не обратилъ вниманія на ея отреченіе и отпустилъ ее.
Очевидно для всякаго, что слѣдователь слишкомъ поторопился. Таково было общее мнѣніе и въ то время. Точно также поторопился слѣдователь и относительно супруговъ Кессельгутовъ, которые на слѣдующій же день были призваны къ допросу.
— Какъ Святъ Богъ, — клялась хозяйка, — я ничего не знаю объ этомъ дѣлѣ!
To же самое говорилъ и ея мужъ; но коммисаръ ссылался на показанія дѣвушки.
— Боже мой, — возражала женщина, —какія показанія можетъ давать дѣвушка, едва вышедшая изъ дѣтства!
Еще разъ вызвали дѣвушку и напомнили ей о ея показаніи, данномъ наканунѣ. Co слезами увѣряла она, что ее соблазнилъ только кошелекъ съ деньгами, и снова стала отказываться отъ своихъ показаній. Но это нисколько не помогло; тотчасъ же супруги Кессельгуты были отведены въ заключеніе въ смирительный домъ съ предостереженіемъ, что они будутъ тамъ сидѣть до тѣхъ поръ, пока не разъяснятъ этого дѣла.
Между тѣмъ, продолжавшіеся стуки во время отсутствія домохозяевъ должны были доказать коммисарамъ, что ни хозяйка дома, ни хозяинъ не имѣли никакого отношенія къ этимъ стукамъ.
Не смотря на это, хозяева все сидѣли въ смирительномъ домѣ. Иногда къ нимъ заходилъ слѣдователь узнать, не желаютъ ли они сознаться? Но имъ не въ чемъ было сознаваться. Наконецъ, стало очевиднымъ, что съ этими поселянами приключилось слишкомъ много дурнаго, и мужа выпустили на свободу послѣ трехъ-мѣсячнаго заключенія; жена его была выпущена нѣсколько ранѣе. Коммисары-же, закончивъ слѣдствіе, донесли Двору:
«Были испробованы всѣ средства для разслѣдованія этого дѣла, но ничего не было открыто, что бы пролило на него свѣтъ; объясненіе этого дѣла принадлежитъ будущему.»
Стучащій духъ пробылъ въ Диббесдорфѣ отъ 2-го декабря до марта, слѣдовательно три мѣсяца. Оттуда стукъ перенесся въ сосѣднія Эссегофъ и Лере; но домохозяева, въ дома которыхъ посѣлялся диббесдорфскій духъ, хранили глубокое молчаніе и приказывали тоже самое своимъ домашнимъ, такъ какъ ихъ научилъ этому примѣръ Кессельгутовъ. И кто знаетъ, какія хижины посѣщалъ еще стучащій духъ? Люди молчали объ этомъ и Кессельгутъ, конечно, не подумалъ бы разсказывать о происходившемъ въ его домѣ, если бы могъ предвидѣть, что стучащій духъ привлечетъ въ его хижину такую массу посѣтителей и будетъ назначена коммисія, которая затопитъ его комнату водою, a его самаго вмѣстѣ съ женою посадить въ заключеніе. Хозяйка дома еще жива и показываетъ то мѣсто, которое нѣкогда посѣщали князья и графы.
Въ заключеніе слѣдуетъ привести слѣдующее обстоятельство. Работникъ, на слѣдъ котораго уже нападали коммисары, отправился изъ Диббесдорфа въ Эссегофъ и странно: за нимъ послѣдовалъ и стучащій духъ, a когда новый Эсеегофскій хозяинъ прогналъ работника приведшаго съ собою стучащаго духа, то этотъ человѣкъ отправился вмѣстѣ со стучащимъ духомъ въ Лере[2]). Но, какъ было уже сказано, люди молчали и довольствовались только тѣмъ, что прогоняли отъ себя работника, производившаго стуки. Они опасались формальностей и тѣхъ пріемовъ, которые неизбѣжно сопряжены съ новымъ слѣдствіемъ. Кромѣ того, вскорѣ умеръ самый дѣятельный изъ коммисаровъ и Кампенскіе чиновники, оставшіеся крайне недовольными тѣмъ, какъ поступили съ супругами Кессельгутъ, оставили это обстоятельство безъ вниманія.
Примечания[править]
- ↑ Первый печатный отчетъ объ этомъ случаѣ былъ составленъ по имѣвшимся источникамъ пасторомъ Капеллэ (Сареllе) и появился въ «Приложеніи къ Брауншвейгскому указателю» отъ 5 октября 1811 г. Заимствую его изъ книги: «Aus dem achtzehnten Jahrhundert», von Adolf Glaser, Leipzig, 1880, гдѣ онъ былъ цѣликомъ перепечатанъ. A. A.
- ↑ Очевидно, что этотъ работникъ и былъ, въ качествѣ медіума, безсознательной причиной этихъ стуковъ. — A. А.