„Только что вступили мы въ предмѣстье“, разсказываетъ сержантъ Бургонь[1], „какъ увидѣли идущихъ на насъ тѣхъ самыхъ негодяевъ, которыхъ выгнали изъ Кремля; у всѣхъ были убійственныя рожи“. Шамбрей разсказываетъ[2]: „Всѣ жители Москвы, съ которыми я говорилъ, были согласны, что часть преступниковъ увели, но прибавляли къ этому, что множество ихъ оставили, именно тѣхъ, которыхъ выпустили на свободу при прибытіи французовъ“.
Непосредственный очевидецъ, нѣмецъ, по имени Клее, который тогда жилъ въ Москвѣ считаетъ число этихъ уголовныхъ преступниковъ тысячами[3]. Это число, конечно, преувеличено, если считать только дѣйствительныхъ уголовныхъ преступниковъ, но въ общемъ оно соотвѣтствовало дѣйствительности, ибо и теперь еще во всѣхъ городахъ, а особенно въ русскихъ, есть гораздо больше преступниковъ, слоняющихся на свободѣ, чѣмъ такихъ, которые сидятъ подъ замкомъ и засовомъ. Таковы и тѣ, о которыхъ говорилось въ началѣ главы.
Единогласно утверждаютъ всѣ французы-очевидцы, что они видѣли, какъ преступники грабили и жгли, а затѣмъ какъ ихъ разстрѣливали и убивали, и такъ какъ эти факты подтверждали и сами русскіе, какъ впослѣдствіи будетъ указано, то мы принуждены повѣрить этому.
«Только что вступили мы в предместье, — рассказывает сержант Бургонь[1], — как увидели идущих на нас тех самых негодяев, которых выгнали из Кремля; у всех были убийственные рожи». Шамбрей рассказывает[2]: «Все жители Москвы, с которыми я говорил, были согласны, что часть преступников увели, но прибавляли к этому, что множество их оставили, именно тех, которых выпустили на свободу при прибытии французов».
Непосредственный очевидец, немец по имени Клее, который тогда жил в Москве, считает число этих уголовных преступников тысячами[3]. Это число, конечно, преувеличено, если считать только действительных уголовных преступников, но в общем оно соответствовало действительности, ибо и теперь еще во всех городах, а особенно в русских, есть гораздо больше преступников, слоняющихся на свободе, чем таких, которые сидят под замком и засовом. Таковы и те, о которых говорилось в начале главы.
Единогласно утверждают все французы-очевидцы, что они видели, как преступники грабили и жгли, а затем, как их расстреливали и убивали, и так как эти факты подтверждали и сами русские, как впоследствии будет указано, то мы принуждены поверить этому.
