льется потъ. Грустно смотрять деревеньки, глянешь — сердце заболитъ, на дворѣ полѣнья, бревна, куча мусору лежитъ. Крестъ сосновый на дорогѣ, кучка тополей сухихъ; тихо, скучно, какъ въ острогѣ, какъ среди могилъ своихъ. А какъ пѣсня понесется, сколько въ пѣснѣ той бѣды! Убѣжалъ бы я, сдается, самъ не вѣдаю, куды! Край нашъ родный, бѣдно поле, ты глядишь, какъ сирота; грустенъ ты, какъ наша доля, какъ ты — наша темнота!" Якубъ Коласъ не даромъ упоминаетъ объ острогѣ; цѣлый рядъ его стихотвореній объединенъ общимъ названіемъ: "Изъ тюрьмы". Впрочемъ, не Коласъ одинъ посылаетъ въ "Нашу Ніву свои стихи изъ тюрьмы. "С турмы" грустно-гнѣвное стихотвореніе шлетъ Эдзюкъ Будзько.
Максимъ Богдановичъ пишетъ по-бѣлорусски, но мотивы его поэзіи — общечеловѣческіе, не тѣсно-народные. Какъ надъ бѣлымъ пухомъ вишень, точно синій огонекъ, бьется, вьется быстрый, легкій, синекрылый мотылекъ. А вокругъ него весь воздухъ въ струнахъ солнца золотыхъ, онъ дрожащими крылами еле слышно звонитъ въ нихъ. И хвалою льется пѣсня, тихій, ясный гимнъ веснѣ. Иль его мнѣ напеваетъ, напѣваеть сердце мнѣ? Можетъ быть, то вѣтеръ звонкій въ тонкихъ травкахъ шелеститъ, иль камышъ сухой, высокій тамъ у берега шуршитъ? Не понять и не развѣдать, никогда мнѣ не узнать, не даютъ мнѣ думать звуки, что летятъ, дрожатъ (зьвіняць). Пѣсня рвется, пѣсня льется на раздольный вольный свѣтъ; кто пойметъ ее, услышитъ? Только, можетъ быть, поэтъ"!
Такова современная бѣлорусская поэзія, грустная, небогатая темами и образами, поэзія народа, истосковавшагося въ безнадежномъ подчиненіи чужимъ культурамъ и религіямъ. Мало было народовъ, съ которыми исторія продѣлала бы столько экспериментовъ, какъ съ бѣлорусскимъ. Сначала самостоятельныя княжества были завоеваны литовскими князьями, но бѣлорусский языкъ сдѣлался оффиціальнымъ языкомъ ихъ государства. Потомъ пришло польское владычество, съ его презрѣніемъ къ крестьянству и къ хлопской вѣрѣ. Іезуиты насадили унію; шляхта водворила польскій языкъ. Екатерина II присоединила бѣлорусскія губерніи къ Россіи подъ видомъ возстановления древняго единства русскихъ земель, хотя Московское государство никогда не владѣло ими. Было возстановлено православие при Николаѣ I. На бытовыя особенности населенія, на его многовѣковую собственную исторію обращалось мало вниманія, точно Минская или Гродненская губерніи ничѣмъ не отличаются отъ Тверской. Населеніе чувствовало себя приниженнымъ, еще болѣе приниженнымъ, чѣмъ въ Великороссіи. И вотъ теперь началось его національное пробужденіе, выражающееся, какъ показываетъ его поэзія, въ сознаніи своего человѣческаго я. Это движение еще слабо, еще
