Страница:Адам Мицкевич.pdf/634

бѣжденіе. Поэтому варшавскій салонъ представляетъ нѣчто символическое, какъ «Балъ у человѣка» въ извѣстной пьесѣ Леонида Андреева. Одни бесѣдуютъ о тѣхъ событіяхъ, которыя предшествовали возстанію (судъ надъ Махницкимъ, конфликтъ съ Немоевскимъ), другіе угодничаютъ передъ русскимъ правительствомъ. И здѣсь Мицкевичъ не соблюлъ мѣры. Совершенно неправдоподобна, напр., слѣдующая рѣчь камеръ - юнкера: «Вы изъ Литвы и говорите по - польски?.. Совсѣмъ не понимаю... Думалъ, что въ Литвѣ —все это москали. О Литвѣ, ей Богу, Я знаю меньше, чѣмъ о Китаѣ. Constitutionel что-то писалъ однажды о литовцахъ, но въ другихъ французскихъ газетахъ ни слова». Каррикатурны и рѣчи ложноклассиковъ, которые, выслушавъ потрясающій разсказъ о Махницкомъ, жалѣютъ, что описать его судьбу нельзя, потому что можно описывать только событія, которыя произошли одну, двѣ тысячи лѣтъ тому назадъ. Другой литераторъ, подъ которымъ подразумѣвается, конечно, Бродзинскій, стоитъ на сторонѣ «идиллій», увѣряетъ, что польскій народъ «сценъ ужасныхъ и страшныхъ не любитъ». Для чего нужна была эта сцена? Чтобы сдѣлать такой выводъ: «Нашъ народъ подобенъ лавѣ. Сверху она холодна и тверда, суха и грязна, но внутренняго огня не погасятъ и сто лѣтъ. Плюнемъ же на эту скорлупку и вступимъ на глубину!» Восьмая сцена и переноситъ насъ туда, гдѣ кипитъ горячая внутренность лавы. Въ Вильнѣ въ самомъ разгарѣ процессъ филаретовъ. Новосильцовъ окруженъ своими приспѣшниками: здѣсь Байковъ, ректоръ Пеликанъ, докторъ, т.-е. профессоръ Бекю, отчимъ Словацкаго, едва ли повинный въ тѣхъ преступленіяхъ противъ польскаго студенчества, какія приписалъ ему Мицкевичъ. Сенаторъ кончилъ обѣдать, пьетъ кофе и бесѣдуетъ въ веселомъ и шутливомъ тонѣ о пыткахъ, которымъ подвергли молодежь. Новосильцовъ, злой духъ русско -польскихъ отношеній начала прошлаго вѣка, до сихъ поръ возбуждаетъ такую ненависть польскаго общества, что о безпристрастномъ отношеніи къ нему до нынѣ нѣтъ и рѣчи. Если прочесть его характеристику въ извѣстномъ трудѣ Аскеназы о Лукасинскомъ, поймешь, въ какіе цвѣта долженъ былъ облечь всю эту сцену поэтъ- мессіанистъ. Юноша Роллисонъ забитъ на слѣдствіи палками, и мать его, слѣпая женщина, приходитъ къ сенатору, чтобы добиться свиданія съ сыномъ. Происходитъ раздирательная сцена, которая