виду того, что у нихъ было дѣло съ противникомъ, и я надѣялся на его продолженіе. Въ виду сего я выбралъ нѣсколько болѣе кружную дорогу, но безъ переваловъ, и вѣроятно доѣхалъ бы въ тотъ же день, такъ какъ Абадзіевъ находился на 15 верстъ ближе, чѣмъ я его оставилъ, но къ несчастію я встрѣтился съ высланнымъ имъ разъѣздомъ (въ свой тылъ — спрашивается зачѣмъ и для чего?!). Очень хорошій развѣдчикъ, хорунжій Карнауховъ, на этотъ разъ сплоховалъ, увѣривъ меня, что его казаки знаютъ кратчайшую дорогу, оказавшуюся на самомъ дѣлѣ и не кратчайшей, а главное съ десяткомъ самыхъ неразработанныхъ и крутыхъ переваловъ, такъ что намъ почти все время пришлось идти въ поводу. Бѣдняга страшно огорчался, бѣжалъ впереди, розыскивая д. Чинчинзу, но привелъ меня въ нее только ночью. Здѣсь мы заночевали и сошлись съ другимъ разъѣздомъ Уссурійцевъ подъ начальствомъ патентованнаго развѣдчика штабсъ-ротмистра Абсеитова. Командиръ полка уже былъ имъ крайне недоволенъ, потому что онъ никогда не могъ доложить куда попадалъ съ своимъ разъѣздомъ, и какова была обстановка его дѣйствій. Теперь онъ сообщилъ мнѣ, что былъ посланъ для розыска противника, дошелъ до какой то деревни, гдѣ узналъ отъ китайцевъ, что вблизи были японцы; онъ послалъ въ указанное мѣсто урядника съ частью казаковъ, а самъ, считая свою задачу исполненной, пошелъ назадъ. Не имѣя никакого офиціальнаго положенія при полку, я не сталъ вразумлять Абсеитова, что онъ не только не исполнилъ своей задачи, но поступилъ довольно малодушно, что я думаю понятно всѣмъ и каждому. Я доложилъ то же самое на другой день Абадзіеву, выслушавшему одинаковый докладъ отъ самого офицера, но онъ оставилъ этотъ поступокъ даже безъ внушенія.
Въ 7 часовъ утра 28 мая, присоединившись къ полку въ д. Тинтей, я прежде всего просилъ разсказать о боѣ 26 мая, и узналъ слѣдующее: застава или разъѣздъ, выдвинутые изъ Мади къ Синхайлинскому перевалу, донесли о наступленіи японцевъ. Абадзіевъ выдвинулся съ полутора сотнями; японцы наступали сперва долиною, а затѣмъ и ея бере-
