weltliche Askese), имѣла огромное вліяніе для выработки личности и въ Западной Европѣ въ разныхъ областяхъ труда, и эта выработка чувствуется до сихъ поръ.
Оборотной стороной интеллигентскаго максимализма является историческая нетерпѣливость, недостатокъ исторической трезвости, стремленіе вызвать соціальное чудо, практическое отрицаніе теоретически исповѣдуемаго эволюціонизма. Напротивъ, дисциплина „послушанія“ должна содѣйствовать выработкѣ исторической трезвости, самообладанія, выдержки; она учитъ нести историческое тягло, яремъ историческаго послушанія, она воспитываетъ чувство связи съ прошлымъ и признательность этому прошлому, которое такъ легко теперь забываютъ ради будущаго, возстановляетъ нравственную связь дѣтей съ отцами.
Напротивъ, гуманистическій прогрессъ есть презрѣніе къ отцамъ, отвращеніе къ своему прошлому и его полное осужденіе, историческая и не рѣдко даже просто личная неблагодарность, узаконеніе духовной распри отцовъ и дѣтей. Герой творитъ исторію по своему плану, онъ какъ бы начинаетъ изъ себя исторію, разсматривая существующее какъ матеріалъ или пассивный объектъ для воздѣйствія. Разрывъ исторической связи въ чувствѣ и волѣ становится при этомъ неизбѣженъ.
Проведенная параллель позволяетъ сдѣлать общее заключеніе объ отношеніи интеллигентскаго героизма и христіанскаго подвижничества. При нѣкоторомъ внѣшнемъ сходствѣ между ними не существуетъ никакого внутренняго сродства, никакого хотя бы подпочвеннаго соприкосновенія. Задача героизма—внѣшнее спасеніе человѣчества (точнѣе, будущей части его) своими силами, по своему плану, „во имя свое“, герой—тотъ, кто въ наибольшей степени осуществляетъ свою идею, хотя бы ломая ради нея жизнь, это—человѣкобогъ. Задача христіанскаго подвижничества—превратить свою жизнь въ незримое самоотреченіе, послушаніе, исполнять свой трудъ со всѣмъ напряженіемъ, самодисциплиной, самообладаніемъ, но видѣть и въ немъ и въ себѣ самомъ лишь орудіе Промысла. Христіанскій святой—тотъ, кто въ наибольшей мѣрѣ свою личную волю и всю свою эмпирическую личность непрерывнымъ и не-
weltliche Askese“), имела огромное влияние для выработки личности и в Западной Европе в разных областях труда, и эта выработка чувствуется до сих пор.
Оборотной стороной интеллигентского максимализма является историческая нетерпеливость, недостаток исторической трезвости, стремление вызвать социальное чудо, практическое отрицание теоретически исповедуемого эволюционизма. Напротив, дисциплина «послушания» должна содействовать выработке исторической трезвости, самообладания, выдержки; она учит нести историческое тягло, ярем исторического послушания, она воспитывает чувство связи с прошлым и признательность этому прошлому, которое так легко теперь забывают ради будущего, восстановляет нравственную связь детей с отцами.
Напротив, гуманистический прогресс есть презрение к отцам, отвращение к своему прошлому и его полное осуждение, историческая и нередко даже просто личная неблагодарность, узаконение духовной распри отцов и детей. Герой творит историю по своему плану, он как бы начинает из себя историю, рассматривая существующее как материал или пассивный объект для воздействия. Разрыв исторической связи в чувстве и воле становится при этом неизбежен.
Проведённая параллель позволяет сделать общее заключение об отношении интеллигентского героизма и христианского подвижничества. При некотором внешнем сходстве между ними не существует никакого внутреннего сродства, никакого хотя бы подпочвенного соприкосновения. Задача героизма — внешнее спасение человечества (точнее, будущей части его) своими силами, по своему плану, «во имя своё», герой — тот, кто в наибольшей степени осуществляет свою идею, хотя бы ломая ради неё жизнь, это — человекобог. Задача христианского подвижничества — превратить свою жизнь в незримое самоотречение, послушание, исполнять свой труд со всем напряжением, самодисциплиной, самообладанием, но видеть и в нём и в себе самом лишь орудие Промысла. Христианский святой — тот, кто в наибольшей мере свою личную волю и всю свою эмпирическую личность непрерывным и не-
