Гарновскій (Горновскій), Михаилъ Антоновичъ, военный совѣтникъ 5‑го класса, родился въ 1764 г. О происхожденіи его до насъ дошли противорѣчивыя извѣстія: по одному — онъ былъ польскій шляхтичъ, а подругому — внукъ часовщика Гарнова, жившаго въ Москвѣ, въ Нѣмецкой слободѣ, при Петрѣ II, по свидѣтельству же его внучки, извѣстной переводчицы Е. Н. Ахматовой, его отецъ былъ бунчуковый товарищъ, владѣвшій землей въ Стародубскомъ уѣздѣ и настолько состоятельный, что далъ своимъ 5 сыновьямъ прекрасное образованіе: Михаилъ и его братъ Николай учились въ германскомъ университетѣ. Находясь въ военной службѣ, онъ уже19 лѣтъ отъ роду былъ адъютантомъ Г. А. Потемкина. Въ отсутствіе князя изъ столицы онъ завѣдывалъ всѣми его дѣлами: управлялъ домами, дачами и стекляннымъ заводомъ въ Петербургѣ и исполнялъ его порученія при дворѣ, въ разныхъ правительственныхъ учрежденіяхъ и у вельможъ. Пользуясь такимъ довѣріемъ свѣтлѣйшаго князя, онъ имѣлъ доступъ даже къ самой Екатеринѣ II, которая неизмѣнно высоко цѣнила государственныя заслуги Потемкина. Г. былъ, кромѣ того, повѣреннымъ въ дѣлахъ англійской герцогини Кингстонъ, рожденной Чодлей (р. 1720 г., ум. 1788 г.), извѣстной по своей красотѣ и по своимъ приключеніямъ въ Европѣ. Она пріѣхала въ 1777 г. въ Петербургъ и купила земельный участокъ на Невѣ, завѣдываніе которымъ поручила впослѣдствіи Г‑му. Вѣроятно герцогиня обѣщала ему сдѣлать его своимъ наслѣдникомъ, потому что въ 1787 г., когда она уѣхала изъ Россіи, Г‑ій писалъ секретарю Потемкина В. С. Попову: «Кингстонша купила дѣйствительно во Франціи недвижимое имѣніе за два милліона ливровъ. Такимъ образомъ часть ожидаемаго мною наслѣдства принесена на жертву во храмъ Венеры какому-нибудь французскому купидону, сопернику моему». Герцогиня, умершая за границей, завѣщала Г‑му, въ уваженіе его почтительной привязанности и тѣхъ постоянныхъ и тяжелыхъ заботъ, какія онъ оказывалъ въ отношеніи ея во время поѣздки изъ Петербурга во Францію, куда онъ былъ посланъ съ нею по волѣ императрицы, 50000 р., которые ему слѣдовало получить въ теченіе года со дня кончины герцогини. Когда Екатерина II признала ея завѣщаніе дѣйствительнымъ въ Россіи, Г. обратился къ государынѣ съ просьбой, чтобы ему отданы были домъ герцогини у Измайловскаго моста, участокъ земли у Краснаго Кабачка и земля по Невѣ близъ Островковъ взамѣнъ завѣщанныхъ ему денегъ, получить которыя онъ не надѣялся, такъ какъ наслѣдники за границей оспаривали завѣщаніе. Желаніе Г. было исполнено. Кромѣ того, исполнитель завѣщанія герцогини кавалеръ Пэнъ передалъ Г. свои полномочія душеприказчика по наслѣдству, оставшемуся въ Россіи, и Г. началъ безотчетно распоряжаться ея имѣніемъ (такъ называемыя Чудлейскія мызы), вывозилъ оттуда къ себѣ въ Петербургъ цѣнные предметы и домашній скарбъ и не думалъ исполнять завѣщанія. Наслѣдникъ баронъ Розенъ началъ съ Г. тяжбу, но умеръ, и дѣло продолжали его дочери. Г. сталъ слыть однимъ изъ первыхъ богачей въ Петербургѣ. Насколько онъ былъ богатъ, можно судить по тому великолѣпному дому, который онъ построилъ на Фонтанкѣ, рядомъ съ домомъ Державина. Домъ Г. былъ выше узаконенной мѣры и долженъ былъ примыкать къ дому Державина эрмитажемъ, въ которомъ предполагалось устроить садъ и фонтанъ. Г. строилъ свой домъ въ надеждѣ, что его купитъ казна для кого-нибудь изъ великихъ князей или княженъ. Будучи раздосадованъ, что домъ Г. лишилъ его солнечнаго свѣта, Державинъ жаловался въ полицію и написалъ даже стихи «Ко второму сосѣду», конецъ которыхъ явился какъ бы пророчествомъ дальнѣйшей судьбы этого дома:
Быть можетъ, что сіи чертоги, |
Послѣ смерти Потемкина Г. вывезъ къ себѣ лучшія вещи изъ Таврическаго дворца: статуи, картины, мебель и даже строительные матеріалы. Узнавъ объ этомъ, наслѣдники остановили чрезъ полицію расхищеніе имущества, перехватывая на Фонтанкѣ нагруженныя барки, какъ сказано у Державина:
И, ахъ, сокровища Тавриды |
Домъ не былъ, однако, достроенъ Гарповскимь и долго стоялъ непокрытый; послѣ смерти Потемкина Г. просилъ у императрицы пособія на достройку и не разъ подавалъ объ этомъ прошенія, что дало Державину поводъ написать эпиграмму: «Челобитная о достройкѣ дома».
По вступленіи на престолъ императора Павла, Г. подвергся преслѣдованію, по утвержденію Г. Р. Державина, за то, что не представлялъ отчетовъ въ тѣхъ денежныхъ суммахъ, которыя онъ, какъ повѣренный Потемкина, переводилъ въ армію во время Турецкой войны 1788 г. Е. П. Карновичъ оспариваетъ это и прямой и даже единственной причиной его гибели считаетъ только дѣло о наслѣд ствѣ герцогини Кингстонъ. Павелъ I издалъ указъ о томъ, чтобы «все имѣніе ея оставить въ казенномъ секвестрѣ и дѣла, до оной касающіяся, гдѣ оныя подъ разсмотрѣніемъ состоятъ, скорѣе привести къ концу». На основаніи этого указа у Г. были отобраны Чудлейскія мызы. Поступили еще новыя жалобы на уклоненіе Г. отъ добросовѣстнаго и точнаго исполненія воли герцогини. Исключенный изъ службы, Г. былъ арестованъ по Высочайшему повелѣнію отъ 16 іюля 1797 г., отданъ подъ судъ и подвергся заключенію въ крѣпости. Дѣло Г., производившееся въ Сенатѣ, значится оконченнымъ 14 апрѣля 1798 г., при чемъ относительно его не состоялось никакого обвинительнаго приговора, и онъ только въ силу Высочайшаго указа лишился права быть душеприказчикомъ герцогини, такъ какъ въ это право вступила казна. По освобожденіи изъ крѣпости, Г. очутился въ бѣдственномъ положеніи, дѣла его были разстроены, и самъ онъ находился подъ надзоромъ тайной экспедиціи. 6 ноября 1797 г. Павелъ I повелѣлъ купить для устройства казармъ домъ Г., состоявшій въ секвестрѣ за частные долги, за 100.000 руб., съ платежомъ заимодавцамъ сей суммы. Сначала въ немъ были устроены конногвардейскія конюшни, а затѣмъ казармы Измайловскаго и лейбъ-Егерскаго полковъ. За неплатежъ долга иностранцу Бильяру Г. попалъ въ городскую тюрьму, гдѣ оставался до воцаренія Александра I. За картежную игру Г. былъ высланъ изъ Петербурга въ Тверь подъ надзоръ полиціи. Впослѣдствіи, по ходатайству Тверского генералъ-губернатора, принца Георга Ольденбургскаго, онъ былъ возвращенъ въ Петербургъ, но съ него взята подписка, чтобы онъ впредь въ карты не игралъ. Г. пускался въ разныя спекуляціи, преимущественно по комиссаріатской части, но уже не могь поправить своего состоянія и кончилъ жизнь въ крайней бѣдности. Умеръ онъ по одному извѣстію 13 марта 1810 г., а по словамъ внучки — въ 1817 году, черезъ 8 лѣтъ по выпускѣ изъ тюрьмы.
Будучи довѣреннымъ лицомъ кн. Потемкина, Г. очень часто писалъ правителю его канцеляріи Вас. Степ. Попову. По свидѣтельству редактора «Русской Старины» М. И. Семевскаго, «лишь немногія изъ писемъ начинаются обращеніемъ: «Милостивый государь Василій Степановичъ» и оканчиваются увѣреніями въ чувствахъ; большая же часть написана безъ всякихъ обращеній и всѣ на большихъ листахъ синеватой бумаги, бойкою скорописью, безъ помарокъ, очевидно, тотчасъ послѣ того или другого событія, послѣ разговора съ государыней или съ кѣмъ-либо изъ ея приближенныхъ, который подъ самымъ живымъ впечатлѣніемъ дословно и передается Гарновскимъ». Донесенія Попову (одно отъ 1783 г., а остальныя отъ 1786—1790 гг.) помѣщены въ «Русской Старинѣ» 1876 г. подъ заглавіемъ «Записки Гарновскаго». Изъ этихъ «Записокъ» видно, что Г. былъ хорошо освѣдомленъ обо всемъ, что происходило при дворѣ, и что ему были извѣстны мнѣнія императрицы о разныхъ царедворцахъ, а также и ихъ взаимныя отношенія. Сообщенія Г. разнообразны и касаются всего, что могло интересовать кн. Потемкина, которому Поповъ передавалъ сущность, а можетъ быть читалъ въ подлинникахъ донесенія Г. На ряду съ политическими слухами, отзывами иностранныхъ министровъ о внутреннихъ и внѣшнихъ событіяхъ Россіи, выдающимися происшествіями въ Петербургскомъ обществѣ, мы встрѣчаемъ сообщенія о придворныхъ обѣдахъ, ужинахъ, иллюминаціяхъ и спектакляхъ, о бесѣдахъ императрицы съ разными лицами и тѣхъ порученіяхъ, которыя императрица давала Г. Въ донесеніяхъ Г. всюду на первомъ планѣ выступаютъ интересы кн. Потемкина. Г. былъ очень ловкимъ человѣкомъ, отличался наблюдательностью, мѣткостью сужденій, и «Записки». его представляютъ изъ себя цѣнный источникъ для характеристики Екатерины II и ея главнѣйшихъ сподвижниковъ за время 1786—1790 гг. О Гарновскомъ довольно много говоритъ А. М. Тургеневъ въ своихъ Запискахъ, не отличающихся впрочемъ достовѣрностью. По его отзыву Г. — «чудо своего времени: довольно будетъ сказать то, что онъ на 8 или 9 языкахъ, кромѣ природнаго, изъяснялся . писалъ отлично хорошо на всѣхъ». Онъ былъ женатъ на балетной танцовщицѣ и въ теченіе 3 лѣтъ скрывалъ свой бракъ. Жена Г. умерла въ 1809 г., оставивъ 3 дочерей, изъ коихъ одна была замужемъ за Шепелевымъ, а другая, Александра Михайловна, за Николаемъ Ѳедоровичемъ Ахматовымъ.
«Записки» Гарновскаго помѣщены въ «Рус. Стар.» 1876 г., №№ 1—5. Я. К. Гротъ, «Жизнь Державина» С.‑Пб. 1880 г., т. I, с. 559, 612, 629, 964. — Пыляевъ, М. И, «Старый Петербургъ» С.‑Пб. 1887 г., с. 256—257, 293, — Е. П. Карновичъ, «Герцогиня Кингстонъ и дѣло объ имѣніи ея въ Россіи» («Рус. Стар.» 1876 г., т. I, 79—108). — Я. К. Гротъ, Замѣтки къ статьѣ «Герцогиня Кингстонъ» (тамъ же, 417, 418). — В. В. Голубцовъ, «Къ біографіи гр. П. В. Завадовскаго» («Р. Арх.» 1887 г., т. II, поправки внучки Гарновскаго въ т. II.) — «Р. Стар.» 1872 г., т. V, 257—258 (указъ Павла I объ арестѣ Г.). — «Записки А. М. Тургенева («Рус. Стар.» 1886 г., т. IV, 264—271, по Тургеневу Г. умеръ черезъ 3 мѣсяца по освобожденіи изъ тюрьмы). — Столѣтіе военнаго министерства, т. VII, ч. 1, стр. 449. — Е. Н. Ахматова, «Нѣсколько словъ о Михаилѣ Антоновичѣ Горновскомъ» («Рус. Стар.» 1898 г., № 5, стр. 401—406).