нымъ трескомъ „Наутилусъ“ выкинулъ свой громоотводъ и по немъ заструилась непрерывная иекра.
Разбитый и измученный добрался я до трапа, отворилъ его и сползъ въ залу. Буря достигла высшей степени ярости. Стоять на ногахъ не было возможности.
Капитанъ Немо вернулся къ себѣ около полуночи. Я слышалъ какъ резервуары мало по малу наполнились и „Наутилусъ“ тихо погрузился подъ волны.
Сквозь открытыя окна залы я увидѣлъ большихъ рыбъ, промелькнувшихъ мимо съ быстротою призрака и убитыхъ громомъ предъ моими глазами.
„Наутилусъ“ спускался все ниже. Я полагалъ, что онъ станетъ на глубинѣ метровъ въ пятнадцать. Но нѣтъ, верхніе слои были сильно взволнованы, а чтобы отдохнуть отъ качки, надо было опуститься метровъ до пятидесяти.
За то въ какой молчаливой, невозмутимой тишинѣ очутились мы! Кто бы могъ повѣрить, что въ эту минуту такая буря бушевала надъ океаномъ?
Буря эта откинула насъ къ востоку, и всякая надежда выбраться къ Нью-Йорку или къ рѣкѣ Св. Лаврентія исчезла. Бѣдный Недъ въ отчаяніи уединился какъ капитанъ Немо. Мы съ Консейлемъ не разставались.
Я сказалъ, что „Наутилусъ“ отошелъ къ востоку: вѣрнѣе бы сказать къ сѣверо-востоку. Впродолженіи нѣсколькихъ дней онъ то бродилъ по поверхности, то углублялся, окруженный туманами, столь гибельными для мореходцевъ.
Туманы эти бываютъ вслѣдствіе таянія льдовъ, что поддерживаетъ въ атмосферѣ чрезвычайную влажность.
Сколько судовъ погибло въ этихъ мѣстахъ, пока отыскивали въ туманѣ мерцаніе береговаго огонька! Какими бѣдствіями переполнена эта плотная масса мглы. Какіе страшные удары раздаются здѣсь о подводные камни! — Сколько судовъ сталкивается
