няли изъ арміи. Позволю себѣ сказать смѣло, что никакой бюрократическій режимъ ни въ какой сферѣ государственной жизни такого великаго народа, какъ русскій, не можетъ сдѣлать невозможнымъ наличіе настоящихъ дѣятелей, а слѣдовательно и въ русской арміи они жили до войны и вѣроятно прибыли на театръ военныхъ дѣйствій. Если же бюрократическія начала представляютъ изъ себя рутину, трудно поддающуюся искорененію въ обыденной жизни государства, то война именно есть та единственная обстановка для арміи, когда отъ высшей командной власти вполнѣ зависитъ немедленное ихъ уничтоженіе, ибо нигдѣ и никогда не можетъ такъ доминировать воля одного человѣка, и никакое сообщество людей не способно быть столь послушнымъ и гибкимъ орудіемъ въ его рукахъ, какъ ввѣренное ему войско; душа воиновъ ихъ вождь, и тутъ ни при чемъ бюрократическія начала.
А такъ какъ во время войны продолжалось изгнаніе сильныхъ характеровъ, то, заключаемъ, что намъ приходится и здѣсь использовать поученіе по отрицательному опыту. Этотъ горькій опытъ стоилъ намъ дорого: русская армія потеряла Запольскаго, а онъ былъ лучшимъ офицеромъ генеральнаго штаба; его поставилъ рядомъ съ Кондратенко бывшій военный министръ и начальникъ главнаго и генеральнаго штаба г. Сахаровъ. Я встрѣтилъ этого героя 10 февраля на Угольномъ разъѣздѣ, и вотъ что онъ сказалъ мнѣ: „невозможное положеніе; никакого назначенія не даютъ, а суютъ то туда, то сюда“[1]. И чѣмъ командовалъ онъ въ день своей славной кончины? 6-ю ротами изъ маршевыхъ войскъ. А что представляли изъ себя эти войска? они не умѣли заряжать своихъ ружей, и драгунскіе унтеръ-офицеры, по просьбѣ маршевого офицера, разставляли ихъ въ цѣпь. Слава честному скромному герою! Ты могъ бы дать побѣду русскому оружію, но былъ поставленъ въ невозможность это сдѣлать.
Остается еще сказать о довольно пространномъ нази-
- ↑ Я заявилъ объ этихъ историческихъ словахъ брату покойнаго еще во время войны.
