гихъ привеллегій „рабочей камеры“: 1 часа прогулки во дворѣ, 1 часа свиданія съ друзьями, выбора книгъ по своему вкусу.
Но кто же могъ предполагать, что и среди избраныхъ интеллигентныхъ людей могутъ оказаться шпіоны!
Въ камерѣ № 21 было смѣшанное общество, въ большинствѣ были люди моего круга. Въ ближайшій четвергъ увезли на разстрѣлъ, по обыкноненію, много народу и изъ нашей камеры взяли пять человѣкъ: трехъ бывшихъ офицеровъ, и двухъ евреевъ-фальшивомонетчиковъ. Вмѣсто нихъ посадили семь человѣкъ какихъ-то служащихъ какого-то государственнаго кооператива. Всего насъ было около 40 человѣкъ. Время для меня проходило довольно монотонно, такъ меня не вызывали ни на допросы, ни на отправку на этапъ. Надо было вооружиться терпѣніемъ и ждать, пока окончатся всѣ формальности, связанныя съ моимъ освобожденіемъ и отправкой меня въ Финляндію.
Прошелъ ноябрь. На свиданіяхъ меня все время мои друзья подбадривали, обѣщая скорое освобожденіе. Становилось невыносимо отъ полнаго бездѣйствія, отъ вида страданій окружающихъ меня людей.
Въ ночь на 24-е декабря въ половинѣ одиннадцатаго меня внезапно вызвали изъ камеры въ канцелярію и объявили, что я освобождаюсь въ распоряженіе финляндскаго генеральнаго консульства въ Петербургѣ.
Дальше, собственно говоря, разсказывать нечего.
Ночь стояла тихая, морозная, настоящая рождественская ночь.
Старенькій, обтрепанный извозчикъ съ понурой лошадкой стоялъ невдалекѣ отъ воротъ.
Садясь въ сани и замѣтивъ, что извозчикъ пристально меня разсматриваетъ, я засмѣялся и сказалъ:—„Что дядя смотришь? Не бойся, не жулика повезешь. Вези на Екатерингофскій проспектъ, въ Финляндское консульство, тамъ заплатятъ“.
— „Да развѣ же я про это? Да Господь съ вами! Развѣ же не понимаемъ, какихъ людей въ эту тюрьму
