— Если ты не укралъ ея, скажи дома, чтобы кто-нибудь пришелъ за ней на гауптвахту.
И они ушли съ Беллисимой.
Вотъ такъ горе! Что было ему дѣлать: броситься въ Арно[1] или идти домой съ повинною? Хозяева, конечно, изобьютъ его до смерти! „Ну и пусть, я самъ хочу умереть; я пойду тогда къ Іисусу и Мадоннѣ!“ И онъ пошелъ домой главнымъ образомъ для того, чтобы умереть.
Дверь была заперта; онъ не могъ достать до дверного молотка; на улицѣ не было ни души, но на мостовой валялся булыжникъ, и мальчикъ принялся колотить имъ въ дверь.
— Кто тамъ?—послышался окликъ.
— Я!—сказалъ онъ.—Беллисимы нѣтъ! Отворите мнѣ и убейте меня до смерти.
Поднялась суматоха; особенно испугалась за бѣдную собачку хозяйка; она сейчасъ же взглянула на стѣну, гдѣ висѣла собачкина попонка,—овчинка была на мѣстѣ.
— Беллисима на гауптвахтѣ!—завопила она.—Ахъ, ты, негодный мальчишка! Какъ это ты выманилъ ее? Она замерзнетъ! Такое нѣжное созданьице въ рукахъ грубыхъ солдатъ!
И дядюшкѣ Джузеппе пришлось отправиться за собачкой. Хозяйка охала, а мальчикъ плакалъ; сбѣжались всѣ сосѣди, пришелъ и художникъ. Онъ притянулъ къ себѣ мальчугана, сталъ разспрашивать, какъ было дѣло и кое-какъ, клочками и отрывками, узналъ всю исторію о бронзовомъ кабанѣ и о картинной галлереѣ. Не сразу-то можно было понять мальчугана.
Художникъ утѣшалъ мальчика и заступался за него передъ старухой, но она успокоилась только тогда, когда дядюшка Джузеппе вернулся съ Беллисимой, побывавшей у солдатъ. То-то была радость! Художникъ приласкалъ бѣднаго мальчугана и далъ ему цѣлую горсть картинокъ.
Картинки были чудесныя, пресмѣшныя! Особенно хорошъ былъ бронзовый кабанъ,—ну, совсѣмъ какъ живой! Лучше его и быть ничего не могло! Художникъ сдѣлалъ нѣсколько штриховъ карандашомъ, и на бумагѣ появился бронзовый кабанъ; да не только онъ, а и домъ, находившійся позади него!
„Вотъ бы умѣть такъ рисовать и писать красками! Весь міръ сталъ бы моимъ! Все можно было бы перенести къ себѣ на бумагу“!
- ↑ Река в Италии, на которой стоит город Флоренция (примеч. редактора Викитеки).
— Если ты не украл её, скажи дома, чтобы кто-нибудь пришёл за ней на гауптвахту.
И они ушли с Беллисимой.
Вот так горе! Что было ему делать: броситься в Арно[1] или идти домой с повинною? Хозяева, конечно, изобьют его до смерти! «Ну и пусть, я сам хочу умереть; я пойду тогда к Иисусу и Мадонне!» И он пошёл домой главным образом для того, чтобы умереть.
Дверь была заперта; он не мог достать до дверного молотка; на улице не было ни души, но на мостовой валялся булыжник, и мальчик принялся колотить им в дверь.
— Кто там? — послышался оклик.
— Я! — сказал он. — Беллисимы нет! Отворите мне и убейте меня до смерти.
Поднялась суматоха; особенно испугалась за бедную собачку хозяйка; она сейчас же взглянула на стену, где висела собачкина попонка, — овчинка была на месте.
— Беллисима на гауптвахте! — завопила она. — Ах, ты, негодный мальчишка! Как это ты выманил её? Она замёрзнет! Такое нежное созданьице в руках грубых солдат!
И дядюшке Джузеппе пришлось отправиться за собачкой. Хозяйка охала, а мальчик плакал; сбежались все соседи, пришёл и художник. Он притянул к себе мальчугана, стал расспрашивать, как было дело и кое-как, клочками и отрывками, узнал всю историю о бронзовом кабане и о картинной галерее. Не сразу-то можно было понять мальчугана.
Художник утешал мальчика и заступался за него перед старухой, но она успокоилась только тогда, когда дядюшка Джузеппе вернулся с Беллисимой, побывавшей у солдат. То-то была радость! Художник приласкал бедного мальчугана и дал ему целую горсть картинок.
Картинки были чудесные, пресмешные! Особенно хорош был бронзовый кабан, — ну, совсем как живой! Лучше его и быть ничего не могло! Художник сделал несколько штрихов карандашом, и на бумаге появился бронзовый кабан; да не только он, а и дом, находившийся позади него!
«Вот бы уметь так рисовать и писать красками! Весь мир стал бы моим! Всё можно было бы перенести к себе на бумагу!»
- ↑ Река в Италии, на которой стоит город Флоренция (примеч. редактора Викитеки).
