мелкій московскій мѣщанинъ, торговавшій по деревнямъ; онъ объявилъ, что ихъ всѣхъ съ дюжину человѣкъ (все мерзавцевъ); что они намѣревались сдѣлать поджогъ, ударить въ набатъ и, во время общаго переплоха и суматохи, пойти грабить самые богатые магазины…“ (только трое изъ его товарищей были впослѣдствіи схвачены).
Благодаря строгимъ мѣрамъ, Ростопчину удалось въ теченіе всего времени управленія поддержать внѣшній порядокъ[1]. Все должно было измѣниться когда онъ самъ въ послѣдній день совершенно перемѣнился и затѣмъ покинулъ городъ; ибо тогда у этихъ элементовъ населенія развязались руки, и тотчасъ, подобно тому, какъ дикія животныя, при видѣ крови или почувствовавъ запахъ ея, приходятъ въ бѣшенство, въ такое же бѣшенство пришли они при видѣ вспыхнувшаго пламени. По свѣдѣніямъ, которыя имѣемъ мы относительно ихъ состава, ихъ должно было быть очень много. Одинъ русскій очевидецъ[2] сообщаетъ относительно времени какъ разъ передъ вступленіемъ французовъ: „Нигдѣ не было видно ни одной души, исключая подозрительныхъ лицъ, съ полу обритыми головами, выпущенными въ тотъ же день изъ острога“.
- ↑ „Были лица,“ сообщаетъ Лаво, „которыя говорили съ тѣхъ поръ о пожарѣ, долженствующемъ истребить Москву при входѣ французовъ; губернаторъ угрожалъ очень строгими наказаніями тѣмъ, которые распространяли эти слухи“ (Laveau, стр. 105). Очевидно, по разсказу соотечественника.
- ↑ Воспоминанія очевидцевъ о пребываніи французовъ въ Москвѣ, стр. 46.
мелкий московский мещанин, торговавший по деревням; он объявил, что их всех с дюжину человек (всё мерзавцев); что они намеревались сделать поджог, ударить в набат и во время общего переполоха и суматохи пойти грабить самые богатые магазины…» (только трое из его товарищей были впоследствии схвачены).
Благодаря строгим мерам, Ростопчину удалось в течение всего времени управления поддержать внешний порядок[1]. Все должно было измениться, когда он сам в последний день совершенно переменился и затем покинул город; ибо тогда у этих элементов населения развязались руки, и тотчас, подобно тому как дикие животные при виде крови или почувствовав запах ее приходят в бешенство, в такое же бешенство пришли они при виде вспыхнувшего пламени. По сведениям, которые имеем мы относительно их состава, их должно было быть очень много. Один русский очевидец[2] сообщает относительно времени как раз перед вступлением французов: «Нигде не было видно ни одной души, исключая подозрительных лиц, с полуобритыми головами, выпущенными в тот же день из острога».
- ↑ «Были лица, — сообщает Лаво, — которые говорили с тех пор о пожаре, долженствующем истребить Москву при входе французов; губернатор угрожал очень строгими наказаниями тем, которые распространяли эти слухи» (Laveau, стр. 105). Очевидно, по рассказу соотечественника.
- ↑ Воспоминания очевидцев о пребывании французов в Москве, стр. 46.
