— Господи помилуй, миссисъ! и вы, и господинъ все хлопочете насчетъ денегъ, а сами не берете того, что вамъ прямо въ руки дается! — и Хлоя снова засмѣялась.
— Я не понимаю, о чемъ ты говоришь, Хлоя, — отвѣчала миссисъ ІПельбп, которая отлично знала привычки Хлои и ни мало не сомнѣвалась, что та слышала отъ слова до слова весь ея разговоръ съ мужемъ.
— Да Господи, миссисъ, — снова засмѣялась Хлоя, — другіе господа отдаютъ же въ наемъ своихъ негровъ и получаютъ за нихъ деньги! Для чего вамъ держать да кормить такую ораву дворовыхъ?
— Какъ же ты думаешь, Хлоя, кого намъ отдать въ наемъ?
— Господи, я ничего не думаю; а только Сэмъ говорилъ, что одинъ кадатель въ Луизвилѣ ищетъ хорошую работницу, чтобы могла дѣлать всякія печенья и сладкіе пироги, онъ, говоритъ, даетъ ей четыре доллара въ недѣлю.
— Ну, такъ что-же, Хлоя?
— Да что же, миссисъ, я думаю пора бы Салли самой приниматься за стряпню. Послѣднее время я довольно таки учила ее, и она готовитъ много кушаній не хуже моего. Если бы миссисъ согласилась отпустить меня, я бы помогла набрать денегъ. Я не боюсь за свои печенья да пироги, ни передъ какимъ кадателемъ не осрамлюсь!
— Кондитеромъ, Хлоя.
— Господи, миссисъ, да не все ли равно! Такія чудныя слова, и не запомнить, какъ сказать!
— Но, Хлоя, неужели ты хочешь оставить своихъ дѣтей?
— Да что-жъ, миссисъ? мальчишки уже большіе, могутъ на работу ходить; а дѣвочку беретъ у меня Салли, она славная дѣвчонка, съ ней не много хлопотъ.
— Луизвиль очень далеко отсюда!
— Что за бѣда? я не боюсь! Это будетъ на югѣ, можетъ быть, по сосѣдству съ моимъ старикомъ? — и Хлоя вопросительно посмотрѣла на миссисъ Шельби.
— Нѣтъ, Хлоя, это за нѣсколько сотъ миль отъ него.
Лицо Хлои омрачилось.
— Ничего, ты все-таки будешь ближе къ нему, Хлоя. Да, я согласна, чтобы ты поѣхала; и я буду откладывать твое жалованье все, до послѣдняго цента на выкупъ твоего мужа.
Какъ подъ лучами солнца темная туча превращается въ серебристое облако, такъ и темное лицо Хлои сразу просвѣтлѣло и просіяло.
— Господи помилуй, миссис! и вы, и господин всё хлопочете насчет денег, а сами не берете того, что вам прямо в руки дается! — и Хлоя снова засмеялась.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь, Хлоя, — отвечала миссис ИПельбп, которая отлично знала привычки Хлои и ни мало не сомневалась, что та слышала от слова до слова весь её разговор с мужем.
— Да Господи, миссис, — снова засмеялась Хлоя, — другие господа отдают же в наем своих негров и получают за них деньги! Для чего вам держать да кормить такую ораву дворовых?
— Как же ты думаешь, Хлоя, кого нам отдать в наем?
— Господи, я ничего не думаю; а только Сэм говорил, что один кадатель в Луизвиле ищет хорошую работницу, чтобы могла делать всякие печенья и сладкие пироги, он, говорит, дает ей четыре доллара в неделю.
— Ну, так что же, Хлоя?
— Да что же, миссис, я думаю пора бы Салли самой приниматься за стряпню. Последнее время я довольно таки учила ее, и она готовит много кушаний не хуже моего. Если бы миссис согласилась отпустить меня, я бы помогла набрать денег. Я не боюсь за свои печенья да пироги, ни перед каким кадателем не осрамлюсь!
— Кондитером, Хлоя.
— Господи, миссис, да не всё ли равно! Такие чудные слова, и не запомнить, как сказать!
— Но, Хлоя, неужели ты хочешь оставить своих детей?
— Да что ж, миссис? мальчишки уже большие, могут на работу ходить; а девочку берет у меня Салли, она славная девчонка, с ней не много хлопот.
— Луизвиль очень далеко отсюда!
— Что за беда? я не боюсь! Это будет на юге, может быть, по соседству с моим стариком? — и Хлоя вопросительно посмотрела на миссис Шельби.
— Нет, Хлоя, это за несколько сот миль от него.
Лицо Хлои омрачилось.
— Ничего, ты всё-таки будешь ближе к нему, Хлоя. Да, я согласна, чтобы ты поехала; и я буду откладывать твое жалованье всё, до последнего цента на выкуп твоего мужа.
Как под лучами солнца темная туча превращается в серебристое облако, так и темное лицо Хлои сразу просветлело и просияло.
