словахъ не противорѣчила отцу, никогда не порицала его взгляды; но она со всею силою своей глубокой натуры старалась укоренить въ моемъ сердцѣ уваженіе ко всякой человѣческой душѣ, безъ исключенія. Я съ благоговѣйнымъ трепетомъ смотрѣлъ ей въ лицо, когда она вечеромъ указывала мнѣ на звѣзды и говорила: „Смотри Августинъ! всѣ эти звѣзды когда-нибудь исчезнутъ, а душа самаго бѣднаго, самаго ничтожнаго изъ нашихъ невольниковъ будетъ жить, жить вѣчно, какъ живетъ Господь Богъ“.
У нея было нѣсколько хорошихъ картинъ старыхъ мастеровъ; одна мнѣ особенно нравилась: она изображала Іисуса, исцѣляющаго слѣпого. — Посмотри, Августинъ, — говорила она, — этотъ слѣпой былъ бѣдный, жалкій нищій; поэтому Христосъ не захотѣлъ исцѣлить его издали. Онъ позвалъ его къ себѣ и возложилъ на него руки Свои. Не забывай этого, мой мальчикъ! — Если бы я выросъ подъ ея вліяніемъ, она, можетъ быть, сдѣлала бы изъ меня энтузіаста, святого, реформатора, мученика, увы! увы! Когда мнѣ исполнилось тринадцать лѣтъ, меня увезли отъ нея, и мы съ ней никогда больше не видались!
Сентъ-Клеръ опустилъ голову на руки и нѣсколько минутъ не говорилъ ни слова. Затѣмъ онъ поднялъ голову и продолжалъ:
— Какая жалкая, ничтожная вещь такъ называемая человѣческая добродѣтель! По большей части это вопросъ широты, долготы и географическаго положенія, воздѣйствующихъ на естественный темпераментъ, нерѣдко вопросъ простой случайности. Вашъ отецъ, напримѣръ, поселился въ Вермонтѣ, гдѣ въ сущности, всѣ люди свободны и всѣ равны между собой; онъ сдѣлался усерднымъ членомъ церкви и діакономъ, а затѣмъ вступилъ въ общество аболиціонистовъ и смотритъ на насъ, южанъ, почти какъ на язычниковъ. А между тѣмъ онъ по складу ума и характеру второе изданіе моего отца. Это проглядываетъ на каждомъ шагу, — у него такой же гордый, высокомѣрный, властолюбивый духъ. Вы знаете, какъ невозможно убѣдить многихъ изъ вашихъ деревенскихъ сосѣдей, что сквайръ Синклеръ не считаетъ себя выше ихъ. Дѣло въ томъ, что хотя онъ поселился въ демократической странѣ и усвоилъ себѣ демократическіе взгляды, но въ глубинѣ души онъ такой же аристократъ, какимъ былъ мой отецъ, владѣвшій пятью или шестью стами невольниковъ.
Миссъ Офеліи сильно хотѣлось возразить и она уже отложила свое вязанье, но Сентъ-Клеръ остановилъ ее.
словах не противоречила отцу, никогда не порицала его взгляды; но она со всею силою своей глубокой натуры старалась укоренить в моем сердце уважение ко всякой человеческой душе, без исключения. Я с благоговейным трепетом смотрел ей в лицо, когда она вечером указывала мне на звезды и говорила: „Смотри Августин! все эти звезды когда-нибудь исчезнут, а душа самого бедного, самого ничтожного из наших невольников будет жить, жить вечно, как живет Господь Бог“.
У неё было несколько хороших картин старых мастеров; одна мне особенно нравилась: она изображала Иисуса, исцеляющего слепого. — Посмотри, Августин, — говорила она, — этот слепой был бедный, жалкий нищий; поэтому Христос не захотел исцелить его издали. Он позвал его к себе и возложил на него руки Свои. Не забывай этого, мой мальчик! — Если бы я вырос под её влиянием, она, может быть, сделала бы из меня энтузиаста, святого, реформатора, мученика, увы! увы! Когда мне исполнилось тринадцать лет, меня увезли от неё, и мы с ней никогда больше не видались!
Сент-Клер опустил голову на руки и несколько минут не говорил ни слова. Затем он поднял голову и продолжал:
— Какая жалкая, ничтожная вещь так называемая человеческая добродетель! По большей части это вопрос широты, долготы и географического положения, воздействующих на естественный темперамент, нередко вопрос простой случайности. Ваш отец, например, поселился в Вермонте, где в сущности, все люди свободны и все равны между собой; он сделался усердным членом церкви и диаконом, а затем вступил в общество аболиционистов и смотрит на нас, южан, почти как на язычников. А между тем он по складу ума и характеру второе издание моего отца. Это проглядывает на каждом шагу, — у него такой же гордый, высокомерный, властолюбивый дух. Вы знаете, как невозможно убедить многих из ваших деревенских соседей, что сквайр Синклер не считает себя выше их. Дело в том, что хотя он поселился в демократической стране и усвоил себе демократические взгляды, но в глубине души он такой же аристократ, каким был мой отец, владевший пятью или шестью стами невольников.
Мисс Офелии сильно хотелось возразить и она уже отложила свое вязанье, но Сент-Клер остановил ее.
