назадъ я мелькомъ видѣлъ въ театрѣ, сидящей рядомъ съ нашей общей знакомой Таней Черножуковой.
— Что же это, — весело вскричала жена Лязгова. — Около двѣнадцати, а публики еще нѣтъ?!
— Подойдутъ, — сказалъ Лязговъ. — Откуда ты, Симочка?
— Я... была на каткѣ, что на Бассейной, съ сестрой Тарскаго.
Медленно, осторожно повернулся я въ креслѣ и посмотрѣлъ въ лицо Серафимы Петровны.
Зачѣмъ она солгала? Что это значитъ?
Я задумался.
Зачѣмъ она солгала? Трудно предположить, что здѣсь былъ замѣшанъ любовникъ... Въ театрѣ она все время сидѣла съ Таней Черножуковой и изъ театра, судя по времени, прямо поѣхала домой. Значитъ, она хотѣла скрыть или свое пребываніе въ театрѣ или — встрѣчу съ Таней Черножуковой.
Тутъ же я вспомнилъ, что Лязговъ раза два-три при мнѣ просилъ жену — рѣже встрѣчаться съ Черножуковой, которая, по его словамъ, была глупой, напыщенной дурой и имѣла на жену дурное вліяніе... И тутъ же я подивился: какая пустяковая, ничтожная причина — можетъ иногда заставить женщину солгать..
*
Пріѣхалъ студентъ Конякинъ. Поздоровавшись съ нами, онъ обернулся къ женѣ Лязгова и спросилъ:
— Ну, какъ сегодняшняя пьеса въ театрѣ... Интересна?
Серафима Петровна удивленно вскинула плечами.
— Съ чего вы взяли, что я знаю объ этомъ? Я же не была въ театрѣ.
— Какъ же не были? А я заѣхалъ къ Черножуковымъ — мнѣ сказали, что вы съ Татьяной Викторовной уѣхали въ театръ.
Серафима Петровна опустила голову и, разглаживая юбку на колѣняхъ, усмѣхнулась:
назад я мельком видел в театре, сидящей рядом с нашей общей знакомой Таней Черножуковой.
— Что же это, — весело вскричала жена Лязгова. — Около двенадцати, а публики ещё нет?!
— Подойдут, — сказал Лязгов. — Откуда ты, Симочка?
— Я... была на катке, что на Бассейной, с сестрой Тарского.
Медленно, осторожно повернулся я в кресле и посмотрел в лицо Серафимы Петровны.
Зачем она солгала? Что это значит?
Я задумался.
Зачем она солгала? Трудно предположить, что здесь был замешан любовник... В театре она всё время сидела с Таней Черножуковой и из театра, судя по времени, прямо поехала домой. Значит, она хотела скрыть или своё пребывание в театре или — встречу с Таней Черножуковой.
Тут же я вспомнил, что Лязгов раза два-три при мне просил жену — реже встречаться с Черножуковой, которая, по его словам, была глупой, напыщенной дурой и имела на жену дурное влияние... И тут же я подивился: какая пустяковая, ничтожная причина — может иногда заставить женщину солгать..
*
Приехал студент Конякин. Поздоровавшись с нами, он обернулся к жене Лязгова и спросил:
— Ну, как сегодняшняя пьеса в театре... Интересна?
Серафима Петровна удивлённо вскинула плечами.
— С чего вы взяли, что я знаю об этом? Я же не была в театре.
— Как же не были? А я заехал к Черножуковым — мне сказали, что вы с Татьяной Викторовной уехали в театр.
Серафима Петровна опустила голову и, разглаживая юбку на коленях, усмехнулась:
