Перейти к содержанию

Римская элегия (Гёте; Тургенев)

Материал из Викитеки — свободной библиотеки
Римская элегия
автор Иоганн Вольфганг фон Гёте, пер. Иван Сергеевич Тургенев
Оригинал: нем. Römische Elegien, XII «Hörest du, Liebchen, das muntre Geschrei den Flaminischen Weg her…». — Перевод созд.: 1788-1790 (перевод И. С. Тургенева 1845 г.), опубл: 1846[1]. Источник: http://klassikpoez.boom.ru/zarubejn/gete.htm


РИМСКАЯ ЭЛЕГИЯ


Слышишь? весёлые клики с фламинской дороги
                                                                      несутся:
Идут с работы домой в дальнюю землю жнецы.
Кончили жатву для римлян они; не свивает
Сам надменный квирит доброй Церере венка.
Праздников более нет во славу великой богини,
Давшей народу взамен жёлудя – хлеб золотой.
Мы же с тобою вдвоём отпразднуем радостный
                                                                  праздник.

Друг для друга теперь двое мы целый народ.
Так – ты слыхала не раз о тайных пирах Элевзиса:
Скоро в отчизну с собой их победитель занёс.
Греки ввели тот обряд:и греки, всё греки взывали
Даже в римских стенах:«К ночи спешите святой!»
Прочь убегал оглашенный; сгорал ученик ожиданьем,
Юношу белый хитон – знак чистоты – покрывал.
Робко в таинственный круг он входил:стояли рядами
Образы дивные; сам – словно бродил он во сне.
Змеи вились по земле; несли цветущие девы
Ларчик закрытый; на нём пышно качался венок
Спелых колосьев; жрецы торжественно двигались –
                                                                                пели…

Света – с тревожной тоской, трепетно ждал ученик.
Вот – после долгих и тяжких искусов, – ему открывали
Смысл освященных кругов, дивных обрядов и лиц…
Тайну – но тайну какую? не ту ли, что тесных объятий
Сильного смертного ты, матерь Церера, сама
Раз пожелала, когда своё бессмертное тело
Всё – Язиону царю ласково всё предала.
Как осчастливлен был Крит! И брачное ложе богини
Так и вскипело зерном, тучной покрылось травой.
Вся ж остальная зачахла земля… забыла богиня
В час упоительных нег свой благодетельный долг.
Так с изумленьем немым рассказу внимал посвященный;
Милой кивал он своей… Друг, о пойми же меня!
Тот развесистый мирт осеняет уютное место…
Наше блаженство земле тяжкой бедой не грозит.




  1. Впервые — в «Петербургский сборник», изданный Н. Некрасовым, СПб, 1846, с. 512.