На одной изъ самыхъ аристократическихъ улицъ города стоялъ роскошный старинный домъ. Известка, прежде чѣмъ оштукатурить ею стѣны дома, была смѣшана съ битымъ стекломъ, вотъ стѣны теперь и блестѣли, словно ихъ посыпали алмазами. То-то богатый видъ! Да богачи и жили въ этомъ домѣ. Поговаривали, что коммерсантъ, владѣлецъ его, могъ выставить въ своей парадной залѣ хоть двѣ бочки золота. А ужъ поставить передъ дверями комнаты, гдѣ родился его маленькій сынокъ, бочонокъ съ золотомъ, вмѣсто копилки, ему и подавно было ни почемъ. Да, въ богатомъ домѣ родился наслѣдникъ, и весь домъ, отъ подвала до чердака, былъ полонъ радости. На чердакѣ-то, впрочемъ, радовались больше всего: тамъ, часа два спустя, у крючника и его жены тоже появился малютка. Послалъ его на свѣтъ Господь Богъ, принесъ въ домъ аистъ, а добрымъ людямъ представила мамаша. Здѣсь тоже передъ дверью стоялъ боченокъ, только не съ золотомъ, а съ соромъ.
Богатый коммерсантъ былъ человѣкъ благомыслящій, честный; жена его, изящная нарядная барыня, была набожна и добра къ бѣднымъ; поэтому всѣ радовались ихъ счастью и поздравляли ихъ съ сынкомъ, которому теперь оставалось только расти, умнѣть, да богатѣть, какъ папаша. Малютку назвали при крещеніи Феликсомъ; это латинское имя и значитъ оно «счастливый». Что-жъ, онъ и впрямь былъ счастливъ, а родители его и еще того больше.
Крючникъ былъ славный малый, жена его честная, работящая женщина, и всѣ, кто только зналъ ихъ, любили ихъ. А ужъ какъ они радовались на своего новорожденнаго малютку—Петьку!
Обоимъ мальчикамъ—и жильцу бель-этажа, и обитателю чердака выпало на долю одинаковое число материнскихъ поцѣлуевъ; одинаково же любовно цѣловало обоихъ и Божье солнышко. Зато положеніе ихъ въ свѣтѣ было не одинаково: одинъ сидѣлъ пониже, другой повыше. Выше-то сидѣлъ Петька,—подъ самою крышей. Петьку кормила грудью сама мать, а Феликса чужая, впрочемъ, очень честная и добрая женщина, какъ значилось въ ея аттестатѣ. Наслѣдника богача катала въ роскош-
На одной из самых аристократических улиц города стоял роскошный старинный дом. Извёстка, прежде чем оштукатурить ею стены дома, была смешана с битым стеклом, вот стены теперь и блестели, словно их посыпали алмазами. То-то богатый вид! Да богачи и жили в этом доме. Поговаривали, что коммерсант, владелец его, мог выставить в своей парадной зале хоть две бочки золота. А уж поставить перед дверями комнаты, где родился его маленький сынок, бочонок с золотом, вместо копилки, ему и подавно было нипочём. Да, в богатом доме родился наследник, и весь дом, от подвала до чердака, был полон радости. На чердаке-то, впрочем, радовались больше всего: там, часа два спустя, у крючника и его жены тоже появился малютка. Послал его на свет Господь Бог, принёс в дом аист, а добрым людям представила мамаша. Здесь тоже перед дверью стоял бочонок, только не с золотом, а с сором.
Богатый коммерсант был человек благомыслящий, честный; жена его, изящная нарядная барыня, была набожна и добра к бедным; поэтому все радовались их счастью и поздравляли их с сынком, которому теперь оставалось только расти, умнеть, да богатеть, как папаша. Малютку назвали при крещении Феликсом; это латинское имя и значит оно «счастливый». Что ж, он и впрямь был счастлив, а родители его и ещё того больше.
Крючник был славный малый, жена его честная, работящая женщина, и все, кто только знал их, любили их. А уж как они радовались на своего новорожденного малютку — Петьку!
Обоим мальчикам — и жильцу бельэтажа, и обитателю чердака выпало на долю одинаковое число материнских поцелуев; одинаково же любовно целовало обоих и Божье солнышко. Зато положение их в свете было не одинаково: один сидел пониже, другой повыше. Выше-то сидел Петька, — под самою крышей. Петьку кормила грудью сама мать, а Феликса чужая, впрочем, очень честная и добрая женщина, как значилось в её аттестате. Наследника богача катала в роскош-
