Гавріилъ (въ мірѣ Василій Николаевичъ) Воскресенскій, архимандритъ Спасскаго Муромскаго монастыря, сынъ дьячка Московской епархіи, родился въ 1795 г., обучался сначала въ Виѳанской семинаріи, а затѣмъ въ Московской Духовной Академіи, гдѣ окончилъ курсъ вторымъ магистромъ въ 1820 г. Оставленный при Академіи баккалавромъ по каѳедрѣ философіи, Воскресенскій 25 марта 1821 г. былъ постриженъ въ монашество съ именемъ Гавріила и назначенъ библіотекаремъ, а въ 1822 г. получилъ званіе соборнаго іеромонаха. Въ октябрѣ 1824 г. Г. былъ переведенъ въ С.-Петербургскую Академію баккалавромъ по каѳедрѣ философіи, а 16 декабря (по Словарю Родосскаго, 26 ноября) былъ назначенъ инспекторомъ Академіи. Возведенный 31 мая 1825 г. въ санъ архимандрита, Г. 2 сентября того же года былъ назначенъ ректоромъ Орловской семинаріи, а 26 мая 1827 г. былъ переведенъ въ Могилевскую семинарію. 15 августа 1829 г. Г. оставилъ духовно-учебную службу и былъ назначенъ настоятелемъ Казанскаго Зилантова монастыря. Въ Казани Г. состоялъ профессоромъ богословія въ семинаріи, законоучителемъ 2-й гимназіи и профессоромъ каноническаго права, богословія и (1849 г.) энциклопедіи философическихъ наукъ въ Университетѣ. Назначенный въ 1848 г. архіепископомъ Казанскимъ Григорій Постниковъ неодобрительно смотрѣлъ на Гавріила и въ 1852 г. устроилъ его переводъ въ Троицкій Киренскій монастырь Иркутской епархіи. Почти 9 лѣтъ провелъ Гавріилъ въ Сибири, стараясь кое-какъ, поднять благосостояніе захудалой обители. Благодаря покровительству С.-Петербургскаго митрополита Исидора, ученика Гавріила по Академіи, старый архимандритъ 8 января 1861 г. былъ назначенъ настоятелемъ Архангельскаго монастыря въ Юрьевѣ-Польскомъ. Въ Юрьевѣ Гавріилъ опять было принялся за педагогію: устроилъ воскресную школу, пытался попасть въ учителя исторіи и географіи въ мѣстное уѣздное училище. Въ 1867 г. Г. былъ переведенъ въ Спасскій Муромскій монастырь, гдѣ и умеръ 10 мая 1868 г. Гавріилъ обладалъ блестящими способностями: М. П. Погодинъ, бывшій его ученикомъ, «преклонялся предъ его обширными познаніями въ богословіи, философіи, математикѣ, словесности, языкахъ». Онъ издалъ нѣсколько философскихъ сочиненій: 1) «Исторію Философіи», въ 6 частяхъ (1837—1840 гг.), 2) «Философію Правды» (1849 г.), 3) «Исторію Восточной Философіи» (1844 г.), 4) «Исторію Россійской Философіи» (1844 г.) и 5) «Основаніе опытной психологіи». Всѣ эти сочиненія «носятъ характеръ неотдѣланности въ логическомъ и систематическомъ отношеніи, но въ свое время встрѣчены были одобреніемъ критики». «Исторія Философіи» была «по тогдашнему времени особенно замѣчательна, такъ какъ включала въ себя и исторію философіи въ Россіи, начинавшуюся съ Владиміра Мономаха». Гавріилъ составилъ также «Описаніе» Зилантова монастыря и памятника воинамъ на Зилантовой горѣ. Какъ преподаватель, онъ отличался большими достоинствами; ученики любили его за «правдивые, полные жизни уроки». Гавріилъ былъ неудачникомъ въ полномъ смыслѣ этого слова. Быстро пошедшій въ гору, имѣвшій несомнѣнную «надежду епископства», онъ вынужденъ былъ разстаться съ блестяще начатой карьерой, полъ жизни изнывалъ въ захолустныхъ обителяхъ и почти въ 60 лѣтъ попалъ на край свѣта, въ Сибирь. Привыкшій къ обществу образованныхъ людей, жившій одинаковыми умственными интересами съ Тютчевымъ, Строевымъ и Калайдовичемъ, онъ вынужденъ былъ сосредоточивать свое вниманіе на починкѣ деревянной ограды разваливающагося монастыря или на разведеніи монастырскихъ огородовъ. Занимавшій каѳедры въ академіяхъ и университетѣ, онъ долженъ былъ довольствоваться аудиторіей воскресной школы и лишь мечтать о каѳедрѣ исторіи и географіи въ уѣздномъ училищѣ. Духовное начальство имѣло непобѣдимое предубѣжденіе противъ талантливаго архимандрита, вызываемое отнюдь не однимъ недостаткомъ въ немъ «смиренія и благопокорливости», но и «не вполнѣ благоговѣйной» его жизнью. Митрополитъ Московскій Филаретъ будто бы говорилъ, что «пока онъ живъ, не видать Гавріилу Зилантовскому архіерейской мантіи»; благочестивый Григорій Постниковъ поспѣшилъ избавиться отъ Гавріила, заславъ его въ Сибирь; даже благодушнѣйшій изъ смертныхъ митрополитъ Кіевскій Филаретъ, признавая, впрочемъ, что въ Гавріилѣ «есть надежда», находилъ, что «надобно его прошколить, потому что дарованія имѣетъ, но еще не устоялся». Долгая скитальческая жизнь въ глухой провинціи, непріятности по службѣ и неудовлетворенное самолюбіе изломали талантливую натуру Гавріила; въ концѣ концовъ этотъ «безподобный», по выраженію Погодина, человѣкъ опустился, сдѣлался страннымъ, какъ-бы нѣсколько ненормальнымъ. Его переписка съ учебнымъ начальствомъ въ Юрьевѣ не только «наполнена не относящимися къ дѣлу объясненіями и неумѣстными выраженіями, въприсутственномъ мѣстѣ не дозволенными», но прямо кажется произведеніемъ юродиваго или душевнобольного. «Слѣдилъ, слѣдилъ за морями да китами, писалъ этотъ кандидатъ въ учителя географіи, не могу найти толку, какъ китъ, глотающій только мошекъ и только ими питающійся, проглотилъ человѣка. Гдѣ тебѣ? не видалъ моря, не знаешь и горя. Глотаемъ ежеминутно миріады существъ, а, сидя покойно въ креслахъ, думаешь, что въ морѣ слѣдишь за китами, земная черепаха!.. Анальфавита! слушайте! корень: кими — лежу; китосъ — лежачка; комосъ — намордникъ. Китъ безъ намордника проглотитъ человѣка, а особенно по манію Божественному. Всѣмъ вамъ слѣдователямъ за морями да китами комосъ!.. Нѣтъ очковъ. Для выбора должно ѣхать самому. Сиди, черепаха земная! Хорошо бы поговорить съ окулистами, дантистами. Молчи, рыба безмозглая!» И это писалъ человѣкъ, который въ молодости «пустяковъ говорить не любилъ!» Едва лине тотъ же характеръ носили и его проповѣди послѣдняго періода. По оффиціальному отзыву архіерея, жители Юрьева слушали ихъ «со вниманіемъ и съ примѣтною для себя пользою», но ближе стоявшій къ дѣлу мѣстный протоіерей уклонился отъ письменнаго отзыва «касательно этого предмета серьезнаго содержанія». Жалкое наслѣдство, оставшееся послѣ Гавріила, лучше всего показываетъ «богатство нищеты настоятельской», о которой онъ самъ говорилъ. Денегъ осталось всего 675 рублей, кромѣ двухъ серій на похороны. Вмѣсто церковныхъ облаченій оказался лишь «футляръ для митры жестяный»; была одна всего икона Св. Германа, да и то безъ ризы; самыми цѣнными вещами были кресты магистерскій и архимандричій серебряный; все прочее представляло разную носильную ветошь. Въ число вещей попали зачѣмъ-то и вериги двухъ сортовъ. Лучшую же часть имущества, состоявшую изъ перины, двухъ подушекъ и двухъ «старыхъ» рясъ, Гавріилъ. еще при жизни завѣщалъ «для избѣжанія споровъ» дворовой женщинѣ Евфросиніи Куликовой «въ награду за молочное производство».
Труды Владим. Арх. Ком., VI, Сообщенія, 109—132 (статья А. В. Смирнова); Богословская Экциклопедія Лопухина, IV; Барсуковъ Н., Жизнь и Труды М. П. Погодина, I, 72—75.