Аустерлицкаго дѣла, неудачу котораго приписывали австрійцамъ и ставили ему въ похвалу, что онъ былъ мастеръ ухаживать за дамами. Простые солдаты вскорѣ начали говорить:—«Не успѣлъ пріѣхать старикъ Кутузовъ, какъ ужь пошли другіе распорядки.»—При отступленіи отъ Смоленска аріергардъ нашъ имѣлъ четыре дѣла съ французскимъ авангардомъ, но не слишкомъ сильно удерживалъ его, такъ-что армія, отступая, принуждена была идти безъ разбора и днемъ, и ночью. Фельдмаршалъ усилилъ аріергардъ, который каждый день по возможности удерживалъ французовъ, и армія регулярно по утру подымалась, днемъ имѣла привалъ а вечеромъ въ свое время останавливалась на ночлегъ, что продолжалось до самаго Бородина; солдаты это замѣтили, называли другими порядками и были очень довольны.
Съ прибытіемъ Кутузова все какъ-будто встрепенулось; начали говорить, что Кутузова нарочно прислали, чтобъ онъ далъ генеральное сраженіе, на что Барклай-де-Толли не могъ осмѣлиться, и что Кутузовъ ищетъ только выгодной позиціи. Было извѣстно, что французская армія превосходитъ нашу числомъ, что Наполеонъ могучій воинъ, генералы у него опытные, войска храбры, а главное—отъ безпрерывныхъ побѣдъ въ Европѣ и отъ нашего отступленія—увѣренны въ успѣхѣ. Мы, идя впереди, конечно могли легче доставать продовольствіе, къ тому же имѣли запасы въ Дриссѣ и Смоленскѣ и въ небольшомъ количествѣ подвозили по дорогѣ; но и французы не нуждались. Для продовольствія лошадей въ то время, въ іюлѣ и августѣ, вездѣ было довольно сѣна, хлѣбныхъ и овсяныхъ немолоченныхъ сноповъ, что для лошадей составляло хорошій кормъ; жители не могли угнать всего скота изъ деревень, мы не могли забрать съ собой всѣхъ остатковъ даже изъ тѣхъ деревень и селеній, которыя были расположены по большой дорогѣ, а тѣмъ болѣе въ сторонѣ отъ дороги версты за три
