— 291 —
лической оболочкѣ. Я свою тоже заключилъ въ мѣдный шаръ, мнѣ всунули въ руки окованную желѣзомъ палку и чрезъ нѣсколько минутъ мы ступили на дно Атлантическаго океана на, глубинѣ трехъ сотъ футовъ.
Приближалась полночь. Вода была совершенно темна, но капитанъ Немо показали; мнѣ на красноватую точку вдали, — на какое-то свѣтлое мерцаніе, миляхъ въ двухъ отъ „Наутилуса“. Что это былъ за огонь? что за свѣтящееся вещество, почему и какъ оно могло свѣтиться въ водной массѣ —я не могъ себѣ объяснить. Какъ бы то ни было, этотъ огонекъ намъ свѣтилъ. Свѣтилъ, правда, не ярко, но я скоро привыкъ къ этимъ, такъ сказать, темно-пурпуровымъ сумеркамъ.
Мы съ капитаномъ шли рядомъ и держа путь прямо къ свѣту. Плоская почва нечувствительно возвышалась. Несмотря на большіе шаги, которые мы могли дѣлать при помощи палокъ, — мы все-таки подвигались медленно, потому что ноги наши часто вязли въ какомъ-то мѣсивѣ, — въ тинѣ изъ водорослей, усѣянной плоскими камнями.
Вдругъ слышу надъ головою словно дробь выбиваютъ. Временами шумъ этотъ переходилъ въ какой-то особый мелкій бой. Скоро я понялъ, что это дождь ударялъ о поверхность моря.
Первая моя мысль была:
— Теперь я промокну до костей!
Но я опомнился и расхохотался. Промокну отъ дождя въ водѣ! Подъ толстымъ пробковымъ платьемъ не чувствуешь уже болѣе жидкой стихіи и думаешь, что находишься въ атмосферѣ немного плотнѣе земной — вотъ и все.
Послѣ полутора часовой ходьбы, почва сдѣлалась каменистѣе. Медузы, микроскопическія раковидныя морскія перышки, бросали слабые лучи фосфорическаго свѣта. Я видѣлъ груды каменьевъ, покрытыхъ миліонами зоофитовъ и водорослей.
Ноги мои часто скользили по липкому ковру водорослей и безъ желѣзной палки я бы очень часто падалъ. Оборачиваясь, я все еще видѣлъ бѣловатый свѣтъ отъ фонаря съ „Наутилуса“, который начиналъ уже блѣднѣть вдали. Эти каменистыя скопленія, о которыхъ я только что говорилъ, были расположены съ нѣкоторою правильностію, которой я не могъ себѣ объяснить. Я примѣтилъ гигантскія борозды, терявшіяся въ дальней темнотѣ;
