ВКП (б)
ского банка. Продолжением этой столыпинской политики был указ 9 ноября 1906 о выходе из общины. Характеризуя политику правительства в сентябре, Ленин писал: «С одной стороны — военно-полевые суды. С другой стороны — широко задуманная попытка сделки с деревенской буржуазией» (там же, стр.. 60).
Конец 1906, избирательная кампания и фракционная борьба. «1906 г., конец. Боль шевики признают, что измены буржуазии заставляют пойти в обходный путь, пойти в Думу», — так писал Ленин в декабре 1906 года (Ленин, Сочинения, том X, стр. 195).
Эту позицию Ленин и большевики должны были отстоять против меньшевиков, для которых «пойти в Думу» означало совсем иное, чем для большевиков. Еще в августе, в статье «О бойкоте», Ленин указывал, что «... безусловно отвергая малодушные и близорукие покаянные речи, отвергая глупенькое объяснение бойкота „молодым задором", мы далеки от мысли отрицать новые уроки кадетской Думы» (Ленин, Сочинения, том X, стр. 29). В этой статье он уже ставит прямо и резко вопрос: «с. — д. левого крыла должны подвергнуть пересмотру вопрос о бойкоте Гос. думы» (там же, стр. 26). Меньшевики рассуждали так: «Мы должны использовать представительные учреждения. Дума есть представительное учреждение, — следовательно, бойкот есть анархизм, и надо итти в Думу» (там же, стр. 26). Для большевиков же вопрос о бойкоте есть вопрос конкретный, зависящий от данной политической ситуации.
Бойкот Булыгинской думы был предпринят в определенных, условиях, точно так же, как и Виттевской думы. В особых конкретных условиях ставится этот же вопрос и в наст, время, во второй половине 1906. «Совсем не в том, — писал Ленин, — теперь суть вопроса, участвовать ли вообще в выборах.
Сказать тут: „да" или „нет" значит еще ровно ничего не сказать о коренной задаче момента» (тамже, стр. 30), и, дав анализ момента, Ленин приходил к выводу: «Смешно было бы закрывать глаза на действительность. Теперь как раз наступило время, когда революционные с. — д. должны перестать быть бойкотистами. Мы не откажемся пойти во 2 — ую Думу, когда (или „если") она будет созываться. Мы не откажемся использовать эту арену борьбы, отнюдь не преувеличивая ее скромного значения» (там же, стр. 29). Однако, подчеркивал Ленин, думская кампания попрежнему должна быть подчинена внедумской борьбе. «Думская кампания, — писал он, — есть подчиненная, второстепенная форма борьбы, главной же формой, в силу объективных условий момента, остаются непосредственно революционные движения широких народных масс» (там же, стр. 31).
Итак, Ленин уже через месяц — полтора после роспуска кадетской Думы и после неудачи массового выступления признал нужным изменить тактику бойкота.
Через 14 лет, когда весь опыт предыдущей борьбы был подытожен и проверен всем последующим ходом исторического развития, Ленин, возвращаясь к урокам бойкота, писал: «Русский опыт дал нам одно удачное и правильное (1905), другое ошибочное (1906)применение бойкота большевиками» (Ленин, Сочинения, том XXV, стр. 205). В первом случае Ленин имеет в виду Булыгинскую думу, во втором — Виттевскую. В другом месте Ленин снова повторил: «Ошибкой, хотя и небольшой, легко поправимой, был уже бойкот Думы в 1906 г.» (Ленин, Сочинения, том XXV, стр. 183). В эпоху Булыгинской думы, «с исключительной быстротой», как подчеркивал Ленин, нарастало революционное действие масс; либеральномонархическая буржуазия в значительной мере была парализована — именно поэтому бойкот был правильной тактикой и несомненно удался, не допустив созыва реакционной Думы. Иначе сложилась обстановка в эпоху Виттевской думы. Бойкот сыграл большую роль в развитии классов, самосознания пролетариата; бойкот явно помог свалить на кадетов политическую ответственность за неспособность Думы; бойкот, наконец, нанес удар по конституционным иллюзиям.
Но основная задача бойкота — сорвать созыв Думы — не удалась.
Означает ли, тем не менее, ошибочность бойкота правоту меньшевиков? Отнюдь нет.
Меньшевики звали в Думу для «органической» работы, для блоков с кадетами, «беспримерно» преувеличивали значение Думы, перенося центр тяжести на борьбу парламентскую, «беспримерно» преуменьшая, смазывая и игнорируя значение «главных форм борьбы» — массовую, непосредственно революционную борьбу вне Думы. Для большевиков же действие масс попрежнему оставалось важнее парламентской деятельности, было «главной формой борьбы». Дума же давала возможность соединить «непосредственно революционные движения широких масс с деятельностью революционных представителей в Думе». Ошибка меньшевиков означала сдачу позиций классовому врагу, отказ от гегемонии пролетариата в пользу руководства буржуазии. Это вновь сказалось и в последующей избирательной кампании во 2 Думу. Забегая несколько вперед, мы должны здесь хотя бы чрезвычайно кратко остановиться на ноябрьской большевистской конференции военных и боевых организаций РС-ДРП, к-рая, как правильно указывается в коллективной работе «1905 год» (под редакцией М. Н. Покровского), «свидетельствовала о том, что большевики и после Объединительного съезда стояли на твердой почве необходимости систематической и организованной подготовки всех боевых сил для грядущих выступлений» (см. «Боевая группа при ЦК РС-ДРП», стр. 10). На этой военно-боевой конференции [29 (16) ноября — 5 декабря (22 ноября 1906)], созванной по инициативе Петербургской военной организации, присутствовало 19 делегатов с решающим голосом (представлявших 11 военных и 8 боев, организаций) и 9 с совещательным. Конференция заслушала доклады «о бывших попытках вооруженного восстания» и приняла решения по следующим важнейшим вопросам: о текущем моменте, о роли партии в вооруженном восстании (принята на частном совещании), о задачах военных организаций, о задачах боев, организаций и пр.
Меньшевистский ЦК весьма сердито «окрик-
