СНАРУЖИ И ВНУТРИ[править]
Мрачна и ненастна осенняя ночь,
Свистя, вѣтеръ тучи тяжелыя гонитъ.
На улицѣ — свѣта заблудшая дочь,
Покрытая рубищемъ, плачетъ и стонетъ.
Давно незнакомъ ей участія взоръ,
Лишь голодъ, товарищъ и спутникъ несчастной,
Сжимая ей горло, ей шепчетъ укоръ:
Зачѣмъ ты зашла въ этотъ городъ ужасный?
Осенняя ночь холодна и мрачна;
Но въ замкѣ сверкаютъ кристаллы и злато;
Нарядныхъ рабовъ тамъ толпа собрана
И служитъ богатому сыну разврата.
Огнями роскошная зала горитъ,
Мущины играютъ тамъ въ карты и кости;
Въ бокалахъ шампанское, лѣнясь, кипитъ,
И славятъ хозяина пьяные гости.
Снаружи и внутри.
Она истощила всѣ силы свои…
А прежде была такъ невинна, прекрасна,
Была утѣшеньемъ родимой семьи
Въ деревнѣ, въ дни юности свѣтлой и ясной.
Теперь она борется съ горькой нуждой,
И холодъ, и голодъ со изнуряетъ,
И слышится ей, какъ сквозь вѣтеръ ночной
Проклятье отца до нея долетаетъ…
Какая же ждетъ ее доля теперь?
Она лишь презрѣнье повсюду встрѣчаетъ.
Быть-можетъ, больница отворитъ ей дверь,
Гдѣ бѣдную ранняя смерть ожидаетъ.
Умретъ она, всѣми забытая, тамъ,
Никто не уронитъ слезы сожалѣнья…
Чего же ей больше? Конецъ всѣмъ скорбямъ,
Конецъ, и въ могилѣ покой, и забвенье!
А онъ, за роскошнымъ столомъ веселясь,
Пируетъ съ друзьями, счастливый, богатый…
Не онъ ли втопталъ ту несчастную въ грязь
И холодно бросилъ въ пучину разврата?
Измѣнникъ, предатель! Ужель ничего
Не будетъ ему за его злодѣянья?
А вотъ поглядите на замокъ его,
Прислушайтесь къ шуму его ликованья!
И что же? всѣ знаютъ каковъ онъ душой;
Но золото зрѣнье у всѣхъ ослѣпляетъ:
Его молодежь окружаетъ толпой,
Улыбка красавицъ его поощряетъ;
Тамъ мать представляетъ ему дочерей,
Жметъ руку ему сѣдовласый вельможа…
О, небо! ужели нѣтъ кары твоей?
Ужели вѣкъ будетъ все то же и то же?
Ѳ. МИЛЛЕРЪ.