ІІ.
Когда мы пріҍхали въ магазинъ, приказчикъ галантно поклонился намъ, но сейчасъ-же поблҍднҍлъ и взглядомъ, полнымъ ужаса, уставился на розовую, улыбающуюся Марью Павловну.
— Покажите мнҍ что-нибудь новенькое на блузку. Только — самое новое. Я всегда бываю у васъ, и вы всегда показываете мнҍ старое.
— Какой негодяй! — подумалъ я.
Приказчикъ полҍзъ на какую-то лҍстницу и сталъ сбрасывать на прилавокъ цҍлый водопадъ разныхъ разноцвҍтныхъ тряпокъ, — съ такимъ видомъ, будто бы онъ хотҍлъ устроить между собой и покупательницей крҍпкую надежную баррикаду, за которой можно укрыться.
Въ глазахъ его виднҍлось отчаяніе и покорность судьбҍ.
— Вотъ это, сударыня... Прелестный рисунокъ.
— Этотъ? Вы смҍетесь надо мной! Это бабы платки такіе носятъ.
— Тогда вотъ! Самый послҍдній крикъ делямодъ.
— Этотъ? Нҍтъ, вы, право, надо мной смҍетесь!
Я никогда не видҍлъ, чтобы такъ смҍялись. На лбу приказчика выступилъ потъ, а губы пересохли и нервно дрожали... Куски матерій сыпались съ полокъ дождемъ, развертывались, забраковывались, скрывались подъ свҍжей струей новыхъ матерій, которыя, отверженныя, въ свою очередь, стонали подъ тяжестью все новыхъ и новыхъ кусковъ, которые то были «аляповаты», то слишкомъ въ крупную, то слишкомъ въ мелкую клҍтку... А одна матерія подверглась суровому осуждению даже за то, что клҍтка на ней оказалась слишкомъ средней.
— Вотъ эта мнҍ нравится, — робко сказалъ я, указывая на какой-то желтый уголъ, торчавшій снизу.
Приказчикъ съ благодарностью взглянулъ на меня, но потомъ вздохнулъ и сказалъ:
— Это не матерія. Это оберточная бумага изъ середины куска. Вотъ это очень недурно, кажется.
ІІ.
Когда мы приехали в магазин, приказчик галантно поклонился нам, но сейчас-же побледнел и взглядом, полным ужаса, уставился на розовую, улыбающуюся Марью Павловну.
— Покажите мне что-нибудь новенькое на блузку. Только — самое новое. Я всегда бываю у вас, и вы всегда показываете мне старое.
— Какой негодяй! — подумал я.
Приказчик полез на какую-то лестницу и стал сбрасывать на прилавок целый водопад разных разноцветных тряпок, — с таким видом, будто бы он хотел устроить между собой и покупательницей крепкую надёжную баррикаду, за которой можно укрыться.
В глазах его виднелось отчаяние и покорность судьбе.
— Вот это, сударыня... Прелестный рисунок.
— Этот? Вы смеётесь надо мной! Это бабы платки такие носят.
— Тогда вот! Самый последний крик де-ля-мод.
— Этот? Нет, вы, право, надо мной смеётесь!
Я никогда не видел, чтобы так смеялись. На лбу приказчика выступил пот, а губы пересохли и нервно дрожали... Куски материй сыпались с полок дождём, развертывались, забраковывались, скрывались под свежей струёй новых материй, которые, отверженные, в свою очередь, стонали под тяжестью все новых и новых кусков, которые то были «аляповаты», то слишком в крупную, то слишком в мелкую клетку... А одна материя подверглась суровому осуждению даже за то, что клетка на ней оказалась слишком средней.
— Вот эта мне нравится, — робко сказал я, указывая на какой-то жёлтый угол, торчавший снизу.
Приказчик с благодарностью взглянул на меня, но потом вздохнул и сказал:
— Это не материя. Это обёрточная бумага из середины куска. Вот это очень недурно, кажется.
