КЛАУСЪ ШТЕРТЕБЕКЕРЪ
Могущественный Владыка Морей.[править]
Путешествіе въ Лондонъ.[править]
ГЛАВА I.
Важное открытіе.[править]
Послѣ пріобрѣтенія Клаусомъ Штертебекеромъ индійскаго «корабля золота» съ его неимовѣрными богатствами, онъ приготовилъ свой флотъ, увеличившійся теперь остатками англійскаго флота, чтобы устроить англійскому королю визитъ въ его резиденціи.
Магистръ Вигбольдъ неоднократно уговаривалъ Штертебекера отказаться отъ этого рискованнаго шага, не лѣзть льву въ пасть, ибо надо было быть сумасшедшимъ, чтобы рѣшиться на подобное предпріятіе.
Но король Ричардъ II слишкомъ много раздражалъ виталійскихъ братьевъ и ихъ короля. Прежде виталійцы могли сбывать свои добычи въ Лондонѣ. Достоизвѣстный «стальной дворъ» служилъ имъ тогда мѣстомъ склада своихъ продуктовъ, для выжиданія выгодной продажи.
Этотъ-то «стальной дворъ» Ричардъ II въ наплывѣ властолюбія и надменности приказалъ закрыть. Такой образъ дѣйствій вызвалъ сильный гнѣвъ Штертебекера; онъ былъ до того возмущенъ, что рѣшить мстить Ричарду II.
Флотъ только-что выступилъ въ походъ. Впереди шелъ «Буревѣстникъ», непосредственно за нимъ виднѣлся король золота «Орлиное крыло», которое Штертебекеръ не пускалъ съ глазъ. По обѣимъ сторонамъ этого полнаго богатствами корабля’шли «Желѣзный Михаилъ» и «Южная Звѣзда», подъ командою Годеке Михаила и Бартоломея Бота. За ними вслѣдъ тянулась длинная вереница кораблей виталійскаго флота.
Билль, англійскій контрабандистъ, благодаря которому нашли «Орлиное крыло», теперь подошелъ къ Штертебекеру, любовавшемуся вздутыми вѣтромъ парусами и развѣвающимися флагами, и напомнилъ ему о его обѣщаніи.
Клаусъ проницательно посмотрѣлъ на него.
— Ты исполнилъ обѣщанное, и я также хочу поступить. Если, дѣйствительно, желаешь поступить къ виталійскимъ братьямъ, то путь для тебя открытъ. Но знаешь ли ты какія обязанности берешь на себя?
— Да, адмиралъ.
— Измѣна, при какихъ-бы то ни было обстоятельствахъ и кому-бы то ни было изъ братьевъ, наказывается смертью. Потому остерегайся.
— Не угрожайте мнѣ, адмиралъ! Я буду вѣренъ вамъ до гриба. Моя просьба искренна и честна.
— Хорошо! Посмотримъ. Готовъ ли ты принять клятву, прочитанную тебѣ, по моему приказанію, магистромъ Вигбольдомъ?
— Да, адмиралъ.
Штертебекеръ, вмѣсто отвѣта, приложилъ сигнальный свистокъ къ губамъ и свистнулъ. По этому сигналу въ мгновеніе ока весь экипажъ корабля былъ на палл’бѣ и окружилъ своего короля и стоявшаго предъ нимъ новичка.
Вигбодьдъ, Ниссенъ, начальники фонъ-Крафтъ, Лимбургъ и Штенфельдъ, рулевой Рамбольдъ ІІІтэнъ и боцманъ Готтнольдъ Зальдзидеръ стояли вокругъ адмирала за шканцѣ; всѣ остальные виталійскіе братья, остались на серединѣ палубы. Корабельная прислуга и вся челядь заняла всѣ возвышенности, откуда только возможно было лучше наблюдать за церемоніей пріема новаго виталійскаго брата.
Церемонія эта происходила съ нѣкоторой торжественностью. Штертебекеръ произнесъ рѣчь, въ которой указалъ на то, что только ненарушимая вѣрность и преданность общему дѣлу, однѣ только способствуютъ процвѣтанію и росту Виталійскаго братства, онъ напиралъ на то, что виталійцы начали съ малаго, съ доставки провіанта городу Штокгольму, и достигли такой внушающей морской силы.
Это же возможно только при неустрашимой храбрости и взаимнаго довѣрія братьевъ одного къ другому; дабы сохранить это довѣріе, измѣнники наказываются тяжелой карой.
— До сихъ поръ, — продолжалъ Штертебекеръ съ громкимъ голосомъ, — между братьями не оказался ни одинъ измѣнникъ — лучшее доказательство, что братья далеки отъ этого!
Бурное ликованіе прогремѣло далеко по морю; виталійцы съ гордымъ сознаніемъ въ глазахъ смотрѣли другъ на друга.
— Не будь же ты первымъ измѣнникомъ, — сказалъ Штертебекеръ, пронизывая Билля взглядами. — Ты горько поплатишься за это, а теперь посвящаю тебя въ рыцари!
Казалось, какъ бы дрожь прошла по тѣлу бывшаго контрабандиста, и какъ будто въ его глазахъ чуть чуть загорѣлся коварный огонекъ. Несмотря на это, онъ твердо протянулъ руку коротко и стойко выдержалъ властный взглядъ послѣдняго.
— Если ты готовъ присягать, то становись на колѣни.
Билль преклонилъ одно колѣно и положилъ лѣвую руку на голую саблю, которую держалъ Штертебекеръ. Всѣ виталійцы разомъ выхватили свои сабли и направили ихъ противъ Билля.
— Всѣ эти сабли пронзятъ тебя и окунутся въ крови твоего предательскаго сердца, если попробуешь измѣнить виталійскому дѣлу, — загремѣлъ снова Штертебекеръ грознымъ голосомъ, и снова прошла дрожь по тѣлу англичанина.
Клаусъ этого не замѣтилъ. Онъ говорилъ ему слива кровавой клятвы, обязательной для всѣхъ поступавшихъ въ число виталійскихъ братьевъ, а Билль повторялъ за нимъ эти слова, сперва нерѣшительно, но потомъ болѣе твердо. Затѣмъ Клаусъ три раза приложилъ саблю къ лѣвому плечу преклоненнаго, послѣ чего онъ былъ посвященъ въ рыцари Братства.
Итакъ Билль былъ принятъ въ братство Виталійцевъ. Готтольдъ Зальдзидеръ же сказалъ Рамбольду Штэнъ.
— Что тутъ дѣлать; англійская собака эта мнѣ не нравится, упорные, словно, змѣиные глаза. Посмотритъ на тебя — такъ все нутро передернетъ. Меня удивляетъ, что король принялъ его; контрабанда — это ремесло, стоящее гораздо ниже морского грабежа.
— Но все таки ты не зачислишь насъ, въ число морскихъ разбойниковъ? — сказалъ рулевой.
— Упаси меня, Боже! Развѣ мы не ведемъ всегда справедливыя войны? Развѣ мы когда нибудь ограбили бѣднаго на одинъ грошъ, только богатыхъ приходиться иногда очистить, да какая же бѣда; — это банда мошенниковъ и грабителей похуже всѣхъ пиратовъ, воровъ и бродягъ міра.
Между тѣмъ виталійскій флотъ выѣхалъ уже изъ рейда Шпитеда. Островъ Вигтъ исчезъ уже позади. На всѣхъ парусахъ входили теперь великолѣпные корабли въ широкій англійскій каналъ, объѣзжая двухъ юго-восточныхъ мысовъ англійскаго континента, Зудъ-Форландъ и Нордъ-Форландъ, дабы войти затѣмъ въ Темзу.
Только теперь Клаусъ Штертебекеръ рѣшилъ не много отдохнуть. Событія и волненія послѣднихъ дней ужасно его утомили. Въ продолженіи двухъ недѣль онъ не раздѣвался и большую часть невзгодъ и мученій самъ перенесъ и вполнѣ заслужилъ теперь отдыхъ.
Вѣрный Плутонъ послѣдовалъ за своимъ господиномъ въ каюту, чтобы охранять его покой.
Аритъ Вигбольдъ противъ воли присутствовалъ при церемоніи посвященія въ виталійскіе братья. Онъ весь предался очень важному вопросу, и былъ не доволенъ, что ему помѣшали въ работѣ.
Уже нѣсколько мѣсяцевъ трудился этотъ ученый магистръ надъ составленіемъ «греческаго огня».
Поэтому онъ тотчасъ удалился снова въ лабораторію, устроенную Штертебекеромъ на кораблѣ, дабы продолжать свои опыты. Ему казалось, что въ послѣдніе дни сдѣлалъ громадные успѣхи въ своихъ поискахъ.
Будь этотъ «греческій огонь», вновь изобрѣтенъ, имъ, то это безгранично расширило бы владѣнія виталійцевъ и ихъ господство на всѣхъ моряхъ земного шара было бы обезпечено.
«Греческій огонь» былъ изобрѣтенъ еще по долгу до Рожденія Христа. Въ 360 году стратегъ Энасъ описалъ свойства это г* вещества, которое при соединеніи съ водой не только гаснуло, но наоборотъ воспламенялось. Затѣмъ рецептъ этого состава затерялся.
Вигбольду послѣ долгихъ опытовъ, наконецъ, удалось открыть составъ этого драгоцѣннаго вещества. Онъ тотчасъ хотѣлъ сообщить объ. этомъ открытіи Штертебекеру, но вынужденъ былъ пока отказаться отъ этого, такъ какъ Клаусъ не выходилъ изъ своей каюты.
И такъ ученый вынужденъ былъ идти на отдыхъ, не сообщивъ своему другу своей тайны, которую охранялъ отъ всѣхъ, какъ зеницу ока.
ГЛАВА II.
Ночной заговоръ.[править]
Ночь. Глубокая тишина царила на морѣ. На «Буревѣстникѣ» также все выло тихо. Попутный вѣтеръ, широкій безопасный путь и звѣздная ночь съ серебристымъ мѣсяцемъ способствовали къ безпрепятственному движенію впередъ.
Художественную картину представлялъ этотъ величественный флотъ. Блестя надутыми парусами онъ казался шествіемъ привидѣній.
На палубѣ сторожила вахта, постовой на верху главной мачты зорко смотрѣлъ, въ даль, а рулевой не отступалъ отъ руля.
Сторожила также и измѣна. Теперь при покровѣ ночи она смѣлѣй дѣйствовала, не боясь, что яркіе лучи всевидящаго солнца уличатъ ее въ предательствѣ.
Билль былъ на вахтѣ въ нижнемъ помѣщеніи, гдѣ находились плѣнные англичане. Люкъ, ведшій въ ихъ тюрьму былъ, конечно, запертъ и онъ не имѣлъ права его открыть. И все таки мысль освободить заключенныхъ земляковъ не давала ему покою.
Но, отнюдь, не любовь къ ближнему побудили его къ этому шагу. Деньги, богатства! вотъ что толкало его на это! Цѣлый день онъ видѣлъ вслѣдъ за «Буревѣстникомъ» шедшаго «корабля золота» съ е: о несмѣтными богатствами и жадность его неимовѣрно возросла.
Безеомнѣнно, онъ не надѣлся, что корабль золота всецѣло перейдетъ въ его руки. Нѣтъ, на это онъ и не разсчитывалъ. Онъ раздѣлитъ это съ своими соотечественниками; и, если онъ имъ дастъ возможность освободиться и разбогатѣть, тогда по праву справедливости львиная доля добычи будетъ его удѣломъ.
Онъ долго раздумывалъ о томъ, какъ выполнить это преступное дѣло. Обдумывалъ разные планы.
— Га! Хорошая идея! На нижней палубѣ стояли 25 бочекъ съ заключенными въ нихъ англійскими офицерами. Что бы они не дали за свое освобожденіе?!
Безъ сомнѣнія они жаждали страшнѣйшей мести виновному въ ихъ позорномъ заключеніи и мученіяхъ. Но безъ помощи снаружи это было невозможно.
Послѣ короткаго раздумыванія, рѣшилъ Билль войти въ переговоры съ ними, какимъ путемъ выполнить этотъ замыселъ. Около нихъ сторожилъ виталіецъ, съ которымъ Билль не хотѣлъ дѣлиться своими мыслями; — его слѣдовало удалить или обезвредить во что бы то ни стало, дабы не имѣть лишняго свидѣтеля своихъ темныхъ дѣяній.
Способъ легко нашелся. Билль, любившій выпивать, рѣшилъ засыпать постового водкой. За послѣдней дѣло не стало. Такъ какъ виталійцы также любители, алькоголя, то Билль надѣялся, что способъ этотъ вполнѣ удастся. И онъ тотчасъ принялся за дѣло. Мѣсто поста виталійца было на палубѣ поверхъ его. Онъ взобрался поэтому по лѣстницѣ на верхнюю ступень, усѣлся на ней съ бутылкой водки въ рукахъ и пригласилъ виталійца къ себѣ.
— Мы прекрасно можемъ наблюдать нашъ постъ и отсюда. Ты здѣсь наверху, а я внизу. Мои плѣнники не удерутъ изъ своей дыры, — люкъ крѣпко закрытъ, а твои британскіе офицеры, чортъ ихъ подери, также спокойно посидятъ въ своихъ бочкахъ.
— Твоя правда, товарищъ, — отвѣтилъ виталіецъ, — я то, вообще, не понимаю зачѣмъ тутъ сторожить. Да, тяжелая наша служба. Всего у насъ вдоволь, и золото, и серебро, жизнь наша веселая и счастливая, да только вотъ эти проклятые посты, на которыхъ нельзя пить. Меня жажда страшно томитъ.
— О, противъ этого у меня прекрасное средство, дружище. Смотри-ка!
При этихъ словахъ Билль досталъ большую бутыль видки и предложилъ ее своему новому другу.
Виталіецъ осторожно осмотрѣлся кругомъ. Это было противъ предписанія, но онъ не былъ въ состояніи не поддаваться этому искушенію. Притомъ поощренія Билля не давали ему покоя и онъ долженъ пить все болѣе и болѣе. Билль так^ке притворился пьющимъ, но ему стоило неимовѣрныхъ усилій, чтобы удержаться отъ этого. Только надежда на "богатую добычу была въ состояніи удержать его на этотъ разъ отъ пьянства.
Выпитая виталійцемъ водка вскорѣ входила въ свои права. Онъ скоро почувствовалъ утомленіе во всемъ тѣлѣ и затѣмъ впалъ въ крѣпкій сонъ.
Билль, желая основательно напоить его водкой, продолжалъ ему подавать одинъ разъ за другимъ бутыль, изъ которой тотъ машинально глоталъ, пока совершенно не впалъ въ безчувствіе. Билль оттащилъ его въ уголъ и положилъ около пьянаго также и бутылку. Это имѣло двоякую цѣль: во первыхъ, если пьяный проснется онъ сумѣетъ опять за нее схватиться, во вторыхъ, это отводило глаза отъ виновника всего, и можно было полагать, что постовой самъ напился, безъ посторонней помощи.
Теперь путь былъ свободенъ. Контрабандистъ осторожно оглядѣлся кругомъ, не подсматриваетъ ли кто-нибудь, и пустился къ той бочкѣ, въ которой адмиралъ Хурхиль былъ запертъ.
Адмиралъ былъ въ состояніи близкомъ къ отчаянію. Не говоря о тѣлесныхъ мученіяхъ, духъ его былъ такъ угнетенъ, что онъ съ радостью лишилъ-бы себя жизни, если бы имѣлъ возможность.
Услышавъ, приближающагося къ его тюрьмѣ, онъ окликнулъ того:
— Кто бы вы ни были, я умоляю васъ, размозжить чѣмъ попало мой черепъ, или ударяйте кинжаломъ въ горло. Такъ дальше жить не могу. Сжальтесь надо мною, если вы человѣкъ!
— Пстъ, не такъ громко, господинъ адмиралъ!! Можетъ быть найдется средство, чтобы освободить васъ отъ мученій, рѣжущихъ мнѣ сердце.
Слова эти на чистомъ англійскомъ языкѣ произвели замѣчательное впечатлѣніе на адмирала.
— Кто вы такой? — спросилъ лордъ Хурхиль также по англійски, тогда какъ раньше говорилъ на ломанномъ, нѣмецкомъ языкѣ, предполагая что это виталіецъ.
— Вашъ другъ, — шепталъ теперь контрабандистъ у самой бочки адмирала. — Англичанинъ, какъ вы, по имени Билль, взятый Штертебекеромъ въ плѣнъ.
— Ахъ, я вспоминаю, — возразилъ Хурхиль. Это вы тотъ негодяй, выдавшій главѣ пиратовъ мѣстопребываніе «Орлинаго Крыла»?
— Могъ ли я иначе? Развѣ не привязалъ меня король разбойниковъ къ мачтѣ, чтобы пытать меня "испанскими сапогами,? Эта ищейка и безъ меня тоже бы нашла «корабль золота». Гораздо умнѣе было мое дѣйствіе; я встрѣрился въ его довѣріе. Если бы не это, я бы теперь не имѣлъ возможности вступить съ вами въ переговоры.
— Вы хотите вступить со мною въ переговоры? Относительно чего?
— Относительно вашего освобожденія!
— Га!
— Пстъ! Не такъ громко, адмиралъ, насъ могутъ услышать. Здѣсь стѣны слышатъ, а съ Штертебекеромъ шутить плохо.
— Вы правы, — сказалъ лордъ Хурхиль уже пониженнымъ голосомъ. — Этотъ ужасный пиратъ, видимо, въ союзѣ съ дьяволомъ. Я чуть съ ума не схожу, когда подумаю, что этому проклятому разбойнику удалось разбить мой флотъ.
— Ну, адмиралъ. У васъ еще осталось шесть или восемь кораблей въ строю, такъ что о полномъ пораженіи нельзя говорить.
— А вы что дразнить меня вздумали, тутъ?
— Никогда, адмиралъ! Я хотѣлъ васъ только утѣшить. Какъ вы думаете, если бы намъ удалось отнять потерянное обратно? Ваши военные корабли и индійскій «корабль золота».
— Что это значитъ? Что вы надо мною надсмѣхиваетесь?
— Пстъ, пстъ, адмиралъ! Не кричите! вы сердитесь. Я вполнѣ серьезно говорю. Я вамъ хочу все возвратить, за исключеніемъ сожженныхъ кораблей.
— Вы? — Вы хотите?… Что вы съ ума сошли? Вы съ Штертебекеромъ? Нѣтъ, нѣтъ! Вы надо мною издѣваетесь, убейте меня, бросьте въ воду и да будетъ конецъ всему!
— Не падайте такъ духомъ, адмиралъ! Клянусь всѣмъ святымъ, что я серьезно хочу освободить васъ. Но когда свобода будетъ вамъ дана, вы должны ее храбро защищать.
— Мнѣ очень трудно вѣрить въ этомъ, Билль, но я постараюсь. Скажите, что вы предпринимаете.
— Это весьма просто. Я командированъ постовымъ у нашихъ плѣнныхъ моряковъ. Я освобожу ихъ, дамъ имъ оружіе, васъ также освобожу и снабжу оружіемъ. По извѣстному сигналу вы соединитесь съ моряками и тогда дѣло въ шляпѣ.
— Это было бы возможно, если бы нашимъ врагомъ не былъ Штертебекеръ. Противъ него ничего не сдѣлаемъ.
— Видно, вы слишкомъ высокаго мнѣнія о главѣ разбойниковъ, — сказалъ Билль съ легкой ироніей.
— Я научился его бояться, — отвѣтилъ лордъ Хурхиль серьезно. — Ваше предположеніе невыполнимо, пока Штертебекеръ живъ.
— Тогда его убьемъ! — сказалъ Билль рѣшительно.
— Кто?
— Я!
— Вы?
— Да, я самъ!
— Какимъ образомъ вы думаете это сдѣлать?
— Ядомъ!
Адмиралъ весь задрожалъ.
— Нѣтъ, нѣтъ, — сказалъ онъ. — Я не долженъ настолько увлекаться. Употребить ядъ — это очень низкое преступленіе, даже предъ морскимъ разбойникомъ.
Контрабандистъ смущенно кусалъ себѣ губы. Онъ уже рисовалъ себѣ картину отравленія короля, но этотъ способъ оказался нечестнымъ.
Изъ за этого могъ рушиться весь его планъ. Но онъ былъ хитрѣе лисицы, умѣлъ скрывать свои мысли и потому сейчасъ же сказалъ:
— Хорошо, адмиралъ! Если вамъ непріятно видѣть Штертебекера отравленнымъ, то убійство его совершится другимъ образомъ. Я это возьму на себя. Согласны вы при такихъ обстоятельствахъ на нашъ торгъ?
— Торгъ? Развѣ это торгъ? Развѣ вы требуете за вашу измѣну вознагражденіе? Вы только сегодня присягали виталійскому королю и уже измѣняете.
— Это я сдѣлалъ только для вида, адмиралъ, дабы я могъ вамъ лучше помочь. Конечно, я желалъ бы вознагражденія, потому что даромъ дается только смерть.
У адмирала появилось выраженіе отвращенія на лицѣ. Этотъ негодяй добился довѣрія своего господина только для того, чтобы ему тѣмъ надежнѣе потомъ измѣнить. Однако, адмиралъ промолчалъ. Какъ ни презиралъ измѣнниковъ, ко на этотъ разъ онъ не могъ отказаться. Поэтому онъ вполнѣ равнодушно сказалъ:
— Что вы требуете за то, если содѣйствуете освобожденію всѣхъ англичанъ на кораблѣ, военныхъ судовъ и «Орлинаго крыла»?
— Половину всей добычи; это будетъ очень справедливо.
— Какъ? Что? Не ошибаюсь я? въ ужасѣ вскрикнулъ адмиралъ. — Половину? Значитъ и половину «корабля золота».
— Да. это я требую.
— Вы рехнулись что-ли?
— Никакъ нѣтъ, адмиралъ. Я при всемъ разумѣ.
— И вы не стѣсняетесь заявить такое дерзкое требованіе.
— Лордъ Хурхиль! Мое требованіе вовсе не дерзко, а если оно вамъ слишкомъ высоко, то въ этомъ не моя вина.
— Негодяй! — вырвалось у сильно разгнѣваннаго адмирала. — Пошелъ къ дьяволу, измѣнникъ. Быть можетъ съ нимъ сторгуешься! Честному моряку и солдату не смѣй болѣе такія позорныя условія предложить. Убирайся къ чорту!
— Какъ угодно, адмиралъ. Кажется мнѣ ваша честь и свобода стоятъ дороже. Прощайте!
Съ язвительнымъ поклономъ удалился негодяй въ свою постовую частъ.
ГЛАВА III.
Измѣнникъ за работой.[править]
Близко сидѣвшіе въ бочкахъ офицеры съ ужасомъ замѣтили, какъ человѣукъ, отъ котораго зависѣло ихъ освобожденіе, послѣ неуспѣшныхъ переговоровъ, ушелъ ни съ чѣмъ.
Они терялись въ догадкахъ, что побудило адмирала торговаться. Развѣ свобода не стоитъ того, чтобы отдать половину этого сокровища? А что у нихъ теперь? Ровно ничего! Только благодаря слѣпой гордости адмирала, они остались сидѣть въ своихъ позорныхъ тюрьмахъ.
Если въ этой ночи имъ не удастся освободиться, потомъ трудно представится еще такой удобный случай.
Офицеры были настолько возбуждены, что стали заявлять адмиралу свои претензіи и упреки за ихъ дальнѣйшія мученія.
Его личное раскаяніе въ дѣйствіяхъ своихъ и эти упреки всѣхъ офицеровъ, наконецъ, имѣли слѣдствіемъ того что адмиралъ рѣшился позвать измѣнника назадъ.
Однако, онъ долженъ былъ удержаться отъ громкаго крика, чтобы не разбудить спящихъ и не навлечь подозрѣніе. Но какъ онъ ни старался просьбой и мольбой побудить контрабандиста снова явиться; послѣдній или не слыхалъ, или притворился не слышащимъ.
Не удивительно, что послѣ этого плѣнники упали духомъ и еще пуще прежняго предались отчаянію. Впрочемъ, Билль предвидѣлъ послѣдующее и вошелъ въ роль торговца, кажущагося равнодушнымъ къ скупому покупателю, дабы болѣе заинтересовать его.
Билль зналъ, что чѣмъ болѣе онъ теперь будетъ медлить, тѣмъ болѣе они потомъ будутъ податливѣе. Пусть убѣдятся, что больше не откуда ждать помощи.
Время это Билль также не упустилъ безъ пользы. Онъ прокрадывался въ лабораторію магистра Вигбольда, чтобы достать ядъ. Онъ рѣшилъ отравить Штертебекера и вѣрную собаку, которую ужасно ненавидѣлъ.
Плутона трусливый измѣнникъ хотѣлъ отравить кускомъ мяса, а Штертебекера посредствомъ нѣсколько капель яда въ его серебряный кубокъ. Выпьетъ изъ этого кубка виталійскій король, то онъ умретъ.
Магистръ настолько довѣрялъ виталійскимъ братьямъ, что свою лабораторію всегда оставлялъ незапертой. Онъ зналъ, что «никому изъ нихъ не взбредетъ на умъ ворваться въ его святилище, съ цѣлью что-либо украсть. Конечно, онъ не разсчитывалъ на этого измѣнника, такъ довѣрчиво принятаго Штертебекеромъ въ ряды виталійцевъ.
Такимъ образомъ Билль легко пробрался въ лабораторію и также легко нашелъ необходимый предметъ. Изъ цѣлой коллекціи ядовъ онъ выбралъ одинъ, который неопытному казался бы простой водой. Но ярлыкъ, наклеенный на этомъ флакончикѣ, показывалъ, что это одинъ изъ наиболѣе острыхъ ядовъ, одна капелька котораго достаточна, чтобы убить человѣка.
Глаза измѣнника заблестѣли демоническимъ огнемъ, когда онъ пряталъ находку въ карманъ. Онъ прокрался въ буфетную Штертебекера, гдѣ находился, обыкновенно, серебрянный кубокъ и влилъ туда нѣсколько капель яда.
Послѣ этого онъ, заботливо спряталъ флакончикъ, направился на свой постъ, не обращая вниманія на плѣнныхъ англичанъ.
Но лордъ Хурхиль не видѣвшій въ мракѣ, окрикнулъ его:
— Билль, это вы?
— Это я, — отвѣтилъ онъ сердито, и на лицѣ его показалась дьявольская улыбка.
— Слушайте меня, Билль. Я обдумывалъ ваше предложеніе, съ трудомъ говорилъ адмиралъ, и не трудно было догадаться, какъ тяжело ему вступить въ сдѣлку съ презираемымъ имъ измѣнникомъ. — Я сговорился съ моими офицерами и мы согласны на ваши условія
— Вы дадите мнѣ половину того, что дастъ вамъ мое освобожденіе?
— Да!
— И остальные господа офицеры также согласны на это?
— Да! — раздалось со всѣхъ сторонъ.
— Ладно, тогда я васъ освобожу.
— Когда?
— Сейчасъ.
— А Штертебекеръ?
— Это предоставьте лично мнѣ.
— Онъ не станетъ намъ дорогу?
— Нѣтъ, за это я ручаюсь.
— Какими средствами?
— Это мое дѣло. Будьте тихи. Я пойду за инструментами.
Билль исчезъ. Сатанинская улыбка появилась на его плутовскомъ лицѣ. Англійскихъ офицеровъ сдѣлалъ онъ покорными и они дѣлали все, что онъ хотѣлъ. О какое богатство предстоитъ ему! Англійскіе матросы будутъ смотрѣть на него, какъ на спасителя, а Штертебекеръ съ ближайшимъ завтракомъ уснетъ навсегда.
А какія перспективы въ будущемъ! Онъ человѣкъ, съ положеніемъ! Никто не сравняется съ нимъ въ богатствѣ и почести. Это было для него уже совершившейся дѣйствительностью. О томъ, что его планъ можетъ рушиться, ему и на умъ не пришло.
Вскорѣ онъ открылъ люкъ, ведшій къ тюрьмѣ англійскихъ матросовъ. Воздухъ въ этомъ подвалѣ былъ, ужасно испорченный, такъ какъ въ тѣсномъ помѣщеніи было втиснуто свыше 100 человѣкъ.
Эти добрые люди чуть было не выдали все своими криками благодарности освободителю. Съ трудомъ удалось Биллю ихъ успокоить.
Осторожно выбрались эти люди одинъ за другимъ изъ своего заключенія. Билль выбралъ изъ нихъ наиболѣе ловкихъ и отправился въ арсеналъ выбрать для себя и другихъ оружія и инструментовъ для освобожденія офицеровъ изъ ихъ бочекъ.
Очень скоро всѣ матросы и освобожденные изъ бочекъ офицеры, были хорошо вооружены. Все было готово къ нападенію на виталійцевъ, если бы Билль, при раскрытіи бочекъ, не причинилъ себѣ истекавшую кровью рану.
Онъ вспомнилъ о находящейся въ лабораторіи аптекѣ и просилъ лорда Хурхиля повременить нападеніемъ до его возвращенія, тогда начнется борьба за свободу.
Адмиралъ согласился, хотя горѣлъ нетерпѣніемъ мстить Виталійцамъ. Билль удалился. Кровь изъ руки била клюнемъ; повидимому желѣза была изранена. Онъ достигъ лабораторію и досталъ таинственную карманную лампу, оказавшая ему столько услугъ, и началъ искать лекарства.
На столѣ былъ разостланъ бѣлый порошокъ въ довольно большомъ количествѣ. Это былъ изобрѣтенный магистромъ „греческій огонь“ разсыпанный имъ на столѣ для просушки.
Едва только капля крови отъ руки Билля попала на порошокъ, какъ вдругъ онъ вспыхнулъ яркимъ пламенемъ и въ мигъ вся лабораторія была охвачена пламенемъ.
Контрабандиста, при видѣ этого огня, охватилъ смертельный ужасъ; онъ пытался было бѣжать, но какъ разъ у дверей пламя очень развивалось.
Къ счастью воды по близости не было; иначе огонь бы больше распространился. Увидя смерть предъ глазами, Билль пришелъ въ отчаяніе и изо всѣхъ силъ сталъ рычать.
Можно себѣ представить переполохъ, происшедшій на кораблѣ, при этихъ крикахъ. Въ моментъ всѣ были на ногахъ и спѣшили къ горѣвшей лабораторіи, изъ которой доносились душу раздирающіе крики сгорающаго. Онъ какъ сумасшедшій кидался изъ одного угла въ другой, ища спасенія.
Генрихъ Ниссенъ первымъ поспѣлъ на мѣсто пожара. Лишь только онъ узналъ, что въ лабораторіи сгораетъ человѣкъ, какъ моментально бросился туда. Но пламенемъ сожгло у него волоса, платье также загорѣлось и отъ вредныхъ газовъ онъ лишился чувствъ.
— Огонь на кораблѣ! Человѣческая жизнь въ опасности! Генрихъ Ниссенъ сгораетъ! — Эти страшныя вѣсти съ быстротою молніи пронеслись по всему кораблю. Штертебекеръ также узналъ и нѣсколькими прыжками онъ былъ на мѣстѣ происшествія.
— Генрихъ, мой золотой мальчикъ! Великій Боже, я долженъ его спасти, — крикнулъ онъ и со сдержаннымъ дыханіемъ прыгнулъ въ огонь.
Ему удалось схватить мальчика и выпрыгнуть обратно. Еще секунда и Генриха Ниссена не стало бы. Загорѣлись реторты и стрѣляющіе огни увеличились.
— Воды! — приказалъ Штертебекеръ, и моментально два ведра воды были вылиты на безчувственнаго мальчика и его тлѣющую одежду. Трогательную картину представлялъ собою Штертебекеръ, этотъ суровый человѣкъ, державшій на рукахъ спасеннаго мальчика и съ трудомъ удержавшійся отъ слезъ.
Рычаніе въ лабораторіи мало по малу ослабѣвало. Долгое время слышенъ былъ еще стонъ и хрипѣніе затѣмъ стало совсѣмъ тихо. Измѣнника постигла страшная кара; его наказала совсѣмъ судьба.
Виталійцы таскали много воды и тушили огонь. Но, какая странность! чѣмъ больше выливали воды, тѣмъ пуще увеличился пожаръ. Никто не могъ объяснить причину этого. Тутъ явился Вигбольдъ, котораго охватилъ страшный испугъ при видѣ случившагося.
— Ради Бога, унесите воду, — крикнулъ онъ и бросился сквозь толпу къ огню. Не медля ни минуты онъ выхватилъ изъ кармана какой-то порошокъ и сыпнулъ его въ пламя. Огонь тотчасъ же сталъ уменьшаться, зато повалилъ густой ѣдкій дымъ, отъ котораго огонь совсѣмъ былъ затушенъ.
Чтобы не задыхаться отъ этого дыма, виталійцы вынуждены были отступить.
Вдругъ услышались ужасные крики:
— Впередъ! Бейте ихъ, какъ бѣшеныхъ собакъ! Бросайте въ огонь! Задушите ихъ! — Виталійцы были поражены неожиданнымъ нападеніемъ и не могли понятъ, что произошло. Защищаться они также не могли въ тѣснинѣ между пожарищемъ и англичанами. Они мѣшали другъ другу.
Притомъ всѣ были безоружны; они спѣшили на пожаръ, а не на битву.
И вотъ началась рѣзня, кровавая борьба. Каждый хотѣлъ другого повалить.
Штертебекеръ, стоявшій на колѣняхъ у лежавшаго въ безпамятствѣ Генриха, тяжелымъ ударомъ по головѣ былъ поваленъ на палубу, весь обливаясь кровью.
Это было весьма скверно для виталійцевъ, потому что безъ своего геніальнаго предводителя они были безсильны. Они хотя храбро защищались по успѣхъ былъ на сторонѣ англичанъ.
По хорошо обдуманному плану они окружили виталійцезъ со всѣхъ сторонъ, и послѣдніе всѣ были повалены и накрѣпко перевязаны, не имѣя возможности оказать даже малѣйшее сопротивленіе.
Штертебекеръ также былъ связанъ и даже черезчуръ крѣпко; онъ весь былъ окутанъ веревками. Кромѣ того лордъ Хурхиль приказалъ еще заковать его въ цѣпи. Они прекрасно знали какой онъ опасный врагъ. Однако, дабы тріумфъ былъ краше и великолѣпнѣе лордъ Хурхиль рѣшилъ привести ІІІтертебекера въ Лондонъ живымъ.
Штертебекеръ, „Буревѣстникъ“ и весь экипажъ находились въ рукахъ англичанъ.
ГЛАВА IV.
Штертебекеръ въ плѣну.[править]
Появился на палубѣ разъяренный Плутонъ. Кусая и опрокидывая всѣхъ на пути онъ добрался до своего господина, лежавшаго на палубѣ, и жалобнымъ визгомъ сталъ облизывать его окровавленное лицо. Даже англичане были тронуты этой сценой.
Холодный лордъ Хурхиль, однако, крикнулъ солдатамъ:
— Бейте эту бестію! Бросайте ее за бортъ! Она еще можетъ освободить главу пиратовъ! Впередъ, чего стоите?!
Въ этотъ моментъ Штертебекеръ открылъ глаза и увидѣлъ себя связаннымъ. Онъ пробовалъ порвать стянувшія его узы, но это было не въ его силахъ.
— Тысяча дьяволовъ! — скрежеталъ онъ зубами, и глаза его гнѣвно вращались въ своихъ орбитахъ.
— Я въ рукахъ англичанъ, этихъ трусовъ, собакъ? Они напали на меня изъ за угла! Голова еще трещитъ, какъ будто черепъ разбили.
Плутонъ между тѣмъ съ любовью облизывалъ лицо раненаго. Но солдаты рѣшили его прогнать или убить и наступали на него съ саблями и калибардами въ рукахъ. Яростно смотрѣло животное на наступавшихъ, готовое умереть за своего господина. Но Штертебекеръ позвалъ его и шепнулъ что-то на ухо:
— Плутонъ бросайся за бортъ и плыви къ Годеке Михаэлю. Разскажи ему что здѣсь случилось. Онъ уже» будетъ знать, что ему дѣлать. Годеке Михаель! Годеке Михаель!
Штертебекеръ продолжалъ свои слова знакомъ глазъ въ ту сторону, гдѣ долженъ былъ находиться корабль Михаеля.
Плутонъ понялъ. Однимъ прыжкомъ онъ былъ за бортомъ и плылъ въ указанное направленіе.
Лордъ Хурхиль сейчасъ же принялъ командованіе кораблемъ. Первымъ дѣломъ его было удержать за собою «Буревѣстника», то есть бѣжать, потому что противъ всего виталійскаго флота онъ былъ безсиленъ.
Бѣгство его облегчалось тѣмъ, что «Буревѣстникъ» былъ самымъ быстроходнымъ судномъ виталійцевъ.
Онъ приказалъ натянуть всѣ паруса. При такихъ обстоятельствахъ лордъ Хурхиль долженъ былъ къ разсвѣта исчезнуть съ глазъ виталійцевъ.
Въ то время, какъ лордъ Хурхиль отдавалъ приказанія, свободные отъ занятій офицеры отправились въ буфетную; праздновать свою побѣду. Разумѣется, что гвоздемъ попойки представлялъ собою серебрянный кубокъ Штертебекера. Его наполнили виномъ и онъ долженъ былъ пойти круговую. Дѣйствительно, было чему радоваться. Вмѣсто того, чтобы быть скорченнымъ въ бочкахъ и мучиться голодомъ и жаждой, они сидѣли за столомъ Штертебекера въ его же буфетной залѣ, стѣны которой были украшены старо-германскими тостами.
Теперь кубокъ обходилъ всѣхъ кругомъ и каждый пившій изъ него долженъ былъ пословицей украшать ихъ побѣду или осмѣять побѣжденнаго. Но едва лишь три офицера выпили изъ него, какъ почувствовали себя скверно.
Когда четвертый приложилъ кубокъ къ губамъ, первый, безпомощно опустившійся въ кресло и блѣдный, какъ полотно, закричалъ:
— Не пейте — друзья — я думаю, — вино — это отравлено!
Сказавъ эти ужасныя слова, онъ какъ убитый свалился на полъ въ страшныхъ судоргахъ, второго и третьяго постигла та же участь. Четвертый еще не успѣлъ пить, онъ приложилъ только край кубка къ губамъ, которыя теперь почернѣли и опухли
— Ялъ, ядъ! закричалъ онъ, — насъ отравили.
Вѣсть эта облетѣла всѣхъ. Также Штертебекера достигла она, такъ какъ англичане его обвиняли въ этомъ.
— Собаки! — закричалъ онъ, дрожа отъ гнѣва. — Это у васъ такіе пріемы, но не у меня. Вы говорите, въ кубкѣ былъ ядъ? Ну, такъ это дѣло вашихъ рукъ; это ваши негодяи хотѣли меня отравить!
Англичане были поражены и не смѣли сказать ни слова, — слишкомъ очевидно было то, что виталійскій король говорилъ. Но послѣдній продолжалъ:
— Спѣшите къ магистру Вигбольду, можетъ быть у него есть средство противъ этого яда.
Англичане бросились за ученымъ и привели его.. Но онъ увидѣлъ, что это его опаснѣйшій ядъ и сказалъ:
— Помощи тутъ никакой нѣтъ. Отравленные должны умереть, и это скоро совершится. Негодяй укралъ этотъ ядъ изъ моей лабораторіи. Онъ тотъ самый англичанинъ, котораго мы приняли къ себѣ.
Какъ Вигбольдъ предсказывалъ, такъ оно и было. Одинъ за другимъ въ ужасныхъ мукахъ умерли три англичанина. Трупы ихъ почернѣли и вспухли. Четвертому Вигбольдъ далъ цѣлебную мазь, чтобы лѣчить его губы.
Англичане, узнавъ, что Вигбольдъ свѣдущій въ лѣкарствахъ, они его освободили, дабы онъ перевязывалъ раненыхъ. Они потребовали отъ него присяги, что не убѣжитъ и не содѣйствуетъ побѣгу другихъ. На что онъ отвѣтилъ съ гордостью:
— Я не присягаю. Слово человѣка должно быть достаточнымъ. Поэтому, вотъ вамъ мое слово, что мою свободз' употребляю только для лѣченія раненыхъ.
Англичане довольствовались этимъ; они хорошо знали, что нѣмцы сдерживаютъ свои слова.
Тяжелѣе всѣхъ былъ раненъ Генрихъ Ниссенъ. При своей геройской но не обдуманной попыткѣ спасти человѣка, онъ былъ тяжело раненъ и находился между жизнью и смертью.
Первымъ дѣломъ Арита Вигбольда было то, чтобы облегчить страданія бѣднаго мальчика. Поэтому онъ искуственно привелъ его въ безчувственное состояніе.
Какое счастье, что на кораблѣ нашелся такой чело* вѣкъ, какъ магистръ Вигбольдъ!
ГЛАВА V.
Четвероногій вѣстникъ.[править]
Посмотримъ теперь, что стало съ Плутономъ. Онъ прыгнулъ за бортъ, когда солнце стало показываться. Онъ прекрасно понялъ своего господина. «Годеке Михаель», сказалъ онъ къ нему, — «Годеке Михаель».
Онъ хорошо зналъ, что Годеке Михаель находится на одномъ изъ сопровождавшихъ «Буревѣстника» судовъ. Судно «Желѣзный Михель»' онъ также зналъ, такъ какъ нѣсколько разъ былъ на немъ вмѣстѣ съ ІІІтертебекеремъ.
Поэтому ему нетрудно было найти нужное судно ме жду тремя непосредственно за «Буревѣстникомъ» слѣдовавшими кораблями. Кромѣ того попутный вѣтеръ об легчалъ ему плаваніе.
Онъ удачно отличилъ «Желѣзнаго Михеля» и со всѣми силами стремился къ нему, держась стропы, потому что корабли шли ему навстрѣчу.
Годеке Михаель былъ уже на палубѣ; онъ не могъ засыпать. Шедшее о бокъ драгоцѣнное судно «Орлиное Крыло» не давало ему покоя. Теперь онъ стоялъ наверху «Желѣзнаго Михеля» и наблюдалъ за шедшимъ впереди «Буревѣстникомъ».
— Тысяча дьяволовъ! — сказалъ онъ стоявшему позади Шельду. — Что это собственно съ «Буревѣстникомъ»? Разстояніе между нами за прошлую ночь сильно увеличилось. Какъ будто онъ удираетъ отъ насъ.
— Мнѣ это также показалось страннымъ, — отвѣтилъ Шельдъ. — И смотрите, капитанъ! Какой тамъ дымъ валитъ изъ люка, какъ будто бы на кораблѣ пожаръ.
— Это невозможно, хотя оно и дѣлаетъ такое впечатлѣніе. Но тогда онъ не долженъ былъ бы удирать отъ насъ, а напротивъ замедлить ходъ.
— Вы думаете, капитанъ, что на кораблѣ не все въ порядкѣ?
— Это я бы съ увѣренностью утверждалъ! Смотрите, какъ онъ все быстрѣе заходитъ, вмѣсто того, чтобы держаться по близости «корабля золота».
Въ этотъ моментъ услышался лай собаки.
— А! что это такое? Собака здѣсь, посреди моря? Слышали также и вы, Шельдъ?
— Очень ясно! Какъ будто это исходило изъ воды.
Оба поспѣшили къ периламъ.
— Святой Михаилъ! — вскричалъ Годеке. — Это вѣдь Плутонъ, собака Штертебекера, — Плутонъ! Плутонъ! крикнулъ Михаилъ собакѣ, которая теперь, видимо, съ трудомъ слѣдовала за кораблемъ.
Животное испустило радостный визгъ.
— Боцманъ, спустите-ка канатъ съ петлей, попробуемъ его вытащить, не останавливаясь.
Приказъ былъ немедленно исполненъ. Собака, очень умная, поняла тотчасъ какъ использовать канатъ Конечно, это не обошлось безъ боли для нея, но въ концѣ концовъ она находилась на палубѣ.
Плутонъ все прыгалъ около Михаеля, какъ бы желая передать ему важное извѣстіе.
— Такъ и есть, — сказалъ капитанъ, — тамъ не все въ порядкѣ. Мы должны его догнать. Боюсь англичане взбунтовались, освободились, достали корабль въ свою власть, а Штертебекера, — о Боже Милосердный! что они сдѣлали съ Штертебекеромъ? Скорѣе онъ въ плѣну, нежели мертвъ, иначе Плутонъ не былъ бы здѣсь.
— Но какъ же мы поможемъ? Никакой корабль не идетъ такъ быстро, какъ «Буревѣстникъ», а онъ къ полудню навѣрно исчезнетъ изъ виду.
— Подавайте «Чайку» сюда! Стрѣляйте изъ пушки!
Тотчасъ прогремѣлъ выстрѣлъ.
— Не отвѣчаетъ, — ворчалъ І'одеке. — Командовалъ бы тамъ Штертебекеръ онъ бы сейчасъ отвѣчалъ.
Тутъ подлетѣла «Чайка», это быстроходное суденышко. Оно было устроено такъ, чтобы возможно было развить большую скорость. Мачты ея были очень высокія, пропорціонально малому объему всего судна, оно не имѣло также и пушекъ, потому, слѣдовательно, легко могло догонять «Буревѣстника».
Это малое судно могло также взять съ собою для управленія парусами человѣкъ 25 вооруженныхъ, которыхъ Годеке взялъ изъ экипажа «Желѣзнаго Михеля». Онъ взялъ только самыхъ избранныхъ, потому что предстояла тяжелая борьба на жизнь и смерть.
Однако, прямое нападеніе было немыслимо, потому что замѣтивъ приближающееся виталійское судно лордъ Хурхиль приказалъ бы снарядами пустить его хо дну. Годеке поэтому долженъ былъ прибѣгнуть къ хитрости.
Взявъ съ собою на «Чайку» 24 испытанныхъ воиновъ, онъ немного отсталъ назади и, когда онъ былъ увѣренъ, что съ «Буревѣстника» его не могутъ видѣть, направился къ французскому берегу.
Годеке имѣлъ то преимущество, что въ то время какъ онъ хорошенько могъ слѣдить за ними съ его колоссальными мачтами, англичане давно потеряли «Чайку» изъ виду.
Такамъ образомъ они описали большой полукругъ и скоро достигли ту же высоту, что и «Буревѣстникъ». «Чайка» оказала своей скоростью неоцѣнимую услугу.
Тѣмъ временемъ виталійскій флагъ на «Чайкѣ» былъ замѣненъ англійскимъ. Воинамъ Годеке приказалъ переодѣться въ одежду и оружіе англійскихъ солдатъ, которыхъ у нихъ было достаточно.
Годеке Михаилъ самъ также переодѣлся во все англійское; нужно же было спасти лучшаго друга, короля виталійскихъ братьевъ.
Когда "Чайка была уже далеко впереди «Буревѣстника», Годеке приказалъ повернуть и пошелъ какъ разъ на встрѣчу англичанъ. Чтобы отнять всякія подозрѣнія у послѣднихъ, онъ велѣлъ половину парусовъ снять, и «Чайка» поплыла очень медленно.
Никому не могло прійти на умъ, что «Чайка» имѣетъ что-либо общее съ виталійцами.
Лорду Хурхилю донесли, что приближается англійское судно. Оно, вѣроятно, нуждается въ помощи и желаетъ сноситься съ ними.
Когда адмиралъ Хурхиль убѣдился, что судно носитъ англійскій флагъ и что на немъ англійскіе солдаты, онъ разрѣшилъ имъ прислать нѣсколько своихъ людей изложить желаніе.
Виталійцы не заставляли себя долго просить и какъ кошки взобрались тотчасъ на палубу. По знаку Годеке Михаеля офицеры были изолированы отъ своихъ подчиненныхъ и тутъ началась рѣзня.
Увидя своего короля въ кандалахъ на полу виталійцы пришли въ ожесточеніе и въ мигъ англичане были покорены.
— Пощадите лорда и офицеровъ! — крикнулъ Штертебекеръ, узнавшій своихъ. — Суньте ихъ назадъ въ бочки; они мнѣ нужны еще!
Англичане сражались храбро. Сперва перевѣсь былъ на ихъ сторонѣ; но когда Штертебекеръ, а за нимъ одинъ за другимъ и остальные офицеры были освобождены, то весь англійскій экипажъ былъ перерѣзанъ. Англійскіе офицеры скрежетали зубами отъ злости, когда были снова посажены въ бочки. Штертебекеръ нарочно оставилъ ихъ живыми.
«Буревѣстникъ» снова былъ въ рукахъ виталійцевъ и спасенный Штертебекеръ предъ всѣми бросился въ объятія своего вѣрнаго Годеке Михаеля.
— Не благодари меня, Клаусъ! Я былъ въ долгу у тебя, ты знаешь, когда спасалъ меня отъ казни на эшафотѣ въ Гамбургѣ; теперь я тебѣ немного отплатилъ, и я радуюсь. Но вотъ онъ, дѣйствительный спаситель!
Онъ указалъ на Плутона, слѣдившаго за всѣми движеніями своего господина.
— Ты большое дѣло выполнилъ, Плутонъ! — обратился онъ къ умному животному.
Плутонъ съ радостнымъ лаемъ бросился передними лапами на грудь своего господина. Онъ былъ своего рода богатырь!
ГЛАВА VI.
Англія одержана ужасомъ[править]
Поврежденія на «Буревѣстникѣ» были исправлены; но Арнтъ Вигбольдъ потерпѣлъ большіе убытки и жаловался объ этомъ своему королю и другу.
— Оставь, мой ученый, — утѣшалъ его Штертебекеръ. — Англичане все возвратятъ тебѣ. Они стоятъ въ связи съ востокомъ и у нихъ достанешь все, что тебѣ угодно будетъ; даже то, что до сихъ поръ совсѣмъ не имѣлъ.
— Въ этомъ нисколько не сомнѣваюсь. Но развѣ а въ самомъ дѣлѣ рѣшимся на это опасное дѣло и въѣдешь въ Темзу?
— Конечно! Я долженъ дать этимъ торгашамъ хорошій урокъ за ихъ дерзости. Завтра утромъ мы въѣзжаемъ въ устье Темзы. Посмотришь какое смятеніе произведутъ наши корабли, когда бронированный кулакъ дойдетъ въ величайшій въ мірѣ портъ. Жаль, что не увижу короля Ричарда II, прячущимся въ свою мышиную нору.
— Неужели думаешь, что Лондонъ не защищенъ? Въ гавани, навѣрно, много военныхъ судовъ, а городъ сильно укрѣпленъ.
— Вѣрно! Но я не страшусь ни укрѣпленій, ни судовъ.
— Они могутъ насъ утопить снарядами.
— Мы ихъ также, Вигбольдъ! Но не бойся, они не сдѣлаютъ ни одного выстрѣла; за это тебѣ ручаюсь.
Магистръ качалъ головой. Онъ не могъ понять это.
Къ сумеркамъ слѣдующаго дня виталійцы прибыли къ устью рѣки Темзы и стали на якорь, такъ какъ противный вѣтеръ затруднялъ плаваніе противъ теченія.
Но Клаусъ и такъ остановился бы тутъ для своихъ приготовленій.,
Походъ противъ Англіи не былъ игрушкой. Никогда еще ни одна морская держава не смѣла нападать на центръ этого государства, на его столицу.
Штертебекеръ приказалъ размѣстить англійскихъ воиновъ по всѣмъ кораблямъ, то что также и виталійцевъ. Экипажъ виталійскаго флота теперь не былъ сильнымъ и достаточнымъ, потому что во время сраженій въ англійскомъ каналѣ нѣкоторые виталйіцы пали, а пріобрѣтенныя новыя судна способствовали большему разсѣянію силъ.
Но Штертебекеръ былъ увѣренъ, что его сотоварищи устоятъ и противъ двойной силы.
Англійскіе офицеры были такъ раздѣлены по кораблямъ, что на большомъ находилось два, а на маломъ одинъ офицеръ. На «Буревѣстникѣ» также было де офицера, Клаусъ но кромѣ того былъ и лордъ Хурхиль. Клаусъ велѣлъ привязать бочку съ лордомъ къ верху главной мачты, для того чтобы его отовсюду видно было
Англійскіе плѣнники были выставлены на видныхъ, мѣстахъ, — офицеры въ своихъ бочкахъ, матросы же, привязанные одинъ къ другому цѣпями.
Кончивъ эти приготовленія, Штертебекеръ ожидалъ только попутнаго вѣтра, чтобы въѣхать въ Лондонъ вдругъ и быстро, что произвело бы нужное впечатлѣніе.
На восточномъ берегу Англіи воцарился паническій страхъ при видѣ виталійскаго флота. Страшное извѣстіе о пораженіи англійскаго флота и нашествіи Штертебекера достигло до Лондона и произвело тамъ неописуемый ужасъ.
Король Англіи, еще недавно увѣренный въ силѣ своего флота, рѣшившійся на такой опасный шагъ, безъ видимой причины посягать на права виталійцевъ, теперь созвалъ всѣхъ своихъ министровъ и совѣтниковъ, рѣшить какъ встрѣтить надвигающагося врага.
— Мы очень мало можемъ дѣлать, Ваше Величество, — сказалъ одинъ изъ министровъ, съ жалкимъ то лосемъ. — Эти виталійцы не боятся и дьявола. Воевали же они съ сѣверными государствами Даніей, Швеціей и Норвегіей. А недавно также и съ всесильной Ганзой вступили въ войну.
— Это для насъ утѣшеніе, — отвѣтилъ Ричардъ Второй съ новымъ воодушевленіемъ. — Пусть витанійцы съ ганзейцами воюютъ, пусть уничтожаютъ другъ друга а мы воспользуемся ихъ спорнымъ кускомъ и возьмемъ себѣ.
— Ваше величество, Ваше предположеніе очень мудро, — возразилъ министръ. — Но сперва мы должны заботиться какъ отвратить угрожающую опасность, потому что по слухамъ Штертебекеръ собирается посѣтить и Лондонъ.
— Какъ?! — вскипѣлъ король. — Этотъ разбойный пиратъ смѣетъ ворваться въ мою столицу и, можетъ быть, даже законы диктовать?
Министры не рѣшались подтвердить его предчувствія, но ихъ угрюмое молчаніе говорило яснѣе словъ.
Король со стономъ опустился въ свое тронное кресло.
— Флотъ мой уничтоженъ, Хурхиль въ рукахъ морскихъ пиратовъ, а эти съ огромной силой у воротъ моей столицы! О, какъ это перенести?
Ричардъ второй покрылъ лицо руками.
Тутъ поднялся военный министръ.
— Ваше величество, — заговорилъ онъ съ дрожавшимъ отъ внутренняго волненія голосомъ.
— Мы всѣ глубоко потрясены печалью вашего величества. Увы, великому англійскому народу, если его король впадетъ въ отчаяніе. Но этого не должно быть. Развѣ у насъ нѣтъ кораблей въ порту? Развѣ нѣтъ прекраснаго войска? Развѣ Лондонъ не защищенъ сильными крѣпостями, какъ суровый Дувръ? Нѣтъ, что за отчаяніе?! Пусть придетъ этотъ пиратъ и почувствуетъ силу нашего оружія!
На министровъ эти слова произвели дѣйствіе и они всѣ пріосанились бодрѣе. Король особенно пришелъ въ негодованіе..
— Да! — крикнулъ онъ энергично, — покажемъ этому негодяю наши острые зубы. Этотъ нѣмецкій медвѣдь становится все нахальнѣе. Ганзейцы также помышляютъ о морскомъ господствѣ. Мы должны уничтожить и Ганзу и виталійскихъ братьевъ. Начнемъ съ послѣднихъ.
— А что, ваше величество, прикажете теперь дѣлать? — спросилъ военный министръ.
Ричардъ II подумалъ съ минуту, затѣмъ рѣшительно сказалъ:
— Нельзя упустить время. Надобно втайнѣ подготовить Лондонъ къ оборонѣ; нужно собирать всѣ войска въ крѣпостяхъ и снабдить ихъ достаточной амуниціей. Также нужно и на корабляхъ. Кромѣ нашихъ военныхъ судовъ должно приготовить и всѣхъ способныхъ къ бою кораблей, тогда у насъ составится значительная сила на водѣ. А затѣмъ въ бой до послѣдней капли крови!
Нѣкоторые изъ министровъ съ радостными глазами: слушали короля. Они были воодушевлены его словами. Другіе же сидѣли серьезные и одинъ изъ нихъ теперь поднялся.
— Будьте милостивы, ваше величество, если осмѣливаюсь выразить и мое вѣрноподданническое мнѣніе.
Король, не терпѣвшій противорѣчія нахмурилъ лобъ и угрюмо посмотрѣлъ на говорившаго.
— Ваше королевское величество проститъ мнѣ милостивѣйше, — продолжалъ министръ съ низкимъ поклономъ, — если мои слова не такъ пріятно будутъ звучать вашему слуху. И я также за то, что слѣдуетъ проучить этихъ бандитовъ; и увѣренъ въ побѣдѣ нашего войска. Между тѣмъ нельзя допускать, чтобы это сраженіе разыгралось въ гавани столицы и резиденціи. Сколько страху, непріятности и убытка потерпятъ наши граждане. Кто поручится за то, что виталійцы не осыпятъ нашъ городъ бомбами и не устроятъ здѣсь грабежъ? Какія несчастья и бѣды принесутъ эти, жадные къ деньгамъ и крови, пираты? Прогнать ихъ будетъ трудно; наши бомбы и пули сперва попадутъ въ нашихъ же гражданъ.
Министры все время серьезно слушали коллегу. Король также задумчиво прислушивался; теперь онъ спросилъ говорившаго:
— Если я васъ хорошо понимаю, то вы кромѣ этихъ тяжелыхъ и страшныхъ картинъ, которыя намъ рисовали, имѣете также предложить, какимъ образомъ предотвратить опасность. Говорите просто.
— Если, ваше королевское величество, приказываютъ мнѣ говорить то, что думаю, то я повинуюсь вашей милостивой волѣ. Простите меня, ваше величество, если осмѣлюсь сдѣлать вамъ маленькое предложеніе. Шлите пословъ къ главѣ пиратовъ. Пусть укажутъ ему на силу города, что входъ въ портъ минированъ и ни одно судно не сумѣетъ пройти. Затѣмъ предложить ему условія мира, или по крайней мѣрѣ перемирія. Тогда посмотримъ что дѣлать.
Министры и король одобрили это разумное предложеніе и послѣдній сказалъ рѣшительно:
— Пусть будетъ по вашему. Выбирайте изъ васъ, трехъ человѣкъ, подходящихъ для этого труднаго дѣла. Не сомнѣваюсь, что вамъ удастся повернуть разбойниковъ еще предъ воротами Лондона. Если же они этого не сдѣлаютъ, тогда всѣ за оружіе. Въ гавань Лондона наглый хищникъ не долженъ никогда войти!
— Никогда! — рѣшительно повторили всѣ министры и быстро поднялись изъ креселъ.
Этимъ совѣть министровъ кончился.
ГЛАВА VII.
Штертебекеръ въ Лондонѣ.[править]
Лишь только направленіе вѣтра перемѣнилось, Штертебекеръ приказалъ сняться съ якоря и въѣхать въ Темзу. Великолѣпный видъ представляло это шествіе при лучахъ восходящаго солнца. Корабли убраны безчисленнымъ множествомъ флаговъ, всѣ команды, украшенные въ праздничныхъ платьяхъ и въ полномъ боевомъ вооруженіи были на палубахъ.
Штертебекеръ также стоялъ на палубѣ богато-украшеннаго «Буревѣстника», на главной мачтѣ котораго красовалась бочка съ лордомъ Хурхиль, какой позоръ для величія и силы Англіи!
Когда король узналъ отъ этомъ, онъ пришелъ въ страшное бѣшенство, ломалъ все во дворцѣ, бросался на каждаго, такъ что никто не смѣлъ приближаться. Одинъ за другимъ спѣшили гонцы съ приказами уничтожить немедленно всѣхъ пиратовъ. Однако начальники этихъ приказовъ не исполняли, зная какое несчастіе могутъ навлечь на Англію такія мѣры.
Видя, что его приказы остались безъ послѣдствій, король снова созвалъ къ себѣ министровъ; послѣдніе явились, но больше для того, чтобы заявить королю неумѣстность его приказовъ, чѣмъ принимать новыя повелѣванія.
— Ваше величество, — возразилъ премьеръ-министръ на яростныя нападки короля, — невозможно же рѣшенія, принятыя въ совѣтѣ министровъ, просто игнорировать и вмѣсто нихъ издавать новые приказы. Такія мѣры могутъ ввести нашу страну въ безысходное положеніе. Ваши враги только и ожидаютъ моментъ, чтобы бомбардировать городъ. — Мы отправили пословъ къ Штертебекеру съ извѣстными представленіями и ожидаемъ удовлетворительнаго отвѣта.
Въ это время внизу на Темзѣ происходила замѣчательная встрѣча.
— Приближается лодка съ тремя высокопоставленными лицами, — доносилъ Штертебекеру лейтенантъ фонъ-деръ-Крафтъ, исполняющій службу на шканцѣ.
Клаусъ улыбнулся.
— Интересно съ какой цѣлью они ко мнѣ, отвѣтилъ онъ, — судя по физіономіямъ они ѣдутъ съ просьбой, а не угрозами.
Это были трое министровъ Ричарда II
— Стойте! Бросайте якорь! Послы короля Англіи. Ричарда II, желаютъ переговорить съ начальникомъ виталійскихъ братьевъ.
При словѣ «начальникъ» лобъ Штертебекера сморщился.
— Отвѣчайте имъ, Крафтъ, молвилъ Клаусъ.
— Мы не останавливаемся.
Лейтенантъ понялъ хорошо. Въ небрежной позѣ, заложивъ руки на перила, онъ громкимъ голосомъ сказалъ:
— Мы не останавливаемся! Намъ никто на свѣтѣ приказывать не можетъ. Если господа въ лодкѣ желаютъ говорить съ «королемъ виталійскихъ братьевъ», то для нихъ будетъ большой милостью, если спустимъ къ нимъ веревочную лѣстницу.
Дѣйствительно «Буревѣстникъ» величаво прошелъ мимо. Эти три министра вынуждены были взобраться на корабль по качающейся лѣстницѣ, — весьма унизительно для такихъ почтенныхъ старцевъ въ бархатныхъ платьяхъ и золотыхъ цѣпяхъ.
Наконецъ, запыхавшіеся, съ синяками отъ полученныхъ ушибовъ, они достигли палубы. Несмотря на ихъ озлобленность, они низко поклонились виталійскому королю, который оставаясь въ прежнемъ положеніи, только благосклонно кивнулъ головой.
— Что приказываетъ мнѣ, мой милый дядя, король Англіи, спросилъ онъ коротко. — Вы приносите навѣрно, его братскій привѣтъ, не такъ ли, почтенные господа?
Министры чуть не упали отъ сильнаго изумленія. Они привыкли говорить о Штертебекерѣ, какъ о пиратѣ и вдругъ услышали объ этомъ миломъ дядѣ и о британскомъ привѣтѣ. Взглянувъ въ это суровое лицо, гордо и побѣдоносно стоявшаго передъ ними человѣка, они съ низкимъ поклономъ сказали: Да, конечно, король Ричардъ II шлетъ вамъ….
— Вы думаете, вашему величеству? прервалъ ихъ ІІІтертебекеръ.
— Да, — шлетъ вашему величеству братскій привѣтъ и, заикались они и остановились.
— Ну — и? гремѣлъ ІІІтертебекеръ.
— И — продолжали они, — и — и проситъ ваше — ваше величество не войти въ гавань Лондона, только ..
— Будетъ вамъ! — отрѣзалъ Клаусъ. — Въ гавань Лондона я войду противъ желанія Ричарда II. Вашъ король также не спрашивалъ, пріятно ли намъ, что онъ лишаетъ насъ всѣхъ правъ и захватываетъ нашихъ кораблей.
— Тогда — тогда — тогда, — начали послы и не смѣли докончить.
— Ну — тогда? — заревѣлъ Клавдій громовымъ голосомъ.
— Тогда — тогда, заикались они, дрожа, — намъ велѣно; предупредить ваше величество, что его величество, нашъ милостивѣйшій король, слагаетъ съ себя отвѣтственность за послѣдствія сего вашего дѣйствія.
— Что это, угроза? крикнулъ Клаусъ. — Прошу тогда выразиться яснѣе. Намѣренъ ли король стрѣлять въ насъ?
Министры не отвѣтили, только утвердительно качали головами.
ІІІтертебекеръ засмѣялся.
— Ну, тогда скажите вашему королю, — сказалъ онъ, что король виталійцевъ ни на секунду не остановился, и что король Англіи имѣетъ полную свободу обстрѣливать насъ. Но онъ долженъ хорошо цѣлиться. Сперва застрѣлитъ своихъ же офицеровъ. Что переживаетъ бѣдный старикъ на верху!
ІІІтертебекеръ указалъ на вершину главной мачты и послы съ ужасомъ узнали лорда Хурхиля.
— Это послѣднее слово вашего величества? спросилъ старшій посолъ.
— Нѣтъ! — отвѣтилъ онъ коротко. — Скажите моему милому дядюшкѣ, что при первомъ его выстрѣлѣ, всѣ мои пушки отвѣтятъ градомъ бомбъ, который посыплется на его королевскій дворецъ и на весь городъ. Это послужитъ ему урокомъ. Идите съ Богомъ и передайте моему королевскому дядюшкѣ мой привѣтъ.
Послы низко откланивались и поспѣшили удалиться; имъ становилось страшно на «Буревѣстникѣ».
Принесенный послами отвѣть Штертебекера вызвалъ всеобщее негодованіе. Ричардъ II кидался, какъ разъяренный тигръ въ клѣткѣ; министрамъ не нравился вызывающій тонъ этого подлого морского разбойника, какъ они назвали Клауса Штертебекера.
Но что же имъ дѣлать? Одинъ взглядъ на Виталійскій флотъ, виднѣвшійся теперь изъ оконъ королевскаго дворца убѣдилъ ихъ, что Штертебекеръ невредимъ. Онъ обезпечился хорошимъ щитомъ, именно — англійскими офицерами и матросами.
Съ другой стороны, можно ли навлечь на мирныхъ гражданъ Лондона месть этихъ суровыхъ, безпутныхъ головорѣзовъ и негодяевъ? Этотъ Штертебекеръ въ состояніи сжечь весь городъ.
Дѣлать было нечего. Пришлось согласиться съ въѣздомъ виталійцевъ въ Лондонскую гавань.
Министры даже настояли на томъ, чтобы отправить гонцовъ къ начальникамъ войска и кораблей съ предостереженіемъ, относиться къ виталійцамъ не только невраждебно, но даже дружелюбно.
— Смотрите, что это такое?! вскрикнулъ премьеръ-министръ. — Они направляютъ жерла орудій прямо на насъ. При пушкахъ полная прислуга съ пылающимъ фитилемъ.
— Негодяи вѣдь не посмѣютъ бомбардировать королевскій замокъ? — взволнованно спрашивалъ король.
— Нѣтъ! Нѣтъ! — отвѣчалъ министръ/-- Повидимому это только мѣры осторожности. Вѣдь мы же первые угрожали. Но смотрите туда, милостивѣйшій король, тамъ со всѣхъ кораблей сходятъ воины и готовятся къ шествію. Въ серединѣ также идетъ также Штертебекеръ. Клянусь, я давно не видалъ такого великолѣпія!
— Онъ идетъ къ намъ вести переговоры, — сказала, король мрачно. — Давайте, примемъ же и мы его такъ, какъ подобаетъ великой Британіи. Идемте, господа, въ тронную залу!
Тотчасъ въ дворцѣ начались приготовленія. Король переодѣлся въ парадное платье и возложилъ корону. Точно также сдѣлали и министры, насколько успѣли, одѣлись въ богатую одежду. Пригласили всѣхъ видныхъ сановниковъ. Словомъ, старались въ возможно яркихъ краскахъ представить этому «искателю приключеній» все величіе англійскаго государства.
Шествіе Штертебекера по улицамъ Лондона возбудило всеобщее вниманіе. Нѣкоторые даже косились на этого дерзкаго предводителя морскихъ разбойниковъ, но готовыя къ стрѣльбѣ пушки, внушали всѣмъ уваженіе.
Когда вблизи увидѣли этихъ богатырей-виталійцевъ съ ихъ суровыми, мужественными лицами, въ особенности же самого Штертебекера, величаво и гордо, какъ король шедшаго, то легко было понять, почему англійскій флотъ уничтоженъ.
Никто не имѣлъ охоты задѣвать ихъ.
Когда Штертебекеръ со своей блестящей свитой приблизился къ королевскому дворцу, его встрѣтилъ и провелъ въ тронную залу почетный конвой. Въ залѣ собралось уже все рыцарство и остальное высшее общество. При вступленіи Штертебекера въ залу, Ричардъ II съ радостнымъ лицомъ и протянутыми обѣими руками встрѣтилъ его и повелъ на мѣсто, около своего троннаго кресла.
Словомъ, Штертебекеръ былъ встрѣченъ королевскими почестями, которыя принялъ со свойственнымъ ему величіемъ.
Тотчасъ начались переговоры, ведущіеся въ очень любезномъ тонѣ. Однако, когда при нѣкоторыхъ пунктахъ англичане немного заупрямились, ІІІтертебекеру слѣдовало только взглянуть въ окно залы и все было хорошо, изъ окна виднѣлись жерла виталійскихъ орудій.
Подъ давленіемъ своей силы, Штертебекеръ получилъ все, что хотѣлъ. «Стальной дворъ» былъ для нихъ открытъ, всѣ взятые корабли, также «Орлиное крыло», остались у него.
На другой день въ честь высокихъ гостей, городъ давалъ въ ратушѣ большой пиръ. Аритъ Вигбольдъ предостерегалъ хотя Штертебекера отъ этого, но тотъ безъ боязни принялъ приглашеніе. Ему нужно было только направлять жерла своихъ орудій на зданіе ратуши и онъ былъ увѣренъ, что англичане побоятся бомбардировать, и не устроятъ ему и спутникамъ его никакой западни.
Король Ричардъ скрежеталъ зубами, не не выказывалъ этого. Онъ внутренно подумалъ, что при случаѣ онъ кровно отомстить виталійцамъ и за всѣ потерпѣвшія обиды разсчитается съ ними. Но пока до поры до времени онъ принужденъ былъ на всѣ требованія согласиться.
Онъ еще считалъ за счастье, что предводитель виталійцевъ такъ мало требовалъ, такъ какъ онъ согласился бы на самыя невозможные требованія лишь бы не допустить штурма города.
Слѣдующій выпускъ № 7.
На крѣпостныхъ стѣнахъ.[править]
