Даже Бебель не смог сколько-нибудь удовлетворительно защитить безнадежно неправое дело. То, что соц. — дем. депутаты при третьем чтении голосовали против кредитов, было, конечно, правильно. Но то, что они воздерживались при первых двух чтениях, было вопиющей ошибкой. В этих колебаниях, через которые проходил даже Бебель, уступая оппортунистам и сам поддаваясь разлагающим влияниям «мирной» эпохи 2 Интернационала, сказалась "эволюция партийного руководства вправо.
В 1907 депутат Носке — тогда еще не столь «знаменитый», как ныне — выступил в рейхстаге с программной речью, в которой заявил, что в каждой оборонительной войне германская с. — д-тия будет на стороне «своего» правительства и не оставит «отечества» на произвол судьбы. Буржуазия встретила эту речь с нескрываемым удовольствием. Но в широких партийных кругах она была встречена бурей негодования. Все влиятельные марксистские газеты забили в набат.
На собраниях выносились резолюции порицания Носке. И вот на партейтаге в Эссене (в 1907) встал этот вопрос. Все оппортунисты — Фольмар, Давид и К0 — прибегли к обычному излюбленному приему: Носке только сказал-де то же самое, что в свое время не раз заявляли Бебель и Либкнехт.
С отповедью оппортунистам выступил Каутский. Его речь дала совершенно правильную оценку империалистической эпохе и вполне удовлетворительно раскритиковала тот неправильный критерий «оборонительной» и «наступательной» войны, каким пользовался Бебель. Каутский в этой речи говорил: «В действительности, в случае войны для нас дело идет не о национальном, но об интернациональном вопросе; ибо война между великими державами станет мировой войной, она охватит всю Европу и вовсе не ограничится двумя только странами». (Когда пришел исторический час, сам Каутский «забыл» об этой речи). На партейтаге в Эссене Бебель наполовину согласился с Каутским. Но он боялся за единство партии и не хотел обострять борьбы с правыми. Он ответил на речь последнего несколькими словами в шутливом тоне, стараясь смягчить разногласия. Определенного решения партия в Эссене не вынесла. Она не сказала ясно, кто прав: Каутский или Давид с Носке.
На съездах в Магдебурге (в 1910), в Иене (в 1911) и Хемнице (в 1912), в связи с событиями в Марокко и другими сравнительно мелкими эпизодами, Бебель также обнаружил колебания между интернационализмом и уступками оппортунизму. Еще на съезде в Магдебурге он говорил, выступая против оппортунистов: «Мы живем теперь в такое время, когда мы не должны итти на гнилые компромиссы... Мы идем навстречу очень серьезным временам. Подождите, и вы увидите, какие события наступят после ближайших парламентских выборов. Если дело дойдет до того, что в 1912 в Европе разразится военная гроза, тогда вы увидите, до чего мы доживем и что нам придется делать.
Уже наверное совсем не то, что делают ныне баденцы».В июле 1911 конфликт из-за Марокко принял самый острый характер. В воздухе запахло порохом. Тогда Международное социалистическое бюро решило созвать экстренное заседание, чтобы обсудить положение. От имени ЦК германской с. — д-тии на это приглашение отвечал Молысеибур — старый влиятельный член ЦК. Это «частное» письмо опубликовала Роза Люксембург. Молькенбур писал, что он против созыва Международного социалистического бюро, так как он плохо верит в то, что герм. правительство хочет войны; вместе с тем он считает, что, если герм. с. — д-тия сейчас выступит против правительства, то это может сильно повредить ей на предстоящих парламентских выборах. Бебель заявил, что письмо Молькенбура было его «личным» письмом и что он, Бебель, держался по существу вопроса другого мнения. Однако, и Бебель принял деятельное участие в травле Розы Люксембург за то, что она опубликовала «секретное» письмо Молькенбура, по существу являвшееся документом социал-патриотизма. Сам Бебель в докладе на Йенском партейтаге (в 1911) характеризовал империализм как «политику грабежа, грязи, крови и преступлений». Он напомнил сказанные им канцлеру князю Бюлову в 1904 слова: «если придет большая война, существование всего буржуазного общества будет поставлено на карту». И вместе с тем, на этом же партейтаге Бебель, колеблясь в другую сторону, требовал, чтобы «германская торговля и германское промышленное развитие могли совершаться, в Марокко на тех же началах, как торговля и промышленное развитие всякого другого государства». Вместо лозунга «вон из колоний» Бебель выдвигал лозунг «равноправия» всех империалистских государств в колониях. Это последнее требование было, разумеется, подхвачено ревизионистами. Социал-патриот Квессель, опираясь именно на эти слова Бебеля, требовал на Хемницком партейтаге (в 1912), чтобы социал — демократия отстаивала «самостоятельную позицию нашей страны против жадного к грабежам французского империализма в Марокко». А Гаазе на этом ясе съезде от имени правления партии отстаивал умеренно-интернационалистскую позицию против герм. империализма. Т. о., накануне мировой войны, находившееся в руках «центра» партийное руководство явно шло на уступки социал-империалистскому правому крылу. Громя империализм в резолюциях своих конгрессов, оно по сути дела, поддерживало империалистскую политику правительства.
Вопреки распространенному мнению, надо констатировать, что ни один съезд герм. соц. — д-тии до 1914 официально не одобрил теории «оборонительной войны», теории «защиты отечества» в империалистской войне, вообще всей той позиции, какую заняла герм. соц. — д-тия в 1914. Были отдельные фразы в резолюциях, к-рые косвенно подводили к этой «теории», были отдельные неправильные заявления влиятельных вождей, были требования со стороны оппортунистов, чтобы партия заняла социал-шовинистическую позицию, но официальных решений партии в этом духе не было. Внутри партии шла
