ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА (1914—18)
Во Франции, так же как и в Германии, произошел тот же процесс измены социализму, классовым интересам пролетариата. В обеих странах вожди социалистич. партии и В КТ, являясь послушным орудием в руках буржуазии, были прикованы к ее империалистич. колеснице. Установив классовое сотрудничество — «священное единение» (1’union sacrGe) — со своей буржуазией, франц. социалисты превратились в социал-шовинистов, стали частью военно-бюрократической машины своего империалистич. государства, оппортунистами, имеющими в руках гигантскую силу. «Гигантскую силу, — писал Ленин, — оппортунистам и шовинистам дал их союз с буржуазией, правительствами и генеральными штабами» (Ленин, Соч., т. XVIII, стр. 270). Социалистическая партия и синдикаты сыграли виднейшую роль в деле удушения совместно с правительством малейшей оппозиции против войны. Они помогали вылавливать в тылу и на фронте тех, кто остался, вопреки социал-шовинистам, верен знамени классовой борьбы и интернационализма. Руководители ВКТ и секретарь социалистич. партии — Дюбрейль (см.), скатившись в болото самого разнузданного социал-империализма, организовали с реакционными католич. деятелями патриотический «Комитет национальной помощи», избрали председателем его кардинала Аметта. Завершая круг измены, франц. социал-шовинисты (социалисты и синдикалисты) становятся «политическим отрядом буржуазии, проводниками ее влияния, агентами ее в рабочем движении» (Ленин, там же, стр. 271).
Во Франции, на территории которой велась война, в первые же месяцы войны патриотизмом, оборончеством были охвачены не только широкие массы трудящихся, но и значительные слои рабочих. Измена таких вождей, как Гед, Вайян, Дюбрейль, убийство Жореса, предательство Всеобщей конфедерации труда внесли дезорганизацию в рабочее движение, дезориентировали рабочий класс. Но уже с самого начала войны раздаются, правда, разрозненные и одинокие голоса протеста против социалшовинизма, против величайшего предательства вождей. На собраниях социалистов, где зачитывались письма с фронта от членов организации, все чаще и чаще появлялись письма членов партии, недовольных политикой руководящих центров. «Неужели, — пишет фронтовиксоциалист, — мы, социалисты, были так ничтожны и слабы, так безнадежно бедны духовно и материально, что в самый важный момент мы не могли иначе реагировать на войну, как это сделали наши верхи». В массах растет недоверие к вождям партии и ВКТ, растет недоверие к официальному органу партии «L’HuшапКё», тираж к-рого с 66 тыс. в июне 1914 падает до 25 тыс. в декабре 1914. Не только рядовые члены партии, но и секретари федераций становятся в ряды оппозиции. «Я получил, — пишет Вайян (см.), — от секретаря одной из наших восточных федераций Франции дружеское письмо, в котором большая часть мыслей противоречит тем, которые до сих пор я развивал перед читателями,, L’Humanity"» («L’Humanit6» от 6/X 1914).
В синдикалистском шовинистическом органе «Батай синдикалист» от 30/VIII 1915 было напечатано письмо следующего содержания: «Я принадлежу к числу тех синдикалистов, которые не согласны с вождями. Увы! как много товарищей, почти все сотрудники „Ба 694
тай синдикалист" в этой бесстыдной бойне видят защиту нашей свободы, видят в ней право и справедливость, поднимающиеся против немецкого империализма. С самого начала чудовищной бойни я питал надежду, что „Батай синдикалист" останется тем, чем она была, что она вспомнит, что она была создана для защиты справедливой и благородной цели: восстания эксплоатируемых против эксплоататоров, — единственной войны, в которой трудящиеся, по-моему, могут выиграть все».
Оппозиция, правда, робкая, нерешительная, не прекращала борьбы против социал-патриотического большинства. В департаменте Верхней Вьенны оппозиция группировалась вокруг пацифистской «Le Populaire du Centre». К оппозиции присоединились затем социалистич. федерации департамента Шера, Роны, Воклюза, Тарна, Гаронны, Верхней Марны. — На фронтах стали учащаться случаи братания с немецкими солдатами. Факты такого братания имели место в дни 24—25/ХП 1914, напр., на Северном фронте Франции; такие же случаи братания в ночь на 25/ХП произошли и на других участках фронта. Правительство, французские и английские генералы при полной поддержке, руководителей социалистической партии и профсоюзов обрушились суровыми репрессиями и запретили братание под угрозой смертной казни. Нараставшее недовольство солдатских масс они решили задушить в самом зародыше. В движении оппозиции внутри партии и синдикатов во Франции в период с августа 1914 по февраль 1915 наблюдались растерянность, слабость и придавленность.
С самого начала войны рабочее движение замерло. Оно было обескровлено вследствие отправки на фронт подавляющей части организованных рабочих, массовой мобилизации рабочих профсоюзных организаций, в силу чего резко изменился и состав пролетариата. Во всех отраслях производства работали женщины и подростки, а также укрывавшиеся от военной службы представители разных групп крупной буржуазии, мелкой буржуазии и интеллигенции. Все завоеванное борьбой рабочего класса в области фабричного законодательства было потеряно. Рабочий день был значительно удлинен. Произведена была милитаризация рабочих. Рабочие военнообязанные и возвращаемые с фронта для нужд военной пром-сти были совершенно бесправны. Пользуясь безработицей, созданной в первые месяцы войны закрытием огромного количества промышленных и торговых предприятий, промышленная буржуазия повела организованный поход на заработную плату. «Священное единение» и «гражданский мир» давали возможность капиталистам наживать невероятные прибыли, эксплоатировать рабочих с чудовищным цинизмом.
При бешеном росте дороговизны происходило резкое падение заработной платы. Так, если принять стоимость набора из 20 продуктов питания за период 1901—04 за 100, то в конце 1914 индекс по официальным данным возрос до 121, в конце 1915 — до 159 и в конце 1917 — до 280. Цены на предметы массового потребления возросли в среднем не меньше, чем на 40% в первые 2г/2 года войны. Между тем реальная заработная плата составляла в 1916, по официальным данным префектов, для мужчин — 8*4%, для женщин — 80% довоенного времени. Реальная зарплата горняков, по данным самих горнозаводчиков, составля-
