заглушить крапива. Я должна разсказывать ему всю нашу жизнь вплоть до настоящаго времени, когда мы съ дубомъ достигли полнаго расцвѣта и красоты. Присядь же тутъ подъ дикимъ ясминникомъ и карауль: какъ только геній Фантазіи придетъ, я улучу минутку, вытащу у него изъ крыла одно перышко и дамъ тебѣ. А ужъ больше этого не получить ни одному поэту! Такъ хватитъ и съ тебя!“
— И геній Фантазіи явился, перышко было вытащено, и я схватила его!—продолжала мышка.—Я подержала его въ водѣ, пока оно не размякло, и все-таки трудновато было съ нимъ сладить! Ну, да я сладила, все изгрызла! Да, не легко догрызться до званія поэта! Переварить-то сколько приходится! Теперь во мнѣ были и умъ, и фантазія, и они-то мнѣ и подсказали, что третью вещь я найду въ библіотекѣ. Одинъ великій человѣкъ сказалъ и даже написалъ, что есть такіе романы, которые только для того и существуютъ, чтобы освобождать людей отъ лишнихъ слезъ, иными словами, являются чѣмъ-то въ родѣ губокъ для вбиранія въ себя чувствъ. Я даже помнила пару такихъ книгъ; онѣ всегда особенно возбуждали мой аппетитъ,—такія онѣ были истрепанныя, засаленныя; должно быть, онѣ восприняли въ себя цѣлое море чувствъ!
Я вернулась домой, въ библіотеку, и живо проглотила почти цѣлый романъ, то-есть болѣе существенную часть, мякоть, а корки, переплетъ оставила. Когда я переварила этотъ романъ и еще одинъ, я уже почувствовала, какъ внутри меня что-то зашевелилось, когда же поѣла еще немножко изъ третьяго—стала поэтомъ. Я сказала это самой себѣ и повторила другимъ. У меня болѣла и голова, и всѣ внутренности и не знаю ужъ, что только во мнѣ не болѣло! Тутъ я стала придумывать, какія исторіи можно было бы привести въ связь съ колбасною палочкой, и въ мысляхъ у меня такъ и заскакали разныя палочки,—муравьиная царица, какъ видно, была необыкновенно умна! Я вспомнила и о человѣкѣ, которому стоило взять въ ротъ бѣлую палочку, чтобы сдѣлаться невидимкой, и многія другія исторіи, пословицы и поговорки, въ которыхъ упоминается о палочкахъ. Всѣ мои мысли повисли на этихъ палочкахъ! И о каждой можно сочинить стихи, если ты поэтъ, а я—поэтъ, я добилась этого званія собственными зубами! Такъ вотъ, я ежедневно могу угощать васъ палочкой—исторіей. Вотъ каковъ мой супъ!
заглушить крапива. Я должна рассказывать ему всю нашу жизнь вплоть до настоящего времени, когда мы с дубом достигли полного расцвета и красоты. Присядь же тут под диким ясминником и карауль: как только гений Фантазии придёт, я улучу минутку, вытащу у него из крыла одно пёрышко и дам тебе. А уж больше этого не получить ни одному поэту! Так хватит и с тебя!»
— И гений Фантазии явился, пёрышко было вытащено, и я схватила его! — продолжала мышка. — Я подержала его в воде, пока оно не размякло, и всё-таки трудновато было с ним сладить! Ну, да я сладила, всё изгрызла! Да, не легко догрызться до звания поэта! Переварить-то сколько приходится! Теперь во мне были и ум, и фантазия, и они-то мне и подсказали, что третью вещь я найду в библиотеке. Один великий человек сказал и даже написал, что есть такие романы, которые только для того и существуют, чтобы освобождать людей от лишних слёз, иными словами, являются чем-то вроде губок для вбирания в себя чувств. Я даже помнила пару таких книг; они всегда особенно возбуждали мой аппетит, — такие они были истрёпанные, засаленные; должно быть, они восприняли в себя целое море чувств!
Я вернулась домой, в библиотеку, и живо проглотила почти целый роман, то есть более существенную часть, мякоть, а корки, переплёт оставила. Когда я переварила этот роман и ещё один, я уже почувствовала, как внутри меня что-то зашевелилось, когда же поела ещё немножко из третьего — стала поэтом. Я сказала это самой себе и повторила другим. У меня болела и голова, и все внутренности и не знаю уж, что только во мне не болело! Тут я стала придумывать, какие истории можно было бы привести в связи с колбасною палочкой, и в мыслях у меня так и заскакали разные палочки, — муравьиная царица, как видно, была необыкновенно умна! Я вспомнила и о человеке, которому стоило взять в рот белую палочку, чтобы сделаться невидимкой, и многие другие истории, пословицы и поговорки, в которых упоминается о палочках. Все мои мысли повисли на этих палочках! И о каждой можно сочинить стихи, если ты поэт, а я — поэт, я добилась этого звания собственными зубами! Так вот, я ежедневно могу угощать вас палочкой — историей. Вот каков мой суп!